| Спасительный круг, Romance, Клейн, PG-13 |
| Frau_Mimi |
Дата: Среда, 20.06.2012, 20:45 | Сообщение #1 |
 Прохожий
Сообщений: 5
Статус: Offline | Название: Спасительный круг
Автор: Frau_Mimi
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Пейринг: Клейн
Жанр: Romance
Предупреждения: AU, OOC, слэш
Статус: закончен
Дисклеймер: все персонажи принадлежат создателям Glee
Аннотация: Действие разворачивается в 1920-х годах в Техасе. Нью-Йоркский биржевой деятель и владелец некой компании Курт Хаммел обанкротился. Все деньги пришлось вложить в покрытие расходов. Осталось только одно захудалое ранчо в Техасе, куда и отправляется Хаммел, чтобы поправить свои дела.
Размещение: с разрешения автора
Выложено: 20.06.2012
Глава 1
- Кэрол,- горько сказал Курт, метко швырнув черными лайковыми перчатками в важного персидского кота на подоконнике.- Я – нищий!
- Ты так любишь преувеличивать, дорогой,- мягко заметила женщина, опуская газету.- Если у тебя сейчас нет мелочи на газировку, поищи мой кошелек в ящике письменного стола.
Курт Хаммел снял шляпу и, обняв руками колени, уселся на низенькой скамеечке рядом с креслом мачехи. Но и в этом положении его тонкая, гибкая фигура, облаченная в модный шоколадный костюм, не потеряла своей грациозности. Нервы юноши были на пределе, и потому голос его звучал чуть выше обычного.
- Кэрол, милая, дело не в газировке. Это самая настоящая, ничем не прикрытая нищета: меня ждут костюмы в рассрочку, чищенные бензином перчатки и, может быть, отсутствие завтраков. Я только что из конторы, и: «Подайте, мистер, бедному обездоленному! Цветы не купите, мадам? Карандаши, сэр, три штуки пять центов – помогите сироте!» Хорошо ли у меня получается, Кэрол? Или я напрасно тренировал декламацию, и мое ораторское искусство не поможет мне снискать хлеб насущный?
- Постарайся хоть минуту не драматизировать и не накручивать лишнего, милый мой,- сказала женщина, роняя газету на пол,- и объясни мне, что все это значит. На бирже, по твоим словам, все спокойно. Акции «Картерз»…
- Акции «Картерз»,- прервал Курт, сопровождая слова дрожащим драматическим вздохом,- так же надежны, как воздушный замок. Недвижимость «Картерз» - ветер, капитал «Картерз» - вода, прибыли «Картерз» - выбыли. Данной речи не хватает юридических терминов, которые мне только что пришлось выслушивать в течение часа, но в переводе они означают именно это.
- Курт! – было заметно, что вдова Хаммел-Хадсон обеспокоена.- Я не могу поверить! Компания производила впечатление стабильной. И потом, в неё ведь вложился еще твой покойный отец.
- Но она обанкротилась! Все! Развалилась! Нет больше предприятия, на которое папа возлагал столько надежд. Все начало катиться к чертям еще три года назад, сразу после его смерти.- сглотнув комок в горле, парень поднял с пола газету. – Но я не собираюсь «хныкать» - так, кажется, называются жалобы на судьбу, когда игра проиграна? – он нервно перелистывал страницы.- Раздел «Курс акций» - не нужно! «Светские новости» - с этим тоже покончено! Ааа! Вот моя страница: «Спрос и предложение труда»! Посмотрим «предложение», разве Хаммелы могут просить? Слесари, плотники, грузчики, прорабы…
- Дорогой, - голос Кэрол дрогнул,- не говори так, прошу тебя. Даже если твои дела в столь плачевном состоянии, остаются мои три тысячи…
Курт вскочил и запечатлел звонкий поцелуй на щеке мачехи.
- Кэрол, ваших трех тысяч хватит только на цейлонский чай и туфли для Финна. К тому же, я уже давно отделился от вас и живу самостоятельно. Знаю, вы будете рады помочь, но это только мои проблемы. Буду работать, другого выхода нет. Я… Ах да, я совсем забыл. Кое-что уцелело в катастрофе. Корраль, нет ранчо в… в Техасе. «Актив», как выразился милейший Бэннистер. Как он был доволен, что у отца было хоть что-то, что он не вложил в синдикат. Где-то в бумагах есть описание ранчо. Я сейчас поищу.
Хаммел нашел свою сумку и извлек из неё длинный конверт с отпечатанными на машинке документами.
- Ранчо в Техасе…- вздохнула Кэрол.- По-моему больше похоже на пассив, на хоть более-менее пригодный актив.
- «Ранчо Де Лас Сомбрас,- читал Курт ядовито-лиловые строчки.- расположено в ста десяти милях к юго-востоку от Сан-Антонио и в тридцати восьми милях от Нопаля – ближайшей железнодорожной станции. Ранчо включает шесть тысяч акров орошаемых земель, право собственности на которые утверждено патентом штата. Имеются пять тысяч породистых овец-мериносов, необходимое количество лошадей, повозок и прочего оборудования; дом из кирпича, шесть комнат, удобно меблированных согласно требованиям климата. Все обнесено крепкой изгородью из колючей проволоки. Теперешний управляющий производит впечатление человека умелого и надежного. В его руках дело, сильно пострадавшее от небрежности, начинает приносить доход. Эта собственность приобретена мистером Хаммелом у одного из западных оросительных синдикатов. Право на владение представляется несомненным.»
Когда он закончил, женщина издала нечто похожее на тяжелый вздох, смешанный с нотками отчаяния.
- В этом описании ничего не сказано о тяжелой обстановке в штате и невыносимом климате. И ведь ты никогда не любил баранины, Курт. Не понимаю, какую пользу можно извлечь из этой… э… пустыни.
Но Курт не слышал. Его глаза смотрели в беспредельную даль, губы полураскрылись, лицо осветилось священным безумием исследователя, беспокойным стремлением искателя приключений. Вдруг он ликующе захлопал в ладоши.
- Проблема разрешается сама собой! Я поеду на это ранчо. Я буду там жить! Я научусь любить баранину и попробую отыскать положительные стороны в характере сколопендр – на почтительном расстоянии, разумеется. Это как раз то, что мне нужно: новая жизнь на смену старой. Это спасительный круг, Кэрол, а не балласт! Я увижу ночное небо, опрокинутое над землей, я опять подружусь со звездами – ведь я не разговаривал с ними с тех пор, как был совсем маленьким. Хочу уехать! Надоело! Прочь… Прочь… Забыть эти тяжелые три года проведенные без отца, в тесной конторе, в окружении подлецов и лицемеров!
Парень неожиданно соскользнул на пол, спрятал раскрасневшееся лицо в коленях мачехи и зарыдал. Нервное напряжение последних недель все же дало о себе знать. Кэрол склонилась над ним и погладила русые волосы.
- Езжай,- сказала она мягко.- Езжай, если тебе станет лучше.
