| Дно, romance/drama, Курт/Дэйв, R |
| GruSha |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 00:45 | Сообщение #1 |
 GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Название: Дно
Автор: GruSha
Рейтинг: R
Пейринг: Курт/Дэйв
Жанр: drama, romance
Размер: Мини ~ Миди
Статус: заморожен
Дисклеймер: Все персонажи и права на них принадлежат Райану Мерфи
Размещение: С разрешения
От автора: Первые две части являются драбблами из марафона. По его окончании возникло желание закончить историю.
We only said goodbye with words
I died a hundred times
You go back to her
And I go back to black
(с) Amy Winehouse
Панацея
Идёшь следом, на расстоянии полуметра, шаг за шагом, вздох за вздохом. Руки в карманах, голова устало опущена вниз, пустой взгляд скользит по блёклой ковровой дорожке. Свет в узком коридоре как всегда мигает, из-за чего тебя вдруг невзначай посещает мысль, что скупердяй Мо, должно быть, так никогда и не заменит неисправную лампочку, как и заглавную букву на вывеске своего придорожного мотеля. Сегодня он как обычно окинул посетителей пренебрежительным взглядом – после стольких месяцев этот старый брюзга с царапающим слух английским акцентом всё ещё смотрел на вас с лёгкой поволокой осуждения в своих больных близоруких глазах. Но вас это, как и прежде, не волнует.
Дэйв идёт молча, уверенно, точно так же не поднимая головы. Теребит в руке ключ с пластмассовой биркой, на которой выведено крупно – «23». Это ваше число, вот уже более трёх лет. Подходит к двери с облупившейся по краям краской, смотрит на неё какое-то время не моргая, затем торопливо открывает замок и входит в погружённое во мрак помещение, следом заходишь и ты.
Переступив порог комнаты, вы исчезаете из реального мира, из той жизни, которая осталась за пределами мотеля. Единственной реальностью для вас становится этот тесный гостиничный номер, этот период времени, в который вы погружаетесь с головой, отрезая все связующие с прошлым ниточки. Это ваш мир. Мир с выцветшими обоями, старой потёртой мебелью, скрипучими половицами. Знакомый и изученный вами целиком и полностью, вплоть до каждой мелкой детали и предмета. Родной. Здесь не существует больше никого. Только вы двое, и только сейчас, в эти неумолимо исчезающие тридцать минут.
Вы никогда не зажигаете свет, оставляя комнату дышать темнотой. Во мраке не видно глаз, не видно сожаления и тоски, эхом отражающихся на ваших лицах, не видно боли и усталости. Вы окунаетесь в эту густую тишину, привыкаете к ней, вспоминаете о прошлых встречах. Адаптируетесь. До тех пор, пока вас окончательно не засосёт на дно. Такое илистое, вязкое, такое неустойчивое. Ваше дно.
Ты медленно ступаешь по стоптанному ковру, останавливаешься в центре комнаты. С твоих пальцев всё ещё стекает вода – нежданный ливень застал тебя врасплох, из-за чего одежда успела промокнуть почти насквозь. Исходишь мелкой дрожью, сжимая в кулаках рукава пиджака, закрываешь глаза, с губ соскальзывает едва слышное:
- Холодно...
Чувствуешь, как Дэйв приближается, не спеша сокращая расстояние между вами, как замирает за твоей спиной. Его большие ладони осторожно ложатся на твои плечи, поглаживают их, плавно спускаются по рукам до локтя. Его тёплое дыхание пропитывает кожу на шее, обжигающее присутствие согревает тебя изнутри. Он аккуратно снимает твой мокрый пиджак, отбрасывает на кресло. После вновь прикасается. Знакомые на ощупь пальцы дотрагиваются до затылка, зарываются во влажные волосы, расслабляюще сминают мышцы у позвоночника. Ты слегка запрокидываешь голову, беззвучно вдыхаешь сырой воздух, замечаешь, как дрожь постепенно покидает твоё тело. Чувствуешь его горячие губы у себя за ухом, затем на выгнутой назад шее, ощущаешь, как кожа под его поцелуями начинает пылать, а по спине мелкой россыпью пробегают мурашки. Рука Дэйва так же осторожно касается груди, приобнимая сзади, его щека, покрытая лёгкой щетиной, прижимается к твоей. Слушаешь, как он дышит. Тихо, размеренно, спокойно. Наслаждаешься этим, вкушаешь. Вспоминаешь намеренно забытое. Заново привыкаешь и прирастаешь к нему, знакомишься с его прикосновением, его близостью.
Вы стоите так, не шелохнувшись, ещё несколько невесомых минут, после чего Дэйв отпускает тебя и плавно присаживается на край кровати. Тяжёлый взгляд задерживается на окне, по которому продолжают стекать тяжёлые дождевые капли. Он опускает голову на ладони, обессилено массирует виски, потирает шею. Из груди вновь доносится усталый вздох. Ты стоишь какое-то время на расстоянии, пытаешься разглядеть в темноте его глаза, различить выражение лица. Потом вспоминаешь, что это не по правилам, и отворачиваешься. Вскоре медленно подходишь к нему. Смотришь на его затылок, на руку со слегка поблёскивающим в темноте кольцом, всё так же сжимающую широкую шею, в очередной раз прислушиваешься. Ты дотрагиваешься до него, проводишь пальцами по волосам, гладишь. Нежно, едва касаясь. Чувствуешь, как он под твоей ладонью понемногу расслабляется, как напряжение постепенно улетучивается, как прочный узел тревог и размышлений со временем ослабевает хватку. Он неожиданно поднимает на тебя глаза, вглядывается в твое погружённое во мрак лицо, приоткрывает рот, но после резко опускает голову. Правила. Дэйв тоже о них не забыл.
Его рука мягко скользит по твоей промокшей рубашке, задерживается на уровне пупка, затем вытягивает её из-под брюк и задирает вверх. Он смотрит прямо перед собой. С восхищением, упоением. Любуясь, словно произведением искусства. Затем плавно тянется к тебе, целует живот. Бережно, аккуратно, почти ласково. Осторожно касаясь губами влажной кожи, вдыхая с неё твой забытый запах, ощущая до невозможности родной и драгоценный вкус. Его руки оказываются у тебя на бёдрах, сильнее притягивают к себе, с силой сжимают дорогой кожаный ремень. Поцелуи становятся насыщенней, интенсивнее. Ты запрокидываешь голову и вновь прикрываешь глаза. Чувствуешь, как он прижимается к тебе, как колкая щетина слегка царапает кожу, как тёплые ладони поглаживают поясницу.
Ты медленно опускаешься перед ним на колени, твои пальцы неуверенно ложатся на его ноги, скользят по ткани брюк. Комнату заливает тусклый свет вывески, едва заметно обрисовывая контуры его лица, однако в глаза ему ты по-прежнему не смотришь. Берешь его руку, прикладываешь к своей щеке, трёшься об неё, целуешь. Дэйв поглаживает твою гладкую кожу, проводит большим пальцем по скуле, очерчивает бровь. Затем тянется к рубашке и начинает не спеша расстёгивать мелкие пуговицы. Дойдя до последней, аккуратно снимает её с тебя, оголяя такие же влажные плечи. После чего припадает к твоей белой шее и вновь вдыхает с неё запах.
Он никогда не целует в губы. Ты одновременно и не знаешь почему, и догадываешься. Боится. Боится потерять голову, утратить контроль над ситуацией, перейти эту тонкую грань, эту острую черту. Опасается уйти под воду слишком глубоко, опуститься на самое дно, увязнуть, не захотеть после всплывать на поверхность. Он не может этого допустить, таковы правила, и ты их принимаешь, как бы больно не было.
Ты чувствуешь его в себе, и окончательно забываешься. Ваш мир захватывает тебя, ласкает, обнимает тёплыми руками. Ты окунаешься в него с головой, дышишь им, живёшь. Скудная реальность за окном постепенно бледнеет, теряет цвета, кажется каким-то абсурдом. Все краски сейчас здесь, все фейерверки, огни, все эмоции. Ты в эпицентре, на экваторе, в горячей точке. Цепляешься за него пальцами, стонешь от прикосновений, кричишь от ощущений. Он целует тебя. Везде. Кроме губ. Обнимает за шею, прижимается всем телом, трогает. От жгучей близости начинает искриться в глазах. И вот ты уже не здесь, не в номере придорожного мотеля, не на старой расшатанной кровати. Ты уже где-то высоко, выше неба, за линией горизонта, в своём личном космосе. Ты умираешь. В очередной раз. С ним, под ним, от него. Твоё сознание покидает тебя, тоскливо смотрит свысока, издаёт печальный вздох. И ты мысленно просишь у него прощения.
Он – твоя панацея. Твоё спасительное лекарство, горько-сладкая микстура, ежемесячный укол в вену. Без него ты просто погибнешь. Не протянешь и года, увянешь, задохнёшься. Ты живёшь этими встречами в дешёвом гостиничном номере, этими ночами, этой редкой близостью. Твой кислородный коктейль. Которым ты питаешься, исцеляешь себя, спасаешь от невыносимой ломки, душевной и физической. Всё, что у тебя есть – это несчастные полчаса, каждый месяц, а то и реже – раз на раз не приходится. Тридцать минут его прикосновений, его жарких губ на твоей коже, горячих поцелуев. Тридцать минут его. Всё, чем тебе приходится довольствоваться. Вот уже более трёх лет.
Он курит в приоткрытое окно. На кончике сигареты в очередной раз краснеет огонёк – он затягивается полной грудью и выдыхает тонкую струйку дыма, густое облако которого постепенно рассеивается в темноте. Ты смотришь на него, неотрывно, почти маниакально. Никогда не понимал, как ему удаётся так курить. Завораживающе, гипнотически, сочно. Как всегда не упускаешь возможности насладиться этим зрелищем.
Вы притворяетесь. Ты – что спишь, он – что верит в это. За окном продолжает тарабанить дождь, из-за чего стёкла застелены занавесом водяного потока. Порывы шквалистого ветра продолжают завывать в приоткрытую створку. Он вздрагивает, когда из глубины кресла доносится знакомая вам обоим мелодия. Тушит о подоконник сигарету, идёт в сторону звука, достаёт из кармана брюк мобильный телефон. Смотрит на экран и едва заметно хмурится – ты видишь это из-за яркой подсветки сотового, направленной на его лицо. Дэйв нажимает на кнопку и, отвернувшись, тихо проговаривает:
- Да. Привет. Скоро. Через час буду. Да, говорил же, работы много. Ещё ливень этот... Хорошо, постараюсь. Не волнуйся. Давай, пока. Целую.
Трубка падает обратно в кресло.
Эмили. Его жена. И мать двоих детей. Сид и Нэнси – Дэйв всегда любил этот фильм. Как и любит сейчас всем сердцем свою дочурку и сына.
Ты знаешь, он вернётся к ним. Он всегда возвращается, что бы ни случилось. А ты смирился с этим. Болезненно, безнадежно, отчаявшись. Как заключённый принимает свой смертный приговор, повлиять на который уже нет никакой возможности.
Он бросает на тебя виноватый взгляд и, вновь повернувшись спиной, начинает одеваться. Ты смотришь на него так же неотрывно, понимая, что времени остаётся всё меньше и меньше. Сжимаешь в руках одеяло, которое ни черта не греет, чувствуешь, как холодная дрожь снова охватывает твоё тело, как в висках начинает панически стучать тревога. Накинув на себя пиджак, Дэйв стоит какое-то время не шелохнувшись, после чего поворачивается к тебе, смотрит недолго, словно извиняясь, и бесшумно выходит за дверь.
Ты остаёшься один. Проводишь руками по озябшим плечам, сглатываешь свою боль, запрокидываешь голову. Затем обессилено опускаешься на подушку и укрываешься сырым покрывалом. Тебя как обычно бьёт истерика, горячие слёзы градом катятся из глаз, пропитывая белую наволочку, дыхание становится лихорадочным. Продолжаешь нервно вздрагивать, безысходно бить кулаками по скрипучему матрасу, сдерживать во рту удушающий крик. Так бывает всегда. Но и ты каждый раз возвращаешься. В этот дешёвый придорожный мотель, эту привычную двадцать третью комнату, в ваш мир и ваши тридцать минут. Ты знаешь, что это бездумно. Ты уже давно обратил внимание, что встречи становятся всё реже, а расставания всё болезненней. Понимаешь, что продолжаешь мучить себя, безжалостно пытать, истязать, но и без этого уже не можешь. Это дно, оно не отпускает тебя. Позволяет всплыть на поверхность, глотнуть свежего воздуха, а после снова затягивает на глубину и манит в свои вязкие объятья.
И всё же, твоя надежда не умирает. Надежда – та ещё стерва. Она прирастает к тебе, впивается в кожу, заполняет собой твои вены. Становится частью тела. И что бы ни случилось, сколько бы времени ни прошло, какой бы невыносимой ни была та боль, тебя всё ещё не перестаёт греть мысль о том, что возможно когда-нибудь, в недалёком будущем, ты всё же ощутишь забытый вкус этих горячих губ, как и тогда, много лет назад. Что бесповоротно затянет его на дно, ваше дно, которое примет вас и больше не отпустит.
Добавлено (28.08.2011, 00:45)
---------------------------------------------
Change your heart
Look around you
Change your heart
It will astound you
I need your loving'
Like the sunshine
(с) Beck
Наизнанку
Секретарша Мэри сегодня выглядела особенно отдохнувшей и бодрой. Был ли причиной этому отдых на берегу океана или же она просто стала счастливой обладательницей утреннего секса, история об этом умалчивала. При виде Курта девушка как всегда расплылась в своей жемчужной улыбке и даже перестала раскладывать на ноутбуке пасьянс.
