От автора: инициалы переписки – СС (Себастиан Смайт) и КФ (Квинн Фабрей)



СС: Есть новости?

Квинн весь вечер не выпускала из рук фотоаппарат. Сперва она несколько часов ненавязчиво прогуливалась рядом с офисом Нью-Йорк Таймс, который представлял собой весьма внушительное здание, окупающееся ежедневным тиражом около миллиона экземпляров. В районе одиннадцати вечера девушка, судя по предоставленной Себастианом фотографии, являющаяся приемной дочуркой главного редактора по имени Крис Моритц, покинула офис через парадные двери наперевес с мужским кейсом цвета мокрого асфальта и отправилась в сторону припаркованной на обочине серебристой Хонды Цивик.

КФ: Есть кое-что, но я об этом позже сообщу. Занята слежкой.

Авто отъехало примерно через пару минут, за это время Марли Роуз, так звали молоденькую репортершу, успела пристегнуть ремень и сунуть какую-то дрянь в бардачок своей машины, а Квинн в свою очередь обзавелась полусотней бесполезных фотографий разной четкости. Когда Роуз повернула ключ зажигания, Фабрей с чистой совестью завела собственный мотор и про себя досчитала до десяти, чтобы преследование было не очень явным, потому что в такое позднее время на автостоянке было довольно-таки пусто и ее передвижения вызвали бы у Марли оправданно-излишнее внимание, которое Квинн было совсем ни к чему.

Несколько минут аккуратной езды по подворотням Нью-Йорка без выезда на главные дороги, переполненные автомобилями и бесячими пробками, привели Квинн к дверям одного из гей-клубов Манхеттена. Хонда Роуз въехала на полупустую служебную парковку и заняла место в последнем ряду, Квинн пришлось припарковаться на общей и всячески ломать глаза, чтобы не выпустить объект слежки из виду.

Едва она переступила порог клуба, пройдя фейс-контроль на входе, в ее кармане снова завибрировал мобильный телефон.

СС: Что ты забыла в гей-клубе на Верхнем Ист-Сайде?

Фабрей усмехнулась и, упав на табурет перед барной стойкой, быстро набрала ответ.

КФ: Если будешь бузить, то отключу у своего мобильника GPS.

– Что будете пить? – симпатичная барменша, в которой Квинн тут же признала Марли Роуз, с грохотом опустила на стойку шейкер и вопрошающе уставилась на Квинн.

На девушке был цветастый топ, а к нему был прикреплен бейджик администратора.

– Джин-тоник, пожалуйста, – запустив руку в волосы и чуть-чуть взъерошив их, пробормотала Фабрей. – Извините за нескромный вопрос, но вы разве бармен?

– Нет, это мое хобби. По пятницам я иногда отпускаю нашего бармена пораньше и подменяю его, а вообще я промоутер и администратор этого клуба в одном лице, – окинув торопливым взглядом надпись на собственном бейджике, ответила девушка. – Меня зовут Марли. Марли Роуз.

– Люси, – с заминкой в долю секунды, которую едва ли Марли успела уловить, отозвалась Квинн и пожала протянутую девушкой ладонь. – Люси Берри.

В голове мелькнула мысль о том, что Рейчел была бы довольна – они потратили несколько дней на ссоры, решая, чью фамилию возьмут, если когда-нибудь поженятся, и Рейчел привела миллион доводов к тому, почему Квинн должна взять ее фамилию, но так и не добилась результата. На все обиды Рейчел Квинн старалась не обращать особого внимания и крепко держала оборону. В итоге они сошлись на том, что возьмут двойную фамилию, а выступать Рейчел будет под своей собственной в качестве сценического псевдонима.

От воспоминаний ее отвлек вездесущий Себастиан, который всегда знал, когда и где нужно появиться или подать знак свыше, чтобы все испортить.

СС: Я не буду бузить, но ты впустую тратишь время – могла бы уже грохнуть этого редактора и трахаться с Берри в каком-нибудь грязном мотеле Бронкса.

Квинн проводила скучающим взглядом Марли, отошедшую на другой край стойки, чтобы обслужить смазливую, но вздрызг пьяную лесбиянку, больше похожую на тощего гея, и отправила ответ.

КФ: Не твое дело, где мне трахаться.

СС: Кстати, я проверяю твои телефонные счета…

КФ: Ты о том, что я все еще не звонила Рейчел? Не люблю незаконченные дела.

Квинн поболтала в бокале лед, который с успокаивающим стуком забился о стенки, и отхлебнула еще джин-тоника.

СС: Ну, так закончи его!

КФ: Не могу. Я кое-что проверяю, поэтому тяну время.

Секунду подумав, Квинн отправила вдогонку еще одно сообщение.

КФ: Это кошмар. Даже когда ты на расстоянии почти четыре тысячи километров от меня, ты все равно умудряешься лезть в мою личную жизнь.

– Вы здесь впервые? – отвлекая Квинн от переписки, поинтересовалась Марли и поставила перед Фабрей новую порцию джин-тоника. – Это за счет заведения.

– Благодарю. Не впервые, нет. Последний раз я была здесь года полтора назад, но этот клуб был меньше, и в нем не работали такие симпатичные администраторы, бармены и промоутеры.

– Мне тогда еще нельзя было здесь работать, – протирая фужеры, улыбнулась Марли.

– Вау, а вы умеете принимать комплименты, – удивленно приподняв брови, Квинн украдкой облизала губы и продолжила. – Ни капли смущения.

– Когда работаешь в таком месте, со временем фильтруешь некоторые вещи, – пожала плечами Роуз и потянулась за шейкером. – Их обычно говорят порядком захмелевшие люди, а я не очень им верю.

– Обещаю, что я умею пить и что сейчас трезва, как стеклышко, – салютуя бокалом с тоником, продолжила Квинн. – Если хотите, то могу прикоснуться указательным пальцем к носу.

– Может быть, перейдем на «ты»? – Квинн показался очень милым этот робкий исподлобья взгляд. – А то странно звучит. Ко мне чаще обращаются «эй, ты».

СС: Меня заказчик скоро возьмет за яйца, а ты что-то там проверяешь?

– Каждый заслуживает уважительного отношения, знаешь, – продолжила Квинн, свободной от бокала рукой набирая смску Себастиану. – Я когда-то в колледже подрабатывала официанткой, это были самые кошмарные дни в моей жизни, зато теперь я занимаюсь любимым делом, и меня не лапают пьяные ублюдки.

КФ: Кажется, приемная доченька Моритца проворачивает за его спиной грязные делишки.

– А чем ты занимаешься? – полюбопытствовала Марли. – Дай угадаю. Художник? Или писатель?

– Почти угадала. Я киллер – виртуозно рисую кровью и порохом, – скорчив серьезную мину и сложив пальцы правой руки в форме пистолета, ответила Квинн, а потом звонко рассмеялась, чокаясь с замершим в руках Марли хрустальным фужером. – Шучу-шучу.

СС: Потому что она и есть наш заказчик, идиотка. Это не наше дело. Нам сказали убрать редактора – мы должны убрать редактора.

КФ: …

Квинн посмотрела на Марли по-новому оценивающим взглядом и спрятала волнение под правдоподобной маской флирта.

– Я работаю архитектором в Чикаго, а здесь по делам.

– Мне кажется, что это гораздо интереснее, чем постоянно копаться в бумажках или протирать столики в кафе, – уважительно кивнула Марли, но что-то в ее позе выдавало возникшую напряженность.

СС: И что это может значить, Фабрей? Не зли меня.

КФ: Даже не думала тебя злить, я просто не знаю, что ответить. Я сейчас сижу перед ней и шучу о том, как я хороша в убийствах.

КФ: И не смей называть меня идиоткой!

– Присмотри за баром немного? Мне нужно в подсобку, – Квинн почувствовала легкое прикосновение к своему локтю и неопределенно пожала плечами, что означало скорее положительный, чем отрицательный ответ.

СС: Посмею. Потому что только идиотка могла так сделать! Просто грохни его, и дело с концом!

КФ: Завтра к вечеру все сделаю. А теперь дай мне спокойно выпить и разрулить неловкость.

Квинн хоть и хотела отвязаться от Себастиана, но второй причиной было действительное желание выпить, а еще нормально поговорить с Марли и выяснить хоть что-нибудь. Когда Фабрей выключила мобильный телефон, проводив грустным взглядом пустые входящие, в которых уже второй день не было ни единого звонка или сообщения от Рейчел, и сунула его в карман, она тут же почуяла что-то неладное.

В глубине зала слышалась какая-то излишне громкая возьня, хотя видимых признаков потасовки еще не было. На танцполе музыка стала громче, а потом и вовсе стала бить по перепонкам. Кажется, первый выстрел она скорее почувствовала, нежели услышала, потому что больше рефлекторно вытащила из-за пояса джинсов пистолет. Ей понадобилась лишняя доля секунды, чтобы сообразить, что выстрел был произведен меньше, чем в десяти метрах от нее, а на другом конце стойки пьяная лесбиянка вдруг перестала быть пьяной и, возможно, лесбиянкой, держа в руке семнадцатый глок, направленный вглубь подсобного помещения. Марли Роуз испуганно пятилась, но спрятаться ей было особо некуда.