Глава 2
Когда Курт Хаммел сошел с поезда в Нопале, он на мгновение утратил ту светскую уверенность, которая отличала каждое его движение. Город возник совсем недавно, и, казалось, был сооружен наспех из неотесанных бревен и хлопающего брезента. И хотя в поведении личностей, слонявшихся по станции, не было ничего вызывающего, чувствовалось, что каждый из граждан города всегда готов к нападению или отпору.
Курт стоял на платформе у входа на телеграф и пытался угадать в этой прогуливающейся вразвалку толпе управляющего ранчо Де Лас Сомбрас, которому мистер Беннистер поручил встретить его на станции. Пожалуй, вот этот серьезный пожилой человек в синей фланелевой рубахе с белым галстуком. Но нет, он прошел мимо, и когда их взгляды встретились, поспешил отвести глаза, как делают все южане при встрече с незнакомцами, опасаясь атаки. Управляющий должен был бы сразу найти его, подумал Хаммел, сердясь, что ему приходится ждать. Не так уж в Нопале много столичных гостей, одетых в самые изысканные дорожные костюмы.
И вот, пока юноша выискивал в толпе возможных управляющих, он, вздрогнув от удивления, осознал, что по платформе к поезду спешит Блейн Андерсон, или по крайней мере его загорелый призрак, в шевиотовом костюме, высоких сапогах и в шляпе с кожаной лентой – тот самый Блейн Андерсон, почти чемпион любительского поло, беззаботный парнишка с беспорядком на голове, но возмужавший, уверенный в себе Блейн, более определенный и законченный, чем тот, которого он помнил со времени их последней встречи три года тому назад.
Он заметил Курта почти в тот же момент, круто повернул и с былой непосредственностью направился прямо к нему. Нечто вроде священного трепета охватило Хаммела, когда он рассмотрел вблизи странную метаморфозу друга. Чуть более густой оливковый загар особенно подчеркивал блестящие, почти черные волосы, выгоревшие местами и темно-карие, зеленоватые ближе к зрачку, глаза. Он казался повзрослевшим и почему-то далеким. Но когда он заговорил, это был прежний мальчишка Блейни. Они были друзьями детства.
- Курт?! - Его недоумение отказывалось укладываться в связную речь. - Как-что- когда-откуда?
- Поездом, - ответил Хаммел, - необходимость-десять минут назад-из дому. Ты испортил себе цвет лица, Блейн. Ну: как-что-когда-откуда?
- Я работаю неподалеку, - сказал Андерсон, искоса оглядывая платформу, как человек, пытающийся соединить вежливость и долг. - Не заметил ли ты в поезде пожилого полного джентльмена с седыми буклями, в засаленном пиджаке и с болонкой, занявшего два места своими свертками и скандалившего спроводником?
- Кажется, нет, - протянул Курт размышляя. - А ты случайно не заметил высокого человека с седыми усами, одетого в синюю рубаху и кольты, у которого в волосах торчал клок овечьей шерсти?
- Да сколько угодно, - Блейн, подавил приступ смеха. - А тебе знаком подобный индивид?
- Нет, описание продиктовано воображением. А почему тебя интересует седовласый джентльмен? Твой знакомый?
- Никогда его не видел. Портрет создан фантазией. Это владелец ранчо, где я зарабатываю себе на хлеб с маслом - ранчо Де Лас Сомбрас. Я приехал встретить его по телеграмме поверенного.
Курт прислонился к стенке телеграфа. Возможно ли это? И неужели он не знает?
- Ты управляющий этого ранчо? - спросил он растерянно.
- Да, - гордо ответил Андерсон.
- Я хозяин, - сказал Хаммел тихо, - Хозяин Де Лас Сомбрас.Только мои волосы прибраны и я был вежлив с проводником.
На мгновение Блейн стал опять взрослым, чужим и бесконечно далеким.
- Надеюсь, вы извините меня, - сказал он неловко. Видите ли, я три года прожил в прерии. Я не слыхал. Будьте добры, дайте мне ваши квитанции, и я погружу багаж в фургон. Его отвезет Хосе, а мы поедем вперед на двуколке.
***
Сидя рядом с Блейном в легкой двуколке, запряженной белоснежной парой диких испанских лошадей, Курт забыл о прошлом и будущем, завороженный настоящим. Городок остался позади, и они неслись по ровной дороге на юг. Потом дорога исчезла, двуколка помчалась по бескрайному ковру кудрявой мескитной травы. Стука колес не было слышно. Неутомимые лошади шли ровным галопом. Ветер, напоенный ароматом тысяч акров синих и желтых степных цветов, упоительно свистел в ушах. Возникало пьянящее чувство полета и безграничной свободы. Курт молчал, охваченный чисто физическим ощущением блаженства. Блейн, казалось, решал какую- то проблему.
- Я буду называть вас сеньор, - сообщил он результат своих размышлений. - Так вас будут называть мексиканцы - на ранчо работают почти одни мексиканцы. Мне кажется, им так будет легче.
- Превосходно, мистер Андерсон, - передразнивая, чопорно сказал Курт.
- Нет, послушайте, - возразил Блейн в некотором замешательстве, - это уж слишком, вы не находите?
- Не приставайте ко мне с вашим противным этикетом. Я только-только начал жить. Не напоминайте мне ни о чем искусственном. Почему этот воздух нельзя разливать по бутылкам! Уже ради него одного стоило приехать. Разрешите. Можно, я буду править? - спросил раскрасневшийся Хаммел, глядя на спутника умоляющими, как у ребенка, глазами.
- С одним условием. Разрешите... Я буду помогать? Полагаю, в Нью-Йорке вам не приходилось часто управлять лошадьми, поэтому простой сноровки будет недостаточно.
Курт почувствовал, что его дыхание начало сбиваться, когда Блейн аккуратно обвил левой рукой его талию и придвинулся чуть ближе, слегка касаясь тыльной стороны ладони Хаммела и направляя поводья чуть в сторону.
- Курс - юго-юго-восток, на всех парусах. Видите эту чернуюточку на горизонте, пониже тех облаков с Мексиканского залива? Это - дубоваяроща и ориентир. Курс - посредине между рощей и холмиком слева.
Голос Андерсона вырвал его из оцепенения. Молодой хозяин ранчо крепко зажмурил глаза и резко выдохнул, отгоняя наваждение. «Нет,- мысленно говорил он себе.- Блейн теперь впрошлом. Вспомни тот вечер у Фабрей.»
- Зачем только люди покупают яхты и ездят в салон-вагонах, когда двуколка, пара одров и вот такое весеннее утро могут удовлетворить всеземные желания?- он резко сменил тему, и, желая отвлечься, сосредоточился на ощущении полета, которое дарила быстрая езда.
- Я попрошу вас, - запротестовал Блейн, пытаясь перекричать свистящий в ушах воздух - не называть одрами этих обитателей воздуха. Они способны отмахать сто миль за день.
- Простор! - убежденно заявил Курт. - Вот откуда это чувство. Теперь я знаю, чего мне не хватало, простора, пространства, места!
- Неудивительно, - прозаически заметил брюнет. – Каким бы красивым ни был Нью-Йорк, его суета и давление утомляют. К тому же, весь высший свет сейчас наверняка уже убрался оттуда в поисках более подходящего местечка для отдыха, так что делать в этом мегаполисе абсолютно нечего.