- Мистер Хаммел, добрый день.
- Здравствуй, Мэри.
- Одну секундочку, я о вас сообщу, - секретарша нажала своим наманикюренным пальцем кнопку на телефоне и слегка склонилась к аппарату. – Миссис Мидлер, к вам мистер Хаммел, по записи.
- Конечно, пусть войдёт, - прозвучал из динамика мягкий голос психолога.
Курт уверенно шагнул за дверь и остановился на пороге.
За прошедший год он успел изучить этот просторный кабинет вдоль и поперёк. Дорогая кожаная мебель, дубовый стол, опирающийся на массивные фигурные ножки, незамысловатые пейзажи в металлических рамках, бледно-жёлтый цвет стен. И воздух. Всегда чистый, свежий, живительный. Немного сладковатый, должно быть из-за находящихся тут вазонов с цветами.
Рут вежливо встала из-за стола и улыбнулась одними лишь уголками рта.
- Здравствуй, Курт.
Хаммел кивнул в знак приветствия.
Пройдя в центр комнаты, она деликатно указала ему жестом на кресло, после чего взяла со стола планшет и заняла своё обычное место у окна. Парень, помедлив, присел напротив.
Рут Мидлер была всего на пять лет старше своего посетителя. Её внешний вид всегда был безупречен. Строгие, но стильные деловые костюмы, идеально уложенная причёска, аккуратный и сдержанный макияж. А ещё от неё всегда приятно пахло. Но все эти тонкости были лишь фоном, задним планом её настоящего достоинства. Рут была подлинным профессионалом своего дела, человеком, которому последний год Курт доверял, как никому другому. Он выкладывал ей на стол свои мысли, выворачивал наизнанку душу, щедро делился переживаниями и размышлениями, от которых неприятно щемило где-то в груди. Самое личное и интимное. Он отдавал её всё, без остатка, не жалея ни капли, до полного опустошения, а Мидлер это послушно принимала.
Хаммел мельком посмотрел на умиротворённое лицо Рут и откинулся на спинку кресла. Затем опустил руку в карман брюк, достал оттуда пачку сигарет и закурил, чиркнув фирменной зажигалкой. Курт не был заложником пагубной привычки. Он помнил о своём голосе, поэтому позволял себе делать это лишь в кабинете Мидлер, незначительный раз в месяц. Горький дым, пропускаемый через лёгкие, позволял ему на время расслабиться и забыться.
В этот раз парень молчал дольше обычного. Его взгляд в какой-то момент зацепился за серебристую вещицу, занявшую место на рабочем столе психолога. Что-то вроде вечного двигателя, маятника, который монотонно раскачивался из стороны в сторону. Курт никогда не понимал, как она работает, но зрелище его завораживало. Когда огонёк на зажатой в пальцах сигарете достиг фильтра, он потушил её о мраморную пепельницу и не медля достал новую. Тишина в кабинете гостила уже минут десять, разбавляемая лишь едва уловимым шумом проезжающих за окном автомобилей.
Рут ждала. Она никогда не пыталась прервать размышления своего посетителя, каким-то образом поторопить, начать разговор первой. Мидлер знала, что Хаммелу нужно время, которое она каждый раз любезно ему предоставляла. И это, как и всё остальное, психолог делала крайне профессионально, поскольку молчание, несомненно, тоже нужно уметь выслушать.
Наконец подняв глаза на девушку, Курт решился прервать тишину, проговорив с придыханием:
- Сегодня четыре года, Рут, - затянувшись, добавил: - Четыре года тайных встреч. Четыре года поездок в дешёвый мотель, ночей в обшарпанной двадцать третьей комнате. Четыре года с ним и без него.
Голос Хаммела звучал ровно, почти спокойно, на одной ноте. Сигарета в руке продолжала исходить серпантином дыма. В очередной раз посмотрев на Мидлер, в его глазах отразились отблески вины, после чего Курт признался:
- Я звонил ей.
- Кому? – как всегда мягко поинтересовалась Рут, хоть и догадывалась, о ком идёт речь.
- Эмили. Его жене, - тихо пояснил парень.
Брови психолога едва заметно приподнялись.
- Курт... – почти шепотом. – Тебе не стоило этого делать.
- Нет... Нет, - тут же закачал головой посетитель. – Я ничего не говорил. Я просто... слушал. Её голос. Её «Алло», «Кто это?», «Вас не слышно»...
- С какой целью ты это сделал?
Хаммел затарабанил пальцами по обивке подлокотника.
- Я не знаю. Правда. Наверное, хотел почувствовать в её ответе какие-то эмоции, настроение. Что угодно.
- Ты почувствовал?
- Возможно. Я звонил им на домашний ещё несколько раз... Натыкался на её приветливое «Здравствуйте, вы позвонили в дом Эмили и Дэйва Карофски. К сожалению, нас сейчас нет дома, но если вы оставите своё сообщение после короткого сигнала, мы вам обязательно перезвоним». Бип.
Вторую сигарету вскоре сменила третья.
- А один раз трубку взял Сид, - уголки губ Курта слегка растянулись в улыбке. – Знаешь, у него... Голос такой, звонкий... Как колокольчик. Почти певческий.
Облако дыма в очередной раз рассеялось в когда-то чистом воздухе. Хаммел вновь замолчал, повернувшись лицом к окну, но через какое-то время спокойно произнёс:
- Я никогда тебе не говорил, Рут, - усталый взгляд остановился на лице Мидлер. – Я ведь... Часто приезжаю в этот отель, эту комнату, двадцать третью. Один. Просто задёргиваю шторы, ложусь на кровать и закрываю глаза, - вздохнув, Курт медленно сомкнул свои тяжёлые веки. – И окунаюсь. В воспоминания, в те ощущения, те ночи. Я мысленно переношусь туда, чувствую его прикосновения, его губы на своей шее, его сердцебиение под приятной тяжестью тела. Я прикасаюсь к нему, - пальцы Хаммела скользнули по обивке кресла. – Ощущаю, как обжигающее тепло накрывает нас с головой. Как меня начинает затягивать, куда-то глубоко. Там темно и тяжело дышать. Там грудь сдавливает спазм, а любые мысли улетучиваются в одну секунду. Там скользко, влажно, и в то же время приятно, невыносимо приятно. Его поцелуи на моей коже, как спасательный круг для утопающего, последняя надежда, забившая тревогу. Он нужен мне, а я ему. Вместе мы не утонем, продержимся какое-то время на поверхности, пока шипучая волна не вынесет нас на берег. Пока всё не закончится, и останется только откашлять солёную воду и разойтись в разные стороны.
Курт открыл глаза и затянулся, не заметив, как половина сигареты успела превратиться в крохкий пепел. Он снова посмотрел на Мидлер.
- Я ведь живу этими воспоминаниями, Рут. Дышу ими. Мне воздух не нужен, понимаешь? – горькая усмешка. – Я даже сигареты курю, такие же. Просто чтобы быть к нему ближе.
Следующая пауза продлилась меньше обычного, после чего Хаммел, обессилено потирая рукой висок, проговорил:
- Я разучился улыбаться, Рут. Честно. Не помню, когда в последний раз это делал. Не считая сцены, конечно, - его взгляд вновь привлёк раскачивающийся маятник. – Меня и театр уже не спасает. Ничего не спасает. Не знаю, как я до сих пор не загнулся.
Мидлер продолжала внимательно слушать посетителя, уделяя должное внимание каждому его слову.
- Я боюсь, Рут. Этих встреч. До потери пульса. Боюсь, что какая-то из них может оказаться последней, и тогда меня точно нужно будет выносить из гримёрки ногами вперёд. Понимаю, что не проживу без этого.
Курт затушил окурок о мрамор пепельницы и откинул голову.
- Это... Как дно. Оно тянет к себе, зовёт, завлекает. Без чьей-либо помощи у тебя нет шансов на спасение. Я погружаюсь на глубину, касаюсь ногами вязкого ила и всплываю. Не пытаясь грести. Как мертвец, - глаза Хаммела вновь сомкнулись. - Я устал. Убит. Не знаю, где мне черпать силы, как спасаться от истощения. Почему так происходит, Рут? Почему.
Мидлер внимательно посмотрела на посетителя, который так же посвятил ей взгляд, и произнесла:
- Ты любишь его, Курт.
С губ парня сорвался нервный смешок.
- Нет. Нет, это не то. Это что-то большее. Что-то неземное, инопланетное. Какая-то невидимая сила, зависимость, привязанность. По сравнению с моим дном, любовь – лишь сказочка для повзрослевших детей, о которой пишут низкопробные романы в мягком переплёте и снимают фильмы. Это другое.
Молчание вновь заполнило собой пространство кабинета. Когда психолог едва заметно взглянула на наручные часы, обнимавшие её тонкое запястье кожаным ремешком, Хаммел спрятал пачку обратно в карман и спросил, глядя девушке прямо в глаза:
- Что мне делать, Рут? Как быть? Скажи. Я уже ничего не знаю. Я превратился в овоща, умеющего разговаривать, который вянет с каждым днём, теряя кожуру.
Психолог придвинулась на край кресла и, помедлив, осторожно проговорила:
- Курт. При любом стечении обстоятельств и исходе событий, у тебя есть два варианта и две версии своего личного будущего. Первый – ты продолжаешь истязать себя тайными встречами с Дэйвом, которые вот уже четыре года не приносят тебе ничего, кроме боли и страданий. Которые выпивают из тебя все соки, с каждым разом лишая надежды всё больше и больше. Ты будешь идти по беспросветному туннелю, по-прежнему рассчитывая увидеть в конце пути долгожданный луч, хоть и сам давно поверил в то, что вдали тебя поджидает лишь глухой тупик. И второй вариант, на котором я бы очень советовала остановиться или, по крайней мере, задуматься над ним. Ты должен отпустить. Просто отпустить, постараться забыть, оторвать от себя, пусть с мясом и кровью. Эта рана заживёт, со временем, возможно на это уйдут годы. Но ты наконец-то сможешь начать жить. Для себя, а не вопреки себе. С новыми силами и эмоциями.
Хаммел вновь горько усмехнулся, потирая шею.
- Отпустить? Я не могу отпустить, Рут. Даже если бы захотел этого. Я засел слишком глубоко, увяз чересчур крепко. Я не выживу без него, понимаешь? Просто не выживу. Он нужен мне, хотя бы в таких малых дозах. Хотя бы в таких тайных встречах, в придорожном мотеле и на расшатанной кровати, - Курт вновь потянулся к своему карману и достал мобильный телефон. Нажав несколько раз на кнопки, развернул экранчиком в сторону Мидлер.
- Это пришло сегодня утром. «22:00». Всё наше общение. Дно вызывает, и я приеду. Извини, Рут, приеду. Как бы больно не было. Как бы сыро и холодно, как бы темно и безнадёжно. Всё равно приеду. И пускай меня ожидает тупик, я вернусь и пойду в обход. Я буду биться о кирпичные стены, пока не найду выход, пока яркий луч не ослепит меня своим светом. Надежда не умирает, Рут. Нет. Я умираю, но не надежда. Она каждый раз вытягивает меня из глубин и заставляет жить дальше.
Парень резко встал с кресла и, подойдя к выходу, замер у двери. После чего повернулся к Мидлер и сказал:
- Знаешь, Рут. Он в прошлый раз посмотрел на меня. Было темно и прохладно, за окном тарабанил дождь, а моя одежда промокла до нитки. Дэйв смотрел на меня всего несколько секунд, но в его глазах в тот момент я увидел что-то новое. Что-то, чего я раньше не замечал, что-то незнакомое и неизученное. Это была какая-то искра, какой-то... Луч. Да, Рут, это был луч. И пусть он погас, лишь вспыхнув, но своим бледным светом он возродил мою надежду, которая отчаянно билась в конвульсиях. До этого она ни разу меня не предавала, и я тоже не имею права её предать.
Приоткрыв дверь кабинета, почти беззвучно повторил:
- Надежда не умирает, Рут. Только не моя.
Затем вышел из комнаты и уверенно направился вниз по коридору, проигнорировав слова прощания секретарши Мэри, которая продолжала раскладывать пасьянс на своём дорогом ноутбуке.
Любишь бороду - отпусти её. ©
 |
| |
| | |
| Liliseverus |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 00:47 | Сообщение #2 |
 Записывается в Хор
Сообщений: 80
Статус: Offline |  
 |
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 00:50 | Сообщение #3 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | And it's killin' me when you're away,
I wanna leave and I wanna stay.
I'm so confused, so hard to choose
Between the pleasure and the pain.
(с) Apocalyptica
Пьеса
У Курта было такое место. Место, где он любил оставаться подолгу, проводить часы в тишине и безмолвии, уходить от других и возвращаться к себе. Приют его одиночества, пристанище для наболевших мыслей и усталости, которые не давали ему покоя все эти бесконечные месяцы. Стены, которые бескорыстно впитывали его эмоции и настроение, вбирали в себя его энергетику, выслушивали немые исповеди. Тот небольшой уголок в театре, в котором он чувствовал себя в безопасности, при отсутствии каких-либо угроз. Комната, которая принимала его, обессиленного и измотанного, которая как верный пёс каждый вечер ждала его возвращения, а после обнимала, словно родная мать. То тесное помещение, куда он спешил после тяжёлого рабочего дня. Где, заперевшись, сидел в своём удобном кресле до тех пор, пока ворчливый сторож не начинал обеспокоенно стучать в двери. Курт оставался там допоздна. В своей маленькой гримёрной. Он слышал, как остальные актёры, обсуждая отыгранный спектакль, начинали собираться по домам. Слышал их задорный смех, время от времени доносящийся из соседних комнат. Слышал, как звенели ключи и шуршали пакеты, как торопливые шаги понемногу исчезали в дальнем конце коридора, как скрипели под их ногами половицы. По окончанию работы все они спешили к своим семьям и родным, к тем, кто встречал их горячим ужином и объятьями, кто бросался на шею и расспрашивал о прошедшем дне и представлении, кто перед сном целовал и мягким шёпотом желал спокойной ночи. Курт домой не спешил. Там всегда было холодно и неуютно. Там не звучали до боли знакомые голоса, от которых на душе каждый раз становилось немного теплее, там никогда не витал аромат домашней выпечки и не раздавались шаги в прихожей, когда по возвращению хозяина в темноте тихо щёлкал дверной замок. Там его никто не ждал.