Изнурительные тренировки с Паком принесли пользу, и Квинн, не слишком напрягаясь, в мгновение ока оказалась за барной стойкой, закрывая спиной Марли и направляя пистолет на ее угрозу. С танцпола уже секунд тридцать раздавались явные признаки драки, и кто-то гарантированно вызвал копов. Квинн указала оппоненту дулом пистолета на выход, жестом прося ее валить отсюда и больше не возвращаться, но ее призыв не был правильно истолкован или не был истолкован вовсе, потому что девушка свободной от глока рукой показала ей средний палец и грязно выругалась, прицеливаясь более четко.

Квинн спасли опыт и интуиция – иначе то, что она чудом осталась жива и не получила серьезных травм от выстрела в упор, назвать нельзя. Она нажала на курок чуть раньше, чем девушка напротив нее, и успела пулей оцарапать ей руку, сбив той прицел. Второй выстрел пришелся Квинн в левую руку, пуля от которого прошла насквозь. Плечо обожгла резкая боль, и Фабрей, сморгнув наваждение с глаз, прицелилась во второй раз, но неудачница рванула через весь танцпол, расталкивая всех на своем пути, и легко скрылась в перепуганной толпе.

Марли тут же затащила Квинн в подсобку и закрыла за собой дверь. Фабрей застонала от боли и на подкашивающихся ногах добралась до ближайшего пластикового стула, оказавшегося в углу.

– Она. Могла. Быть. Не. Одна, – прерывистым шепотом пробормотала Квинн. – Тебе. Нужно. Уходить. Отсюда.

– Я не оставлю тебя тут одну, у меня есть номер Себастиана, – Роуз выхватила из аптечки упаковку бинтов и зубами порвала пленку. – Он сказал звонить, если возникнут проблемы.

– Тебя. Могут. Убить, – хрипло отозвалась Фабрей и застонала от боли, едва какая-то резко-пахнущая жидкость коснулась раны. – Нас. Не. Видели?

– Думаю, что нет. Давааааай, не засыпай, – Квинн очнулась от нервных ударов по щекам, которые посыпались градом, едва она прикрыла глаза. – Тебе нельзя спать. Себастиан сказал, чтобы мы незаметно выбирались отсюда и ехали к его знакомому врачу. Адрес он уже прислал мне в смс. Ты можешь нормально ходить?

– Я в норме.

– Я вижу.

Квинн понадобились по-настоящему титанические усилия, чтобы согнать со своего лица страдальческое выражение и кое-как преодолеть танцпол и охрану клуба. Дрожащей рукой она указала на свою машину и протянула Марли ключи.

– Садись на заднее сиденье, поблизости немало полицейских постов, – скомандовала Роуз и открыла перед Фабрей дверь, помогая ей принять удобную позу.

Квинн здоровой рукой пошарилась по карманам и включила мобильник, который тут же запел полученными смсками. От Себастиана тем временем была как минимум дюжина непринятых звонков и сообщений.

СС: Напивайся дальше.

СС: Разрулила?

СС: Квинн?

СС: Ты там в порядке?

СС: КВИНН, ТВОЮ МАТЬ! КАК ТЫ УМУДРИЛАСЬ СХВАТИТЬ ПУЛЮ?

СС: Я УБЬЮ ТЕБЯ, ФАБРЕЙ.

СС: ЕСЛИ ТЫ СДОХНЕШЬ, Я НАЙДУ ТЕБЯ И УБЬЮ.

СС: Адам все сделает в лучшем виде, он отличный парень.

СС: Я люблю тебя.

Квинн болезненно улыбнулась и набрала ответ.

КФ: И я тебя.

– Ты жива? – обеспокоенно поглядывая в зеркало заднего вида, спросила Марли. – Через пару минут будем на месте.

– Жива. И не в такие передряги попадала, – поморщившись от боли, отозвалась Квинн. – Как ты поняла, что я от Себастиана?

– Он в разговоре по телефону при мне упомянул какую-то Барбру Берри, а на днях сообщил, что вместо парня моим заказом теперь занимается девушка. Ну, и ты пошутила, что ты киллер. Я свела все эти мелочи воедино и рискнула. Тебя же Квинн зовут, верно?

– Я убью Смайта, – беззлобно усмехнулась Квинн. – Да. Квинн – мое второе имя.

– А кто такая эта Барбра? И почему ты представилась ее фамилией?

СС: Позвони Рейчел. Она должна знать, что ты в норме.

Квинн с умиротворением сжала в руке мобильник и тихонько пробормотала:

– Это моя девушка.

And I’m terrified, but I’m not leaving
Know that I must pass this test
©

Я примечаю тебя сразу, как только твои тощие ножки в новых танцевальных туфлях переступают порог класса. Маленькая мисс Счастье с большими карими глазами, в которых яркими акварельными красками всё ещё плещатся наивные штамповые мечты о головокружительном будущем и молниеносном успехе. От тебя даже пахнет периферией – приторной провинциальной пылью, толстым слоем осевшей на твоих узких плечах и крупноватом носу.
– Энергичнее, Швиммер! – стук деревянной трости по паркету в очередной раз врезается в лирическую мелодию, льющуюся из колонок. – В Нью-Йорке тебе придётся задирать ноги выше головы, если ты со своими заурядными данными ещё надеешься завоевать Бродвей. Это тебе не Оклахома, милая.
– Вообще-то, я из Огайо… – невнятно пытаешься возразить ты.
– Тем более.

Я наблюдаю, как ты порхаешь в этом душном зале, расправив свои измятые невидимые крылышки, с тихой завистью глядя на более опытных и уверенных в себе студентов. Ты всё ещё выделяешься на их фоне, за тебя невозможно не зацепиться взглядом. Маленький серый мотылёк среди помпезных пёстрых бабочек, этакое смазанное пятно от случайно упавшей на полотно капли воды. Ты выгибаешься в арабеске, закусив губу, напрягая едва ли не каждую мышцу своего тела. Старательно выполняешь пируэт, вытянув шею и приподняв подбородок; полупрозрачный шифон размеренными волнами развивается вокруг твоей тонкой талии. Ты лучше, чем сама о себе думаешь, но разве могу я тебе в этом признаться.
– Чётче, Швиммер, чётче! Докажи, наконец, что по праву занимаешь здесь своё место.

Ты задерживаешься в классе, когда все студенты набрасывают на плечо сумки и, промокая лицо и шею махровым полотенцем, устало вываливаются в коридор. Топчешься рядом со станком, будто не решаясь ко мне обратиться, терзаясь сомнениями.
– Что тебе, Швиммер? – я не изменяю своему скучающему тону.
– Мисс Джулай, я хотела спросить… – да и ты звучишь всё так же рассеяно.
Я подхожу ближе, почти впритык, заглядываю в твои глаза и в знак ожидания складываю руки на груди. Тебе, судя по всему, становится неуютно от нехватки личного пространства, но ты не отступаешь. Осматриваешь меня с ног до головы, внимательно, изучая, словно тебе впервые подвернулась такая возможность. А после продолжаешь лепетать еле слышно:
– Я хотела узнать… Проводите ли вы дополнительные уроки танцев, – уголки твоего рта ползут вверх неуклюжей улыбкой. – Если, конечно, у меня вообще есть шанс добиться успеха в хореографии. Потому как… Мне бы очень хотелось танцевать так же хорошо, как вы, мисс Джулай.
Твои глаза излучают восторг и какую-то щенячью преданность. Не могу сказать, что мне это не льстит; где-то в глубине души твоё признание доставляет мне странное, неизведанное ранее удовольствие, хотя я давно выработала иммунитет к словам восхищения и такому открытому подхалимажу. Мне приятно, что я вызываю у тебя подобные эмоции, заставляю смотреть на себя так – как на нечто совершенное и в той же степени недосягаемое.
Я ухмыляюсь и приподнимаю свою трость, круглая рукоятка невесомо касается твоего бедра и плавно скользит вверх по талии.
– Ты действительно думаешь, что способна достигнуть моего уровня?
Твоя грудь, покрытая лёгкой испариной в области декольте, приподнимается в глубоком вздохе, а губы мелко подрагивают, когда трость прокладывает свой путь от плеча до основания шеи.
– Я надеюсь, что дополнительные занятия помогут мне хоть немного к нему приблизиться, – чеканишь ты как всегда быстро, будто заучено.
Я останавливаюсь и с прищуром вглядываюсь в твоё лицо, застывшее в по-детски воодушевлённой гримасе. Разглядываю пикантную маленькую родинку на левой щеке, густые ресницы-веера. Крупноватый нос, на котором по-прежнему покоятся несколько крупинок провинциальной пыли.
– Ты упрямая, Швиммер, – сухо констатирую я, на этот раз даже не силясь задеть. – А упрямство в нашем непростом мире не остаётся без внимания. Вот только понравится ли тебе в итоге это внимание. Подумай над этим.
Я закидываю трость на плечи и, свесив с неё руки, не спеша направляюсь к выходу.
– Завтра в восемь вечера. Только попробуй опоздать.