Они так естественно перешли на старый товарищеский тон, что только постепенно начинали понимать всю странность своего нового положения.
- Сеньор, - спросил удивленно Андерсон, как будто только что в полной мере осознал ситуацию, в которой находился. - почему вам вообще пришло в голову покинуть общество и явиться сюда? Или среди высших классов теперь модно проводить сезон на овечьем ранчо вместо Ньюпорта?
- Я разорился, Блейн, - неохотно объяснил шатен, интересовавшийся в этот момент только тем, как без ущерба проскочить между грозными штыками "испанского меча" и зарослями чапарраля. - У меня, кроме этого ранчо, не осталось ничего, даже другого дома.
- Послушайте, - сказал управляющий обеспокоенно, но недоверчиво, - вы шутите?
- Когда мой отец, - сказал Курт, подавленно комкая последнее слово, - скончался три года назад, я считал, что обладаю достаточным количеством земных благ и процветающей компанией, которая может мне их обеспечить. Его поверенный вдребезги разнес эту теорию в шестидесятиминутной лекции, проиллюстрированной соответствующими документами. А вы ничего не слышали об очередной прихоти золотой молодежи Манхэттена - бросать поло и окна клубов, чтобы стать управляющими на овечьих ранчо в Техасе? – последнее предложение было произнесено слегка саркастично.
- Что касается меня, это объяснить не трудно, - не задумываясь, ответил Андерсон. - Мне пришлось взяться за работу. В Нью-Йорке для меня вакансий не было. Поэтому я покружился возле старика Сэндфорда - он был членом синдиката, которому принадлежало ранчо до того, как мистер Хаммел его купил, - и получил тут место. Сначала я не был управляющим. Я целые дни мотался в седле, изучая дело в подробностях, пока во всем не разобрался. Я понял причины убытков и сообразил, как можно их избежать. И тогда Сэндфорд вручил мне бразды правления. Я получаю сто долларов в месяц и могу сказать - не даром.
- Бедный Блейни! – улыбнулся Курт.
- О нет, мне нравится. Я откладываю половину моего жалованияи и крепок, как втулка от бочки. Это лучше поло.
- А хватит тут на хлеб, чай и варенье другому изгою цивилизации?
- Весенняя стрижка овец как раз покрыла прошлогодний дефицит. Прежде бессмысленные расходы и небрежность были здесь правилом. Осенняя стрижка даст небольшой положительный баланс. В следующем году будет варенье.
Глава 3
Когда в четыре часа дня лошади обогнули пологий холм, поросший кустарником, и обрушились двойным белоснежным вихрем на ранчо Де Лас Сомбрас. Курт вскрикнул от восторга. Величественная дубовая роща бросала густую прохладную тень, которой ранчо было обязано своим именем Де Лас Сомбрас - ранчо Теней. Под деревьями стоял одноэтажный дом из красного кирпича. Высокий сводчатый проход, живописно украшенный цветущими кактусами и висячими терракотовыми вазами, делил его пополам. Дом окружала низкая широкая веранда, увитая зеленью, а вокруг тянулись садовый газон и живая изгородь. Позади дома поблескивал на солнце длинный узкий пруд. Дальше виднелись хижины мексиканских батраков, загоны для овец, склады шерсти, станки для стрижки. Справа простирались невысокие холмы с темными пятнами зарослей чапарраля, слева - безграничная зеленая прерия сливалась с голубыми небесами.
- Какая прелесть, Блейн, - прошептал новоиспеченный владелец. - Я... Я приехал домой.
- Не так уж плохо для овечьего ранчо, - согласился Андерсон с извинительной гордостью. - Я здесь кое-что подштопал в свободное время.
Откуда-то из травы выскочил мексиканский юноша и занялся лошадьми. Хозяин и управляющий вошли в дом.
- Это миссис Макинтайр, - сказал Блейн, когда навстречу им на веранду вышла добродушная, аккуратная старушка. Миссис Мак, это наш хозяин.С дороги ему, наверное, не повредит тарелка бобов и кусок бекона.
Подобные наветы на продовольственные ресурсы ранчо вызвали у миссис Макинтайр, экономки и такой же неотъемлемой принадлежности усадьбы, как пруд или дубы, вполне понятное негодование, которое она как раз собиралась излить, когда Курт заговорил.
- О миссис Макинтайр, не извиняйтесь за Блейни. Да, я иногда зову его Блейни. Так его зовут все, кто знает, что его нельзя принимать всерьез. Мы с ним играли в бирюльки и вырезали бумажные кораблики еще в незапамятные времена. Никто не обращает внимания на его слова.
- Да, - сказал брюнет, - никто не обращает внимания на его слова при условии, что он их больше повторять не будет.
Хаммел бросил на него быстрый лукавый взгляд из-под опущенных ресниц, взгляд, который Андерсон когда-то называл «ударом в челюсть». Но загорелое обветренное лицо хранило простодушное выражение, и нельзя было предположить, что Блейн на что-то намекает. «Несомненно, - думал Курт,- он забыл.»
- Мистер Управляющий любит пошутить, - заметила миссис Макинтайр, сопровождая высокого юношу в комнаты. - Но, - прибавила она лояльно,- здешние обитатели всегда принимают к сведению его слова, когда он говорит серьезно. Не могу представить, во что превратилось бы это место без него.
Для хозяина ранчо были приготовлены две комнаты в восточном крыле дома. Когда он вошёл, его охватило уныние - такими пустыми и голыми они показались ему, - но он быстро сообразил, что климат здесь субтропический, и оценил продуманность меблировки. Большие окна были распахнуты, и белые занавески бились в морском бризе, лившемся через широкие жалюзи. Прохладные циновки устилали пол, глубокие плетеные кресла манили отдохнуть, стены были оклеены веселыми светло-зелеными обоями. Целую стену гостиной закрывали книги на некрашеных сосновых полках. Курт сразу кинулся к ним. Перед ним была хорошо подобранная библиотека. Сразу же бросились в глаза заголовки романов и путешествий, совсем недавно вышедших из печати.
Сообразив, что подобная роскошь как-то не вяжется с глушью, где царят баранина, сколопендры и лишения, он с интуитивной подозрительностью начал просматривать титульные листы книг. На каждом томе широким росчерком было написано имя Блейна Андерсона.
Хаммел, утомленный дорогой, в этот вечер лег спать рано. Он блаженно отдыхал в белой прохладной постели, но сон долго не приходил. Юноша прислушивался к незнакомым звукам, мешавшим ему своей новизной: к отрывистому тявканью койотов, к неумолкающей симфонии ветра, к далекому кваканью лягушек у пруда, к жалобе концертино в мексиканском поселке. Его сердце теснили противоречивые чувства -благодарность и протест, успокоенность и смятение, одиночество и ощущение дружеской заботы, счастье и старая щемящая боль.
И он, как всякий другой страдалец на его месте, искал и нашел облегчение в беспричинном потоке сладких слез, а последние слова, которые он пробормотал засыпая, были: "Он забыл".