В последнее время Хаммела не спасала даже гримёрка. Эта тесная комнатушка вдруг стала казаться ему какой-то чужой и неприветливой, а от стен родного театра однажды повеяло холодом. Его энергетика ослабла, если не сказать иссякла, из-за чего и помещение постепенно остыло от ауры актёра. Теперь он и здесь чувствовал себя каким-то посторонним. Он потерял своё место. Своё укрытие, убежище, где парень прятался от заинтересованных взглядов и вопросов, куда торопился после каждого спектакля. Свой панцирь, который защищал его от окружающих, норовивших протиснуться в его и без того расшатанную жизнь. По когда-то крепкой броне в один прекрасный момент пошла глубокая трещина, и в скором времени от этой условной скорлупы не осталось ничего, кроме горстки мелких осколков. Теперь Курт не знал, где ему приземлиться. Хаммел не видел посадочных полос, не мог различить ни единого ровного участка дороги, куда бы он мог опуститься, не сломав шасси. Он словно застыл в воздухе, в каком-то густом вакууме, который одновременно и поддерживал его, и сковывал от любых движений.
Курт сидел перед зеркалом и рассматривал своё отражение. Идеально наложенный грим, тщательно скрывающий явную усталость актёра, волны коротких каштановых волос, аккуратно зачёсанных назад. Лицо, бледное, даже под косметикой. С совершенно обычными чертами. Маленький, слегка вздёрнутый нос, впалые щёки – в последнее время он значительно похудел. Губы, пухлые, но такие же бесцветные. И глаза. Какие-то прозрачные, безжизненные, стеклянные, как у восковой фигуры. Курт уже давно перестал узнавать обладателя этого отражения, которое являлось ему в зеркале перед началом каждого спектакля, хоть и помнил, что за человек находился по ту сторону стекла.
Из глубоких раздумий артиста вывел робкий стук в дверь.
- Да, - тихо ответил Хаммел.
Заглянув в гримёрку, молодая помощница Люси кивнула в сторону коридора и деликатно напомнила:
- Курт, скоро твой выход. Уже третья сцена.
Парень вежливо улыбнулся и привстал из-за столика.
- Хорошо, иду.
Затем ещё раз взглянул на отражение и, выключив подсветку зеркала, не спеша вышел из комнаты.
Родной театр всегда был для Курта чем-то особенным. Параллельным миром со своими жителями, правилами и обычаями, своей неповторимой обстановкой. Он являлся для Хаммела отдельной Вселенной, в которую тот погружался, забывая на какое-то время о неутешительной и жестокой реальности. Зрители давали ему силы. Это был невероятный обмен энергией, глоток живительной микстуры, заряд эмоций. Курт питался этой отдачей со стороны зала, вбирал в себя оглушительные аплодисменты, поглощал радостные возгласы и крики восхищения. Так было раньше, но сейчас его не спасала даже сцена. Выходя на подмостки театра, он уже не испытывал тех ощущений, которые прежде заполняли его внутренности приятным трепетом. Не чувствовал той магии, витавшей когда-то в воздухе искристыми пылинками, не замечал абсолютно никакого волшебства. Всё, что его окружало, казалось теперь Хаммелу каким-то серым и унылым, утратившим свои пёстрые краски, которые ранее так радовали глаз. Он больше не принимал происходящее за что-то особенное и необыкновенное, он стал просто выполнять свою работу, монотонно и без какого-либо интереса.
Сегодняшняя постановка так же не стала исключением. Персонаж Курта как всегда улыбался, шутил остроумными, заученными фразами, флиртовал со стройняшкой Глорией, которая играла продавщицу цветочного магазина одного провинциального городка. Реплика за репликой, взгляд за взглядом. Одни и те же жесты, одни и те же искусственные эмоции, вымученный смех, притворная радость, слова.
Далее была песня. С первых же строк лирической композиции оживлённый прежде зал как обычно замер в полнейшей тишине. Голос Курта звучал уверенно, твёрдо, заполняя собой просторы театра и рассеиваясь под самым потолком. Актёр старательно выводил выученную мелодию, скользил по тональностям, аккуратно брал каждую нужную ноту, приковывая к себе увлечённые взгляды зрителей. Он делал это безукоризненно, со знанием дела, как и всегда, однако не вкладывал в исполнение ни грамма души или переживаний. Хаммел разучился жить на сцене, получать от пения удовольствие, наслаждаться овациями и признанием его таланта. Он превратился в марионетку, которой последние месяцы управляло лишь желание заработать себе на пропитание. Он предал искусство.
Находясь на подмостках театра, Курт редко смотрел в зрительный зал, будучи уверенным в том, что это непрофессионально и некорректно, а если это и происходило, то скорее случайно, чем преднамеренно. Но в тот день всё было по-другому. На протяжении всего спектакля он чувствовал какую-то невероятно мощную энергетику, исходящую из партера. Какую-то силу, которая притягивала, словно магнитом, привлекала его внимание, манила. Поэтому во время исполнения песни он всё же посмотрел на зрителей. Десятки глаз, наблюдающих за каждым его движением или жестом, десятки незнакомцев, пришедших к нему и за ним. За его хрустально-чистым голосом, приятной внешностью и актёрским мастерством. Обычная картина.
В зале царил полумрак, из-за чего рассмотреть лица присутствующих казалось почти невозможным, однако когда взгляд Курта в какой-то момент устремился в один из рядов партера, из груди актёра вырвался изумлённый вздох, прервавший гладь мелодии. Внезапное оцепенение оказалось настолько сильным, что у Хаммела, казалось, на какое-то время перестало биться сердце.
Там сидел он. В каких-то нескольких метрах от Курта. Блестящие в темноте глаза смотрели прямо на артиста, почти исподлобья, уверенно и вместе в тем как-то растерянно, словно мысленно извиняясь. На соседнем кресле, держа на руках маленькую девочку, находилась Эмили, которая также неотрывно вглядывалась в лицо актёра. Спокойно, будто выжидая. Справа от девушки сидел и её сын, паренёк лет шести, без интереса наблюдающий за происходящим на сцене действием.
Курт медленно отступил назад, не в силах оторвать взгляд от семейной пары. Его глаза задерживались какое-то время на Эмили, а затем вновь направлялись в сторону Дэйва. Одинокая музыка продолжала доносится из колонок, обеспокоенный суфлер в своей нише неустанно нашептывал Хаммелу текст. Однако парень его не слышал, по-прежнему не в силах что-либо предпринять. Курт не мог пошевелиться, сдвинуться с места, не мог издать ни единого звука. Его горло словно обвивала колючая проволока, сковывающая связки и затрудняющая дыхание. Актёра бросило в жар, стук сердца эхом запульсировал в висках, а губы панически задрожали. Хаммел вновь посмотрел на Эмили, которая в один момент повернулась к мужу и уткнулась носом в его щёку. Затем нежно поцеловала в висок и снова повернулась лицом к сцене.
Курт машинально начал пятиться назад, управляемый какой-то неведомой силой. За одним шагом следовал другой. Спокойная мелодия всё ещё разливалась по просторам зрительного зала. Десятки глаз продолжали непонимающе наблюдать за каждым движением артиста. Внезапно наткнувшись бедром на стол, находящийся у самых кулис, парень вздрогнул всем телом и, резко развернувшись, опрометью выбежал со сцены.
Ворвавшись в гримёрную, Хаммел резко захлопнул дверь и дрожащими пальцами повернул щеколду. Он слышал, как с дальнего конца коридора уже доносились торопливые шаги, приближающиеся с каждой секундой. Не зажигая свет, он отошел в сторону и прислонился спиной к стене, обессилено запрокинув голову, после чего медленно опустился на дощатый пол. Горячие веки сомкнулись сами собой.
Утихший в какой-то момент стук каблуков не медля сменил встревоженный стук в дверь.
- Курт! Что случилось, Курт?! Открой! – прозвучал испуганный голос Люси, лихорадочно дёргающей за ручку.
Парень не шелохнулся.
- Ты слышишь?! Курт, открой дверь! Что случилось?! – панические нотки и надрыв пронизывали каждое слово девушки. - Ну же, впусти меня! Курт! Ты в порядке?! Открой, сейчас же!
Помощница продолжала настойчиво ломиться в комнату, умоляя актёра откликнуться, но тот лишь молча сидел на полу, учащённо и тяжело дыша. В какой-то момент приоткрыв глаза, взгляд Хаммела упал на поверхность зеркала, в котором застыл его серый силуэт. Он смотрел на своё отражение, своё окутанное темнотой лицо, чувствуя, как внезапный приступ ненависти начинает пожирать его изнутри. После чего, рывком встав на ноги, схватил со столика чашку и, издав приглушённый стон, со всей силы запустил ею в зеркало. Громкий треск стекла смешался с неутихающим шумом в коридоре. Мелкие осколки посыпались к ногам Курта.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| Blaine |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 03:05 | Сообщение #4 |
 LoVe DarRen CriSs
Сообщений: 46
Статус: Offline | Интересно написано.
Посмотрим, что будет дальше. 
 |
| |
| | |
| simsm |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 03:56 | Сообщение #5 |
|
Главный солист
Сообщений: 504
Статус: Offline | АААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!! Оля, продолжение!!!!!!!!!!! Ох я пляшу!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Я так рада, я так счастлива!!!!!!!!!!!
©«ты можешь не участвовать, но я уже вставил!»©
©You're not my type…. You're not perfect… I don't want perfect. I want you. ©
 |
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 14:06 | Сообщение #6 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Спасибо)
Скажу, что будет ещё две части.
Quote (simsm) Ох я пляшу!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Я так рада, я так счастлива!!!!!!!!!!!
Да радоваться-то особо нечему)
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| miss-verchik |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 14:27 | Сообщение #7 |
 VVV
Сообщений: 1544
Статус: Offline | Мари чему ты так радуешься?
Мне тошно...очень тошно...левый глаз периодически подтекает
я чувствую себя твоим Куртом
Оля!я ....я .......
На ближайшие пару дней я завязываю с чтение ...вчера одно ...сегодня другое
умеют же люди
|
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 14:37 | Сообщение #8 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Спасибо, Вера. Но если так... Не читай больше. Если тошно и тяжело даётся. Нет, правда. Оптимистичного там пока действительно мало. Я не хочу, чтобы это наводило на тебя тоску.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| miss-verchik |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 14:43 | Сообщение #9 |
|
VVV
Сообщений: 1544
Статус: Offline | Ты забыла что одно из главных составляющих качеств пирата- мазахизм?(Кажется я неправильно написала это слово,но голова не варит как правильно)
да и такого любителя драмм как я, еще поискать надо. Сама поразилась своей реакции.
Но я до сих пор теплю надежду что ты продолжешь заброшенную работу про Дэвида маньяка
|
| |
| | |
| ka-jou |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 18:48 | Сообщение #10 |
 Blaine of sky
Сообщений: 631
Статус: Offline | 
О, Господи! Нет, нет, нет! Курт, не отчаивайся! Оленька обязательно отдаст тебе Дэйва и вы будете счастливы вместе!
В какой-то момент я думала, что профессионализм и автоматизм все-таки победят, и Курт продолжит выступление дальше. Насколько же человек должен быть морально сломлен, чтобы оказаться не в силах продолжить делать то, что при любых обстоятельствах получается лучше всего.
Интересно, как к этому пришло. Как так получилось, что Курт стал так сильно нуждаться в Дэйве. Ретроспектив не планируется? Я не настаиваю, просто любопытно. :3
Оленька, третья глава прекрасна! Спасибо тебе большое за обновление. Когда будет следующее? :3
WHETHER YOU'RE GAY,
STRAIGHT, PURPLE,
ORANGE, DINOSAUR,
.
.
.
I DON'T CARE! |
| |
| | |
| simsm |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 19:06 | Сообщение #11 |
|
Главный солист
Сообщений: 504
Статус: Offline | Quote (GruSha) Да радоваться-то особо нечему)
я тому что появилось продолжение этого чуда радуюсь. И ДА, я люблю ангст, но драму не очень, но это просто ПРЕВОСХОДНО!!!!!!!!
©«ты можешь не участвовать, но я уже вставил!»©
©You're not my type…. You're not perfect… I don't want perfect. I want you. ©
|
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Воскресенье, 28.08.2011, 23:40 | Сообщение #12 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Спасибо, девчат. Не ожидала.
Quote (ka-jou) Интересно, как к этому пришло. Как так получилось, что Курт стал так сильно нуждаться в Дэйве. Ретроспектив не планируется? Я не настаиваю, просто любопытно. :3
Скорей всего, возможны только намёки и упоминания.
Quote (ka-jou) Оленька, третья глава прекрасна! Спасибо тебе большое за обновление. Когда будет следующее? :3
Хоть и не информативная, но нужная. Спасибо, Дашуль)
Не раньше сентября это точно, поскольку уезжаю до четверга... Возможно на следующих выходных.
