Viva La Vida, romance/drama/comedy, Курт/Дэйв, R

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Памятка новичкам · Поиск ]

Страница 1 из 1

Модератор форума: deni_05, ka-jou

Форум » Фан-зона » Фан-фикшн [в процессе] » Viva La Vida, romance/drama/comedy, Курт/Дэйв, R (01.04.2012 - Глава 1)

Viva La Vida, romance/drama/comedy, Курт/Дэйв, R

GruSha

Дата: Среда, 28.03.2012, 22:04 | Сообщение #1

GLEEст

Сообщений: 646

Статус: Offline

Название: Viva La Vida
Автор: GruSha
Бета: Ale4ka
Рейтинг: R
Размер: ~ миди
Пейринг: Куртофски, отчасти Клейн
Жанр: romance, drama, comedy
Статус: в процессе
Дисклеймер: Все персонажи и права на них принадлежат РИБ
Аннотация: Какую роль в жизни людей порой может сыграть совпадение
Примечание: Курт и Дэйв ранее никогда не встречались, учились в разных школах.
Не смотря на то, что с окончания школы прошло 15 лет, действие происходит в настоящем времени.
Размещение: с разрешения
Обложка: Ник Бартон

Пролог

Курт слышит, как щёлкает за спиной замок, и ненароком вздрагивает, замирая в неосвещённой прихожей. Слышит, как тихо, едва уловимо вздыхает Блейн, чьё присутствие ощущает всей кожей. Как парень сначала топчется на месте, а затем медленно, почти незаметно приближается; кажется, Курт даже различает шелест коврового ворса. А ещё он слышит стук своего сердца, отдающегося во всём теле – в висках, в груди, в пульсирующих венах.
Блейн обходит его сбоку и, осторожно положив руку чуть выше поясницы Хаммела, помогает ему пройти в гостиную. Ноги Курта не слушаются, он с трудом перебирает ими, шаркая по ковру и едва отрывая от пола. Ненавистный ворс продолжает шуршать, нарушая тишину комнат. Шаг за шагом.
Хаммел останавливается на пороге холла и резко цепляется за косяк, чувствуя, как его охватывает слабость. Блейн реагирует мгновенно, одной рукой подхватывая парня под локоть, а другой придерживая за талию. От его прикосновений Курта накрывает волна мурашек; в данный момент он мечтал бы отстраниться от Андерсона, если бы был уверен, что не упадёт в следующее же мгновение. Хаммел смотрит по сторонам, словно не узнавая родных стен, будто находясь в совершенно незнакомом доме, в котором он оказался по какой-то ошибке.
Парни переступают порог гостиной и направляются в сторону дивана, шагая с осторожностью сапёра на минном поле. Блейн бережно усаживает Хаммела на софу, затем дёргает цепочку бра и выпрямляется. Комнату заливает неяркий тёплый свет, обрисовывающий болезненно-белое лицо Курта, чьи глаза неотрывно смотрят в одну точку. Андерсон видит, как дрожат его колени, как панически трясутся руки, как шевелятся губы, не произносящие при этом ни слова. Эта картина пугает его ещё больше. Хаммел выглядит абсолютно безумно, и Блейн понимает, что тот может сорваться в любую секунду, а он сейчас ходит по необычайно тонкому льду, который готов провалиться под ним от любого неосмотрительного жеста или слова.
И всё же Андерсон решается пойти на риск и нарушает тишину, хрипло выдавив:
− Я... Я принесу выпить... − после чего исчезает из гостиной.
Курт остаётся один. Его взгляд всё ещё направлен в дальний угол комнаты, а ноги быстро отстукивают ритм. Из кухни доносится звон стекла и скрип шкафчиков, а также чертыхания Блейна, по-видимому, пролившего напиток мимо ёмкости. На какое-то время в доме наступает долгожданная тишина, и только размеренное тиканье настенных часов оживляет покорное молчание комнат.
Андерсон подходит к Курту почти беззвучно и протягивает ему наполненную коньячку, когда тот поднимает на парня свои блестящие от влаги глаза.
− Выпей.
Хаммел вопросительно смотрит на Блейна, словно не веря своим ушам, а затем, устремив взгляд в прежнюю точку, отрицательно качает головой.
− Выпей, − повторяет Андерсон чуть более утвердительно, однако не менее аккуратно.
И Курт после нескольких секунд сомнений тянется к стакану, случайно замечая, что рука Блейна так же слегка подрагивает. Он делает большой глоток напитка, коим оказывается виски, опрокидывая коньячку слишком быстро, из-за чего тоненькая струйка очерчивает его подбородок и стекает на пол. После ставит стакан на журнальный столик и вытирает рот рукавом. Обжигающая жидкость разливается по горлу, и приятное тепло окутывает всё тело, немного утихомиривая дрожь. Андерсон сидит рядом, на другом конце дивана. Курт не обратил внимания, как он там оказался, но это в данный момент его не волнует. Пока он находится на расстоянии вытянутой руки. Пока у него есть личное пространство, которое Хаммелу сейчас так необходимо. Пока Блейн сидит, боясь лишний раз пошевелиться. Пока, рискнув во второй раз, не тянется к нему и не опускает руку на плечо.
− Курт...
Ладонь аккуратно поглаживает ткань рубашки, сминает напряжённые мышцы, а кончики пальцев ненароком касаются шеи.
− Не трогай меня!.. – конвульсивно вздрогнув, Хаммел отстраняется от парня и смотрит на него ещё более безумным взглядом. – Не прикасайся!..
В глазах Андерсона читается неподдельный страх, а по телу Курта будто проходит электрический разряд. Он тяжело дышит и часто моргает, не давая скопившимся слёзам вырваться наружу. Рука до белых костяшек пальцев сжимает обивку дивана, грудь мерно вздымается. Хаммел чувствует, что его рубашка прилипла к взмокшей спине, а лоб покрыт испариной. Он всё ещё вглядывается в лицо Блейна, а затем, подорвавшись с места, направляется к выходу.
− Я вернусь туда...
− Стой... Курт!.. – Блейн успевает ухватить его за рукав и, так же молниеносно вскочив, настигает у двери.