Глава 4
Управляющий ранчо Де Лас Сомбрас не был дилетантом. Он был"работягой". Дом еще спал, а он уже отправлялся в утренний объезд стад и лагерей. Это было, собственно говоря, обязанностью главного объездчика, старика мексиканца с внешностью и манерами владетельного князя, но Блейн, судя по всему, предпочитал полагаться на собственные глаза. Если не было спешной работы, он обычно возвращался к восьми часам и завтракал с Куртом и миссис Макинтайр за маленьким столом, накрытым на центральной веранде. Он приносил с собой веселье, живительную свежесть и запах прерий.
Через несколько дней после приезда он заставил Хаммела достать простую хлопковую рубаху, шевиотовые брюки и высокие кожаные сапоги - все это было необходимо из-за тридцатиградусной жары и колючих зарослей.
С некоторой опаской последний надел все это и на горячей лошадке отправился обозревать свои владения. Андерсон показал ему все: стада овец и баранов, пасущихся ягнят, чаны для замачивания шерсти, станки для стрижки, отборных мериносов на особом пастбище, водоемы, приготовленные к летней засухе, - и отчитывался в своем управлении с неугасающим мальчишеским энтузиазмом.
Куда девался прежний Блейн, которого Курт так хорошо знал? Эту черту мальчишества Хаммел всегда любил в нем. Но теперь, кроме этой черты, как будто ничего и не осталось. Куда исчезли его сентиментальность, его прежнее изменчивое настроение то бурной влюбленности, то изысканной рыцарской преданности, то душераздирающего отчаяния, его нелепая нежность и надменное безразличие, вечно сменявшие друг друга? Он был тонкой, почти артистической натурой. Шатен знал,что этому великосветскому спортсмену-щеголю свойственны более высокие стремления. Он писал музыку, он немного занимался поэзией, он разбирался в искусстве, и когда- то делился с Куртом всеми мыслями и надеждами. Но теперь - ему пришлось это признать - Блейн забаррикадировал от него свой внутренний мир, и он видел только управляющего ранчо Де Лас Сомбрас и веселого товарища, который простил и забыл. Почему-то ему вспомнилось описание ранчо, составленное мистером Бэннистером: "Все обнесено крепкой изгородью из колючей проволоки".
"Блейн тоже огорожен", - сказал себе Курт.
Ему было нетрудно догадаться, почему Андерсон воздвиг свои укрепления. Все началось на приеме у Фабрей. Незадолго до этого Хаммел решил покинуть Вашингтон и уехать в Нью-Йорк вместе с отцом, Кэрол и Финном, чтобы хоть как-то улучшить материальное положение семьи. Они считались людьми высшего общества, но находились на грани разорения. Курту пришлось отказаться от своей актерской карьеры, которая только начинала идти в гору, чтобы помогать Берту, здоровье которого уже начинало давать сбой, в его коммерческих делах. Фактически, юноша сознательно собирался поставить крест на счастливом будущем, запирая себя в тесные стены ненавистной конторы, полной продажных клерков и жалких дельцов, норовивших отхватить отовсюду больше денег, чем следовало. Грядущая жизнь представлялась неимоверно тяжёлой, но семья была в разы дороже, чем все театры и роли в мире. Блейн предложил другу бежать со всей свойственной ему безрассудностью и пылкостью, а Курт поглядел ему прямо в глаза и сказал неумолимо и холодно: "Прошу никогда больше не говорить мне подобной чепухи". "Хорошо", - сказал Андерсон с новым, чужим выражением - и теперь он был обнесен крепкой изгородью из колючей проволоки.
Глава 5
Наступил долгий период жары между маем и сентябрем, когда на ранчо работы мало. Курт проводил дни, вкушая лотос. Книги, гамак, переписка с немногими близкими подругами, новый интерес к старой коробке акварельных красок и мольберту помогали коротать душные дневные часы. А сумерки всегда приносили радость. Лучше всего была захватывающая скачка с Блейном в лунном свете по овеянным ветром просторам, когда их общество составляли только парящий лунь или испуганная сова. Часто из поселка приходили мексиканцы с гитарами и пели заунывные, надрывающие душу песни. Иногда долгая уютная болтовня на прохладной веранде, бесконечное состязание в остроумии между Андерсоном и миссис Макинтайр, чье шотландское лукавство нередко одерживало верх над веселой шутливостью первого.
Вечера сменяли друг друга, складываясь в недели и месяцы, - тихие, томные, ароматные вечера, которые привели бы Ромео к Джульетте через любые колючие изгороди, вечера, когда, возможно, сам Амур бродил, крутя лассо, по этим зачарованным пастбищам, но ограда Блейна оставалась крепкой.
Как-то июньским вечером сеньор Хаммел и его управляющий сидели на восточной веранде. Брюнет долго строил научные прогнозы относительно продажи осеннего настрига по двадцать четыре цента и, истощив все возможные предположения, окутался анестезирующим дымом гаванской сигары. Курт неожиданно заметил дорогой портсигар и, по крайней мере, еще дюжину таких же сигар как та, что сейчас тлела в руках Андерсона. Как вполне просвещенный в этой области человек, хозяин ранчо не мог не подсчитать, что по крайней мере половина жалования Блейна улетучивается с дымом этих импортных регалий.
- Блейн, - неожиданно и довольно резко сказал он, - что вам дает работа на ранчо?
- Сто долларов в месяц, - без запинки ответил тот, - и полное содержание, включая медицинскую страховку.
- Я думаю, мне следует вас уволить.
- Не выйдет, - ухмыльнулся брюнет.
- Почему это? - запальчиво осведомился Курт.
- Контракт. По условиям продажи вы не имеете права расторгать ранее заключенные контракты. Мой истекает в двенадцать часов ночи тридцать первого декабря. В ночь на первое января вы можете встать и уволить меня. А если вы попытаетесь сделать это раньше, у меня будут все законные основания для предъявления иска.
Хаммел, видимо, взвешивал последствия такого шага.
- Но, - весело продолжал Андерсон, - я сам подумываю об отставке.
Качалка его собеседника замерла. Курт ясно почувствовал, что кругом повсюду сколопендры, индейцы и громадная, безжизненная, унылая пустыня. А за ними изгородь из колючей проволоки. Кроме Хаммеловской гордости, существовало и Хаммеловское сердце. Он должен был узнать, забыл Блейн или нет.
- Конечно, мистер, - заметил шатен, разыгрывая вежливый интерес, - здесь очень одиноко и вас влечет прежняя жизнь поло, омары, театры,балы.
- Никогда не любил балов, - добродетельно возразил управляющий.
- Вы стареете, Блейн. Ваша память слабеет. Никто не видел,чтобы вы пропустили хоть один бал, разве что вы танцевали в это время на другом. И вы пренебрегали правилами хорошего тона, слишком часто приглашая одну и ту же даму. Как звали эту Форбс - ту, пучеглазую? Мэйбл?
- Нет, Адель. Мэйбл - это та, у которой острые локти. И Адель совсем не пучеглазая - это ее душа рвется наружу. Мы беседовали о сонетах и Верлене.