Твоя смуглая кожа в тусклом свете аромасвечей отдаёт бронзой. В комнате пахнет сладким воском и твоими духами с нотками морского бриза, из стереосистемы ненавязчиво доносится голос какой-то джазовой легенды, искусно выводящей свои мелизмы. Я медленно расстёгиваю твою блузку, и ты машинально сжимаешь мою талию коленями; всё ещё растерянный, но заинтересованный взгляд неотрывно следит за каждым моим движением. Когда моя ладонь проскальзывает под подол юбки и оттягивает резинку трусиков, с твоих губ слетает первый глухой вздох, рассеявшийся в звуках саксофона и дурмане благовоний. Ты откидываешь голову на подушки и выгибаешься в спине. Твоя маленькая аккуратная грудь, которую я неторопливо покрываю влажными поцелуями, вздымается и опускается едва ли не в такт песни. Мой язык наконец касается твоей горячей плоти, и ты не сдерживаешь протяжного стона, запуская руки в мои волосы, оттягивая и накручивая их на пальцы. Я приподнимаю голову и смотрю на тебя, но твои глаза по-прежнему закрыты, а брови сведены к переносице. Ты извиваешься подо мной, хнычешь, нетерпеливо ёрзаешь на шёлковой простыни, с распростёртыми объятьями бросаясь навстречу ощущениям. Без первобытного, привычного стеснения – поддавшись природному желанию и страсти, бурлящим в тебе и бьющим через край, как штормовые волны. Твой последний возглас, почти крик, заглушает музыку. Облизав пересохшие губы, ты раскидываешься на постели, плавишься, как этот сладкий воск, отдаёшь себя на растерзание всепоглощающей неге. Но не спешишь выпутывать пальцы из моих светлых прядей.

Я слышу, как ты всхлипываешь, ещё в ванной, заворачивая банное полотенце вокруг груди и бросая усталый взгляд на девицу, явившуюся мне в зеркале. Сначала я думаю, что мне показалось, но когда возвращаюсь в комнату, твои заплаканные глаза убеждают меня в обратном. Ты сидишь у изголовья кровати, обняв руками колени и размазывая по щекам тушь тыльной стороной ладони.
– Я ничтожество, – выплёвываешь ты, когда я беру с тумбочки мундштук и прикуриваю от одной из свечей.
Странное чувство ревности внезапно отзывается во мне болезненным уколом.
– Только я могу называть тебя ничтожеством, Швиммер.
Облако молочного дыма рассеивается в сбитом воздухе. Ты качаешь головой и горько усмехаешься:
– Я никогда не добьюсь успеха в этом городе. В этой жизни.
– С таким настроем – ты права, никогда, – я опускаюсь в кресло и закидываю ноги на подлокотник.
– Всегда найдётся кто-то, кто превзойдет меня. В вокале, в актёрском мастерстве… В хореографии. А я так и буду бежать позади поезда со своими чемоданами, наполненными необоснованными амбициями и подростковыми грёзами. Во всём этом просто нет никакого смысла, никакой пользы. В этих жалких попытках прыгнуть выше головы.
Я бросаю на тебя взгляд и прокручиваю в руках мундштук. Впервые в жизни ты озвучиваешь то, о чём я сама тебе регулярно твержу, но вместе с тем так чертовски ошибаешься. Разве могу я тебе в этом признаться? Разве могу сказать, что ты лучшая из всех, кто когда-либо переступал порог моего класса? Что я сразу поняла, насколько ты особенная, заметила, как ты выделяешься на общем фоне, с самой наилучшей стороны. Что ещё никто на моей памяти так преданно не отдавался делу – целиком, без остатка. Не погружался в процесс с головой, не замечая ничего и никого вокруг, вкалывая до седьмого пота в надежде добиться положительного результата. Что ни одна из долговязых выскочек, отпускавших в своё время в твой адрес нелестные комментарии и бросавших надменные взгляды, тебе и в подмётки не годилась, не достойна была даже находиться с тобой в одном зале. Что им всем надо бы многому у тебя поучиться. Разве я могу себе позволить рассказать тебе всё это? Ведь тогда ты наконец осознаешь свою значимость, свою уникальность. Осознаешь, насколько ты талантлива и как многого на самом деле можешь достигнуть. И достигнешь, обязательно. Тогда ты наконец поймёшь, что тебе не нужны никакие дополнительные занятия. А, следовательно, и я.
Ты поднимаешь на меня покрасневшие глаза и пожимаешь плечами.
– Я просто хочу быть первой, во всём, разве это преступление? Добиваться желаемого. Сколько я себя помню, я всегда шла к своей цели, из года в год. Это стало своеобразной привычкой – такой образ жизни. Стало частью меня. Преодолевать препятствия, встававшие в какой-то момент на пути, оставлять позади противников. Идти на всё и не останавливаться ни перед чем, лишь бы достигнуть успеха. Поэтому я не могу сойти с дистанции, только не на этом этапе. Не могу оплошать.
Я отвожу взгляд и в очередной раз затягиваюсь. Слова, до этого роем пчёл жужжащие в голове, подступают к самому горлу, но я всё ещё не позволяю себе их озвучить.
– Я должна сдать экзамен, – вполголоса произносишь ты и придвигаешься ближе.
Внутри меня что-то неприятно сжимается, словно на грудь опускается пресс. Раз, второй. Мундштук из внезапно дрогнувших пальцев едва не выскальзывает. Я вновь поворачиваю лицо в твою сторону и выдыхаю вместе с дымом:
– Что?
– Экзамен по хореографии, – поясняешь ты, свесив ноги с кровати. – Я не могу его провалить, понимаешь? От этого зависит моя будущая карьера.
К первоначальному прессу прикладывается ещё несколько, а в ушах почему-то начинает гудеть. Видимо, рой пчёл, подступивший к горлу, поспешил вернуться в голову. Я криво улыбаюсь, глядя исподлобья в твои глаза, снова ставшие по-щенячьи невинными и верными. Тянусь к туалетному столику и топлю сигарету в чашке с остатками холодного кофе. Затем поднимаюсь с кресла, достаю из комода трусики и разматываю полотенце.
– Твоей будущей карьере ничего не угрожает. Ты сдашь этот экзамен, Швиммер, – я быстро подмигиваю тебе и ухмыляюсь, натягивая футболку, после чего качаю головой и, отвернувшись, добавляю почти шёпотом: – Тогда как я свой уже провалила.

Только когда они пересекли мост, Ханна разрешила себе мельком оглянуться. В пузатой броне стекла летела линия электропередач, крыши и серповидные вышки, поднимавшиеся из земли, как ребра грудной клетки. Внутри сосредоточенно выстукивался естественный ритм. Ханна-Клэрингтон. Переводная-ученица. И пробелом, на долгой паузе – отчисленная. Отказница – вот кто она.

Семнадцатилетняя Ханна не смогла до конца избавиться от детской зашоренности. Ей, например, казалось, что все шоферы обязаны быть добродушными усатыми стариками, будто они уже появились в таком виде на свет: аккуратные седые бакенбарды, перчатки, заглаженные стрелки на штанинах. Но через зеркало заднего вида на нее смотрели безразличные молодые глаза, на руках у водителя не было никаких перчаток. Зато уж автомобиль попался надежный - просторная пыльная погребальня.

- Я собираюсь приоткрыть окно, – прокомментировала Ханна свою ладонь, переместившуюся на рычаг.

- Не положено.

- Но вы заблокировали все двери.

Водитель мечтательно улыбнулся.

- Перестраховка не помешает.

Ханна поняла, что сейчас он представляет, как голова противной пассажирки быстро перекатывается по асфальту, он выкидывает ее потрепанный чемодан в кювет и доносит начальству, что все так и было.

Мост совсем скрылся за волнообразной трассой, и Ханна больше не открывала рта.

- Вот твой Далтон, дорогуша. Плати двадцатку, - водитель притормозил у кованой калитки.

Катафалк с шашечками заболтался на воздушной подушке, и Клэрингтон поспешно спрыгнула на площадку из камня со всем нехитрым багажом.

- Пижамная вечеринка, а? – взвизгнул мужчина, увидев, как от ворот по направлению к такси идут две девчонки. Ветер вздергивал их плотные ночнушки выше колен, открывая пространство посеревшей от холода кожи.

Высокая светленькая девочка деловито взяла у Ханны вещи, не наградив даже взглядом.

- Опусти стекло, - попросила вторая студентка, простоватая и миловидная, точь-в-точь ожившая героиня пин-ап плаката.

- Никки, - кисло попросила Высокая.

Ханна растерялась: все это определенно не вписывалось в регламент.

Таксист с готовностью высунулся из окна, а Высокая покачала головой. Без предупреждения Никки вырвала из ее рук чемодан (что-то хрустнуло) и железным уголком ударила водителя по скуле. Та быстро сморщилась, пошла рябью и вдруг покрылась ядовито зеленым оттенком. У виска выступила ртуть.

- Роботизированное бесполое хамло, - выплюнула Никки, оправляя воротник, - Кто тебя только прошивал.

- Хотите подать жалобу? Хотите сделать звонок? Хотите заказать такси? – предложил манекен. Его лицо разгладилось и сделалось совершенно спокойным, беззлобным.