− Пусти меня! Не трогай! – срывается на крик Хаммел, пытаясь высвободить руку. – Я вернусь! Вернусь туда!
Андерсон держит крепко, не давая ему прохода, проталкивает парня вглубь комнаты, однако тот сопротивляется слишком упорно. Блейн ощущает сигналы паники, понимая, что у его бойфренда начинается истерика.
− Курт... Подожди... Послушай...
− Нет!.. Не хочу ничего слышать!.. Нам нужно вернуться туда, нужно!.. – чуть ли не вопит Хаммел, вырываясь из своеобразных объятий Андерсона.
Тяжёлые слёзы больше не могут удержаться за его ресницами и теперь бегут из глаз, стекая по раскрасневшимся щекам. Парень лихорадочно машет головой из стороны в сторону и громко всхлипывает, резко заглатывая воздух.
− Как ты не понимаешь... Она же... Она, наверное, всё ещё лежит там...
− Курт, подожди... Послушай, пожалуйста...
− Она... Может быть, там кровью истекает... – продолжает Хаммел, пропуская слова Блейна мимо ушей и всё ещё стараясь пройти к двери. – Она... Мы же... Господи, а вдруг... Мы убили её?..
Парень замирает на месте и медленно прикладывает к приоткрытым губам кулак, после чего приглушённо стонет и безысходно смотрит по сторонам.
− Нам нужно вернуться... Мы... Мы убили её! Боже, убили...
− Курт! – резко выкрикивает Андерсон и обхватывает лицо Хаммела руками, всматриваясь в глаза. – Послушай меня. Нам нельзя туда возвращаться.
− Что ты такое говоришь... Как ты... – он вновь машет головой и пытается убрать ладони Блейна, но тот возвращает их на прежнее место.
− Курт. Послушай. Мы... Это был несчастный случай. Ей помогут, обязательно. Может быть, уже помогли. С ней всё будет в порядке. Но ты... Мы не должны губить свои жизни. Понимаешь? Ты знаешь, что нам за это светит? Какое будущее нас ждёт? Можешь себе это представить? Если кто-нибудь узнает...
− Что ты несёшь...
Хаммел скидывает руки Андерсона и делает шаг назад, шокировано глядя на своего парня.
− Мы же... Бросили её там... Одну... Сбили, а потом бросили... Оставив лежать в темноте, посреди дороги...
− Курт...
− Мы... Мы, возможно, загубили чью-то жизнь...
Блейн смотрит неотрывно. Как Хаммел прикрывает рот рукой, как пятится назад, натыкаясь на край кресла, как осторожно опускается на подлокотник и накрывает лицо ладонями. Андерсон стоит какое-то время неподвижно, затем не спеша направляется в его сторону.
− А теперь... Ты хочешь загубить свою?
Он подходит к парню и приседает перед ним на корточки, пока тот, тяжело вздохнув, вскидывает голову и устремляет взгляд в потолок. Блейн рискует в третий раз, касаясь колена Курта подушечками пальцев, но Хаммел на этот раз не вздрагивает, а только жмурится и громко сглатывает.
− С ней всё будет в порядке. Поверь мне, − голос Андерсона звучит мягко, словно тот рассказывает ребёнку сказку на ночь. – Это был несчастный случай. Да, мы... Мы поступили непростительно. Нам нет оправдания. Но... Я не позволю тебе поставить на своей жизни крест.
Парень опускает глаза и через силу смотрит на Блейна. На того Блейна, которого, казалось бы, за почти пятнадцать лет успел изучить вдоль и поперёк. А сейчас вглядывается в его сочувствующее лицо и не узнаёт. От него веет чем-то чужим, незнакомым, отчасти даже пугающим. И Курт вдруг ловит себя на мысли, что сколько бы не находился с человеком рядом, как бы много времени не проводил вместе, в подобных стрессовых и непредвиденных ситуациях никогда не будешь знать наверняка, с какой новой стороны он может открыться.
− А что, если бы подобное случилось с тобой? – едва слышно шепчет Хаммел.
Андерсон открывает рот, чтобы ответить, но Курт не даёт ему этого сделать:
− У неё есть родители. Наверняка есть. Ты об этом подумал? Каково будет им, когда они узнают о том, что произошло с их дочерью? О том, что её бросили лежать на асфальте, истекать кровью и мучиться от адских болей... – прочно засевший в горле ком заставляет Хаммела ненадолго остановиться, после чего он тихонько всхлипывает и продолжает. – О том, что те, кто её сбили, сбежали. Просто сбежали, как крысы, испугавшись последствий. Не помогли ей, не вызвали «Скорую», а смылись с места преступления. Ты подумал об этом? Представь себя на их месте.
Блейн молчит какое-то время, а затем придвигается чуть ближе и проговаривает:
− Курт, я понимаю. Ты считаешь, я не сожалею о случившемся? Ты думаешь, мне легко осознавать, что мы натворили? Легко принять это решение? Но и ты пойми. К несчастью, время назад не вернёшь, и исправить что-либо у нас теперь не получится. Всё уже произошло. Это ужасно, но это так. И от того, что мы признаемся и расскажем о произошедшем, никому из нас легче не станет. Ни нам, ни той девочке, ни её родителям. Никому.
− Мне. Мне станет легче, − обессилено выдыхает Хаммел, отворачиваясь.
− Но горю это не поможет. К сожалению.
Андерсон берёт руку Курта и чувствует, как та всё ещё исходит мелкой дрожью.
− Нам нужно попытаться жить дальше. И сохранить этот инцидент в тайне. А ещё лучше забыть о нём. Хотя бы попытаться.
− Я никогда не смогу забыть об этом.
− Будет сложно, да. Особенно поначалу. Но мы пройдём через это, вместе. Через какое-то время всё образуется, всё опять будет как прежде.
Хаммел бросает на Блейна быстрый взгляд, затем поднимается и медленно шагает в сторону двери. Ворс под ногами всё так же шелестит, но на этот раз Курт этого не замечает, продолжая устало шаркать по ковру. Он замирает в проходе, и, не поворачиваясь, процеживает:
− Как прежде уже не будет никогда.