- Вы танцевали с ней, - упорствовал Курт, - пять раз у Фабрей.
- Где у Фабрей? - рассеянно спросил Андерсон.
- На балу, - ядовито сказал парень справа. – Так о чем мы там говорили?
- Насколько я помню, о глазах, - ответил Блейн после некоторого размышления. - И о локтях.
- У этих Фабрей, - продолжал Хаммел милую светскую болтовню, подавив отчаянное желание выдрать клок темных густых волос из головы, уютно покоившейся на спинке шезлонга, - у этих Фабрей было слишком много денег. Рудники, кажется? Во всяком случае что-то, приносившее сколько-то с тонны. В их доме было невозможно получить стакан простой воды - вам непременно предлагали шампанское. На этом балу всего было сверх меры.
- Да, - ответил брюнет.
- А сколько народу! – продолжал Курт, сознавая, что впадает в восторженную скороговорку школьницы, описывающей свое первое появление всвете. - На балконах было жарче, чем в комнатах. Я... что-то потерял на этом балу.
Тон последней фразы был рассчитан на то, чтобы обезвредить целые мили колючей проволоки.
- Я тоже, - признался Блейн, понизив голос.
- Перчатку, - сказал шатен, отступая, как только враг приблизился к его траншеям.
- Касту, - сказал Андерсон, отводя свой авангард без малейших потерь. - Я весь вечер общался с одним из Фабрейских рудокопов. Парень не вынимал рук из карманов и, как архангел, вещал о циановых заводах, штреках, горизонтах и желобах.
- Серую перчатку, почти совсем новую, - горестно вздохнул Курт.
- Стоящий парень этот Макардл, - продолжал управляющий одобрительным тоном. - Человек, который ненавидит анчоусы и лифты, который грызет горы, как сухарики, и строит воздушные туннели; который никогда в жизни не болтал чепухи. Вы подписали заявление о возобновлении аренды той части ранчо, что требовалась под пастбища, сеньор? К тридцать первому оно должно быть в земельном управлении.
Блейн лениво повернул голову. Кресло Хаммела было пусто.
Глава 6
У Блейна Андерсона был брат. Его звали Купер. Казалось, последние два года они питали друг к другу уважение и доверие; впрочем, на окружающих это впечатление производят любые родные братья, даже такие, между которыми нет ни уважения, ни доверия.
Купер жил в Кингфишере, в пятидесяти милях от ранчо. Братья виделись нечасто: раз внесколько месяцев. Это объяснялось колоссальной занятостью Блейна и разгульным образом жизни Купера. Последний часто разъезжал по Техасу, Оклахоме и Нью-Мексико в поисках хорошей работы и хорошей выпивки, несмотря на то, что спиртное имело свойство моментально превращать его в желеобразную массу, неспособную даже произнести свое имя.
Однажды в Кингфишере появился бойкий молодой человек, высокого роста, весьма худощавый и остролицый. Он настойчиво наводил справки о городских делах и поименно о горожанах. Он говорил, что приехал из Маскоги, и, судя по его желтым ботинкам и вязаному галстуку, это было правдой. Курт познакомился с ним, когда приехал за почтой. Он назвался Беверли Трэйверзом, что прозвучало как-то неубедительно.
На ранчо в начале осени была горячая пора, и Блейн не мог часто ездить в город. Курту, как бесполезному, ничего не смыслившему в хозяйстве работнику, выпала обязанность снабжать ранчо всякими мелочами, как то: открытками, мешками муки, дрожжами, табаком для мексиканцев.
И вот раз,будучи послан за пятью фунтами кофе и двумя фургонными шинами, он увидел пролетку с желтыми колесами, а в ней вышепоименованного Беверли Трэйверза, нагло спаивающего Купера Андерсона недорогим, но довольно крепким коньяком, от которого последнего разнесло настолько, что он был не в состоянии внятно говорить. Хаммел понимал, что сообщение об этом факте не прольется целительным бальзамом на душу Блейна, да и к тому же считал инцидент довольно незначительным. Поэтому, по возвращении, отчитываясь в городских новостях, воздержался от упоминания о нем. Но на следующий день на ранчо прискакал бравый экс-ковбой по имени Ноа Пакерман, один из немногих здешних приятелей Андерсона, владелец фуражного склада в Кингфишере. Он потребовал срочный разговор наедине, но прежде чем заговорить, товаровед свернул и выкурил немало папирос, как будто никак не мог решиться произнести хоть слово. Когда же он, наконец, раскрыл рот, слова его были таковы:
- Имей в виду, Блейн, что в Кингфишере в последние две недели портил пейзаж один болван, обзывавший себя Выверни Трензель. Знаешь, кто он? Самый что ни на есть Себастьян Смайт, сын старика Тома Смайта, который убил твоих родителей восемь лет назад. Знаешь, что он сделал сегодня утром? Прикончил твоего брата Купера – прирезал его за городом.
Лицо управляющего побледнело. Он отломил веточку с мескитового куста, нервно пожевал её и неверяще пробормотал:
- Да? Убил Купера?!
- Его самого, - ответил Пакерман. – Дружище, я сам не поверил, когда услышал! Купер был не из робкого десятка и всегда умел постоять за себя. К тому же, при нем нашли револьвер. Сначала никто не мог понять, в чем дело, но когда я подошел поближе, мне в нос ударил резкий запах спиртного. Боже, от него несло так сильно, что в радиусе метра дохли мухи.- гость горько усмехнулся.
Блейн схватился руками за перила веранды, чтобы не упасть. Лицо его выражало одновременно и отчаяние, и решимость.
- Где он?
Пакерман вытащил папиросу изо рта.
- Кто? Купер? Горожане наскоро сколотили гроб из дубовых досок и отнесли его вместе с телом в то подобие часовни, что расположено на окраине Кингфишера.
- Где Смайт, я спрашиваю!
- А! Он утром уехал из города с какой-то официанткой из трактира Абрамса.
- Весьма обязан, Пак, - сказал Андерсон, вынимая изо рта изжеванную веточку. - Я рад, что ты приехал. Очень рад.
- Ну, я, пожалуй, выполнил свою миссию и вынужден распрощаться. У меня на складе остался только мальчишка, а этот дуралей сено с овсом путает. Ни за что не оставил бы его, но подумал, что ты, может быть, захочешь узнать об этом поскорее.
- Весьма обязан. И ты говоришь...
- Да, Блейн. Все видели, как они уехали. К тележке был привязан большой узел, вроде как с одеждой. А в упряжке - пара, которую он привел из Маскоги. Их сразу не догнать.
- А по какой...
- Я как раз собирался сказать тебе. Поехали они по дороге в Гатри, а куда свернут, сам понимаешь, неизвестно.
- Ладно, Пак, весьма обязан.
- Не за что, Блейн.
Пакерман свернул папиросу и пришпорил лошадь. Отъехав ярдов на двадцать, он задержался и крикнул:
- Тебе не нужно... содействия, так сказать?
- Спасибо, обойдусь.
- Я так и думал. Ну, будь здоров.