Никки раздраженно замахала руками около его носа, словно прогоняла духов.

- Кажется, я повредила чемодан, - с сомнением проговорила она, - Пойдем. Познакомим тебя со всеми, да, Дженн?

Высокая студентка уставилась на Ханну и неожиданно расцвела подбадривающей улыбкой.

Небо застилали бледновато-персиковые простыни облаков. До общей побудки оставалось три часа.

***
- Пытаешься понять, куда тебя перевели, Клэрингтон? – спросила Дженни, найдя новенькую в библиотеке.

- Скорее, догадаться, - осторожно ответила Ханна.

Шел первый месяц учебы, давно пора было привыкнуть к Далтону и его воспитанницам, но выходило из рук вон плохо. Клэрингтон была и оставалась чужой даже среди угрюмых и по-волчьи необщительных здешних обитательниц.

«А мое отчисление не было переводом», - мысленно поправила Ханна. Слово «отказница» поселилось в ее голове неубиваемым паразитом и продолжало жалить. Каждый раз, когда Ханна видела Дюваль и Дженнифер Стерлинг вместе, завтракающих или играющих в лакросс, было непросто. Ханне отчаянно хотелось стать своей, заслониться другими студентами как щитом, но точно так же эти девочки избегали ее - как крысы тонущее суденышко.

Если бы не настойчивость Сибил, Ханна наверняка так и не узнала бы, что вообще такое - быть чьим-то другом.

***
Ханна подняла голову от книг, когда в библиотеке поднялась легкая шумиха. Девочки, сбежавшиеся из разных аудиторий, выстраивались в шеренгу, расстегивали манжеты форменных рубашек и выставляли вперед сжатые кулаки.

- Все на месте? - миссис Шустер, напоминающая худого нервного лемура, беззвучно пересчитывала детские макушки.

- Что происходит? - Ханна обернулась к Никки, которая против обыкновения была настроена миролюбиво.

- Отслеживающий чип, Клэрингтон, - встряла Шустер, подслушав вопрос, - Не стесняйтесь, подставляйте руку.

Шустер неожиданно крепко вцепилась Ханне в запястье и прислонила дуло медицинского пистолета. Холодное и слегка тяжеловатое.

- Это не больно.

Шустер отжала курок. Пластинка ушла в молоко, сколов паркетную доску: Ханна выдернула запястье и теперь с неприязнью изучала воспитательницу.

- Клэрингтон, вы и вправду зарвались, - Эмма Шустер и не думала снимать палец с курка. В грудь Ханне шипел холостой разряд с помигивающим датчиком прицела.

- А если я не хочу? - сквозь зубы прошипела Ханна, ругая себя за неуверенный тон.

Пыльную тишину библиотеки прервал единственный, делано будничный голос со стороны старшекурсниц.

- Эмма, если позволите, вчера я переволновалась из-за матча, расчесала чип, а после залила водой из душа. Можно подновить?

Вперед вышла девочка с вечно прищуренным взглядом и длинными руками и ногами, выдававшимися из формы не по размеру. Ханна хорошо запомнила эту студентку, на которых никогда не успевали зажить малиновые царапины. Говорили, она играет на позиции защитника. Говорили, она не так проста, и сейчас Ханна видела, как остальные девочки затаили дыхание, наблюдая за Шустер и Сибил Смайт, покачивающейся с пятки на носок с беззаботным видом.

- Конечно, Смайт, подойти, - с готовностью оттаяла миссис Шустер и перезарядила обойму.

Клэрингтон встала в конец очереди и больше не упрямилась. Младшие студентки Далтона оглядывались на Ханну так, будто она клептоманка или мучается другой постыдной болезнью.

Зато Сибил после истории с Пиллсбери удивляла раз за разом; становилось очевидно, насколько редким человеком в академии она была. Когда Сибил пела в школьном хоре, вытягивая ноты надрывно и сильно, и пригвождала аудиторию к лавкам тяжестью музыкальных фраз, Ханна всматривалась в ее лицо и по-настоящему ужасалось. Там засело что-то нечеловеческое, пустое и одновременно по-женски притягательное. Ханна глотала ком в горле и сильнее вжималась в деревянную скамью, пока однажды Сибил не оборвала песню с пристальным ответным взглядом.

На следующий день Ханна узнала о ней чуточку больше. Когда нашла скорченной на полу, обнимающуюся с чужим пиджаком. Слюна из раскрытого рта Смайт стекала на камень, а ноги в посеревших от пыли носках перебирали невидимые ступеньки.

- Сибил? - Ханна попыталась вытащить мятый пиджак, перетащить ее на кровать, хотя бы приподнять с полу голову - сквозь щели бил сильный сквозняк.

Смайт ненадолго пришла в себя.

- Не вздумай болтать.

- Я и не собиралась.

- Не рассказывай никому.

- Не буду, обещаю.

И тогда Смайт расслабленно отключилась, чтобы прийти в себя только следующим утром. Ханна легла на свободную кровать, пустовавшую с момента ее приезда.

- Я ничего не говорила? - обеспокоенно спросила Сибил, когда проснулась и подтянулась на кровати.

- Звала Блэр, - ответила Ханна.

- Глупости, - с раздражением отрезала Сибил.

- А чей был пиджак?

- Этого тоже не надо спрашивать.

В тот момент выстроились невидимые границы: о чем-то Сибил подчеркнуто не говорила, а Ханна научилась не спрашивать.

***
Был один из темных дождливых дней. Тренировочное поле заболотилось к обеду, и Сибил с Ханной сидели в пустой гостиной, по очереди разбивая тлеющие угольки кочергой.

- Знаешь, я хочу подарить тебе кое-что, - Сибил загадочно улыбнулась и достала из кармана юбки брошь с головой носорога, - Она не моя, - пояснила Сибил.

- Симпатичная, - переборов вкусовые разногласия, пробормотала Ханна и провела по носорожье морде указательным пальцем.

- У нас была традиция, - снова неприятно усмехнувшись, продолжила Смайт, - В нашем студенческом обществе для девочек.

- Так... - аккуратно подтолкнула ее Ханна. Она больше не боялась нечаянно вызвать у Смайт гнев или раздражение.

- Мы ведь думали, что способны решиться на что угодно. Думали, владеем самим миром Далтона, такие бесстрашные юные рейнджеры. - Сибил перешла на озлобленный, вкрадчивый шепот, - Нам казалось, мы и есть Далтон.

Ханна гипнотизировала взглядом свою новую брошь, не решаясь что-то произнести.

- Подумай, почему ты здесь оказалась? - вскинув голову, спросила Сибил Смайт.

- Меня отчислили из военной школы. За письменный экзамен, - покраснев, пробормотала Ханна.

Сибил хрипло рассмеялась.

- Серьезно, ты в это веришь? Хочу немного рассказать про свою семью. Моя мать, она такая непроходимая дура. Как-то раз ей пришла гениальная идея потихоньку продать пару бумажек из дел отца. Он теперь сидит под трибуналом, а эта идиотка выпросила политическое убежище во Франции, оставив меня властям в качестве утешительного приза. Это были очень важные документы, понимаешь ли. А со службой мистера Клэрингтона все в порядке?

- Не шути так, - огрызнулась Ханна.

Сибил и не думала шутить. Наоборот, выглядела изможденной и предельно серьезной. Не было оснований думать, что она повредилась головой или решила устроить вечер жутковатого стендап камеди.

- Каждый студент застрял в Далтоне до тех пор, пока его жизнь нужна, чтобы кого-то важного дергали за ниточки. Мы тут живое пушечное мясо, Ханна. Можешь записаться в команду по лакроссу, чтобы сбросить лишнее напряжение.

Смайт поднялась со своего места, выбрала из вазы спелый гранат и принялась тщательно исследовать его подушечками пальцев.

- На первый взгляд кажется, что общество - это самая монолитная структура, - Сибил постучала костяшками пальцев по гранату, и тот отозвался мягким, приятным звуком, как натянутая поверхность африканского барабана, - Но под толстой кожей скрывается столько необъяснимых, уродливых вещей.

Сибил разломила гранат надвое, и из него тут же засочился напоенный солнцем сок, по столу упруго заскакали семена.

- Стоит только ее разломать, - продолжила она, - как целое распадается на зерна, которые никогда не прорастут.

- Почему?

Вместо ответа Сибил жадно затолкала рассыпавшиеся по столу зерна себе в рот. Трещинки обветренных губ заполнились темно-вишневым, слегка переливающимся в приглушенном свете абажуров.

Смайт слегка поморщилась, и на какое-то мгновение над манжетой мелькнула развороченная лунка мышц, место, где должен быть отслеживающий чип.

Ханна вновь ощутила прежний эффект трансовой нереальности происходящего, как когда Сибил пела вместе со школьным хором. И тогда до Клэрингтон дошло.

- Папа, - растерянно промямлила Ханна. - Он...

- Мелькает в каждом выпуске новостей. Когда тебя вызовут по громкоговорителю в директорский кабинет, будь любезна выдрать чип и быстро собрать манатки. Никки говорит, у тебя классный чемодан.