* * *

− Вот же!..
Всего одно неловкое движение, и за импровизированным столиком в виде пары ящиков разливается дикий хохот. Больше всех давится от смеха старик Стю, с особым удовольствием наблюдающий, как из жестяной банки его друга хлещет белая пена, растекающаяся лужицей у его ботинок.
− Очень смешно... – по-доброму ворчит тот, сам при этом ухмыляясь.
− В который это уже раз? – интересуется Ллойд, продолжая тихонько похрюкивать.
Нил также не перестаёт веселиться:
− Сколько раз говорили, не взбалтывай...
− Вот если бы существовал марафон по наиболее изящному открыванию пивных банок, наш Дэйв определённо увёз бы домой главный приз. Ну, или приз зрительских симпатий. В любом случае без награды бы он не остался, − подметил Стю, приспуская козырёк кепки.
− Может, хватит уже? Лучше тряпку дай... – пробубнил парень, отряхивая попавшую «под удар» руку.
Поймав в полёте кусок ветоши, он вытер ладонь и, поставив банку на край ящика, вернулся на свой табурет. После чего взял карты и внимательно изучил их, вспоминая, как там у него обстоят дела.
− Так, кажется, кто-то собирался рассказать, как Нила, присевшего во время охоты по нужде, чуть не атаковал любвеобильный самец лося? – напомнил друзьям Дэйв, обнаружив, что с козырями у него настоящий дефицит.
− О, да! Мы же остановились на самом интересном!.. – засиял Ллойд, глядя на друга.
Канадец в свою очередь отмахнулся:
− Абсолютно ничего интересного. И вообще, не по нужде, а для анализа почвы.
− Конечно, конечно, − наигранно закивал Стю, перебирая свои карты. – И бумагу ты перед этим у меня попросил именно для анализа почвы.
За столиком вновь прокатилась волна смеха, после чего Нил, недовольно оглядев друзей, хмыкнул:
− Кому вы верите? Человеку, который в свои пятьдесят с лишним надул в спальный мешок?
− Эй, я тогда пиво пролил! – возразил Стюарт.
− Конечно, конечно, − комично передразнил его канадец, так же отрешённо протягивая руку к колоде.
− Нет, всё же я больше хочу услышать историю про лося, − кивнул Дэйв, отпивая из банки.
− Он хоть телефончик оставил? – вновь захрюкал Ллойд, подмигивая Нилу.
− Да иди ты...
− Или это был хорошо воспитанный лось с серьёзными намерениями на твой счёт?
Мужчины в очередной раз захохотали, после чего из глубин открытой подсобки донеслась монотонная трель.
− О, ты смотри, только телефон упомянули... – отметил канадец.
Стю фыркнул:
− Кто это там не знает, что мастерская работает до девяти?
− Да ладно, может это Кэт за муженька беспокоится, − предположил Дэйв.
− У Кэтрин сегодня девичник, она сама дома только к полуночи будет, − покачал головой Нил.
− Я возьму, − вызвался Ллойд, привставая из-за ящиков, а затем указал пальцем на Стюарта. – Только попробуй подсмотреть мои карты, старый пройдоха.
− Очень надо...
− И всё же, лось, − напомнил Нилу приятель.
Самый старший мужчина моментально оживился:
− Ах, да. Значит, отправился наш горе-охотник по нужде, в ближайшие пятизвёздочные кусты, как тут слышу я какой-то странный...
− Дэйв... – перебил Стю голос Ллойда со стороны подсобки.
Обернувшись к другу, присутствующие вопросительно взглянули на парня, чьё лицо почему-то стало неожиданно серьёзным и где-то даже взволнованным. Непонимающе посмотрел на приятеля и Дэйв, чья улыбка начала понемногу исчезать с губ при виде растерянного Ллойда, который топтался на пороге с телефонной трубкой в руке. Тот ещё некоторое время не нарушал тревожное молчание, охватившее сидящих за столиком мужчин, а затем неуверенно прохрипел:
− Это... Из больницы. Кажется, что-то с Микки...

Любишь бороду - отпусти её. ©

sanina13

Дата: Четверг, 29.03.2012, 10:03 | Сообщение #2

Kurt of sky

Сообщений: 7109

Статус: Offline

Груууу, я жажду и требую продолжения! Только все начало закручиваться и увязывать персонажей.
А Курту было так плохо, что я подумала, что с ним что-то плохое произошло, а когда он захотел туда вергуться...я передумала)))) Такие у тебя 2 разные атмосферы - гнетущая домашняя обстановка и веселая мужская компания. Здорово написано, впрочем, как и всегда ;)
Ну и...Спасибо за то, что пишешь про Дэйва :з

В бесконечности мира, в продолжении жизни ∞

Ale4ka

Дата: Четверг, 29.03.2012, 11:36 | Сообщение #3

Мечтательница

Сообщений: 1716

Статус: Offline

Я рада, что Муз настиг тебя и вдохновил на новое творение (но всё-таки о старых я бы не забывала, да-да). Спасибо за это начало.
Мне понравилась эта завязка, сначала я действительно думала, уж не случилось ли чего с Куртом, потому что его состояние внушало опасение прям вот сразу. Ты так тщательно описываешь его ранимость, что невольно начинаешь чувствовать ту же панику и тревогу, охватившую героя. Мне в какой-то степени понятна позиция Блейна, но прав Курт, как прежде относиться к Блейну он уже не сможет, потому что по-другому относится к произошедшему.
И ты вот специально не указала, кто именно был за рулём? Потому что по тексту не понятно, кто именно из них сбил человека.
Насчёт семейного положения Дэйва меня гложут сомнения. Вернее, он что, женат? Или это спойлеры уже? yeap

куда откладывать, алё! ©

GruSha

Дата: Четверг, 29.03.2012, 17:49 | Сообщение #4

GLEEст

Сообщений: 646

Статус: Offline

спасибо, девчат) рада, что начало заинтересовало smile

и ещё раз моя благодарность Алечке за отбетивание (бетирование?)).

да, Алюнь, пока спойлерно) подробности аварии будут узнаваться со временем, как и семейное положение Дэйва. и всё прочее.