Они поняли друг друга. Вендетта на Западе имела особое, в некоторых случаях даже священное значение, никто не имел права вмешиваться в дела другого семейства и предпринимать какие-либо действия даже под страхом смерти. Именно поэтому Пак самолично не погнался за Смайтом. Блейн вытащил карманный нож с костяной ручкой, открыл его и дрожащей рукой счистил с левого сапога присохшую грязь.
- Почему твой друг так рано уехал?- сказал Курт, внезапно появившийся на веранде с букетом гиацинтов.
- Интересно, - совладав со своими эмоциями протянул Андерсон, - остались ли на кухне холодные бобы?
Он позвал Уоша, повара-негра, и, узнав, что бобы остались, попросил разогреть их и сварить крепкого кофе. Курт, как обычно бывало перед ужином, начал расставлять тарелки, тщетно стараясь выявить источник столь резкой перемены настроения Блейна. Управляющий пошел в свою комнату, где он спал и держал книги, оружие и седла любимых лошадей. Он вынул из стойки три или четыре кольта и начал осматривать их, рассеянно насвистывая "Жалобу ковбоя". Затем он обратился к конюху с просьбой оседлать и привязать у дома двух лучших лошадей ранчо.
- Что происходит?- воскликнул наконец шатен, когда вся эта возня завершилась.
- Вендетта.
- Что значит «вендетта»?
- Кровная месть, Курт. Сегодня утром был убит мой брат. Так же, как восемь лет назад были убиты мои родители…- на последних словах голос брюнета дрогнул.- Я должен отомстить.
Хаммел пораженно раскрыл глаза.
- Ты нашел убийцу мистера и миссис Андерсон?
- Давай не будем об этом.- Блейн сжал кулаки и продолжил твердо,- По всей нашей стране вендетты в одном отношении неуклонно подчиняются строгому этикету. В присутствии заинтересованного лица о вендетте не говорят и даже не упоминают самого слова. Это предосудительно.
Курт сглотнул. Позднее он обнаружил, что существует еще одно неписаное правило, которое принадлежит исключительно Западу…
Где мало слов, там вес они имеют |
| |
| | |
| Frau_Mimi |
Дата: Среда, 20.06.2012, 20:59 | Сообщение #2 |
|
Прохожий
Сообщений: 5
Статус: Offline | Глава 7
До ужина оставалось еще два часа, однако уже через двадцать минут Курт и Блейн глубоко погрузились в разогретые бобы, горячий кофе и холодную говядину.
- Перед большим перегоном надо закусить получше, - сказал брюнет. - Ешь плотнее.
У Хаммела возникло неожиданное подозрение.
- Почему ты велел оседлать двух лошадей? - спросил он.
- Один да один - два, - сказал Андерсон - Ты считать умеешь?
От его математических выкладок у хозяина ранчо по спине пробежала холодная дрожь, но они послужили ему уроком. Блейну и в голову не приходило, что его другу может прийти в голову бросить его одного на багряной дороге мести и правосудия. Это была высшая математика. Курт был обречен и положил себе еще бобов.
Час спустя они ровным галопом неслись на восток. Их кентуккийские лошади недаром набирались сил на мескитной траве Запада. Лошади Себастьяна Смайта были, возможно, быстрее, и он намного опередил их, но если бы он услышал ритмический стук копыт скакунов, рожденных в самом сердце страны вендетт, он почувствовал бы, что возмездие приближается по следам его резвых коней.
Блейн знал, что Смайт делает ставку на бегство и не остановится до тех пор, пока не окажется в сравнительной безопасности среди своих друзей и приверженцев. Он, без сомнения,понимал, что его враг будет следовать за ним повсюду и до конца.
Пока друзья ехали ехали, Андерсон говорил о погоде, о ценах на мясо и о пианолах. Казалось,у него никогда не было ни брата, ни родителей, ни врага. Однако, один лишь Господь знает, как тяжело ему было выказывать столь холодное спокойствие. Внутри брюнета разгорался пожар, который одновременно погружал его в пучину апатичного отчаяния и сводил с ума. Есть темы, для которых не найти слов даже в самом полном словаре. По этой причине на протяжении всего пути оба хранили напряженное молчание. Курт боялся заговорить, силясь понять столь странное и противоречивое поведение Блейна. Он вообще слабо осознавал, почему находится на ночь глядя на неизвестно куда ведущей дороге, да еще бок-о-бок с человеком, у которого за плечами два полностью заряженных кольта. Все это больше походило на какой-то не самый приятный сон. Юноша изредка смотрел на спутника, и внутри него теснилось множество чувств, для осмысления которых потребовалось бы немало времени времени, будь это самое время в его распоряжении. Блейн же был слишком занят своими мыслями, чтобы замечать растерянные и жалостливые взгляды парня, едущего рядом.
Они догнали Себастьяна в Гатри. Измученные, голодные, пропыленные насквозь, приятели ввалились в маленькую гостиницу и уселись за столик. В дальнем углу комнаты сидели беглецы. Они жадно ели и по временам боязливо оглядывались.
На девушке было коричневое шелковое платье с кружевным воротничком и манжетами и с плиссированной юбкой. Ее лицо наполовину закрывала густая коричневая вуаль, на голове была соломенная шляпа с широкими полями, украшенная перьями. Мужчина был одет в простой темный костюм, волосы его были коротко подстрижены. В толпе его внешность не привлекла бы внимания.
За одним столом сидели они - убийца и женщина, которую он похитил, за другим - законный мститель и сверхштатный полуневольный свидетель. И тут в сердце сверхштатного проснулась жажда крови пополам с внезапно нахлынувшим чувством справедливости. На мгновение он присоединился к сражающимся - словесно.
- Чего ты ждешь, Блейн? - прошептал он. - Стреляй!
Блейн тоскливо вздохнул.
- Ты не понимаешь, - сказал он. - А он понимает. Он знает. В здешних местах, Мистер-из-Города, у порядочных людей есть правило: в присутствии женщины в мужчину не стреляют. Я ни разу не слышал, чтобы его нарушили. Так не делают. Именно поэтому проходимец захватил с собой официантку на выезде из Кингфишера. Его надо поймать, когда он в мужской компании или один. Только так. Он это тоже знает. Мы все знаем. Так вот, значит, каков этот красавчик, мистер Себастьян Смайт! Я его заарканю прежде, чем они отсюда уедут, и закрою ему счет.
После ужина парочка быстро исчезла. Хотя Блейн до рассвета бродил по лестницам, буфету и коридорам, беглецам каким-то таинственным образом удалось ускользнуть, и на следующее утро не было ни дамы под вуалью, в коричневом платье с плиссированной юбкой, ни высокого молодого человека с коротко подстриженными волосами, ни тележки срезвыми лошадьми…
***
Хозяин и управляющий Де Лас Сомбрас снова нагнали противника в пути. Когда они приблизились к тележке на пятьдесят ярдов, беглецы оглянулись и даже не хлестнули лошадей. Торопиться им больше было незачем. Смайт знал. Знал, что теперь спасти его может только кодекс. Без сомнения, будь он один, дело быстро закончилось бы обычным путем. Но присутствие его спутницы заставляло обоих врагов удерживать пальцы на спусковых крючках. Судя по всему, Себастьян не был трусом.