- Ага, - машинально ответила вежливая Ханна, - Разбивает виски дешевым дронам-таксистам только так.

- Славно, - выдохнула Сибил и прижалась ко рту Ханны медленным, тягучим поцелуем, словно для них двоих это был самый естественный поступок.

- Сибилл Смайт, - вдруг с шипением донеслось из грокоговорителя, - Явитесь в кабинет директора. Для вас есть срочное сообщение.

- Назначаю тебя почетным руководителем студенческого общества, дорогая Ханна. Брошку Кэти я уже отдала. Мне правда было хорошо, и передай Никки, что ее щипчики спустила в унитаз я и, конечно, прошу прощения.

У Ханны защипало в носу.

- Ты же не боишься, Ханна, - улыбнулась Сибил, - Только поэтому я тебя заметила.

Клэрингтон сумела только кивнуть.

И тут громкоговоритель зашипел снова.

- Мисс Ханна Клэрингтон, - объявил электрический голос, - Вас также ожидают у директора.

- Жаль твоего отца, - искренне сказала Сибил.

- Нам пора, - поторопила ее Ханна, - Мы будем бежать очень быстро.

- Не без этого, - согласилась Сибил Смайт. Сняла свой не подходящий по размеру пиджак и бережно повесила на спинку кресла.

Было уже девять часов вечера, а Квинн все не было. У Сантаны уже начал кончатся запас остроумных шуток по этому поводу.
- А если она совсем не придет? – Спросила Лопез, нервно поглядывая в окно. В ответ получила лишь косой взгляд Рейчел.
Не прошло и пяти минут, как ясное небо Нью-Йорка затянули тучи. В квартире стало на столько темно, что пришлось включить свет. В окно начали барабанить капли дождя.
- Все. Теперь точно ни Квинн, ни вечеринки. – Пробормотала себе под нос Сантана. Берри, ни слова не говоря, набрала ее номер, но в ответ услышала лишь голос автоответчика.
- Автоответчик, значит в пути. – Произнесла Рейчел. - Не переживай, раз обещала значит приедет.

Буквально через пару минут в квартиру постучались. Девчонки кинулись к двери. К сожалению это была всего лишь разносчица пиццы. Она сунул им большую пиццу пепперони, и пиццу с двойным сыром. Расплатившись с ней, девочки уселись на диван и наслаждались ее запахом.
Затем они опять услышали стук в дверь. На этот раз это была Квинн.
- Ну наконец-то! Привет! – Бросилась к ней на шею Рейчел, а затем и Сантана.
- Привет! Как я по вам соскучилась. – Сказала Квинн. Она правда была очень рада их видеть, ведь она не виделась с ними почти полгода. Улыбка не сходила с ее лица. Простоять в обнимку они могли еще долго, но тяжесть сумок взяла свое:
– Может возьмете сумки.
Лопез быстро подхватила их и унесла на кухню.
- Боже, ты вся промокла. Сейчас повесим сушить. – Произнесла Рейчел, уже провожая Квинн в ванную. – Можешь сразу и переодеться. Пойдем Сантана тоже переоденемся.
Девочки разошлись по разным комнатам и начали переодеваться в необычную одежду.
- Я все крикнула! – крикнула Сантана. За ней последовала Квинн, и в конце Рейчел.
- На счет три, все в гостиную. – Скомандовала Квинн. Через три секунды все стояли в гостиной и дружно смеялись, разглядывая наряды друг друга.
- Кто начнет? – Спросила Рейчел. На что в услышала: Вся инициатива наказуема. Ухмыльнувшись Рейчел начала:
- Перед вами Войсшейк – и моя суперсила – это поражать, оглушать или заставлять людей испытывать такие эмоции, какие я захочу, при исполнении моих соло. – Гордо выдала Рейчел. На ней было шикарное черное платье с длинным шлейфом, которое было усеяно стразами и кристаллами. Они образовывали замысловатый узор, который, как в последствии она объяснила, означает многогранность ее таланта.
- Берри, как это банально. Но платье потрясающее. – Сказала Сантана, с которой была полностью согласна Квинн. – Вот я, Пласти́к и моя суперсила заключается в том, что я уникально двигаюсь и, глядя на меня, просто любой человек стесняется пошевельнуться, то бишь каменеет. Да, вот так мои супергеройские подруги. – Выдала Сантана. Она была в черных мини шортах, и в темно-синей рубашке в сеточку, через которую был виден леопардовый лифчик. Он отлично гармонировал с леопардовыми сапогами. Но все же в глаза бросался черный, блестящий плащ, который она одной рукой пыталась развивать.
- Квинн, теперь ты.
- Сегодня Квинн Фабре не будет, будет только Темптрис. Я обладаю сверх красотой, которая завораживает людей. Никто не может устоять передо мной. – С ехидной улыбкой сказала единственная блондинка. Девочки и правда, как завороженные стояли и рассматривали ее платье. Оно было имело множество оттенков красного цвета, но все они к лицу Квинн. Длина платья, чуть выше колен, подчеркивала сексуальные ноги Темптрис. Распущенные волосы красивого спадали на голые плечи. Лишь со временем девушки заметили у нее в волосах заколку с буквой «Т».
- А на девушек действует твое обольщение? – Поинтересовалась Сантана.
- Я повторяю, никто не может устоять передо мной, Пласти́к.
Девушки не могли сдержать смеха.
- Спасибо «Новым Направлениям» за такую идею для нашего девичника. – Сказала Войсшейкер, раздавая подругам бокалы для вина, которое купила Квинн.
- Да, жаль мы не застали их наряды, когда приезжали в Лайму. Финн говорил: «Это было круто». – Произнесла Темптрис, разливая вино.
- За «Новые Направления», за их победу на региональных и национальных! – Произнесла тост Пласти́к. Девочки дружно ее поддержали.

Дождь все лил как из ведра, хорошо что квартира Рейчел не располагалась на верхнем этаже, потому что пару раз приходила соседка сверху и спрашивала, не течет ли потолок. Супергероини, нервно покачивали головами. В панике женщина даже не замечала нарядов девушек.
Бокал за бокалом и про пиццу, и про потоп на верху уже никто и не вспомнил. Супергероини вспоминали различные случаи, происходившие с ними в хоре и за его пределами, лежа на большой кровати Рейчел.
- Да, все же потрясающее место – Нью-Йорк. – Произнесла Темптрис, потягивая вино.
- Я вам всем со второго курса пытаюсь это донести до вас. – Ликуя в душе, сказала Войсшейкер.
- Перебраться сюда после Йеля будет проще простого.
- Еще проще чем ты думаешь. Родители моего парня живут здесь. – Соблазнительница немного засмущалась. Она не хотела говорить на эту тему вообще, но вино сыграло свою роль.
- Парня? – В один голос спросили подружки, но с разной интонацией в голосе: Рейчел с интересом, а Сантана с неким огорчением.
- Ты обольстила его своими чарами, да? – Усмехнулась Пласти́к .
- Ну, если только чуть-чуть. Ха-ха. Его зовут Зак, он из Нью-Йорка, у него шикарная татуировка на плече в виде волка. А сам он высокий брюнет с серо-голубыми глазами. Вообще он занимается музыкой, поет, играет на гитаре, также ходит в тренажерный зал. Мы с ним уже как три месяца вместе. И у нас все серьезно.
Войсшейк сразу принялась расспрашивать подробности, как и где познакомились, был ли секс, как поет, а Пласти́к, не слушая пустую болтовню, выпила залпом целый бокал вина.
Утомившись, она решила прилечь, вместо чего просто плюхнулась на кровать. От этого не устойчиво стоящая бутылка вина разлилось прямо на платье Войсшейк. Что-то пробурчав, она отправилась в ванную комнату, а ее неловкими взглядами провожали подруги. Таким же взглядом виновница ситуации смотрела и на другую подругу.
- Темптрис, - Начала Сантана, - мне надо поговорить с Квинн.
- Сегодня она отсутствует, Пласти́к, забыла?
На это Сантана ничего не ответила, а просто взяла и нежно прикоснулась своими губами к губам Квинн. Та спустя пару секунд разорвала их связь.
- Мои чары подействовали и на тебя. – Ухмыльнулась Темптрис, но ее глаза выдавали ее волнение.
- К сожалению мои не подействовали, ты должна была окаменеть и наслаждаться. – Произнесла Сантана, протягиваясь за второй порцией поцелуев, но вытянутая рука Квинн не давала подступится ближе.
- Сантана, хватит! У меня есть парень. И вообще ты же знаешь, что я не такая. - Грозно выдала Квинн.
- Тогда какого черта ты мне строила весь вечер глазки? Сексуально покусывала губы, пока Рейчел не видит? Невзначай прикасалась ко мне? И все эти « Сантана отличные ножки, в твоем лифчике твоя грудь выглядит более шикарнее, чем обычно»? А? Зачем? – Сантана была на взводе.
- Господи, ты чего? Я же Темптрис. Я соблазнительница и я делала свою работу. И это было не только для тебя, а и для Рейчел, если ты не заметила. Я играла роль. Почему ты не возмущалась, когда Рейчел начала петь соло, а мы всплакнули? Когда ты танцевала на столе, а мы с Рейч стояли как вкопанные и восхищались тобой. Мы играли роль! Хотя и песня Рейчел и твой танец были на высоком уровне и без всяких суперспособностей. Вечеринка тематическая! – Пояснила Квинн. В квартире стояла тишина, которую нарушал лишь звук воды из ванной.
- Прости меня, пожалуйста, я правда не подумала, что это может тебя задеть и дать ложные надежды, я правда не подумала. Прости меня. – Извинилась Квинн. Ей было до ужаса не удобно, ведь она не понаслышке знает, что чувствует человек, испытавший ложные надежды. Сантана не долго думая, сказала:
- Да дура я, Квинн, вот и все. Это ты прости меня за поцелуй и за наезд. Я правда подумала… Мир?
Квинн кивнула и принялась обнимать подругу.
- Пойдем поможем Рейчел? То есть Войсшейку?
- Конечно, Пласти́к. Вперед! На спасение потрясающего платья! – Крикнула Темптрис. Спрыгнув с кровати, они направились в ванную комнату. Только Пласти́к последовала туда с улыбкой на лице, в то время как Сантана осталась в комнате с горьким осознанием ложных надежд.