Любишь бороду - отпусти её. ©

GruSha

Дата: Воскресенье, 01.04.2012, 23:42 | Сообщение #5

GLEEст

Сообщений: 646

Статус: Offline

Глава 1

Дэйв аккуратно тянет за верёвочку жалюзи и в палату просачивается яркий солнечный свет. Он смотрит на улицу, хотя ему абсолютно безразлично, что происходит там, за окном. Людей во внутреннем дворике этим утром особенно много – погода выдалась необычайно тёплой и так и располагает к прогулке на свежем воздухе. Практически все лавочки заняты пациентами в домашних халатах поверх больничных пижам. Кто-то прикармливает голубей, оживлённо воркующих у их ног, кто-то общается с родными и соседями по комнате, кто-то читает газету. Карофски приподнимает голову и устремляет взгляд в небо: ярко-голубое, незапятнанное ни единым облаком, девственно-чистое. И только белая, слегка рассеявшаяся полоса пролетавшего недавно самолёта рассекает этот бескрайний простор. А также солнце, жирная золотистая точка, ослепляющая своими тёплыми лучами. Всего несколько секунд, и Дэйв чувствует, как в носу начинает щипать, из-за чего жмурится и приоткрывает рот. А ещё через мгновение он громко чихает, прикрывая лицо ладонью и опуская руку в карман куртки в поисках платка.
− Будь здоров, − зевая, проговаривает тихий голос за спиной Карофски.
Парень поворачивается и смотрит в сторону кровати, на которой, проснувшись, ворочается и протирает глаза Микки, его дочь. Взгляд Дэйва постепенно становится виноватым, и он, медленно направляясь в сторону койки, неловко произносит:
− Ох, прости, не хотел тебя разбудить...
Девочка усмехается:
− Ты извиняешься за то, что чихнул? – а после хмурится и, приподняв голову, осматривает палату. – Что это воняет?
− Воняет? – удивляется Карофски, но вскоре догадывается и кивает в сторону тумбы, на которой красуется ваза с большим букетом в пёстрой бумаге: − А, это... Дядя Стюарт тебе цветы передал. Он не знал, что ты не любишь...
− ... Лилии. Терпеть не могу.
− Ничего, я их унесу. И от Ллойда тебе небольшой подарок...
Подойдя к креслу, Дэйв разворачивает пакет и достаёт оттуда маленькую плюшевую лошадь, розовую с фиолетовой гривой. Разглядывает её какое-то время, затем смотрит на Микки и протягивает ей, пытаясь скрыть улыбку.
Дочка крутит в руках игрушку и удивлённо приподнимает брови:
− Пони? Правда? Здорово. Повешу её рядом с погремушкой над своей колыбелькой.
Карофски не сдерживается и усмехается в голос:
− Ты слишком строга к ним.
− Нет-нет, мне приятно, честно. Она такая... Розовая. Класс. Но тебе стоит напомнить им, что мне скоро двенадцать, а не два.
− Обязательно, − мягко произносит Дэйв и смотрит на Микки. Та в свою очередь поднимает глаза на отца и, встретившись с ним взглядом, улыбается. Карофски стоит какое-то время, не шелохнувшись. Разглядывая её слегка растрепавшиеся ото сна волосы, едва заметные веснушки, каждую из которых он знает и любит, серо-карие глаза, меняющие свой цвет в зависимости от освещения. После чего, опомнившись, потирает шею и спрашивает: − Ты не голодна?
− Очень, − кивает дочка. – Котлеты здесь недосоленные, а хлопьями кирпичи можно смазывать.
− Тётя Энн твой любимый суп сварила, из рыбных консерв... Ещё тёплый.
Дэйв вновь разворачивает пакет и осторожно вынимает пластиковый судочек и ложку. Затем так же аккуратно снимает крышку и протягивает Микки. Склонив голову над миской, девочка вдыхает слегка пряный аромат и блаженственно прикрывает глаза.
− М-м-м... И она как всегда накидала туда все свои запасы базилика...
− Это же тётя Энн...
Предварительно облизав ложку, дочка садится поудобнее и приступает к завтраку. Карофски тем временем разворачивается и не спеша возвращается к окну, слушая, как за его спиной громко сербает Микки. Раньше по обыкновению он бы сделал ей замечание, но сейчас это кажется ему лучшим звуком на свете.
Дэйв вновь смотрит на улицу, где за последние пять минут ничего толком не изменилось, однако его взгляд направлен в одну точку, а голова занята совершенно другими мыслями. Мыслями, которые последнее время никак не могут оставить его в покое. Которые посещают каждую свободную минуту, копятся, оседают новым свежим слоем, хотя и мало отличаются друг от друга. Размышляет он всегда об одном и том же.
Карофски уходит в себя настолько, что не замечает, как хмурится, из-за чего между бровями у него образуется складка. Его точёный профиль с заострённым носом и выдающимся подбородком выглядит сейчас весьма воинственно и мрачно, а глаза, которые по-прежнему неотрывно вглядываются в никуда, выдают всё эмоции. Микки замечает его состояние и, в очередной раз зачерпнув суп, смотрит исподлобья:
− Бинго. Я знаю, о чём ты думаешь.
Обернувшись к дочке, он немного смягчается, но остаётся не менее сосредоточенным, после чего вновь отворачивается к окну.
− Тебе нужно перестать забивать голову подобными размышлениями. Иначе на твоём лице появятся преждевременные морщинки. А ты ведь ещё совсем не старый.
Но Дэйв не может. Он не в силах прекратить думать об этом. О том, что если бы не некий мистер Петтерс, вовремя обнаруживший Микки при прогулке со своим ротвейлером, его ребёнка сейчас могло бы не быть в живых. Что он больше никогда бы не смог пересчитывать веснушки у неё на носу, слушать, как громко она ест суп и наблюдать, как перед каждым приёмом пищи облизывает чистую ложку. А ещё Карофски не перестаёт думать о том или тех, кто так жестоко обошёлся с его дочкой.
− Самому Дьяволу не снилось о моих намерениях на счёт этого подонка, − тихо процеживает Дэйв, сжимая в карманах кулаки.
Микки замирает с поднесённой ко рту ложкой и строго произносит:
− Не говори так.
− Ты хоть понимаешь, как этот выродок с тобой обошёлся? Что заставил пережить? Ты осознаёшь, что если бы тебя обнаружили на каких-то полчаса позже... Боже мой... – он опускает голову и трёт виски, чувствуя, как те начинают тревожно пульсировать. – Если бы я только встретился с ним, если бы только узнал...
− Перестань. Нельзя желать другим вреда, что бы ни случилось. Это не повод.
− Это не повод?! – Карофски едва не срывается на крик.
Девочка спокойно кивает:
− Да, это не повод так себя изводить. Время назад не вернёшь, и от того, что ты будешь желать смерти другому человеку, мне легче не станет, как и тебе. А то, что со мной произошло... Пусть это останется на его совести.
Дэйв глубоко вздыхает. Он смотрит на свою дочку, не понимая, как в данной ситуации ей удаётся не только сохранять самообладание, а ещё и говорить такие мудрые вещи. Он искренне завидует выдержке Микки и одновременно восхищается её развитой не по годам рассудительностью, которой он никогда не устаёт удивляться.
− Ты слишком толерантна к людям.
− Наверное, потому, что я и сама человек? – девочка кладёт пустую миску на прикроватную тумбу и придвигается на край койки. – Пап... Иди сюда.
Карофски стоит какое-то время неподвижно, но затем покорно шагает в сторону Микки. Он аккуратно ложится рядом с ней, свесив ноги в ботинках, чтобы не запачкать простынь, а дочка опускает голову ему на плечо. Дэйв наклоняется и целует её в макушку. От Микки пахнет супом и свежевыстиранной пижамой. Рука девочки притягивает к себе ладонь отца и начинает перебирать его пальцы, загибая их по очереди.
− Пап. Вот ты, вот я. Мы оба живы и практически здоровы. Это самое главное, понимаешь? А всё остальное... Давай просто забудем о произошедшем, хотя бы попытаемся. Пусть оно останется в прошлом.
− Я никогда не смогу забыть об этом, − еле слышно произносит Карофски.
− А ты попробуй. Ради меня.
Дэйв сильнее прижимает к себе Микки и прикрывает глаза, выдыхая:
− Хорошо.
Ради неё он попытается. Ради неё он сделает всё, что угодно.
Отец с дочкой, обнявшись и не произнося ни слова, лежат ещё несколько минут. Солнечные лучи по-прежнему освещают комнату, и вместе с ними, кажется, в комнату просачивается и приглушённое пение птиц. От такой умиротворённой атмосферы Карофски начинает понемногу дремать, но из забытья его вскоре вырывает голос Микки:
− Пап...
− Гм?.. – сонно стонет Дэйв.
− Значит, в ближайшее время я не смогу никуда вылетать из штата? А у нас там экскурсия намечается...
Парень открывает глаза и удивлённо смотрит на девочку.
− Почему не сможешь?
− Из-за этой металлической штуковины в моей ноге... Как я пройду магнитную рамку в аэропорту?
Карофски печально улыбается и, вновь чмокнув дочку, мягко произносит:
− Дурочка...
− Как же чешется... – морщится Микки и скребёт пальцами лоб вокруг круглого пластыря.
− Не трогай, сдерёшь.