Через пять миль они добрались до Чендлера, одного из грядущих городов Запада. Лошади и преследователей, и преследуемых были голодны и измучены. Только одна гостиница грозила людям и манила скотину - все четверо встретились в столовой по зову громадного колокола, чей гудящий звон давно уже расколол небесный свод. Комната была меньше, чем в Гатри.
Когда друзья принялись за яблочный пирог, - как переплетаются бурлеск и трагедия! – Курт заметил, что Блейн напряженно вглядывается в свою добычу, сидящую в углу напротив. На девушке было то же коричневое платье с кружевным воротничком и манжетами; вуаль по-прежнему закрывала ее лицо. Мужчина низко склонил над тарелкой коротко остриженную голову.
Шатен услышал, как Андерсон пробормотал не то ему, не то самому себе:
- Есть правило, что нельзя убивать мужчину в присутствии женщины. Но, черт побери, нигде не сказано, что нельзя убить женщину в присутствии мужчины!
И, прежде чем юноша успел понять, к чему ведет это рассуждение, управляющий выхватил кольт и всадил все шесть пуль в коричневое платье с кружевным воротничком, манжетами и плиссированной юбкой.
Уронив на руки коротко остриженную голову, за столом взвыла девушка в простом темном брючном костюме, чьё будущее теперь было под большим вопросом. А сбежавшиеся люди поднимали с пола труп Себастьяна Смайта в женском платье, которое могло бы дать ему возможность уйти от расправы, но взамен дало возможность Блейну формально обойти требования кодекса.
Глава 8
На следующий день Курт проснулся со смутным подозрением того, что вся эта погоня и стрельба ему приснились. И правда, с чего бы это Блейну убивать кого-то? И с чего бы, кому-то нужно было убивать Купера?
- Спокойно, это все сон. Дурной и бессмысленный сон, не имеющий никакой связи с реальностью.- твердо сказал себе хозяин ранчо, и эти слова его немного успокоили. Ничто не напоминало о вчерашнем, поэтому Хаммел спросонья практически поверил сам себе. Не обувшись, он вышел на восточную веранду, наслаждаясь прохладным ветром, который еще не успела вытеснить дневная жара. Юноша умиротворенно улыбнулся и слегка тряхнул головой, убирая челку со лба. Вдруг, за его спиной раздался приглушенный всхлип. Блейн поднимался по деревянным ступенькам крыльца, закрывая лицо руками.
- Блейн?! Что случилось?
Брюнет, заметив Хаммела, выпрямился и провел рукавом рубашки под глазами.
- Доброе утро, сеньор.
- К чему этот официальный тон? И объясни, наконец, что произошло?
- Моего брата убили вчера, если вы не забыли. Больше ничего. Совсем.
Курт почувствовал себя идиотом. Как всегда он сам все придумал, сам в это поверил и успокоился. Эта привычка осталась у него еще со школьных лет, когда частенько приходилось делать вид, что ничего не произошло, не взирая на унижения и издевательства. Все события прошедшего дня всплыли в его памяти.
- Мне так жаль…- Хаммел мысленно выругал себя за эту дежурную фразу, которая больше похожа на отмазку, чем на утешение. Не в силах больше сдерживать слезы, Андерсон упал в плетёное кресло и уткнулся головой в колени, обняв себя руками.
- У меня больше не осталось родных. Чертова перестрелка...Если не грёбаный шеф отца, который отправил его работать в Чикаго…
- Все произошло восемь лет назад, Блейн. Винить уже некого.Твой отец был полицейским, а это уже значило, что его работа – одна большая лотерея, и ставка в ней – жизнь. Не всем везет.
- Ты не понимаешь…- Блейн судорожно сглотнул и исподлобья взглянул на друга.- Вендетта взяла начало в той заварушке… Том Смайт, этот налетчик… Он расстрелял моих родителей…- парень резко хватал ртом воздух, заикаясь и вытирая слезы,- …но перед смертью отец успел нажать на курок своего револьвера, и пуля угодила Смайту прямо в глаз. Они скончались почти одновременно.
- Так тот, кого мы видели вчера…- Курт выпучил глаза и прикрыл рот рукой.- Это его сын?
- Да. Он решил отомстить за отца спустя столько лет…- управляющий зашелся в новом приступе рыданий. Хаммел неуверенно потоптался на месте, а затем, как будто решившись на что-то, положил руку на плечо Блейна и нервно сжал его.
- Все будет хорошо. Ты не один. Я с тобой.
Какое-то время они молчали. Андерсон, успокоившись, снял шляпу с крючка над дверью и неожиданно резко, снова переходя на официальный тон, сказал:
- Вы делаете это из жалости. Благодарю, но я могу справиться сам.Идите завтракать.
Провожая взглядом быстро удаляющуюся фигуру брюнета, хозяин ранчо сжал спинку кресла, на котором тот только что сидел и негодующе воскликнул:
- Какого черта?!
Ответа не последовало. Курт не мог понять, почему Блейн так резко меняется при разговоре с ним. Иногда он подпускает слишком близко, и кажется, что его ограда из колючей проволоки почти преодолена, но затем парень снова делается холодным и чужим, как будто не было долгих лет дружбы. Заходя обратно в дом, Хаммел устало потер виски и подумал о том, что ему, возможно, никогда не представится случая разгадать эту загадку.
***
Некая сколопендра, проползая путем, начертанным судьбой, разрешила ситуацию. Случилось это спустя две недели после того тяжелого разговора. Блейн, казалось, снова стал прежним: энергичным и веселым, делая вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Его выдавали лишь глаза, в которых задорные искорки почти перестали появляться. Курт и миссис Макинтайр в этот день подрезали жимолость на западной веранде. Управляющий, получив известие, что ночная гроза разогнала стадо овец, исчез еще до рассвета.
Сколопендра, ведомая роком, появилась на полу веранды и затем, когда визг миссис Мак подсказал ей дальнейшие действия, со всех своих желтых ног бросилась в открытую дверь крайней комнаты - комнаты Блейна. За нею, вооружившись домашней утварью, отобранной по принципу длины, и теряя драгоценное время в попытках занять арьергардную позицию, последовали Курт и экономка, боязливо переставляя ноги.
В комнате сколопендры не было видно, и ее грядущие убийцы принялись за тщательные, хотя и осторожные поиски своей жертвы.
Но и в разгаре опасного и захватывающего приключения Хаммел, очутившись в святилище друга, испытывал трепетное любопытство. В этой комнате сидел Андерсон наедине со своими мыслями, которыми он теперь ни с кем не делился, и мечтами, которые он теперь никому не поверял.
Это была комната спартанца или солдата. Один угол занимала широкая брезентовая койка, другой - небольшой книжный шкаф, третий - грозная стойка с винчестерами и дробовиками. У стены стоял огромный письменный стол, заваленный корреспонденцией, справочниками и документами.