От автора: дети многое понимают по-своему - но это не значит неправильно

В свои три с половиной (почти четыре) года Бет уже много чего знает. Например, что после шести идет семь, или, что если смешать желтый и синий, получится зеленый (только смешивать нужно чистой кисточкой, а не то вместо зеленого получится грязь), или что они с мамой живут в городе, который называется Нью-Йорк. И что ее мама – настоящая королева. Потому что иначе просто не может быть, ведь каждый вечер, когда мама укладывает ее спать, она читает ей сказку, а потом говорит "Спокойной ночи, моя принцесса", а из сказок Бет уже выучила, что мамы принцесс называются королевами – и никак иначе. Нет, еще иногда они называются мачехами, но мачехи – это злые, а ее мама – добрая. Даже если она не разрешает заходить на кухню одной или играть со своим телефоном.

Еще Бет знает, что ее мама – волшебница. Бет сама видела, когда ходила вместе с мамой в театр (она точно не знает, что такое театр, но уверена, что это самое волшебное место на земле) на ре-пе-ти-ци-ю. Там мама посадила ее в маленькой комнате на большой красивый стул, сказав, что это ее трон, и даже разрешила поиграть с телефоном, а сама взмахнула волшебной палочкой (Бет не уверена, что волшебные палочки выглядят именно так, но что же еще это могло быть) и превратилась в незнакомую Бет женщину с зеленой кожей и черной остроконечной шляпой на голове. Мамина подруга Эйприл тогда сказала Бет, что это злая ведьма Эльфаба, но Бет ей не поверила – потому что как мама могла быть злой, если она добрая? Злые ведьмы не умеют так красиво петь.

Еще Бет знает, что такое мюзикл – это мамино королевство, оно находится там же, где и театр, и люди приходят туда посмотреть на мамино колдовство. То есть, и на другое колдовство тоже, но в первую очередь – на мамино, потому что ее мама самая главная волшебница. Иначе ведь просто не может быть, она же королева! И всегда наколдовывает больше цветов, чем остальные (иногда их так много, что получается даже больше, чем сама Бет – вот что значит королевское колдовство). Но колдовство – это, наверное, очень трудно, потому что после, когда люди уходят из мюзикла, и они с мамой приезжают домой – и дом становится похож на волшебный сад из книжек из-за всех цветов, что они привозят с собой – мама очень устает и даже не читает Бет сказок на ночь.

В такие вечера Бет читает себе сказки сама – да, в свои три с половиной (почти четыре) года Бет уже умеет читать. Не так хорошо, как мама, конечно, но она уже знает все буквы и умеет складывать их в слова, и иногда читает себе – про принцесс, про драконов, которые их похищают, чтобы заточать в высоких башнях, и про принцев, которые побеждают драконов и спасают принцесс, чтобы потом поцеловать их и жениться. По крайней мере, все сказки, что Бет читала, заканчивались именно так. Правда, мама иногда – не когда читает сказку, а когда, например, кормит ее завтраком или когда они идут гулять в парк через улицу – говорит ей, что в жизни так случается не всегда. "Бывает, что принц не любит принцессу, и тогда она выходит замуж за другого, – говорит она Бет, – бывает, принц не успевает спасти принцессу, и тогда дракон съедает ее. Бывает, что принцесса влюбляется в дракона, который на деле оказывается не так уж плох". А еще бывает, что принцессе не нужен никакой принц, она сама побеждает дракона и сама становится королевой, потому что может все – этот вариант нравится Бет больше всего, потому что он про ее маму: она ведь и без всяких сопливых принцев умеет править мюзиклом. Она верит, что однажды тоже так сможет – нужно только подрасти.

– Ты, когда вырастешь, тоже будешь, как мама? – спрашивает у Бет на ре-пе-ти-ци-и Хармони. Бет знает, что Хармони тоже волшебница, потому что иногда она колдует в мюзикле вместе с мамой, и у нее тоже получаются цветы – не так много, как у мамы, но мама иногда говорит ей, что это потому, что Хармони еще маленькая. Бет не понимает, как Хармони может быть маленькой, если она настолько больше самой Бет, но верит, что скоро Хармони обязательно научится колдовать.
– Конечно, – кивает головой Бет, и очень серьезно объясняет Хармони (и Хармони внимательно слушает и кивает головой), что, когда вырастет, обязательно будет, как мама, потому что все принцессы, когда вырастают, становятся королевами. Если, конечно, их не съедает дракон, но об этом она уж как-нибудь позаботится.

Парадокс, но танцуя в «клетке» Сантана чувствует себя совершенно свободной. Она чувствует в себе силы повелевать и командовать всеми теми, кто жадно поедает ее глазами каждый вечер. Повести плечом, вздернуть подбородок, полукруг бедрами, плавно присесть, развести и сомкнуть колени, медленно подняться, проводя языком по губам, резким движением откинуть волосы назад, провести пальцами от губ, вдоль шеи, по линии груди вниз, разворот, ухватиться за прутья, прижаться к ним на мгновение и отпрянуть…

Она физически чувствует, как сальные, липкие взгляды скользят по обнаженным участкам кожи: ее костюм предназначен для того, чтобы показывать, а не скрывать. И Сантана знает, как показать то, ради чего они все смотрят на нее. Чем лучше покажешь, тем лучше выручка: хозяин заведения тот еще аферист с темным прошлым и не менее темным настоящим, но платит всегда исправно. В начале их рабочих отношений он попытался залезть к ней в трусики, но вывих челюсти быстро привел его в чувство. Привитый с детства в Лайма Хайтс крепкий хук справа лишним еще никогда не был. К ее удивлению, хозяин не выгнал Сантану, а даже проникся неким подобием уважения. Правда, вычел из ее первой выручки расходы на лечение, но Лопез была не против: в отличие от других танцовщиц, охрана клуба не зажимала ее в темных коридорах и не врывалась «случайно» в гримерку, когда она переодевалась. Сантана знала, кому этим обязана.

… Каждое движение четко отточено, тщательно выверено и доведено до автоматизма, поэтому можно думать о чем угодно, но только не о наполненном сизым дымом помещении, не о ползущих по телу взглядах, не о грохочущей по нервам какафонии звуков, которую изрыгает диджейская установка. Сантана думает о деньгах, которые получит за эту неделю; о том, что нужно купить новые чулки; что две истеричные бродвейские дивы с неизменным чувством прекрасного снова будут учить ее жить. Она широко улыбается, вспомнив, что на днях видела потрясающе вульгарные чулки в крупную сетку с толстым швом. На Рейчел они бы смотрелись удивительно возбуждающе.

При этой мысли Сантана сбивается с ритма, но ей везет – номер окончен и звучит новый трек. Хелен, другая танцовщица, уже входит в «клетку», они напоказ медленно приближаются друг к другу, целуются, и зал свистит, топает ногами, кто-то непременно выкрикивает что-то похабное – все как всегда в этом месте и в этом районе. Когда заканчивается смена Сантаны, она старается как можно быстрее попасть домой, до того, как предрассветно посветлеет небо, до того, как первые солнечные лучи заползут в лофт.

Она разувается перед входной дверью, чтобы не стучать каблуками по бетонному полу, тихо проскальзывает внутрь и замирает, вздохнув. Рейчел снова ждала ее, уснув не в своей комнате, а на диване в гостиной, обняв эту ужасающую руку-подушку. Сантана подходит к ней на цыпочках и опускается на колени. Она любит эти мгновения, пока Рейчел не проснулась и не начала снова пенять Сантане, что та движется в неверном направлении.

− Я знаю, что ты смотришь на меня, − сонно тянет Рейчел, не открывая глаз. – И ты не уволилась из этого ужасного места.

− Да, смотрю. И да, не уволилась, − подтверждает Сантана.

− Сантана…

− Не начинай. Где леди Хаммел?

− Ночует у Адама, − Рейчел совсем проснулась и, подперев голову рукой, внимательно всматривается в уставшие глаза Сантаны. Без макияжа Берри выглядит совсем девчонкой, и уже знакомое тепло растекается в груди Лопез.