Три месяца спустя

Курт вздрагивает всем телом и резко садится на кровати, упираясь в колени. Сердце в груди тарабанит, как заведённое, а в горле ощущается настоящая засуха, и не снившаяся африканским пустыням. Он дышит часто, как после пробежки. Проводит рукой по взмокшему у линии волос лбу, влажным щекам, липкой шее и груди. После оглядывается. Глаза ещё не привыкли к темноте, но он уже может различить некоторые погружённые во мрак предметы. Окно – самый светлый участок комнаты, зеркальный шкаф, в котором вылавливается его размытый силуэт, книжные полки. Хаммел переводит взгляд на кровать и смотрит на спящего Блейна, отвернувшегося к стене и уткнувшегося лицом в подушку. Словно почувствовав взгляд Курта, парень начинает ворочаться, но вскоре, перевернувшись на спину, вновь замирает. Хаммел наблюдает за ним ещё какое-то время, а затем, убедившись, что сон Андерсона не был нарушен, осторожно скидывает одеяло и опускает ноги на пол. Находит на ощупь тапочки, берёт с кресла свои джинсы и, подобно сомнамбулу, бредёт к двери.
На улице свежо, однако Курт находит эту будоражащую прохладу приятной. Он стоит недолго на пороге дома, вдыхая сладко-чистый воздух. Такой воздух определённо бывает только ночью − непропитанный дневной духотой, выхлопными газами, дымом соседского барбекю. Парень прикрывает глаза от наслаждения, чувствуя, как лёгкий ветер ерошит его волосы, и кожа от каждого дуновения покрывается мурашками. После садится на примыкающую к дому скамейку и подбирает под себя ноги.
Здесь тихо, очень тихо, и Хаммел ненароком прислушивается. Размеренное стрекотание полуночников-сверчков, шуршание листвы, едва уловимый лай собак и стук мотыльков, неустанно бьющихся о стекло настенного фонаря.
Курт скользит взглядом по территории заднего двора и останавливается на собачьей будке, выглядывающей из-за массивного дуба. В безупречном состоянии, выкрашенная небесно-голубой краской, она бы пришлась по душе любому питомцу. Будка продавалась вместе с домом и прилегающим к нему участком. По-видимому, строительная фирма предполагала, что хозяева будут рады завести лохматого друга, который станет им верным охранником и забавой для будущих детей. Однако в ней никогда никто не жил, и вряд ли ещё когда-нибудь станет.
Ни Курт, ни Блейн не решались обзавестись домашним животным. Всё казалось, что они не смогут позаботиться о нём должным образом, что будут заняты и погружены в свои дела настолько, что на мохнатого или пернатого жильца попросту не останется времени. Всегда находились причины и отмазки, чтобы отсрочить покупку питомца. Что уж говорить о детях. Ребёнок тоже вот уже который год числился в воображаемом списке под названием «Однажды». Однажды они обязательно займутся усыновлением или поиском суррогатной матери. Однажды заведут собаку, большую и слюнявую, вроде здоровяка Бетховена, который будет отлично ладить с их чадом и грызть садовую мебель. Однажды они узаконят свои отношения и будут ещё долго ругать себя за то, что по непонятным причинам не сделали этого раньше. Однажды, но когда? В свете недавних событий всё это теперь стало казаться ещё более несбыточным.
Хаммел слышит, как открывается входная дверь, и поворачивается в сторону звука. На пороге появляется Блейн, тоже в одних джинсах и с шерстяным пледом в руках. Он смотрит на Курта и, ощутив на себе новое дуновение ветра, вздрагивает:
− Холодно...
− Мне нравится, - отрешённо произносит Хаммел.
− Простынешь.
Андерсон подходит к парню, накидывает плед ему на плечи и присаживается рядом. Шерсть неприятно кусает кожу, но Курт послушно кутается в него, не чувствуя в этом особой надобности. Теплее ему почему-то не стало ни от покрывала, ни от прислонившегося к нему Блейна.
Он снова смотрит на собачью будку, и Андерсон пытается проследить за его взглядом.
− Почему мы до сих пор не завели питомца?
Тот пожимает плечами, складывая руки у себя на груди в целях сопротивления прохладе.
− Успеем ещё.
− Ты не можешь быть в этом уверен. Ты не знаешь, что будет завтра, как могут сложиться обстоятельства.
Блейн молчит. Он понимает, к чему клонит Курт, однако затрагивать лишний раз эту тему ему сейчас совершенно не хочется. Тем не менее, вскоре он решается поинтересоваться, хотя и знает ответ наверняка:
− Снова этот сон?
− Да, − кивает Хаммел. – Каждый раз, один и тот же. Невысокая фигура в жёлтом батнике с капюшоном, глухой удар и звон разбитого стекла.
Курт сильнее кутается в плед и неосознанно начинает покачиваться взад-вперёд. В его глазах читается пустота, и Андерсон даже не пытается предположить, что сейчас творится у него на уме. Это известно только ему самому.
− Может, тебе стоит обратиться к специалисту? Психологу, например, или кто там обычно занимается вопросами сновидений...
− И рассказать ему о произошедшем? – Хаммел поворачивает лицо к Блейну и смотрит тем же затуманенным взглядом.
Нет, этого они не могут себе позволить. Потому что у них есть тайна. Тайна, которая вихрем ворвалась в их жизнь и перевернула всё с ног на голову. Которая расставила там всё по своим местам, своему личному «фэн-шую», разбросала по углам и избавилась от лишнего. Она изменила и самих парней, проникнув в их отношения. Всё стало по-другому, и в прежнее русло, как и предполагал Хаммел, им вернуться пока не удалось. Да и вряд ли когда-нибудь удастся.
− Всё образуется... – говорит Андерсон так, словно сам не верит своим словам, будто пытаясь убедить в этом в первую очередь самого себя. – Вот увидишь, Курт. Просто это займёт некоторое время.
Блейн приобнимает парня и начинает гладить по спине. Его рука плавно скользит по пледу, но с каждым прикосновением Хаммел едва заметно отстраняется от Андерсона. Курт дёргает плечами, словно пытаясь повыше накинуть покрывало, и шепчет:
− Ты не оставишь меня? Мне хотелось бы немного побыть одному, извини.
И Блейн покорно кивает, после чего поднимается со скамейки и возвращается в дом.
Хаммел наконец остаётся наедине с собой и своими мыслями. Его бойфренд прав, ему нужно время. И пространство. Чтобы погрузиться в эти не дающие уснуть размышления, одиночество, выгулять их, как того несуществующего пса. Иначе они будут грызть его изнутри и когда-нибудь определённо лишат рассудка.
Однако спасало ли Курта это уединение? Он не был уверен. Скорее, чем больше парень думал об их тайне, тем больше накручивал себя. Хаммел выстраивал вокруг своеобразную невидимую крепость из воспоминаний и рассуждений, стены которой каждый раз становились всё выше и выше. Он заточил себя в ней, стал узником собственных мыслей и убеждений, потеряв надежду вырваться из этих тисков и продолжить жить дальше. Курт хотел бы, но не верил, что ему хватит сил и мужества начать всё с чистого листа. А кирпичики крепости тем временем скрывали от него последние солнечные лучи, которыми раньше была наполнена его жизнь.
Парень опустил голову и уткнулся лбом в колени. На улице по-прежнему было блаженственно тихо, и только упёртые мотыльки всё ещё бились о стекло настенного фонаря.