Сколопендра проявила гениальные способности, ухитрившись спрятаться в этой полупустой комнате. Миссис Макинтайр тыкала ручкой метлы под книжный шкаф. Курт подошёл к постели. Блейн второпях оставил комнату в полном беспорядке. Горничная-мексиканка не успела ее убрать. Большая подушка еще хранила отпечаток его головы. Шатена осенила мысль, что отвратительное создание могло забраться на постель и спрятаться там, чтобы укусить Андерсона, ибо сколопендры жестоко мстят управляющим, где только могут.
Хаммел осторожно перевернул подушку и чуть было не позвал напомощь - там лежало что-то длинное, тонкое, темное. Но он вовремя удержался и схватил перчатку, серую перчатку, безнадежно измятую - надо полагать, за те бесчисленные ночи, которые она пролежала под подушкой человека, забывшего бал у Фабрей. Блейн, должно быть, так торопился утром, что на этот раз забыл скрыть ее в дневном тайнике. Даже управляющие, люди, как известно, хитрые и изворотливые, иногда попадаются.
Курт спрятал серую перчатку в карман своих коричневых шевиотовых брюк. Это была его перчатка. Люди, которые окружают себя крепкой изгородью и помнят бал у Фабрей только по разговору с рудокопом о штреках, не имеют права владеть подобными предметами.
Но все-таки какой рай эти прерии! Как они цветут и благоухают, когда находится то, что давно считалось потерянным! Как упоителен бьющий в окна свежий утренний ветерок, напоенный дыханием желтых цветов ратамы!И разве нельзя постоять минутку с сияющими, устремленными вдаль глазами, мечтая о том, что ошибку можно исправить? Почему миссис Макинтайр так нелепо тычет повсюду метлой?
- Нашла, - сказала миссис Макинтайр, хлопая дверью.- Вот она.
- Вы что-нибудь потеряли? – спросил хозяин ранчо с вежливым равнодушием и блаженной улыбкой.
- Гадина! - яростно воскликнула миссис Макинтайр. - Разве вы о ней забыли?
Вдвоем они уничтожили сколопендру. Такова была ее награда за то, что с ее помощью вновь отыскалось все потерянное на балу у Фабрей.
Очевидно, Блейн не забыл о перчатке, и, вернувшись на закате, предпринял тщательные, хотя и тайные поиски. Но нашел он ее только поздно вечером, на залитой лунным светом восточной веранде. Перчатка была на руке, которую он считал навеки для себя потерянной.
- Значит, стоящий парень был этот Макардл?- Хаммел вопросительно изогнул бровь.- «Человек, который ненавидит анчоусы и лифты, который грызет горы, как сухарики, и строит воздушные туннели; который никогда в жизни не болтал чепухи.»- добавил он, передразнивая наставительный тон Блейна во время беседы, состоявшейся пару месяцев назад.
- Ты запомнил мои слова?- Андерсон сглотнул, подходя чуть ближе к Курту и вдыхая запах цветов, исходящий от его волос.
- Я помню все, что связано с тобой,- юноша развернулся и послал своему управляющему мягкую улыбку. – А ты… помнишь?
- Я…- Блейн беспомощно открывал и закрывал рот, пытаясь собраться с мыслями и ответить что-нибудь отрешённое и сухое, чтобы отвоевать утерянные позиции, но неожиданно наткнулся на внимательный взгляд серых глаз и тут же потерял нить своих беспорядочных размышлений. Курт подался чуть вперед и легко коснулся губ брюнета, заставляя последнего прикрыть глаза и резко втянуть воздух.
Ограда Блейна рухнула.
Он стянул серую перчатку с узкой руки, и, проведя кончиками пальцев по её тыльной стороне, прижал бледную кисть к своей щеке.
- Я храню в памяти каждый миг, Курт. Каждую секунду проведенную с тобой.
Они одновременно потянулись друг к другу, ведомые желанием получить столь долгожданный поцелуй. Ничто сейчас не казалось эти двоим дороже волшебного момента соприкосновения их тел и губ, так долго оттягивавшегося из-за несуществующих препятствий и трудностей. На этот раз тщеславие не стояло на пути, и любовный дуэт прозвучал так естественно и гармонично, как должно было быть между пылким голубком и нежной голубкой, если бы они хоть на мгновение стали людьми.
Прерии превратились в сад, ранчо Де Лас Сомбрас перестало быть Ранчо Теней и стало ранчо Света.
***
Через несколько дней Курт получил от мистера Бэннистера ответ на письмо, в котором он просил поверенного выяснить некоторые вопросы, связанные со снабжением ранчо. Вот часть этого письма:
"Я не совсем понял ваше упоминание об овечьем ранчо. Через два месяца после вашего отъезда было установлено, что означенное ранчо не являлось собственностью мистера Хаммела, поскольку документально было доказано,что перед смертью оно было им продано. Об этом мы сообщили вашему управляющему - мистеру Андерсону, который незамедлительно перекупил таковое. Не представляю себе, каким образом этот факт мог остаться неизвестным вам. Прошу вас незамедлительно обратиться к вышеупомянутому джентльмену, который по крайней мере подтвердит мое сообщение".
Когда Курт вечером разыскал Блейна, он был настроен очень воинственно.
- Что вам дает работа на ранчо? – повторил юноша свой прежний вопрос.
- Сто долл... - начал было Андерсон, но увидел по лицу шатена, что ему все известно. В его руке было письмо мистера Бэннистера, и управляющий понял, что игра кончена.
- Это мое ранчо, - признался он, как уличенный школьник. - Чего стоит управляющий, который со временем не вытеснит своего хозяина?
- Почему ты здесь работаешь? - упорствовал Хаммел.
- Говоря начистоту, Курт, - сказал брюнет с невозмутимой откровенностью, - не ради жалованья. Его только-только хватало на табак и на крем от загара. На юг меня послали доктора. Легкие что-то захандрили из-за переутомления от гимнастики и поло. Мне требовался климат, озон, отдых и тому подобное. Я мог бы не выкупать ранчо и остаться управляющим при другом хозяине, но подумал, может тебе…- Блейн протянул руку, и Курт мгновенно очутился в непосредственной близости от пораженного органа. Письмо мистера Бэннистера соскользнуло на пол. – Может тебе нужны деньги. Или… поддержка. Ты ведь потерял все.
Курт улыбнулся, вытирая с глаз непрошенные слезы.
- Теперь... теперь ты здоров?
- Как мескитный пень. Я обманул тебя в одном. Я заплатил пятьдесят тысяч за твое ранчо, как только узнал, что твое право владения недействительно.Примерно такая сумма накопилась на моем счету в банке, пока я тут пас овец, и практически ранчо досталось мне даром.
- Мне ничего не нужно, Блейн. Ничего, кроме тебя.
Андерсон рассмеялся и ласково погладил юношу по спине.
Конец.
Где мало слов, там вес они имеют |
| |
| |
|
Цитаты из сериала
Знаете, как сказала однажды Мадонна, «Я упряма, я амбициозна и я знаю, чего я хочу. Если это делает меня сукой, ладно.» Я совершено уверена, она украла это выражение у некой Сью Сильвестр. © Сью Сильвестр
|