Добавлено (28.08.2011, 23:40)
---------------------------------------------
Quote (miss-verchik)
Но я до сих пор теплю надежду что ты продолжешь заброшенную работу про Дэвида маньяка
Как минимум после окончания этих двух... Если желание совсем не пропадёт.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| ka-jou |
Дата: Понедельник, 29.08.2011, 10:40 | Сообщение #13 |
|
Blaine of sky
Сообщений: 631
Статус: Offline | Гру! Не забывай нас! Мы будем очень-очень ждать следующих выходных и продолжения :3
О! Намеков и упоминаний вполне достаточно! Все остальное сделает мое воображение =D
WHETHER YOU'RE GAY,
STRAIGHT, PURPLE,
ORANGE, DINOSAUR,
.
.
.
I DON'T CARE! |
| |
| | |
| sanina13 |
Дата: Понедельник, 29.08.2011, 20:30 | Сообщение #14 |
 Kurt of sky
Сообщений: 7109
Статус: Offline | аааай какое продолжение. Как же Курта цепанули эти чувства, раз он не смог сдержать эмоции в себе... Прекрасное продолжение. Ощущается тупик отношений, надрыв. И тем интереснее будет распутывание ситуации. С нетерпением буду ждать ^^
 В бесконечности мира, в продолжении жизни ∞ |
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Четверг, 22.09.2011, 22:28 | Сообщение #15 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Can you see that I am needing,
Begging for so much more
Than you could ever give.
And I don’t want you to adore me,
Don’t want you to ignore me
When it pleases you.
And I’ll do it on my own.
(с) Muse
Крючок
Около семи часов утра монотонная мелодия, разлившаяся по просторам комнаты, настойчиво постучала во врата царства Морфея, заставив Курта вздрогнуть всем телом и раздражённо нахмуриться. Не открывая глаз, он поморщился и, выудив руку из-под одеяла, автоматически опустил её на кнопку большого будильника, находившегося на прикроватной тумбочке рядом с настольной лампой. Однако нажатие на эту самую кнопку не повлекло за собой никакого результата, поскольку приглушённая музыка по-прежнему продолжала разбавлять собой тишину спальни Хаммела, всё больше вытягивая его из пучин забытья. Разлепив свои заспанные веки, парень посмотрел на циферблат часов и, надув щёки, устало выдохнул. Всё верно. Он совсем забыл. Забыл о том, что будильнику больше незачем подымать его в семь утра своей надоедливой трелью. Забыл о том, что ему больше не нужно спешить на работу, торопливо производя одни и те же утренние ритуалы. На какое-то время он успел забыть, что вчера вечером написал заявление об уходе.
Курт медленно сел на кровати и обессилено потёр руками виски, которые пульсировали под его пальцами в каком-то бешеном темпе. Голова раскалывалась, во рту ощущался неприятный привкус, а немногочисленные мысли были заплетены в тугой узел, развязать который не представлялось никакой возможности. Он тихо простонал, проведя рукой по горячему лбу, и скинул с колен одеяло. Кроме всего прочего, Курт так же не сразу вспомнил, что вчера сумел довольно нешуточно приложиться к бутылке.
Мелодия тем временем перестала действовать хозяину квартиры на нервы, поэтому Хаммел, опустив ноги на ворсистый ковёр, ещё несколько минут просидел неподвижно, наслаждаясь блаженной тишиной, вернувшейся в его спальню. Затем, поднявшись с кровати, не спеша побрёл в сторону окна, массируя переносицу и причёсывая пальцами спутавшиеся пряди каштановых волос. Раздвинув плотно задёрнутые шторы и прищурившись от яркого света, резко ударившего в глаза, Курт взглянул на улицу, хотя с твёрдой уверенностью знал, какая картина явится его взору и что за окрестности разворачиваются по ту сторону стекла. Справа от пожарной лестницы в поисках своего завтрака или других способных пригодиться ему вещей, увлечённо рылся в мусорном баке какой-то бродяга, разгребая полиэтиленовые пакеты и отбрасывая в сторону ненужный ему хлам. В нескольких шагах от бездомного занималась беспорядочным сексом пара облезлых двортерьеров, от наслаждения процессом высунув наружу свои длинные языки. На балконе дома напротив курила молодая женщина в махровом халате и домашних тапочках, с неожиданным интересом наблюдающая за сношением блохастых псин. Сделав последнюю затяжку и распрямившись над перилами, она бросила окурок вниз, который, запланировано или по нелепой случайности, угодил бродяге прямо в его пыльную макушку. Вздрогнув от неожиданности, тот бросил своё занятие и развернулся на сто восемьдесят градусов, а затем, устремив взгляд к балконам и найдя потревоживший его субъект, заорал во весь голос, возвысив над головой свой перемотанный грязной тряпкой кулак:
- Эй, ты что, блять, охуела?!
Женщина, не растерявшись, сразу же прокричала в ответ что-то такое же непечатное, однако Курт, задёрнув обратно шторы, не стал продолжать своё наблюдение за перепалкой этих двух.
Повернувшись, Хаммел так же медленно направился в сторону двери, но, не дойдя всего пару шагов, остановился у комода, уперевшись руками в колени. После в знак приветствия постучал пальцем по стенке аквариума и слегка улыбнулся миниатюрной черепахе по имени Матильда, которая не спеша подняла к хозяину свою крохотную головку. Именно Матильда, эта маленькая представительница класса пресмыкающихся, была тем единственным живым существом, неизменно ожидающим возвращения Курта. Бросив щепотку корма из пластиковой баночки на поверхность воды, парень, вдруг вспомнив о пробуждающем звонке телефона, взял со спинки стула свои тёмные джинсы и опустил руку в карман. Нажав на кнопку извлечённого оттуда мобильного, посмотрел на вспыхнувший подсветкой экран, после чего, увидев имя звонившего, виновато покачал головой. Нет, Люси, извини, но сейчас у меня нет желания с тобой разговаривать, - подумал Хаммел и, положив трубку рядом с аквариумом, побрёл в направлении кухни.
За ручку однокамерного холодильника Курт потянул скорее автоматически. Во-первых, его организм уже давно научился подавлять в себе чувство голода, отчаянно смирившись с тем, что его хозяин не был особо заинтересован в приёме пищи. Во-вторых, он и не мог припомнить, когда в последний раз ходил за продуктами, потому и не ожидал там увидеть ничего съедобного. Однако кое-какая еда там всё же оказалась, а именно небольшая баночка с остатками абрикосового варенья, кусок покрывшегося плесенью Чеддера, непочатая консерва оливок, какая-то засохшая зелень и два куриных яйца. Достав последние из ниши, парень захлопнул дверцу, положил их в неглубокую кастрюльку, успевшую как следует припылиться, залил водой и, включив поджиг на одной из конфорок, водрузил на плиту. Соседнее с кастрюлей место вскоре занял и эмалированный чайник.
Хаммел устало опустился на табурет, прислонился лбом к прохладной плитке стены и плавно прикрыл глаза. Голова всё ещё гудела, а горло царапала невыносимая жажда, доставляющая чуть ли не боль при каждом новом сглатывании. Похмелье оказалось довольно сильным, и в какой-то момент Курт вдруг начал вспоминать события вчерашнего вечера.
Тесно прижатое по обе стороны десятиэтажными здоровяками кафе, под названием «Добро пожаловать в Ад», встретило мрачного, как тень, молодого парня в плаще своей мигающей вывеской, яркий свет которой буквально ослеплял. С сомнением посмотрев на дверь заведения, он, несколько помешкав, всё же юркнул внутрь, после чего остановился на пороге и огляделся. Освещение в помещении было более, чем приглушённым, однако после неоновых лучей вывески приятно успокаивало и умиротворяло. Доносившаяся из колонок музыка так же была мягкой и абсолютно ненавязчивой, что не могло не радовать утомлённого посетителя. Людей в кафе было немного, два столика с компаниями оживлённо беседующих за бокалами пива мужчин и несколько влюблённых парочек, игриво воркующих в дальних углах заведения. Когда взгляд вошедшего в какой-то момент остановился на барной стойке, за которой безучастно протирал бокалы кареглазый бармен, ноги парня уверенно зашагали в выбранном направлении. Опустившись на один из этих неудобных высоких стульев, он облокотился на столешницу и подпёр кулаком аккуратную скулу, тяжело и громко выдохнув. После чего тусклыми глазами посмотрел на брюнета, который, не прекращая полировать полотенцем посуду, подошёл в его сторону.
- Что будете заказывать?
Посетитель быстрым взглядом скользнул по стеклянным полкам, на которых возвышались наполненные разнообразного цвета жидкостью бутылки, и безразлично покачал головой.
- Всё равно. Что-нибудь покрепче.
Бармен пожал плечами и, перекинув полотенце через плечо, засуетился над приготовлением заказа, сняв с полки один из напитков. Клиент тем временем расстегнул свой тонкий плащ, положил его на соседний стул и, развернувшись к залу заведения, ещё раз окинул взглядом присутствующих. Компания мужчин продолжала что-то увлечённо обсуждать и смеяться, пережёвывая куски какой-то совершенно необъятной пиццы, занявшей место в центре стола. Одна из парочек с интересом разглядывала какую-то глянцевую брошюру, по-видимому, туристическую, и по-видимому, выбирая наиболее заманчивое место для будущего отдыха. Другая же молча наслаждалась десертом.
Без особого интереса рассматривая посетителей кафе, Курт не сразу заметил, как к нему подошли, и только когда услышал тихое прокашливание рядом со своим ухом, развернулся в сторону звука. Первым, что увидел парень, посмотрев на субъект рядом с барной стойкой, был бюст, который находился в разительной близости от его лица. Слегка отпрянув от неожиданности, Хаммел окинул обладательницу упругих молочных желез вялым взглядом. Это была стройная длинноногая блондинка в коротком чёрном платье с пайетками и туфлях на высоченной шпильке. Густая копна светлых волос была собрана в высокий хвост, и без того выразительные черты лица подчёркивал яркий макияж, а тонкие пальцы с французским маникюром украшали многочисленные золотые кольца. Весь внешний вид незнакомки в полный голос кричал о том, что покидать бар без спутника она сегодня не намерена.
Девушка посмотрела на соседний с Куртом стул, на котором, никому не мешая, покоился его плащ, и подняла глаза на хозяина одежды. Посетитель в свою очередь удивлённо изогнул бровь и бросил взгляд за её плечо, намекая представительнице слабого пола на то, что все остальные места у барной стойки свободны и ждут её присеста. Однако та отступать не собиралась. В сопровождении обречённого вздоха переложив свой плащ на другое кресло, Хаммел водрузил руки на столешницу и повернулся лицом к бармену, который поставил перед ним стакан с золотистого цвета напитком. Незнакомка тем временем ловко запрыгнула на стул и закинула ногу на ногу, обнажив чёрные кружева чулок. Затем открыла свой миниатюрный клатч и, выудив оттуда пачку «Вог», прихватила губами сигарету.
Осушив стакан одним большим глотком, парень резко вздрогнул и скривился, глотая ртом воздух.
- Что это? – сиплым голосом поинтересовался он у брюнета.
- «Джим Бим» со льдом, - бармен отрешённо пожал плечами, протирая очередную коньячку.
Курт громко выдохнул и, подтолкнув к парню пустую ёмкость, процедил:
- Повтори.
Блондинка в это время ещё раз тихо прокашлялась, продолжая сидеть с незажженной сигаретой справа от Хаммела. Бросив на неё безразличный взгляд, тот опустил голову и довольно резко кинул:
- Не курю.
Недовольно хмыкнув, девушка извлекла из сумочки дешёвую пластмассовую зажигалку и чиркнула ею перед своим лицом. После чего затянулась полной грудью и выпустила облако ментолового дыма в сторону посетителя.
- Скучаем? – заговорили с ним алые губы.
- Не настолько, - вполголоса ответил Курт, в ожидании своего заказа постукивая пальцами по стойке.
Слегка приоткрыв рот то ли от неожиданности, то ли от возмущения, а не исключено, что и от того, и от другого, незнакомка застыла в гримасе, которую можно было посчитать первым пунктом обратного отсчёта. Три, - подумал Хаммел про себя, не меняясь в лице.
Обладательница пышного бюста сдаваться не собиралась.
- Бэтт, - представилась блондинка, незаметно придвинувшись к молодому мужчине.
Курт опустошил предоставленный ему стакан виски и, промочив губы тыльной стороной ладони, прохрипел:
- Рад за тебя.
Два, - решила на этот раз сама девушка, нахмурив свои подведённые брови. Придав своей физиономии обиженное выражение и сделав очередную затяжку, незнакомка уже более нагло проговорила:
- И что, даже не угостишь даму коктейлем?
- Любой каприз за ваши деньги.
Один, - догадался теперь и бармен, который всё это время с интересом наблюдал за содержательным диалогом клиентов.
Замерев на какое-то время от изумления, блондинка с самым оскорблённым видом спрыгнула со стула и, наклонившись к обидчику, гаркнула на ухо:
- Евнух!
Затем развернулась на каблуках и зашагала прочь от барной стойки.
Хаммел облегчённо вздохнул и прошептал брюнету:
- Повтори.
В третий раз наполнив стакан посетителя дорогим бурбоном, парень поставил его на столешницу и кивнул.
- Тяжёлый день?
Курт обессилено потёр ладонью шею и едва слышно выдохнул:
- Тяжёлые двадцать пять лет.
- И всё же, - губы бармена изогнулись в понимающей улыбке. – Дай угадаю. Девушка, верно?