− Мистер Хаммел! Эй, мистер Хаммел! – слышит Курт отдалённый голос, больше напоминающий эхо. Он жмурится, чувствуя, как что-то тёплое и влажное касается его лица. Понимание приходит, когда он разлепляет свои заспанные веки и видит перед глазами собачью морду, которая, учащённо дыша, с увлечением облизывает его щёки. Парень резко вздрагивает: любвеобильный соседский пёс – совсем не то, что он ожидал увидеть в первую очередь, да ещё и так близко. Курт отстраняется и садится на скамейке, подбирая намеривавшее соскользнуть покрывало и наблюдая за подпрыгивающим биглем, который был явно очень рад его видеть. Он пытается вспомнить и понять, что, собственно, происходит, прежде чем знакомый голос не окликает его снова:
− Мистер Хаммел! Доброе утро!
Выходит, вчера он уснул на улице. Или это было уже сегодня?
Курт поворачивает голову в сторону забора и видит соседских детей, восьмилетнюю Мэган и шестилетнего Конора, приветственно машущих ему рукой.
− Джокер опять сбежал на ваш участок.
Парень улыбается и вновь смотрит на игривого пса, затем подхватывает его и, прижав к себе, направляется к ребятам, придерживая одной рукой плед. По пути ему приходится ещё несколько раз уворачиваться от неугомонного бигля, который всё ещё пытается облизать ему лицо.
− Что, беглец опять вырыл яму за мангалом? – Курт протягивает девочке через забор питомца и поправляет покрывало, чтобы не выдать свою частичную наготу.
Конор качает головой:
− Нет, на этот раз возле бассейна.
− Вы уж не обижайтесь на него. Просто ему, видимо, очень нравится у вас на участке.
− Что ты, никаких проблем, − отмахивается парень, глядя на извивающегося в руках девочки пса. – Как у мамы дела? Её анемоны ещё не зацвели?
− Нет, но уже вот-вот, − улыбается Мэган. – А у вас как дела, мистер Хаммел?
− Хорошо... Всё хорошо. Что ж, передавайте привет родителям, удачного дня вам с Джокером.
− И вам, − кивает мальчик, вытирая рукой нос.
Курт провожает соседских детей взглядом и не спеша возвращается в дом.

«Прости, так и не решился тебя разбудить. Завтрак на столе. Люблю, Блейн». Хаммел повертел записку в руках, после чего вернул её на холодильник, прикрепив магнитом в форме Земного шара. Нет, завтракать он пока не собирался, у него есть дела поважнее. На работу он уже проспал, поэтому для начала Курт позвонит Кимберли и соврёт, что заболел – это всегда срабатывает, хотя он и не злоупотреблял данной уловкой. Вот и сегодня девушка, сочувственно вздыхая в трубку, разрешила ему взять отгул и пожелала скорейшего выздоровления. При встрече нужно будет обязательно подарить ей упаковку любимых «Toblerone».
Проблема с работой разрешена, и теперь парень может заняться чем-то более важным.
Постояв какое-то время на пороге, Курт неуверенно тянется к ручке и открывает ведущую в гараж дверь. Он замирает на верхней ступеньке лестницы и не торопясь осматривает помещение. Хаммел не был здесь три месяца. Тут пахнет пылью и машинным маслом. Ему нравится этот запах, он напоминает ему об отце, в чьей мастерской, где он в своё время бывал неоднократно, также пахло чем-то подобным.
Курт плавно спускается по лестнице, словно цирковой гимнаст, балансирующий на дрожащем канате. Затем подходит к багажнику своего «Сааба». Его когда-то глянцевая поверхность покрыта толстым слоем пыли, Хаммел проводит по ней пальцами и под ними проглядывается блестящая зелёная краска. Парень смотрит недолго на две выделяющиеся на общем фоне полосы, после чего медленно движется вдоль автомобиля.
Три месяца. Он не заходил сюда три месяца. Просто не мог решиться, найти в себе силы взглянуть на машину, что уж говорить о том, чтобы сесть за руль. Курт знал, что один вид «Сааба» непременно вернёт его в тот вечер и затянет в пучину воспоминаний, от которых Хаммел всё это время добросовестно пытался избавиться. И он оказывается прав – картинки произошедшего начинают оживлённо мелькать перед глазами, парень вновь слышит размеренный гул мотора, ритмичную музыку по радио, свистящий в приоткрытое окно ветер. А затем резкий удар и свой собственный крик. Курт замирает напротив передней двери автомобиля и, схватившись рукой за крышу, прикрывает глаза. У него получится, во что бы то ни стало. Хаммел уже сделал первый шаг и далее отступать не собирается, как бы трудно ему ни было. Так больше продолжаться не может.
Курт приоткрывает веки и продолжает обходить машину, пока не застывает напротив капота. Он смотрит прямо перед собой и сжимает кулаки, всё ещё отчаянно противостоя воспоминаниям, просачивающимся в его мысли. Стук сердца плавно ускоряет темп, и парень чувствует, как у него гудит в ушах. Однако его пристальный взгляд всё ещё направлен на капот «Сааба», и он рассматривает то, что первым делом бросается в глаза, а именно последствия аварии - продолговатая вмятина рядом с треснутой правой фарой.
Хаммел приближается к автомобилю и касается пальцами изогнутого металла. Скользит по пыльной поверхности, выступающим и впалым неровностям, чувствуя, как ладонь исходит мелкой дрожью и буквально не слушается его. Курт долго вглядывается в одну точку, а затем одёргивает руку и рывком отходит назад.
Хватит. Пришло время положить этому конец и освободиться от всего того, что будет напоминать ему о случившемся. Решено, сегодня же Хаммел отправится в автомастерскую и избавится от вмятины. Больше ждать он не намерен.