− Я в душ, до сих пор чувствую на себе их взгляды, − передергивает плечами Сантана и, легко поднявшись, шлепает босыми пятками в душевую. Она совсем не хочет, чтобы хоть малейшая часть ее ночной жизни коснулась Рейчел.

Когда Сантана, обернувшись в полотенце, заходит в свою импровизированную комнату, которая лишь незатейливой шторкой отгорожена от комнаты Курта, она находит в своей кровати Рейчел.

− Долго ты, − улыбается ей Берри.

− Не дольше обычного, − улыбается в ответ Лопез и кидает полотенце на когда-то спасенное ею кресло.

Сантана любит чувство контроля, оно дарит ей уверенность и заставляет держать спину ровно. Ей многое удается контролировать в своей жизни. Многое, кроме собственных чувств к Рейчел, но с этим она определенно готова мириться.

Т02-03 - это чудесно. Сломанные девочки, которые и сами не знают, что их еще больше сломает, а что делает сильнее. Хочется читать и перечитывать. И цитировать, но тогда мне пришлось бы процитировать больше половины текста <3

Т02-04 - даже сложно слова подобрать, отличный текст, сильный, жестко-жестокий в своей правдивости и правоте. Последнее предложение - контрольный выстрел.

Т02-13 - очень милый и теплый текст, спасибо, автор, что вспомнили про Бет)

И еще :)
Т02-06 - очень неплохой текст.
"Марли лопает цветные шарики на экране своего телефона и в откровениях Китти не нуждается. " - вот этот момент очень понравился.
Как и любимое со времен сказки про Тима Талера и проданный смех сравнение смеха со слезами.

Т02-14 - понравились мысли Сантаны, танцующей в клетке. И спасибо за упоминание Кадама.

И немного грустное.
Т02-09 - знаете, я вот даже с интересом прочитала первую часть в первом туре. А тут не смогла, потому что в первом же предложении меня просто убило слово "ненавящево". Пожалуйста-пожалуйста, есть же словари, гугл все знает, если вы не уверены, как пишутся слова, пожалуйста, проверяйте.

13 - Обожемой, автор, полтора красивых намёка, и моё сердце теперь ваше, а моя аватарка улыбается именно вам!)
9 - Хитрый, хитрый автор)) Мне нравится ваш стиль.
6 - Несмотря на некоторый сумбур, включаю в тройку по двум причинам - Бриттани до чёртиков настоящая, очень мало кому удаётся изобразить её так канонно, и второе - новички, хоть какие.

Ещё не оставили равнодушными:
2 - Это было... В общем я бессовестно ржала весь драббл =D почему-то пейринг Кассандра/Рейчел у меня вызывает только такую реакцию =) ну, субъективно.
4 - Трогательно, как и должно быть. У вас очень точно, мне кажется, получилось раскрыть реальность людей с синдромом Дауна, может быть даже лучше, чем это вышло в Гли.
14 - У меня какая-то подсознательная странная нежность к именно фанфикам по этому пейрингу, хотя сам пейринг вообще не мой. Был бы чуть подлиннее - поставила бы на 3 место.

И ураура милому фемслэшу, тур определённо прекрасен, всем спасибо)

Т02-08. автор, я в любви. у вас получилась правильная, идеальная Бриттани *__* а за упоминание Дороти я ваш со всеми потрохами) после прочтения остается дивное послевкусие - надежда, приправленная светлой грустью. спасибо!
Т02-06. роад-стори и Китти - что еще нужно человеку для счастья?
Китти истинная женщина)) спасибо, автор.
Т02-04. знаете, я действительно не люблю Бекки по многим причинам, но вы, уважаемый автор, умудрились совершить почти невозможное. нет, симпатией и сочувствием я к ней все еще не проникся, ннно... вы правильные слова подобрали. правильные и жесткие.

огромное спасибо всем остальным участникам. в частности, авторам 11, 13 и 14, вы чудесны как рассвет

Т02-11-Я люблю фем и мейл версии, я люблю киберпанк и просто обожаю хантбастиан, во всех его проявлениях.Но помимо этого я много чего еще люблю и любимые пейринги, кинки, и прочее никогда не влияют на мой голос.Просто эта работа  настолько атмосферная, настолько продуманная, выверенная до единого слова, что просто дух захватывает.Здесь много хороших работ, но эта,  не побоюсь громкого слова, великолепная.
Т02-06- Опять таки, в этой работе есть все, что я просто безумно люблю:это роад-стори, даже круче-роад-стори с карли, при чем роад-стори с карли, где есть восхитительно вхарактерная Брит-Брит  и много такого, что прям в  самую  душу.И вот голосую я как раз из-за последнего:в самую душу, автор, в самую душу.
Т02-04-Бекки персонаж очень интересный и трогательный, но в сериале раскрытый мало и однобоко.Вот именно за раскрытие темы, я и голосую за эту работу.При чем раскрыли вы ее просто мастерски, дорогой автор.

Т02-01 Знаете, автор, вы затронули такую тему, которая должна вызывать неизменный отклик. А я читала и не чувствовала совсем ничего. Не знаю, что именно не сложилось для меня в этот раз. Вы подробно описали чувства, мысли Сантаны, но чего-то мне не хватило. Возможно, большей эмоции и какого-то надрыва. Спасибо за работу.

Т02-02 Я, конечно, понимаю, что от PWP-драбблов многого требовать в большинстве случаев не приходится, но всё же. Как-то всё спонтанно, неожиданно и неловко. И обращения скачут, то Рейчел говорит Кассандре «ты», то «вы». Может, если бы вы расписали больше чувства и эмоции героинь, то выглядело бы это не так скомкано. Удачи вам в следующих турах.

Т02-03 Прекрасная работа, автор. И название отражает всю суть сказанного в ней. Действительно потерянные девочки, которым нужно чем-то заполнить пустоту внутри. Только одна поняла, как ей двигаться дальше, а вторая так и останется отражением чужих эмоций. За построение текста ставлю вас на первое место. Спасибо за работу.

Т02-04 Сложно писать о таких персонажах, потому что поставить себя на их место практически нереально. По ощущениям такой острый, колкий и запоминающийся текст, вполне в характере выбранной героини. Я не люблю Бэкки, но вы всё написали очень правильно, автор, и я не могу не проголосовать за эту работу. Спасибо и удачи дальше.

Т02-05 Интересная мысль смешать реальных и сериальных героев, не слишком часто это встречается. Мне понравилось начало, описание утра и сонной Сантаны, но вот в Бриттани мне не поверилось. Какие-то моменты были весьма удачны, но в целом я ей не поверила. Я знаю, что Бритт писать сложно, возможно, вам не стоило её вводить в эту историю вообще. Хотя вот излечение вируса Эбола меня повеселило. Спасибо за работу, удачи дальше.

Т02-06 Прекрасный текст, и просто браво за настолько канонную Китти и не менее канонную Бриттани. Хочется цитировать понравившееся, но его слишком много. Просто скажу спасибо, автор, ваш текст очень легко визуализируется в голове. Очень хотелось за вас проголосовать, но мест всего три. Удачи в следующих турах.

Т02-07 Мне очень понравились начало и окончание вашей истории, автор. Но вот серединка со скачками как-то выпадает из того настроения, что вы создали «по краям». Там совсем другая атмосфера. Это мне и помешало в полной мере насладиться вашей работой. Спасибо за неё и удачи дальше.

Т02-08 Очень характерная Бриттани, она явно вам удалась, автор. Легко представляется, как старательно она рисует цифры своими карандашами и бормочет себе что-то под нос.

После этой фразы я поняла, что место в тройке будет ваше, потому что это так про Сантану. Одной фразой – весь персонаж, уметь надо. Спасибо за работу, удачи вам в дальнейшем.

Т02-09 Ох, автор, оказывается, нас ждёт продолжение? Однозначно интригуете. Проглотила новый кусок вашей истории и даже не заметила как. Вам легко удаётся держать в напряжении меня, как читателя. Хорошие диалоги и стремительное развитие событий делают своё дело. Спасибо и удачи)

Т02-10 Последнее время не очень люблю истории, рассказанные от первого лица, но Кассандра вам явно удалась, автор. И в целом, очень достойный драббл. Мне понравилась концовка. Жаль, что всего три места, я обязательно бы за вас проголосовала.

Т02-11 Интересное исполнение челленджа, но тоже имеет право на существование. По-хорошему завидую вашей фантазии, автор. Рассказанная вами история чётко представляется перед глазами, а для меня это всегда показатель хорошей работы. Опять-таки, было бы больше мест – обязательно проголосовала бы. Спасибо за работу, я с удовольствием бы прочла нечто большее по этой вселенной)

Т02-12 Дорогой автор, читая вашу работу, у меня сложилось впечатление, что вы очень-очень спешили, писали на ходу и перед отправкой даже ни разу свою работу не перечитали. Я молчу об элементарных орфографических и пунктуационных ошибках, я уже научилась (с превеликим трудом) не обращать на них внимания. Но повторы же! Обращайте на них внимание!