Клиент застыл с поднесённым к губам напитком, после чего его мутный взгляд остановился на лице работника кафе, испепеляя своей пристальностью. Ничего не ответив, Хаммел одним махом влил в себя алкоголь и упал щекой на свой кулак, сомкнув усталые веки.
Расторопный бармен, от безделья затрусив в воздухе блестящим шейкером, усмехнулся:
- Можешь не отвечать. Знаю же, что девушка. От них все проблемы человечества.
Курт резко распахнул глаза и, исподлобья глядя на брюнета, грубо прошипел:
- Слушай, у меня есть психолог, ладно?! Не утруждай себя ненужными разговорами. Я пришёл сюда не беседы беседовать. Просто делай свою работу и не лезь, куда не просят. Повтори.
- По-моему, тебе хватит, - осторожно заметил парень, забрав у посетителя пустой стакан.
- Повтори! – громче процедил Хаммел, склонившись над столешницей.
Бармен слегка отстранился от стойки, нахмуренно сдвинув брови и перестав трясти шейкером.
- Хорошо-хорошо, только буянить не нужно! – затем развернулся лицом к полкам и тихо пробубнил: - Подумаешь, баба бросила...
Из размытых воспоминаний вчерашнего вечера Курта вытащила зазвучавшая мелодия мобильного, сопровождаемая каким-то дребезжащим шумом. Поднявшись с табурета, он медленно побрёл в сторону спальни и, зайдя в комнату, подошёл к комоду, на поверхности которого энергично вибрировал сотовый. Парень взял телефон и посмотрел на подсвеченный экран, который оповещал хозяина аппарата о новом входящем сообщении. И без того тяжёлую после вчерашнего голову вмиг заполнили многочисленные мысли, тесно переплетающиеся одновременно и с опасением, и с ожиданием. Рука мёртвой хваткой сжала трубку, а заспанные прежде глаза оживлённо захлопали ресницами. Поднеся мобильный к лицу, Хаммел осторожно нажал на кнопку, затаив дыхание от традиционно посетившей его голову догадки. И, как оказалось, не зря, поскольку предчувствие его в очередной раз не обмануло.
«23:00»
Всего пара чисел, от которых он почувствовал, как земля начинает постепенно уплывать у него из-под ног. Всего лишь цифры, которые словно мученика обрекали Курта на добровольную каторгу. Простые «23:00», застывшие посреди белого экрана.
Не в силах оторвать взгляд от монитора сотового, Хаммел простоял, не шелохнувшись, до тех пор, пока отрезвляющий свисток чайника не вывел его из оцепенения, напомнив о необходимости дышать. Не выпуская телефон из рук, он на каком-то автопилоте проследовал на кухню и выключил конфорку, после чего присел на табурет и вновь посмотрел на сообщение, пока его сердце продолжало учащённо стучать по рёбрам.
Так случалось каждый раз, месяц за месяцем, которые складывались в тяжёлые и бесконечно долгие четыре года. Дэйв закидывал удочку, а когда Курт неизменно попадался на крючок, вытаскивал его на берег, заставляя того жадно глотать ртом воздух и отчаянно биться плавниками о песок. Ему было мучительно больно, страшно, невозможно, но он всегда клевал на наживку, хотя прекрасно знал, какое жестокое испытание ожидает его впереди. Через какое-то время, наигравшись со своей добычей, рыбак отпускал свой улов обратно в покрытое густой тиной болото, где было настолько тёмно и холодно, что даже родная стихия казалась его жертве чужой и отталкивающей. Поначалу Курт попадался в руки ловца самостоятельно, гневно ругая себя за бездумность и неосторожность, однако со временем Дэйв перестал снимать его с крючка, контролируя и имея власть над каждым его движением. Хаммел хотел бы уплыть, забыть о рыбаке навсегда, стереть из своей памяти воспоминания о том, другом мире, оставившем после себя глубокие порезы на когда-то красивой и блестящей чешуе. Однако натянутая, как стрела, леска была слишком прочной, а силы с каждым новым рывком все стремительнее покидали его тело. Поэтому ему ничего не оставалось, как смириться и, не сопротивляясь, плыть навстречу, когда Дэйв в очередной раз вытягивал его из глубин.
Добраться до дешёвого придорожного мотеля «У Мо» Курт мог и с перевязанными глазами. Дорога занимала примерно час, если ехать через центр и около сорока минут по объездной. По пути ему встречались три «шелловские» автозаправки, одна такая же ничем не примечательная гостиница, два ресторанчика и кладбище. Хаммел всегда приезжал немного раньше назначенного. Парковал свой Форд у самого входа, выходил из машины и, прислонившись к багажнику, томился в ожидании нужного автомобиля. Сотни раз его голову посещала мысль, что он может не приехать. Однако завидев вдалеке серебристую точку, его сомнения благополучно испарялись. Припарковавшись рядом, Дэйв бросал на него быстрый взгляд и, хлопнув дверцей, направлялся ко входу гостиницы.
Курт стоял поодаль, пока Карофски договаривался с Мо по поводу комнаты. Пытался привести в порядок свои мысли, унять волнение, которое неизменно посещало его каждый раз, старался унять мелкую дрожь во всём теле и утихомирить своё сбившееся дыхание. Взглянув в какой-то момент на Дэйва, он удивился, не ожидав, что тот, вдруг повернувшись, посмотрит на него. Как-то странно и неоднозначно, растерянно и с толикой сожаления в глазах. После чего завернёт в сторону коридора, теребя в руках ключ с пластмассовой биркой. Хаммел пойдёт следом. Он как обычно будет шагать за спиной Карофски, чувствуя, как кислорода становится всё меньше и как грудь сдавливает привычное предвкушение. В какой-то момент Курт поднимет взгляд на ранее мигающую лампочку и увидит, что та исправно освещает пространство коридора. Замерев напротив 23-го номера, он не сразу заметит, что Дэйв не остановил свой шаг, и только обнаружив на ручке картонную табличку «Не беспокоить», поймёт, что та занята. Затем Хаммел продолжит свой путь, а приблизившись к Карофски, пройдёт в открытую им комнату, на двери которой значилось число «24».
Этот гостиничный номер мало отличался от до боли знакомого им соседнего. Мебель практически идентична, те же шторы, те же обои, такие же скрипучие половицы. И только яркая неоновая картинка, изображающая девушку в ковбойской шляпе и сапогах, задерживала на себе внимание.
Как следует осмотревшись, Курт направился в сторону окна, после чего взглянул на уличную площадку, на которой кроме их авто была припаркована ещё пара машин. Он чувствовал себя здесь до омерзения неуютно. Словно находился в каком-то другом измерении, был неприглашённым гостем на этой встрече, топтался по чужому дну. Ему было неприятно и холодно, как и в прошлый раз, однако не из-за погодных условий, а из-за этой другой обстановки, в которой он никак не мог освоиться. Всё представлялось Хаммелу здесь настолько отталкивающим, неродным и посторонним, что каждая секунда его нахождения в комнате казалась парню вечностью.
Курт не услышал, как к нему подошли, и только ощутив горячее дыхание возле своей шеи, ощутил его близость. Он медленно прикрыл глаза, стараясь окунуться в происходящее с головой. Сердце ритмично стучало в груди, спрятанные в карман руки продолжали слегка подрагивать. Тёплая ладонь невесомо дотронулась до его бедра, а через какое-то мгновение уверенно и властно опустилась под линию брюк, заставляя стаю мурашек в сотый раз пробежаться по его коже. Хаммел по-прежнему стоял не шелохнувшись, тщетно стараясь слепить воедино обрывки своего рассудка, который, казалось, уже давно покинул его тело, однако спутанные мысли, едва помещающиеся в голове парня, не давали ему ни единого шанса контролировать ситуацию. Но через некоторое время, когда вторая ладонь Дэйва коснулась его груди и потянулась к верхним пуговицам рубашки, перед глазами вдруг замелькали картинки, размытые эскизы того, что его ждёт впереди. Очередное погружение. Очередные вздохи, стоны, прикосновения, от которых мгновенно бросает в жар. Голодные поцелуи, никогда не затрагивающие его бледных губ, жадные объятия, родной запах и вкус. И эйфория, которая на миг заставляет Курта забыться и полностью погрузиться в ощущения, но потом слишком быстро сливается с унылой реальностью и приводит в чувства. Далее всё так же будет предсказуемо. Немое расставание, отчаянная истерика, холодный и одинокий остаток ночи. После долгие и невыносимые недели существования, очередной вызов – единственная мотивация к жизни, и поездка в мотель. А остальное повториться с той же точностью, станет лишь новым витком спирали, проходной точкой этого круговорота.
- Нет!
Резко распахнув глаза, Хаммел судорожно сбросил ладони Дэйва и отступил на несколько шагов. Дыхание моментально начало ускорять темп, глаза загорелись безумием, взгляд замер на какой-то одной точке, далёкой от лица Карофски. Руки крепко сжались в кулаках.
- Нет... – вполголоса повторил он. – Хватит... Я так больше не могу...
Ещё несколько плавных шагов отдалили его от Дэйва. Курт лихорадочно закачал головой и, по-прежнему не глядя на парня, вытер рукавом взмокший лоб.
- Я устал... – сиплый голос был едва способен превращать карусель из мыслей в членораздельные звуки. – Устал быть вещью. Быть... – очевидное слово застыло на дрожащих губах, но Хаммел так и не смог его произнести. – Сил больше нет...
Он не знал, что чувствует и как ведёт сейчас себя Карофски, он боялся смотреть ему в глаза. Опасался его реакции, того, что Дэйв может сказать или предпринять. Боялся понять, что выражает его взгляд. Курт предпочитал не знать этого. Поэтому он лишь подошёл к двери и, потянув за ручку, медленно вышел из комнаты, прошептав на пороге:
- Не могу больше...
В какой-то момент он просто осознал, что пришло время сорваться с крючка. Осознал, что так будет лучше, в любом случае, даже если многочисленные травмы в будущем не позволят ему выжить.
Пустая квартира встретила его кромешной темнотой, из-за чего, безуспешно клацнув по выключателю, Хаммел вспомнил, что забыл заплатить за электричество. Скинув с себя обувь, парень побрёл на кухню, где достал из настенного шкафчика свечку и опустил её в стеклянный стакан. Из другого отделения он прихватил с собой бутылку дорогого коньяка – рождественский подарок Рут, до которого у него прежде так и не дошли руки. Курт сделал несколько глотков из горлышка и, завернув в коридор, направился в сторону ванны, обессилено шаркая по паркету. После чего поставил свечу на раковину и повернул кран. Размеренный и успокаивающий шум воды заполнил собой помещение.
Хаммел едва держался на ногах. Острая головная боль не давала протиснуться ни единой мысли, ноющая тяжесть охватила всё его тело, словно вместо крови вены Курта были заправлены свинцом. Он из последних сил стянул с себя одежду, отпил ещё немного коньяка и, пристроив бутылку на пол, плавно опустился на дно ванны, которая успела наполниться почти наполовину. Растянувшись по периметру ёмкости, из груди парня вырвался вздох облегчения, он запрокинул голову и уставился потолок. Нечеловеческая усталость вскоре начала отступать. Жгучий алкоголь приятно согревал его изнутри, горячая вода обволакивала своим теплом снаружи. Хаммел не хотел ни о чём думать, мечтая лишь об отдыхе, физическом и моральном. Однако мысли о случившемся со временем всё же начали отвлекать его от момента некоего беспамятства. Курт не знал, что с ним будет дальше. Что ему делать, как жить, как начинать новый день. Его пугало будущее. Парень осознавал, что у него не осталось ничего. Ни работы, которая раньше ненадолго вытягивала его из этого круговорота, ни друзей, ни Дэйва. Хаммел попрощался со всем, не оставив для себя ни единой мотивации двигаться дальше. Он знал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Не сейчас, оборвав все связующие с Карофски ниточки, а тогда, четыре года назад, когда впервые переступил порог комнаты номер 23. Курт понимал, что тем самым поставил крест на своей жизни, которая до выхода на эту ровную и бесконечную тропу казалась ему довольно удачной. Понимал, что сделал из себя зависимого, пленника, по своей же воле, без чьих-либо просьб или указаний. Он осознал, что сам написал для себя реквием.
От тяжёлых и неуёмных размышлений у Хаммела вновь запульсировало в висках. Проведя мокрой рукой по лицу, он потянулся за бутылкой и сделал пару больших глотков, резко вдохнув после этого воздух. Слегка нагнувшись над ванной, чтобы вернуть коньяк на место, Курт заметил, что вода, добравшись за это время до самых бортиков, уже начала стекать на пол. И в это мгновение его посетила самая отрезвляющая за этот день мысль, из-за которой ёмкость с алкоголем едва не разбилась о скользкую плитку. Парень повернул кран и прислонился к спинке ванной.
Решение оказалось простым и очевидным, единственным верным. Поначалу оно повергло Хаммела в лёгкий шок, а затем заставило задуматься, до тех пор, пока он по-настоящему не поверил в его возможность и реальность.
Уйти на дно одному. Опуститься на глубину, слиться с вязким илом и никогда более не всплывать на поверхность. Забыть обо всём, что было. Заставить забыть о себе. Перечеркнуть прошлое. Смириться и принять как неизбежное. В данный момент это показалось Курту спасением. От тех трудностей и той жизни, в которую так не хотелось возвращаться. От себя, своих терзаний и чувств, сыгравших с ним столь злую шутку. От этого мира, повернувшегося однажды к нему спиной. Это была словно подсказка, знак, та пропасть, над которой Хаммел висел уже несколько лет, и сейчас всего лишь понял, что пришло время разжать хватку. Возможно, это был луч. Тот самый луч, указывающий ему нужное направление. Тот самый луч, который заберёт его из этого безумства.