* * *

− Дэ-эйв, угадай, что у меня есть...
Отвлёкшись от поиска нужных инструментов, Карофски смотрит на Ллойда, чья физиономия сейчас просто сияет от нетерпения.
− Грыжа?
Парень закатывает глаза и вновь в ожидании таращится на друга, однако выдвигать другие версии тот явно не спешил.
− Билеты на матч! – торжественно выудив из кармана две бумажки, Ллойд трясёт ими перед лицом Дэйва. – Брат достал по блату.
− О, здорово, − вяло улыбается Карофски, возвращаясь к инструментам.
− Что ты на это скажешь? Если тебе удастся меня уговорить, то может быть я возьму тебя с собой.
− Какого числа игра?..
− Двадцать восьмого, − продолжает сиять парень.
Дэйв бросает виноватый взгляд на Ллойда и качает головой:
− Извини, я не могу... У Микки концерт в музыкальной школе, я должен там быть.
Друг моментально меняется в лице, всё сильнее начиная напоминать выброшенного на улицу щенка.
− Но... Это же второй ряд! Второй! Ты когда-нибудь сидел во втором ряду? Да мы же сможем почувствовать запах их пота!
Карофски с сомнением смотрит на парня, а после пожимает плечами:
− Прости, не получится... Предложи Нилу.
− Нилу? Да его на матчах только попкорн и хот-доги интересуют! – Ллойд ещё какое-то время испепеляет взглядом Дэйва, затем трясёт руками в воздухе, словно взывая к небесам, и проговаривает: − Попросишь ты ещё у меня тебя подменить! Вот хрен!
Друг рассерженно разворачивается и начинает шагать в сторону подсобки, после чего, как бы между делом, бросает:
− К тебе там, кстати, клиент...
Карофски поднимает глаза и замечает припарковавшийся на площадке автомобиль.
Широкая вмятина и треснутая фара на изумрудном «Саабе», сразу бросившиеся в глаза, мгновенно объясняют Дэйву причину, по которой его владелец решил посетить их мастерскую. Поэтому когда из машины появляется парень лет тридцати и подходит к нему, Карофски смотрит на него и тихо усмехается:
− Похоже, можно не спрашивать, чем я могу вам помочь?
− Похоже, что да, − без тени улыбки на лице подтверждает хозяин автомобиля и приподнимает на голову солнечные очки.
Мастер протягивает ему руку и представляется:
− Дэйв.
− Курт, - вежливо отвечает на жест будущий клиент.
− Нехило вас так... Небось, шпана малолетняя постаралась? Совсем они что-то в последнее время разошлись, без присмотра теперь машину на улице и не оставишь... – Карофски расхаживает рядом с капотом, а затем поднимает взгляд на парня и понимает, что тот явно не настроен обсуждать данную тему. – Простите, не моё дело...
− Это... Мой сводный брат просто неравнодушен к фонарным столбам, − монотонно проговаривает Курт, ловя себя на мысли, как же давно он не сваливал всю вину на Финна. Должно быть, ему сейчас икается.
− Ясно.
− Как скоро вы сможете исправить дефект?
Дэйв слегка приседает и внимательно рассматривает вмятину, также проводит по ней рукой, зачем-то даже надавливает. После чего выпрямляется и прячет руки в карманы.
− Три дня.
− Три дня?! – Хаммел поначалу удивлённо приподнимает брови, а затем хмурится и тоже склоняется над капотом. – Да тут работы на час максимум... Всё можно исправить нагреванием и охлаждением металла, в крайнем случае использовать механическую рихтовку или вакуумные присоски, которые позволят обойтись даже без покраски...
Курт ловит на себе немного опешивший взгляд мастера и поясняет:
− У моего отца автомастерская.
− Почему же, в таком случае, вы не обратились к нему? – непонимающе пожимает плечами Карофски.
Потому что тогда Хаммелу пришлось бы рассказать ему всю правду о произошедшем. У него никогда не получалось врать Берту, видимо, это за гранью его возможностей.
Клиент какое-то время молчит, погрузившись в свои мысли, и тишину вскоре решает нарушить Дэйв, спокойно объяснивший:
− Если вы разбираетесь в данной технологии...
− Пожалуйста, можно на ты.
− ...То ты должен понимать, что для достижения наилучшего результата понадобиться время. К тому же заказов у нас сейчас много, поэтому раньше, чем через три дня, удалить дефект, к сожалению, не получится. Но по истечении срока ты получишь свой «Сааб» в первоначальном виде, и ничто не будет напоминать тебе о том, что там когда-то была вмятина.
Курт переводит взгляд на Карофски и всматривается в его глаза, чувствуя, как внутри словно что-то ёкает, затем устало выдыхает:
− Да, думаю, это то, что мне нужно, − а через какое-то время тихо добавляет: − Извини, если я был... Немного груб. Просто я мечтаю как можно скорее избавиться от вмятины.
− Ничего страшного, − отмахивается Дэйв. – Тогда сейчас я возьму бланк и мы оформим заказ.
Хаммел кивает и провожает парня взглядом, который скрывается в глубине мастерской. После чего подходит к «Саабу», прислоняется к окну и принимается без интереса рассматривать проезжающие по шоссе автомобили. Это зрелище слегка завораживает и гипнотизирует его, из-за чего Курт не замечает, как к его машине кто-то приближается.
− Ого... Кто это тебя так поцеловал? – слышится за спиной высокий голос, и Хаммел, вздрогнув от неожиданности, резко поворачивается.
В метре от него, внимательно рассматривая покорёженный капот «Сааба», стоит девочка в джинсовом комбинезоне и с сумкой через плечо. Она ещё некоторое время изучает металлическую поверхность, а затем поднимает глаза на Курта:
− Привет.
− Привет, − немного растеряно говорит Хаммел, встретившись с ней взглядом.
Девочка смотрит на незнакомца, после открывает рот, чтобы что-то сказать, но сделать это ей не даёт возвратившийся с планшеткой Карофски.
− Микки. Опять пристаёшь к моим клиентам?
− Никто не пристаёт... – хмыкает та и складывает руки на груди.
− Дочка моя, − поясняет Курту Дэйв, начиная заполнять на весу бланк.
Заказчик понимающе кивает и вежливо улыбается.
– Как занятие прошло?
− Как всегда... – зевнула Микки, рисуя пальцем узоры на автомобиле. – Ничего интересного.
− Ты разве сегодня не идёшь к Келли?
Девочка закатывает глаза и недовольно вздыхает:
− К этой дуре...
− Эй, следи за своим языком! – предупредительно трясёт шариковой ручкой Карофски перед её носом. – Что случилось?