«Было-было» в одном предложении

Трижды звучит переодевание.

Кто и куда кричал?

Из-за этого смазывается общее впечатление о работе. Задумка, в принципе, не плоха, но вот её реализация меня обескуражила. И разговор между Сантаной и Квинн получился такой сумбурный, что кажется лишним. Я желаю вам удачи дальше, постарайтесь хоть немного вычитывать свою работу.

Т02-13 Очень светлая, лёгкая и приятная работа, просто прелесть. И Бет в свои три с половиной (почти четыре) года многое понимает слишком правильно) И этому веришь. Тоже не вместила работу в тройку, очень жаль, но автор, это было чудесно, спасибо вам) И удачи дальше.

Т02-14 И последняя работа тура тоже порадовала. Понравилось и описание ночной работы Сантаны, и её возвращение домой, этакий контраст между темнотой ночи и солнечным утром. Чуть больше бы расписали светлую сторону жизни Сантаны, автор, и я непременно проголосовала бы за вас. Спасибо и удачи.

ТО2-03 За Сантану тут очень больно. До конца не оставляет надежда на то, что она тоже справится, что станет лучше, станет легче.

Цитата

Сантана стала тем, кем ее хотели видеть.

и предложенный на день образ заставляют резко осознать "кто я сегодня", даже если ответ не нравится. Но это хорошее осознание. Спасибо автору! 

ТО2-08 Знатный такой прожектор позитива, надежды и уверенности в том, что все будет хорошо. Такое видение мира спасает от многого, хотя окружающим и сложно его воспринимать.

Цитата

Даже "навсегда" – это все равно только время.

А за это огромное личное спасибо автору!

ТО2-06 Китти чудесная и настоящая, сильная и иногда испуганная. Очень понравилась! Бриттани безусловно гений, рассеянный, но попадающий в цель.

Т02-06
Любовь к роад-стори сделала своё дело, а также узнаваемые и "живые" персонажи, характеры которых вам очень удачно удалось передать. Спасибо за такую восхитительную Китти, к которой всерьёз припекаешь под конец истории, типичную Бриттани с её леденцами и единорогами, и смеющуюся Марли.
Т02-09
Вы хорошо пишите, автор, и умеете заинтересовать читателя с первых строк. И, не смотря на исключительно женский челлендж тура, спасибо вам за упоминание Себастьяна в этой работе. Их отношения с Квинн меня радуют с каждым разом всё больше и больше.
Т02-14
Спасибо вам за мысли и эмоции Сантаны, танцующей в клетке - это действительно было лучшей частью работы. Уютные и домашние Пезберри в конце вам тоже удались на славу, их короткое взаимодействие оставило за собой положительные впечатления и умилительную улыбку на лице.

Она сидела на песке и наблюдала за тем, как волны с силой ударяются о берег. На ее коленях мирно посапывал маленький зеленый дракончик. Из его ноздрей вырывались струйки дыма. Девушка подняла руку и погладила его по длинной чешуйчатой шее. В ответ на ее жест он довольно заурчал во сне.
-Ты не можешь взять его с нами, Тина! – окликнули ее сзади. – Ему не место в нашем мире.
Азиатка чуть вздрогнула от неожиданности, но оборачиваться не стала.
-Майк, скажи мне, что станет с этим миром?
Парень устало вздохнул. Они обсуждали это последние несколько дней. Тина была не согласна с их решением – она единственная голосовала против.
-Это не наша забота! Последнее, что мы должны сделать здесь – это убраться отсюда, как можно скорее.
За спиной девушки послышался тихий звук удаляющихся шагов. Тина знала, что разозлила Майка, но не собиралась извиняться. Они поступают неправильно. Бегут, словно крысы с тонущего корабля.

-Ну что, Майк, где там Тина? – Блейн с обеспокоенным видом расправлял ткань аэростата, постепенно наполняющуюся воздухом. - Поднимается ветер.
Чанг поднял взгляд на небо. Оно было непроглядно серым. Тучи нависали тяжелыми гроздьями, становясь все темнее к куску небосвода, поражающего своей чернотой. Все выглядело так, будто в небе пробили дыру огромным шилом.
-Я вернусь за ней!
-У нас нет другого навигатора, - преградил ему путь Курт, - я схожу, а ты помоги Блейну с направлением.
Майк подчинился, и Хаммел, закинув свой ящик с инструментами в корзину, двинулся в сторону океана.
Ребята разложили на траве карту, прижав ее края камнями.
-Я накалю горелку, - Блейн поднялся с колена и забрался в корзину, - сколько тебе нужно времени?
-Всего пару минут, - Майк погрузился в мысленные расчеты.
-Эй, мальчики, вам помочь? – к ним по склону быстро поднималась изящная блондинка.
-Квинн, где тебя черти носили? – Андерсон кинул на нее недовольный взгляд. – Ты чувствуешь ветер? Мы улетаем с минуты на минуту.
Девушка с легкостью запрыгнула в корзину и ядовито улыбнулась:
-Где я была, тебя не должно волновать. Лучше беспокойся о своем возлюбленном Курте.
-Не переводи стрелки, Квинн! Причем здесь мой парень?
-Даже не знаю, - Фабрей деланно пожала плечами, - наверное, эти милые карманные часики с гравировкой «Адам» он нашел на дороге? И тот механик никакого отношения к ним не имеет.
Блейн раздраженно пригладил волосы и отвернулся к пламени:
-Даже если и так, то твоего отсутствия это не оправдывает.
-Я прощалась с девочками, ясно? – в голосе Квинн проявились истеричные нотки. – Если ты, мистер Идеал, не нашел здесь себе привязанностей, это не значит, что у других так же.
-Ты скоро увидишь своих девочек. Как только мы вернемся домой.
-Увижу… Но ведь это будут уже не Они, верно? – горько усмехнулась Квинн.

-Тина, нам пора уходить! – Курт подбежал к девушке, которая стояла у самой кромки воды и наблюдала за тем, как маленький дракончик зарывается в волны с головой и выпрыгивает оттуда, поднимая за собой сверкающие брызги.
Она обернулась, и Хаммел увидел на ее щеках слезы.
-Курт, пойми, я не могу его бросить! Он еще малыш, он не выживет, если этот мир разрушится.
Парень прижал ее к себе и успокаивающе погладил по волосам.
-Все будет хорошо, Тина. Он сможет жить в океане.
-Но что если…
-Я не знаю, - просто ответил Курт, и, чуть отстранившись, посмотрел ей в глаза, - но я верю. Я верю в то, что с ним все будет хорошо. И с Рейчел, Бриттани, Сантаной, Арти и… И с Адамом тоже.
-Мы можем помочь…
-Нет, Тина, - Хаммел с грустью покачал головой, - мы должны уйти. Это наш последний шанс. Или мы умрем в этом мире.
Девушка опустила глаза и, с какой-то обреченной решимостью, двинулась в сторону аэростата.

-Ребята, быстрее! Я не могу удерживать его вечно! – Блейн пытался приглушить пламя в горелке, но у него ничего не выходило.
Ветер трепал ткань шара, предельно натягивая канаты, удерживающие корзину. И вот, с диким треском, они начали рваться. Аэростат чуть не перевернуло, и Блейн отпрыгнул к штурвалу.
Курту с Тиной оставалось еще с десяток метров до шара, когда лопнул последний канат, и шар стремительно начал отрываться от земли.
-Майк, лестницу! – скомандовал Андерсон.
Чанг понял его с полуслова и кинул бегущим друзьям узкую веревочную лесенку:
-Ну же! Прыгайте!
Курт схватил Тину за руку и с силой оттолкнулся от земли, зацепившись за последнюю ступеньку. Левое плечо тут же заныло от боли, каким-то чудом не вывернувшись из сустава.
-Я не удержу тебя долго, - натужно прохрипел он, - попробуй подтянуться.
-Нет, - услышал он тихий голос, - я не могу. Я должна спасти их.
На ее лице снова появились слезинки, которые быстро высушил налетающий ветер:
-Прощайте!
Она разжала руку. В ту же секунду аэростат с силой рванулся к небесам, направляясь в сторону огромной черной дыры, становящейся все больше.
-Нет! Тина! – Майк перекинул ногу через бортик корзины, готовясь к прыжку, но Квинн железной хваткой вцепилась в него.
-Безумный! Уже слишком высоко. Ты разобьешься!
Фигурка на земле становилась все меньше, но даже с такого расстояния было видно, что она подняла руку и начала махать им.

-Пап, а расскажи мне сказку! – маленькая черноволосая девочка потянула Майка за руку.
Он усадил ее на колени, потрепав по волосам, от чего та звонко рассмеялась.
-Про кого ты хочешь, Тина? Про Белоснежку?
Девочка смешно нахмурилась и покачала головой.
-Ну, тогда предложи сама.
Его дочь покраснела:
-Расскажи мне про Тину!
-Опять? Ну хорошо. – Майк рассмеялся и, откашлявшись, начал. - Жила-была на свете девочка, и звали ее Тина. Она казалась всем совсем обычной, поэтому ее никто не замечал. Но однажды она совершила поступок, храбрее которого в своей жизни я не видел…