Медленно сомкнув свои веки, Курт сделал глубокий вдох и плавно погрузился под воду.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| miss-verchik |
Дата: Четверг, 22.09.2011, 23:38 | Сообщение #16 |
|
VVV
Сообщений: 1544
Статус: Offline |  Бедный Курт!
я не верю, что читаю работу, в которой мне так жалко Курта, и в которой меня так напрягает Дейв
Самое что удивительное - это ведь жизнь...геи, натуралы,извращенцы,инопланетяне....все сталкиваются с одними и теми же проблемами...
Гипнотизирую Джо у тебя на подписи, с целью подобрать слова...но он меня отвлекает и продуждает аппетит...
Надеюсь продолжение не заставит долго ждать.
Я Люблю тебя *****
|
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Суббота, 24.09.2011, 16:01 | Сообщение #17 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Спасибо. На счет не заставит долго ждать не уверена, свободного времени сейчас совсем мало, так что не исключено, что продолжение может опять затянуться на месяц...
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| marizafox |
Дата: Понедельник, 26.09.2011, 11:17 | Сообщение #18 |
 Прохожий
Сообщений: 37
Статус: Offline | Ой, мне так понравилось! И наконец Курт мучается, а не Дейв))) Вообще, на мой взгляд, оригинальный сюжет. Жаль, что продолжение может затянуться(((
 |
| |
| | |
| ka-jou |
Дата: Понедельник, 26.09.2011, 14:40 | Сообщение #19 |
|
Blaine of sky
Сообщений: 631
Статус: Offline | Гру! Неееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееет! Пожалуйста, не уходи надолго! Мне жизненно необходимо узнать, что дальше все будет хорошо, что закончится хэппи-эндом. Это вопрос жизни и смерти. Необходимость глобальных масштабов.
ГРУУУ! Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ! СДЕЛАЙ! НУ СДЕЛАЙ ЖЕ С НИМИ ЧТО-НИБУДЬ!!! СКОРЕЕ!!
У тебя же Курт пытается утопиться, ты не можешь просто так на это смотреть, слышишь, Гру?! Не можешь! Ради всех пиратов, ради меня и ради себя, тебе необходимо взять в ручки клавиатуру и спасти его. Давай же. Ну, давай. Ну ПОЖАЛУЙСТА!!! ГРУ! СПАСИ ЕГО!!!!!!!!!
А Дэйв... Дэйв... Дэйв, ну что же ты отпустил?! Что же ты, козел, позволил ему уйти?! Кто бы тебе мозги вправил. О, Грусподи, дай ему мозги и силы на то, чтобы спасти их обоих!
WHETHER YOU'RE GAY,
STRAIGHT, PURPLE,
ORANGE, DINOSAUR,
.
.
.
I DON'T CARE! |
| |
| | |
| Ale4ka |
Дата: Понедельник, 07.11.2011, 23:46 | Сообщение #20 |
 Мечтательница
Сообщений: 1716
Статус: Offline | Ох, Оля, Оля...
Я прекрасно помню первые две части этой истории на ДМ. И прекрасно помню свои впечатления. Я искренне рада, что у этой истории есть продолжение и у тебя, Оля, есть силы продолжать. Потому что это вязкое дно отнимает массу сил, душевных сил и эмоций. Я читая твою историю чувствую тяжесть и безысходность, что же чувствуешь ты, когда пишешь это? Просто не представляю.
Не дождалась я окончания и прочла сейчас. Сижу с комом в горле и слезами на глазах, дышать трудно, как будто я сама под воду ухожу, туда, на дно...
А ещё знаешь под какую музыку я это читаю? Знаешь,конечно, знаешь, она у меня со вчерашнего дня на повторе играет. Она безумно сюда подходит.
Я очень жду продолжения, очень. Оно мне просто необходимо.
Хочется воззвать к тебе словами Дашика:
Quote (ka-jou) О, Грусподи, дай ему мозги и силы на то, чтобы спасти их обоих!
куда откладывать, алё! ©
 |
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Среда, 09.11.2011, 00:34 | Сообщение #21 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Аля, Аля. Спасибо тебе ещё раз огромное. Приятно, что рассказ вызывает такие эмоции, хотя и понимаю, что всё-таки угнетает, ещё как. И читать нелегко, как и писать, очень непросто. Поэтому и тяну так долго кота за хвост, не получается писать такое быстро. Каждый раз приходится с головой погружаться в эту историю, я чуть ли не в астрал ухожу :Р
Про музыку ты тоже всё уже знаешь, решила сказать лично)
Половина заключительной части готова, работаю над второй. Думаю, как минимум неделя ещё на неё уйдёт.
И небольшой спойлер для Дашика. Герои всё-таки убедили меня написать ретроспективу.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Вторник, 22.11.2011, 22:04 | Сообщение #22 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | I don't wanna live
I don't wanna breathe
'les I feel you next to me
You take the pain I feel
Waking up to you never felt so real
(с) Skillet
Погружение
Курт видел её отражение в зеркале туалетного столика, пока поправлял как всегда идеально уложенные волосы и приглаживал костюм. Она была чем-то обеспокоена, возможно, даже разозлена, отчасти расстроена, - Хаммел понимал это отчётливо точно, по хорошо знакомому ему жесту – накручиванию тёмно-русых прядок на указательных палец. И сидела девушка в расслабленно-обиженной позе, развалившись на кресле, слегка опустив голову и закинув ногу на ногу.
- Неудачный вечер? – поинтересовался Курт, проведя напоследок большой кисточкой по прирумяненным щекам. Люси знала, что он спросит. Из вежливости, тактичности, чтобы нарушить затянувшуюся и немного неловкую тишину. Навряд ли из собственной заинтересованности.
Помощница вскинула подбородок и недовольно фыркнула, сложив руки на груди.
- Замечательный. Просто прекрасный. Я ещё никогда так интересно не проводила время.
Хаммел усмехнулся и развернулся лицом к девушке.
- Плоские шуточки, пижонство, монологи о себе любимом, - как же я всё это обожаю. А знаешь, что он подарил мне в конце свидания? Коллекционный сборник всех серий «Я люблю Люси». Какой остряк, твою бабушку.
Курт издал короткий смешок и, покачав головой, выключил подсветку зеркала.
- Я сначала, конечно, планировала пригласить его на чашечку кофе, этикет всё-таки, чтоб он был здоров... Но потом подумала не-е-ет, спасибо, увольте, нам такие кадры не нужны, у нас и так текучка.
- Так уж всё безнадёжно?..
- Ах, мистер Хаммел, не смешите мои сандали, когда это мне попадались небезнадёжные?
Нет, обычно Люси конечно же обращалась к Курту на «ты», да и разница в возрасте была совсем смехотворной, из-за чего такая фамильярность была вполне оправдана. Но, иронизируя или делая на чём-либо акцент, девушка зачастую называла его именно так, по фамилии и с этой официальной приставкой.
Люси Ловетт любила проводить время в компании молодого актёра. Любила подолгу засиживаться у него в гримёрной, усаживаться в кресло напротив его будуара и делиться последними новостями. Любила петь дифирамбы его игре после спектакля и восхищаться голосом, словно каждый раз слышала его впервые. Было время она любила – его. Когда-то, пару лет назад. Когда в тот дождливый полдень порог театра переступила эта хрупкая и миниатюрная девушка в лёгком сарафане и нарядных босоножках; такая воздушная, свежая, слегка наивная, как и все, кто сбегал из пригорода, с чемоданом вещей и амбиций. Когда кокетливо заигрывала с Куртом, одаривая его своей лучезарной улыбкой и цитрусовым парфюмом. Когда невзначай касалась его чуть ниже спины и одевала блузки с глубоким декольте. Когда-то. Пока не узнала правду, терпкую для них обоих.
Затем чувство такой безответной влюблённости постепенно смягчается, стёсывается, перетекая в очень тёплые, пусть и не дружеские, но приятельские отношения. Люси оказалась действительно интересным собеседником, который своими рассказами и неповторимыми выражениями и словечками могла в две счёта поднять кому угодно настроение. Готова была помочь в любую минуту, иногда даже дать довольно дельный совет, а то и покритиковать, когда это оказывалось и правда полезным. Ловетт была единственным человеком в театре, с которым Курт общался настолько свободно и непринуждённо. С остальными актёрами парень не был столь близок, вне сцены ограничиваясь лишь приветствиями и парой-тройкой незначительных фраз, поэтому поговорить с Люси порой было на самом деле приятно, а иногда и необходимо.
Услышав первый звонок, девушка подняла на Хаммела свои зелёные глаза и, хлопнув себя по коленям, нехотя встала с кресла.
- Пора... – протянула она немного расстроено.
- Да, - кивнул Курт, бросив ещё один быстрый взгляд на своё отражение.
- Увидимся после спектакля.
Актёр мягко улыбнулся.
- Конечно.
- Я принесу цветы, - пояснила Люси, юркнув в коридор, из которого послышалось ворчливое: - Только зачем своему кумиру дарить трупики бедных растений...
На протяжении сегодняшней пьесы зрители были особенно оживлёны и взволнованы. Данный спектакль, так полюбившийся поклонникам и завсегдатаям театра, показывался в последний раз перед трёхмесячным перерывом, на который были запланированы лишь премьерные постановки. Десятки увлечённых глаз как обычно провожали Курта, любимца публики, заинтересованными взглядами, ловили каждое его движение или жест, глотали произнесённые слова или пропетые ноты. Прошло совсем немного времени, прежде чем молодой актёр привык к такому неподдельному восхищению и особому вниманию к своей персоне. Всё это стало чем-то совершенно обычным, если не сказать обязательным, – шквал аплодисментов, накрывающий Хаммела с головой, восторженные крики, охапки неимоверно дорогих и красочных цветов, которым могли позавидовать звёзды самой внушительной величины. Такой расклад повторялся изо дня в день, поэтому и перестал вызывать те же эмоции, что в начале его творческой жизни. Но тем не менее, Курт любил свою работу, любил всем сердцем, а она в свою очередь платила ему тем же. Хаммелу нравилось дарить публике себя, знакомить со своими персонажами, погружать на время спектакля в какой-то иной мир, отдельную историю, которую он каждый раз проживал на сцене вместе с остальными артистами. Он занимался милым сердцу делом и был вполне доволен таким положением вещей. Ему казалось, что он наконец-то нырнул в нужную реку, которая плавно несла его по течению, бережно обходя немногочисленные изгибы и преграды, встречающиеся на его пути.
Сегодняшнее представление закончилось не менее традиционно. Занавес, финальный выход на поклон, улыбки, взмах руки, воздушные поцелуи. Повторяющиеся с той же заученностью, что и слова пьесы.
Когда на сцене погасли прожекторы, а люстры зала, наоборот, вспыхнули светом, Курт юркнул за кулисы и, кивнув остальным актёрам, поспешил в свою гримёрку. После каждого спектакля его посещала традиционная усталость, которая была довольно приятной и чем-то походила на лёгкую истому или даже негу. Поэтому вернувшись в свою комнатушку, он опустился в кресло и, запрокинув голову, закрыл глаза. В коридоре ещё слышались голоса и звонкий смех Норы, перепутавшей сегодня текст и случайно назвавшей Дилана реальным именем. Раздавались обычные торопливые шаги, стук соседних дверей, звон падающих вешалок. Но Хаммел старался не обращать внимания на посторонние звуки, погрузившись в свою личную тишину, помогающую ему вернуться к реальной жизни.
Однако вдоволь насладиться спокойствием ему не удалось, так как в скором времени в гримёрку забежала улыбающаяся Люси с традиционными букетами в хрустящих обёртках. Водрузив цветы на столик, девушка вздохнула и взглянула на актёра, после чего одобрительно покачала головой и заявила:
- Неподражаем. Как всегда. А финальная песня... Очередной слуховой оргазм.
Курта неизменно смущала такая прямота и откровенность помощницы, которая не упускала возможности сделать парню комплимент. Устало усмехнувшись, он потёр шею, но ничего не ответил.
- А как тебе Нора во втором акте? – продолжила Ловетт, растянувшись в ехидной ухмылке. – Я там за кулисами просто угорала. «И не смей спорить со мной, Дилан... Дэниэл! Не спорь со мной...»
- С кем не бывает... – пожал плечами Хаммел, расстёгивая жилетку своего костюма.
Люси ещё некоторое время не переставала звонко смеяться, а затем, резко замолчав, подошла к столику.
- Чуть не забыла... Тебе тут цветы... Просили передать лично в руки, - помощница приподняла букет алых гербер, перевязанных широкой белой лентой, и выудила оттуда миниатюрную открытку. После чего, прищурившись и нахмурив брови, прочитала содержимое: - От некоего... «Дэвида К.».
Руки Курта застыли на второй пуговице жилетки, намертво вцепившись в её бархатные края. Глаза уставились в одну точку, а дыхание замерло на вдохе. Он медленно повернул голову и посмотрел на Люси, искренне подумав, что ослышался.
- Что ты сказала?.. – тихо вымолвил Хаммел.
- От «Дэвида К.», - повторила Ловетт, повертела в руках открытку и пожала плечами. – Больше ничего не написано.
Актёру всё ещё не верилось в услышанное. Имя крутилось в голове, мелькало перед глазами, а разум настойчиво не хотел это принимать, отторгая два простых слова, как инородное вещество. «Дэвид К.». Тот самый «Дэвид К.». Других Курт не знал.
- Куда их?.. – робко спросила помощница, прервав затянувшееся молчание парня, который продолжал сидеть в кресле, вцепившись в жилетку.