− Повздорили мы немного. Эта бездарь совершенно не разбирается в музыке. Сегодня вот спорили на счёт диапазона Кристины Агилеры. Келли утверждает, что у неё октавы три – три с половиной. Но я-то знаю, что там явно четыре как минимум!
− Пять, если быть точнее, − отрешённо сообщает Курт, поправляя зеркало заднего вида. Затем смотрит на удивлённые лица отца с дочкой и отмахивается: − Не лезть, не лезть в чужие разговоры...
Девочка тем временем, не отрывая свой изумлённый взгляд от Хаммела, подходит к парню и увлечённо спрашивает:
− Ты разбираешься в музыке?
− Занимался давно, ещё в школе...
− Чем именно?
− Микки... – строго проговаривает Дэйв. – Не лезь к моему заказчику.
Курт мягко отвечает:
− Вокал и фортепиано.
Лицо дочки Карофски принимает ещё более взволнованный и сияющий вид:
− Правда? Я тоже! Только вот сольфеджио терпеть не могу.
− Прекрасно понимаю... – кивает Хаммел, усмехаясь. – Тоже не любил нотную грамоту, хотя по нотам в своё время читал свободно.
Дэйв с неким подозрением продолжает наблюдать за диалогом девочки и клиента, всё ещё заполняя бланк заказа.
− Микки.
− Курт, − пожимает парень её руку.
− И что, Курт, я могу где-нибудь тебя послушать?
− Ох, нет... Я не возвращался к музыке со времён старшей школы...
Дочь Карофски удивлённо наклоняет голову на бок и хмурится:
− Почему?
− Микки, не лезь не в своё дело... – вновь предупреждает её отец.
− Никто не лезет, − фыркает девочка и поворачивается обратно к Хаммелу. – А у меня вот концерт скоро... В конце месяца. Но я не уверена в своих силах, боюсь, что не справлюсь с волнением...
− Не нужно бояться, − ласково произносит Курт, облокачиваясь на крышу «Сааба».
− А ты не хотел бы меня послушать? Знаешь, мне бы не помешало услышать мнение и совет человека, разбирающегося в этом деле.
− Так, юная леди! – бросает строгий взгляд на дочку Дэйв. – Не валяй дурака. У тебя есть репетитор.
Микки упирает в боки кулаки и рассержено смотрит на Карофски:
− Миссис Катчер? Ей семьдесят два! Эта старушенция глухая на одно ухо, а ещё от неё постоянно пахнет луком! Я не могу рядом с ней находится!
Отец издаёт усталый вздох и качает головой.
− Нет, здесь нужна свежая точка зрения и дельный совет. Курт, что ты делаешь завтра вечером, часов в шесть?
− Микки! – вновь взывает к ней Дэйв, после чего виновато обращается к Хаммелу: − Прости её, она у меня просто... Очень коммуникабельная.
− Я приму это за комплимент. Так что на счёт завтра?
Хаммел смотрит на девочку, ловя её нетерпеливый и полный надежды взгляд, который в данный момент излучают её серые глаза. После задумывается. А действительно, что готовит ему завтрашний день? И Курт представляет. Он вновь допоздна засиживается на работе. В последнее время это происходит всё чаще. Парень не спешит домой, потому что наедине с Блейном ему вот уже три месяца находиться довольно трудно, поскольку каждый раз, глядя на него, Хаммел вспоминает об их тайне. Но всё же, Курт возвращается. Они с Андерсоном ужинают, вяло рассказывая друг другу о том, чем был наполнен их день. Смотрят какой-нибудь фильм по программе или же одно из вечерних ток-шоу вроде Джимми Киммела или Опры. Возможно, занимаются сексом. А затем засыпают, развернувшись в противоположные стороны.
А ещё Хаммел вспоминает о том, как же давно он не занимался музыкой. Сколько лет его пальцы не касались гладкой поверхности клавиш, сколько его взгляд не скользил по нотному стану, а голосовые связки не напрягались при исполнении высокой партии. Поэтому Курт мягко улыбается Микки и пожимает плечами:
− Если честно, завтра в это время я абсолютно свободен.
Дэйв несколько удивлённо смотрит на заказчика и тихо произносит:
− Ох, ты не должен этого делать...
− Папа, не вмешивайся... – на этот раз предупреждает его дочка.
− Нет, на самом деле. Никаких особо планов у меня нет, поэтому я бы с удовольствием послушал тебя, Микки.
− Аллилуйя! – девочка изображает некий победный жест и открывает сумку. – Сейчас, напишу тебе адрес...
− Ты правда думаешь, что это хорошая идея? – с сомнением спрашивает у Хаммела Карофски, подойдя ближе. – Если ты делаешь это из вежливости, то не стоит, серьёзно...
− Мне действительно было бы интересно послушать твою дочку, − уверяет его Курт. – И вечер у меня свободен.
Дэйв всё ещё с неким недоверием вглядывается в глаза парня, после чего качает головой:
− Ну смотри. Только учти, что она может утомить кого угодно.
− Я всё слышу! – тут же отзывается Микки, вырывая листок из блокнота.
− Вот, распишись здесь.
Хаммел берёт в руки планшетку и ставит в углу бланка подпись, после чего возвращает его Карофски. Девочка тем временем протягивает Курту записку с адресом.
− Тогда до завтра?
− До завтра, − усмехается заказчик и, кивнув в знак прощания Дэйву, шагает к выезду из мастерской.
Отец с дочкой провожают его взглядом, а когда Хаммел исчезает с поля зрения, Микки приобнимает за руку Карофски и сообщает:
− Кажется, я нашла себе нового репетитора.
− И что мне с тобой делать...
− Он хорошенький. Эх, будь я раза в два старше... – мечтательно протягивает девочка.
Дэйв сердито смотрит на дочку:
− Микки!
− ... Я была бы в два раза старше.

Любишь бороду - отпусти её. ©

Ale4ka

Дата: Воскресенье, 01.04.2012, 23:57 | Сообщение #6

Мечтательница

Сообщений: 1716

Статус: Offline

Должна сказать - я уже обожаю твою Микки! Маленький дьяволёнок с ангельской внешностью! Как я рада, что с ней всё в порядке, что она полна жизни и планов!

А семейка Хаммела-Андерсона разваливается на глазах... Странно, что Блейн ну совсем ничего не предпринимает, хотя что он может?.. Вопрос в никуда.

Quote (GruSha)

Его бойфренд прав, ему нужно время. И пространство. Чтобы погрузиться в эти не дающие уснуть размышления, одиночество, выгулять их, как того несуществующего пса. Иначе они будут грызть его изнутри и когда-нибудь определённо лишат рассудка.

этот кусок прям вот ооочень понравился, очень happy