Хаммел вновь поднял глаза на девушку, растерявшуюся от неясной ей реакции приятеля, плавно перевёл взгляд на букет, после чего наконец-то расстегнул пуговицы и отрешённо произнёс:
- Положи к остальным.
Курт перебирал ногами по пустующему коридору театра, мечтая как можно скорее выйти на свежий воздух, который пришёлся бы сейчас как нельзя кстати. Актёр по-прежнему не мог собрать мысли воедино, они лишь, как заведённые, бились из угла в угол, отскакивая от стенок сознания. Дэвид К. Карофски. Дэйв. Дэйв Карофски. Которого он не видел после окончания школы. Который однажды исчез из его поля зрения раз и, казалось бы, навсегда. Вдруг появляется на его спектакле. Ни с того ни с сего передаёт ему букет с просьбой «лично в руки». Почему-то напоминает о себе. Ответ не спешил придти на помощь, задвигаясь одним нахальным, но вполне логичным вопросом: зачем? Что ему понадобилось от Хаммела после стольких лет? Что он хотел показать таким жестом? Что не забыл, что всё ещё где-то рядом, что проезжал мимо и решил зайти? Был ли этот поступок единичным, или же он ещё даст о себе знать? Голова кружилась, пытаясь размышлять собранно и организованно. Пока ещё безуспешно.
Но дойдя до чёрного входа, Курта внезапно осенило. «Дэвид К.» Да мало ли Дэвидов К. в этом городе, а может, и в этом штате? Ведь это мог быть кто угодно. Дэвид Купер, Дэвид Каллахан, Дэвид Крюгер... Тайный обожатель или просто ценитель высокого искусства. Вариантов масса. И с каждой секундой в эту идею начинало вериться всё сильнее и охотнее. Конечно, первым делом в голову приходил именно школьный знакомый, с которым Хаммел расстался не на самой оптимистичной ноте. Но ведь и вправду, если задуматься, - что мог Карофски, совершенно далёкий от искусства, насколько помнил Курт, забыть в этом театре? Поймав себя на этой мысли, актёр усмехнулся своей глупости, толкнул входную дверь и окунулся в поток прохладного ветра, резко ударившего в лицо. Парень остановился у порога и сделал глубокий вдох. На улице было хорошо. Погружённый в поздний вечер переулок был абсолютно безлюдным, и лишь припаркованное у обочины такси как всегда поджидало Хаммела на своём обычном месте. Кивнув водителю, Курт сделал несколько неторопливых шагов к автомобилю, затем поднял голову и посмотрел на звёздное небо, поддавшись непреодолимому желанию насладиться этим бескрайним простором. Наверное, он просто не спешил возвращаться домой, где как всегда было тоскливо и одиноко, где даже из своего большого окна он не смог бы вдоволь налюбоваться такой густой россыпью небесных огоньков.
- Значит, театр, – послышалось вдруг за его плечом.
Хаммел резко опустил взгляд и слегка вздрогнул, почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок. Он замедлил дыхание, пытаясь прислушаться, но собственное сердцебиение заглушало любые звуки. Курт стоял в нескольких шагах от такси, боясь повернуться, боясь удостовериться в своих догадках, хотя в тот момент он мог чем угодно поклясться, что знает, кому принадлежит этот голос.
- Значит, ты, - тихо и старательно спокойно проговорил актёр, стараясь не выдать себя с потрохами на первом же слове. Хаммел не спеша повернулся и посмотрел на стоящего перед ним человека, чей силуэт обрамлял тусклый свет уличного фонаря.
Владелец грубоватого баритона был выше Курта на полголовы, а его широкоплечая фигура при первом же взгляде показалась актёру знакомой, хотя лица прохожего тот всё ещё не мог как следует разглядеть. Одет парень был во всё чёрное – брюки, строгое кашемировое пальто, ботинки, и лишь зелёный шарф был единственным более-менее ярким пятном в его образе. Хаммел продолжал всматриваться в человека, пока тот неспешной походкой сокращал расстояние между ними, а когда их стал разделять какой-то метр с лишним, остановился напротив. Появившаяся на покрытом лёгкой щетиной лице ухмылка вынудила Курта немного отстраниться, заставляя осознать, что его догадка подтвердилась на все возможные проценты. Актёр понимал, это он. Тот самый Дэвид К.
- Что ты здесь делаешь? – на этот раз голос прозвучал менее уверенно.
Карофски развёл руки в стороны.
- Пришёл на концерт. Афиши с твоим именем расклеены по всему городу.
- Зачем? - не унимался актёр.
- Должно быть, любопытство было слишком велико. Не мог упустить возможности увидеть, чему же посвятил себя Хаммел.
- И что ты скажешь? – Курт отвёл взгляд и посмотрел в сторону такси, водитель которого ритмично тарабанил пальцами по рулю.
- Ты был на высоте, - пожал плечами Дэйв, подойдя чуть ближе.
Хаммел вновь развернулся к Карофски и нахмурился, пытаясь понять, не шутит ли он. Очень уж непривычно было слышать от школьного обидчика, его ночного кошмара старшей школы, комплимент в свой адрес.
- К чему были цветы?
- Скажем, в знак приветствия.
- Мило. Теперь ты здороваешься не толчком на шкафчики? – мягко спросил Курт.
Парень усмехнулся и покачал головой.
- Зачем ворошить прошлое...
- Действительно незачем.
Взглянув на свои часы, Хаммел дал понять, что разговор подошёл к концу, и приблизился к автомобилю.
- Не хочешь... – начал Дэйв, сделав ещё один шаг навстречу. – Где-нибудь посидеть, выпить? Поговорить.
Курт замер, сжимая ручку дверцы, а после посмотрел на Карофски. Актёр задумался о перспективе, о вариантах того, что ему может преподнести сегодняшний вечер. Первый его воодушевлял мало. Он приедет домой, примет душ, возможно поужинает и уляжется на диван, будет смотреть популярные ток-шоу, что-то вроде тех, где определяется отцовство ребёнка. А затем заснёт, с включённым телевизором и пультом в руках. Или же он может отправиться со своим старым знакомым в бар, немного развеяться, пропустить по стаканчику спиртного, отвлечься от своего одиночества и работы. И не смотря на то, что второй вариант всё же вызывал у него немалые сомнения, домой ему сегодня и правда безумно не хотелось, должно быть поэтому он и согласился на предложение Дэйва.
«Добро пожаловать в Ад». Не очень-то оптимистичное название для заведения, подумал тогда Хаммел, переступая порог бара. Внутри было довольно тесно и накурено, а из-за приглушённого света для передвижения по залу мог понадобиться путеводитель. Заняв один из покоившихся в углу столиков, парни заказали коньяк и закуски, после чего Дэйв достал пачку сигарет и закурил, к молчаливому недовольству Курта.
Разговор шёл на удивление довольно легко и непринуждённо, хотя говорил в основном Карофски. Как оказалось, за то время, что они не виделись, он успел окончить экономический институт и устроиться в одну риелторскую фирму, где занимает сейчас довольно неплохую, для своего возраста, должность. Около года назад Дэйв также взял в кредит небольшой двухэтажный дом в хорошем районе, а на сбережения приобрёл почти новое «Рено». Курт узнавал всё новые и новые факты из жизни Карофски и не мог поверить в услышанное. Помнится, в школе Хаммел был практически уверен, что после выпуска Дэйва постигнет гораздо менее безоблачная участь. Что он однажды сопьётся или же станет на ещё более опасный путь, что не раз загремит в обезьянник за драку или воровство, что в лучшем случае найдёт себя тренером футбольной команды или разносчиком пиццы. Но реальность его удивила. Курт слушал Карофски и искренне не хотел, чтобы его повествование заканчивалось, поскольку тогда по правилам жанра свою историю пришлось бы озвучить ему, а кроме как о театре рассказать Хаммелу было особо и нечего.
Также актёр с интересом наблюдал за самим Дэйвом, его жестами, речью, внешностью. Заметил, что тот значительно похудел, а стрижка стала немного длиннее. Как он был просто, но со вкусом одет, каким приятным парфюмом от него пахло и как его глаза, в которых раньше он мог увидеть лишь ярость и злобу, сейчас излучали спокойствие и сдержанность.
- Что, сильно изменился? – спросил наконец Карофски, почувствовав, что Курт на протяжении некоторого времени не сводит с него глаз.
Хаммел пожал плечами.
- Немного.
Дэйв усмехнулся и наполнил коньячки спиртным.
- Если честно, я не узнаю в тебе того парня, который в старших классах не мог пройти по коридору без того, чтобы не унизить или ударить кого-нибудь.
- Это было... – с толикой горечи выдохнул знакомый. – Как давно это было. Да?
Курт молча кивнул.
- Знаешь, сейчас то, что случилось в МакКинли, кажется таким нереальным... Словно происходило не со мной, не с нами. Будто это были другие люди, которые жили своей жизнью и не задумывались о последствиях, а мы просто наблюдали за ними со стороны. Но всё равно я понимаю, что те годы послужили опытом, оставили о себе отпечаток, некий штамп в бизнес-плане твоей судьбы – «Первый этап пройден». В школе ты можешь позволить себе оступиться, наломать дров, совершить малые и немалые глупости, за которые по прошествии многих лет обязательно станет стыдно. Там разрешается. Но дальше тебе никто этого не простит, и отвечать нужно будет в полной мере.
Чиркнув зажигалкой, Карофски в очередной раз закурил.
- Хотя некоторые школьные ошибки забываются довольно трудно. Правильно?
Хаммел посмотрел на Дэйва, понимая, что в достаточно абстрактном вопросе кроется конкретный и понятный обоим подтекст.
- Забываются. Время всё стесывает, что бы ни случилось.
- Тогда за время, - парень приподнял коньячку и, чокнувшись с Куртом, выпил содержимое.
Алкоголя в графине между тем становилось всё меньше, а из беседы исчезли остатки напряжённости, из-за чего даже Хаммел в компании Карофски стал чувствовать себя комфортно и уютно. Заметив в какой-то момент взгляд Курта на своей левой руке, Дэйв, не дождавшись вопроса, пояснил:
- Эмили. Женаты уже три года. Познакомились в институте, вместе прогуливали пары по психологии, отправляясь в ближайшее бистро. Встречались на вечеринках, организованных общими знакомыми, ходили на бейсбол. А на четвёртом курсе, пресытившись жизнью в кампусе, решили снять квартиру. Когда Эмили забеременела, я сделал ей предложение. Свадьбу праздновали в кругу семьи, а на медовый месяц поехали в Вегас, где спустили все подаренные деньги и во время остановились от того, чтобы не заложить свои обручальные кольца, - Карофски усмехнулся и попросил официанта принести ещё коньяка. – Сыну Сиду скоро исполнится три, а в сентябре мы ждём второго ребёнка.
Со всем приложенным усилием Курт старался делать вид, что не узнаёт ничего экстраординарного и такие новости его не очень-то удивляют, однако в своей голове ещё несколько раз прокручивал услышанное, чтобы заставить себя в это поверить.
- А как у тебя на личном фронте? – спокойно поинтересовался Дэйв.
Хаммел бегло взглянул на него, после чего опустил взгляд в тарелку и проговорил:
- Работа – мой личный фронт.
Карофски хотел было ещё что-то спросить, но промолчал, закурив сигарету.
Они просидели в баре около двух часов и почти поллитра коньяка, до тех пор, пока зал совсем не опустел, а официанты стали искоса поглядывать на припозднившихся посетителей. Поэтому оглянувшись на пустые столики, Дэйв предложил Курту продолжить общение в каком-нибудь другом месте, прихватив с собой ещё бутылку чего-нибудь горячительного. От выпитого у актёра к тому времени успело притупиться чувство реальности, рассудок немало помутился, а здравый смысл оставил его на произвол судьбы. Всё происходящее казалось тогда Хаммелу чем-то, похожим разве что на сон, и видимо поэтому захмелевший разум уверял своего хозяина в том, что, как и сон, эту историю вскоре можно будет благополучно забыть и никогда более к ней не возвращаться, что нужно отнестись ко всему, как к некой разрядке, небольшому психологическому отпуску. Что, каким бы ни был исход текущего вечера, такой поворот Курту явно не помешает, а самоанализом и высокоморальными размышлениями Хаммел пообещал себе заняться как-нибудь в другой раз. Из-за чего на предложение Карофски ответил положительным кивком.
Курт не знал, на что идёт, чем для него может обернуться такое спонтанное согласие, да и в принципе думал он тогда мало, чего уж скрывать. Но решившись на этот шаг, актёр понял, что отступать поздно, поэтому проследовал за Дэйвом в сторону серебристого «Рено».
Всё, что происходило дальше, Хаммел помнил смутно, сумев вырвать из памяти лишь обрывки и отдельные кадры окончания вечера. Молчаливая поездка по ночному городу, мирные жители которого уже давно видели третий сон, старый хит Рода Стюарта по радио, хрипло распевающего «When the night falls on you, you don't know what to do, nothing you confess, could make me love you less...», мерцающая вывеска неизвестного Курту мотеля, возле которого вскоре остановился автомобиль.
Пропустив Хаммела в снятую комнату, Дэйв закрыл дверь и, включив настольную лампу, поставил на столик бутылку джина и два пластиковых стаканчика. Пока парень наполнял ёмкости напитком, актёр опустился в кресло, оказавшееся довольно жёстким, и снял плащ. Протянув Курту стакан, Карофски поднял тост за встречу, после чего оба выпили. От очередной порции алкоголя у Хаммела закружилась голова, окружающие предметы постепенно потеряли свои чёткие очертания, а по телу разлилось жгучее тепло, окуная того в состояние приятной расслабленности. Состоявшийся далее разговор Курт так же вспоминает с трудом. Кажется, Дэйв извинялся. Много. Говорил что-то про школу, про то, что сожалеет, что хотел бы всё исправить. Говорил, что скучал и безумно хотел увидеться, что уже давно посещал его спектакли, но всё не решался показаться на глаза, боясь, что Хаммел попросту не захочет ничего слушать. Не помнил Курт и момента, когда слова постепенно перетекли в действия, а именно когда Карофски, склонившись над ним, вдруг прикоснулся к его губам и поцеловал, бережно придерживая за шею. Когда актёр ужаснулся тому, что, почувствовав такую неожиданную близость человека, которого он в далёком прошлом старался обходить стороной, ему не хотелось его оттолкнуть, а скорее наоборот, прижаться к Дэйву ещё ближе, что он и сделал.
У Курта давно не было мужчины, а на вопрос, когда у него в последний раз был настоящий секс, и вовсе не смог бы ответить. Как честно признался Карофски Хаммел, его личным фронтом была работа, которая отнимала всё время и силы, из-за чего на личную жизнь его просто не хватало, хотя дело, разумеется, было не только в этом. Молодому и привлекательному актёру никогда не приходилось жаловаться на нехватку внимания и интереса к своей персоне. Он привык к комплиментам, восторженным взглядам, красивым словам, предложениям. Некоторые из них были довольно безобидными, вроде того, чтобы встретиться после спектакля или сходить куда-нибудь поужинать. В других же просматривался довольно пикантный и интимный подтекст и уже другие намерения. И практически все эти люди, эти мужчины, были достаточно хороши собой и неплохо обеспечены. Они смотрели на Курта с вожделением, жадно, мечтали о нём, обещали золотые горы и завуалировано давали понять, что при согласии Хаммела на совместный вечер, в долгу они не останутся. Однако все до одного предложения пресекались неизменным отказом. Парень понимал, что за этими приглашениями не стоит ничего серьёзного, и никакого продолжения за ними не последует. Поэтому за это время актёр успел отвыкнуть от такой телесной близости, от прикосновений, поцелуев, объятий. Успел отвыкнуть от этого ощущения, когда сердце начинает биться чаще, когда на губах чувствуется чужой вкус, когда чьи-то руки ласкают твоё тело, а низ живота сводит нестерпимым желанием. Курт успел изголодаться по всем этим вещам, по вниманию, настоящему, при котором понимаешь, что ты нужен человеку, жизненно необходим, здесь и сейчас. Хаммел устал от такой отшельнической участи, от того, что каждую ночь ему приходилось засыпать в одиночестве, что на рассвете, в сладкой полудреме, не к кому было прижаться и пожелать доброго утра. Именно по этой причине в какой-то момент он попросту сорвался.
Курт забыл, где и с кем он находится, забыл о том, какое прошлое связывало его с человеком, от прикосновений которого тело теперь исходило волнительной дрожью. Казалось, им управляла какая-то потусторонняя сила, кто-то неизвестный, решивший поставить на Хаммеле эксперимент и посмотреть, как он выкрутиться из этой ситуации и что будет делать дальше, поскольку своим действиям актёр тогда абсолютно не отдавал отчёт. Ведь это не Курт позволил Дэйву снять с себя одежду, стараясь ни на мгновение не прерывать поцелуй, не Курт, опустившись на кровать, притянул его к себе, обнимая за широкую спину и сжимая коленями, не Курт выгибался от плавных движений Карофски и, запрокинув голову, шептал его имя. Не он. Кто-то другой, кто не ведал, что делает, не понимал, на что идёт, кто не знал, что всё происходящее - вовсе не сон, а самая что ни на есть реальность.
Проснувшись на следующее утро в одной постели с Дэйвом, Хаммел успел пожалеть, что открыл глаза и что после нескольких секунд видение не исчезло. Он боялся вспоминать события вчерашнего вечера и в особенности ночи, боялся осознавать, что случившееся с ним накануне не вымысел его воображения, не больная фантазия или лишь теоретическая возможность исхода событий. Курт до последнего отказывался верить, что всё это – правда, и что отмотать время назад и постараться что-либо исправить у него уже не получится. Парень ещё несколько минут пытался придти в себя, оглядывался на незнакомый ему гостиничный номер, который, казалось, является его взору впервые, смотрел на спящего Карофски, развалившегося на узкой кровати. Хаммела охватывала паника. Он не имел ни малейшего понятия, как ему поступить и что предпринять в данной ситуации, он лишь судорожно размышлял над планом действий и всё сильнее опасался того факта, что Дэйв в любую секунду может проснуться. Больше всего на свете Курт не хотел сейчас встречаться с ним взглядом, начинать разговор, в чём-то объясняться и обсуждать произошедший инцидент. Поэтому, стараясь не создавать лишнего шума, парень подошёл к креслу, натянул на себя одежду и выскользнул из комнаты, чудом не разбудив Карофски.
Шли дни, и всеми возможными способами Хаммел пытался забыть случившееся. Он допоздна засиживался в театре, посещал корпоративы, организованные коллегами по сцене, а однажды даже согласился на ужин с одним молодым бизнесменом, который весь вечер уговаривал его отправится с ним в Австралию, где у того имелся загородный домик с участком в гектар. Курт делал всё, чтобы забыть ту злополучную ночь, однако, не смотря на старания, всё равно каждый раз мысленно возвращался туда, в двадцать третью комнату придорожного мотеля. Актёр никак не мог избавиться от воспоминаний, тесно засевших у него в голове и не дававших вернуть свою жизнь в прежнее русло, и причиной этому было ещё кое-что. Дэйв звонил. Несколько раз, после того случая, но Хаммел сознательно оставлял его звонки без ответа, хотя выходило у него это довольно трудно. И всё же выбросить из головы Карофски у него не получалось. Курт всё время думал о нём, в любую свободную минуту, даже когда сидел за столиком напротив бизнесмена в одном из самых дорогих ресторанов города. Он думал о нём в тщетных попытках заснуть, когда небо уже начинало заглядывать в окна рассветом, во время репетиций и прогонов, Хаммел думал о Дэйве и на протяжении спектаклей, из-за чего порой несколько раз за акт умудрялся забыть слова. Курт всё вспоминал те ощущения, которые испытывал рядом с Карофски в ту ночь, ловил себя на мысли, что уже давно не чувствовал ничего подобного, что ни с одним мужчиной ему, наверное, ещё не было так хорошо. И в тот же момент начинал безумно бояться этого, этих осознаний и самого себя в первую очередь. Актёр понимал, что судьба играла с ним злую шутку, иронично насмехалась и глумилась, ведь проведя достаточно времени в МакКинли под постоянным давлением Дэйва, по прошествии многих лет, будучи на свободе, он вновь удосужился попасть в его сети.
Выработанная с малых лет сила воли ещё никогда не подводила целеустремлённого Хаммела, который всеми правдами и неправдами неизменно добивался поставленных задач, однако в данной ситуации и это надёжное, казалось бы, чувство однажды дало сбой. После множественных добросовестных попыток наладить свой покачнувшийся жизненный режим, Курт всё же не выдержал, из-за чего через месяц с лишним решился позвонить Карофски. Сам. Хаммел набирал выученный наизусть номер, игнорируя слёзные мольбы внутреннего голоса, настоятельно уговаривающего его опомниться, но услышанный на другом конце провода знакомый грубоватый баритон окончательно выбил его из колеи, перечеркнув все планы никогда не возвращаться к случившемуся. Поскольку после недолгого разговора парень согласился на встречу, не подозревая, что именно она и станет его первым глобальным погружением.
Ещё одна незабываемая ночь, ещё одно нарушение личных правил и моральных принципов, ещё одно наплевательское отношение к мысленным запретам и диктующим «так нельзя» и «это неправильно», которых за последние дни скопилось – не продохнуть. Ещё одно тайное свидание в двадцать третьем номере мотеля. Оказавшееся далеко не последним. За второй встречей вскоре последовала третья, за ней четвёртая, а через некоторое время они и вовсе стали регулярными, превратившись в некий обязательный и привычный ритуал. Кроме телесной связи их теперь объединяла и телефонная, звонки случались изо дня в день, а разговоры, порой ни о чём, зачастую могли длиться не один час. Пребывая в таком мире тайности и конспирации, запретности, в мире пренебрежённых табу и преступленных черт, Курт чувствовал себя как никогда легко и раскованно, словно ему наконец-то удалось вздохнуть полной грудью и оторваться от земли, магнитом притягивающей Хаммела к себе. В эти месяцы актёр ощущал себя по-настоящему счастливым, он радовался новому дню, новому входящему звонку, очередному свиданию. После стольких тяжёлых лет одиночества ему теперь было к кому спешить, кого ожидать, по кому скучать. Было зачем и для кого жить. Курт впервые за долгое время почувствовал себя нужным, значимым, любимым, чем никак не мог вдоволь насытиться и насладиться. Такие существенные изменения в поведении Хаммела заметила и помощница Люси, которая не переставала выпрашивать у парня, что же стало причиной его «трансформаций», но тот лишь пожимал плечами, хотя девушка и сама прекрасно обо всём догадывалась.
Однако период абсолютного и, должно быть, непростительного счастья продлился недолго, потому как зазевавшийся когда-то здравый смысл вновь дал о себе знать. В какой-то момент он заставил Курта очнуться, реально посмотреть на положение вещей, на ситуацию, сложившуюся в его жизни. Напомнил актёру где и с кем он проводит время, чьих звонков ждёт, как манну небесную, к кому несётся сломя голову по первому зову. Напомнил о том, что у человека этого, который в прошлом причинил ему немало боли, а сейчас заставляет чувствовать всё то, чего, казалось бы, не заслуживает, в настоящее время есть жена и ребёнок. Этот пресловутый здравый смысл поставил его перед фактом и прошептал всего одно слово, из-за чего Хаммела бросило в холодный пот. «Любовник». На протяжении вот уже нескольких месяцев Курт был любовником, по-другому и не скажешь, который, сам того не желая и не задумываясь, рушил семью, до этого жившую без особых проблем и разногласий. Да, это осознание пришло к нему внезапно, как озарение, что-то незамеченное, лежавшее прямо перед носом, но продолжать так дальше Хаммел не собирался, потому однажды его буквально переклинило. Когда Дэйв в очередной раз позвонил, Курт успел высказать ему всё то, что накопилось за столь смехотворный срок. Он кричал, не жалея резких слов и заявлений, разбрасывался громкими фразами и всё повторял, что если Карофски ещё захочется поразвлечься на стороне, то лучше ему вызвать хастлера, это хоть и дороже, но хлопот поменьше. Хаммел наговорил тогда Дэйву много, в порыве злости едва не швырнув телефон в экран телевизора, и в конце концов ему всё же стало легче. Но ненадолго.
Курт продержался меньше месяца, прежде чем понял, что больше без Карофски он не может. Актёр чувствовал, что увяз, что так просто разорвать эту наэлектризованную связь у него не получится. Он ощущал, что уже успел стать зависимым от Дэйва, привязаться к нему намертво, осознавал, что прежняя жизнь теперь ему может только сниться. Поэтому и решился на самый роковой и значимый шаг, который окончательно затянул его на дно: он вновь назначил Карофски встречу.
И тайные свидания в до боли знакомом номере мотеля опять набрали обороты, однако на этот раз всё было по-другому. Ночи стали случаться гораздо реже, любые разговоры сошли на нет, регулярные телефонные звонки превратились в холодные и краткие смс, а поцелуи в губы остались в далёком прошлом. Они ни о чём не договаривались, такие условные правила возникли как-то сами собой. Всё стало иначе, и, на первый взгляд, никакого смысла в продолжении этих сомнительных и болезненных отношений не было, но, погрузившись под воду однажды, иногда бывает очень трудно после всплыть на поверхность, не смотря на усилия и желания. А в данном случае это оказалось и вовсе невозможным.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Вторник, 22.11.2011, 22:05 | Сообщение #23 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Решила разделить финальную главу на две смысловые части. Так будет уместнее.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| | |
| Ale4ka |
Дата: Четверг, 24.11.2011, 21:27 | Сообщение #24 |
|
Мечтательница
Сообщений: 1716
Статус: Offline | Вот мы и увидели, как всё началось. Во что вылилось одиночество Курта и тайные желания Дейва. Эти отношения с самого начала обречены и, хотя я не вижу никакго ХЭ в этой истории, всё же в глубине души надеюсь, что хотя бы спокойствие они обретут, что избавятся от этой давящей тяжести. Только не путём самоубийства, конечно.
Оля, Оля! Мне очень понравилась твоя Люси. Она получилась объёмная и живая, я улыбалась, читая её острые фразочки. За неё тебе отдельная печенька.
И я жду окончания этой истории. Мне интересно, как и чем всё закончится. И закончится ли?
куда откладывать, алё! ©
|
| |
| | |
| GruSha |
Дата: Пятница, 25.11.2011, 01:02 | Сообщение #25 |
|
GLEEст
Сообщений: 646
Статус: Offline | Спасибо, Алюнь.
Рада, что понравилась Люси. Хотя фигурирует она в истории мало, тоже отношусь к ней с особой теплотой. И поспойлерю, что это не последнее её появление.
Следующая глава уж точно будет последняя.
Любишь бороду - отпусти её. ©
|
| |
| |
|
Цитаты из сериала
Пак: Я чувствую себя как тот парень, который лишился всех своих волос, а затем потерял все свои силы.
Сантана: Самсон?
Пак: Агасси.
|
