Автор: Анна Швеллер
Название: Не прекрасный принц
Фандом: Glee
Пейринг: Дэйв/Курт
Рейтинг: R
Жанр: флафф
Размер: ~4800 слов
Саммари: Карофски не похож на прекрасного принца, о котором мечтал Курт, но реальность может оказаться еще интереснее.
Написано для Kassandra_Li на Glee Slash Fest
Disclaimer: герои мне не принадлежат, из их использования не извлекаю коммерческой выгоды
Размещение только с разрешения автора

– О господи, какой ужас! – простонал Курт, заглядывая в коробку, которую на перемене обнаружил в своем шкафчике.
Только один человек мог ее там оставить. Когда Курт развязал подарочную ленту и поднял крышку, ему захотелось выколоть себе глаза.
– Снова от него? – с любопытством спросила Мерседес. – Что на этот раз?
Курт кивнул и, словно боясь испачкаться, кончиками пальцев поднял самый безвкусный шарф, который видел жизни. По ярко-синему фону были разбросаны желтые и розовые цветочки, расцвеченные блестками.
– Он издевается! – прошипел Курт. – Да как он смеет дарить мне… это убожество?!
– А по-моему, это очень трогательно, – хихикнула Мерседес.
Курт смерил ее недоверчивым взглядом.
– Ради бога, Мерседес, только не говори, что ты серьезно, – он скривил губы. – Такие шарфы подруги твоей бабушки надевают в церковь. Это оскорбление.
– Мне кажется, он действительно хочет получить твое прощение, – заметила она. – Карофски на самом деле сильно изменился.
Курт фыркнул. Не хотелось признавать, что Карофски делает успехи. Может, Мерседес и права, но он не собирался сдаваться так легко.

О том, что случилось с Карофски, Курт узнал еще в Далтоне. То, что его бывший мучитель уязвлен и уже не опасен, стало одной из причин его возвращения в МакКинли. Мерседес позвонила Курту поздно вечером, как только сама услышала новость. Она не знала всех подробностей, могла только поделиться слухами, которые бродили по школе: возможно, Карофски выпил и болтнул лишнего кому-то из своих друзей или сделал что-то глупое, а через пару дней вся школа знала, что Дэйв Карофски голубой. Количество посещений блога Джейкоба Бена-Израля не вырастало так со времен беременности Квинн Фабре.
– Теперь понятно, почему он тебя доставал, – заключила Мерседес.
Курт прикусил щеку изнутри, чтобы случайно не выболтать, что он давно это знает – получил новость буквально из первых уст.
В первый же день после своего возвращения Курт увидел, как двое бывших товарищей по футбольной команде плеснули коктейль в лицо Карофски. Это был момент наивысшего злорадного триумфра. Курт и мечтать не мог, что однажды такое увидит. Только после своего раскрытия Карофски не стал менее агрессивным и совсем не выглядел жалким. Как для Курта главной защитой была гордость, так и для Карофски – его злость. Одного из парней он ударил в плечо, второго толкнул на шкафчики, потом развернулся и, увидев, что на него смотрит Курт, застыл на месте. Сначала на его лице в синих потеках появилось растерянное и изумленное выражение, а потом Карофски усмехнулся и привычно вытерся рукавом куртки. Как будто ничего не случилось, подошел к Курту и подмигнул.
– Соскучился по мне, Хаммел?
Курт невольно отступил назад.
– Можешь больше меня не бояться, – пристально глядя на Курта, сказал Карофски. – Видишь, я теперь такой же, как ты.
– Такой же, как я?
– Педик, лузер и урод, – с грустной усмешкой сказал Карофски.
– Ты даже близко, не такой, как я, и не мечтай об этом! – возмущенно вскинулся Курт.
– Все такой же стервозный, – с какой-то нежностью проговорил Карофски.
– А ты все такой же придурок! – заявил Курт, задирая подбородок, чтобы показать, что он не боится.
И гордо прошел мимо, чувствуя затылком пристальный взгляд.
Приятно было видеть Карофски отверженным и несчастным. Теперь его обзывали, толкали, обливали, а он задирался в ответ, но как бы ни храбрился, было видно, что ему тяжело. Он почти каждый день ввязывался в потасовки. Курт никому бы не пожелал такого принудительного камин-аута, но все равно наслаждался возмездием за все прошлые поступки Карофски. Теперь тот на собственной шкуре смог испробовать свое лекарство. Но после того как Карофски перестал его доставать, жизнь Курта не стала легче. Бывшие дружки-неандертальцы были очень сердиты на него, возможно, винили в том, что произошло с их приятелем, который теперь потерян для мира нормальных пацанов. И если перед уходом Курта в Далтон о нем почти не вспоминали, то теперь взялись за старое. Конечно, ребята из хора – Финн, Сэм, Арти, Майк и даже Пак – помогали и защищали его, и все равно он постоянно был настороже. Но самым странным было то, что поблизости всегда ошивался Карофски. Сначала Курт боялся, что тот решит отомстить ему за весь этот бардак, наступивший в своей жизни, в котором, конечно же, винил его. Но Карофски ничего не делал, только издали наблюдал, как будто приглядывал за ним. Пару раз Курт замечал, как тот останавливал ребят, которые направлялись в его сторону. И как ни странно, это успокаивало.
Однажды, когда Тони Бранвер замахнулся, чтобы плеснуть синий коктейль в лицо Курта, Карофски выскочил словно из ниоткуда и со всей силы отшвырнул парня на стену да еще и потряс перед лицом кулаком.
– Еще раз полезешь к нему, Бранвер, и получишь кусок Ярости! – пригрозил он, выставляя кулак.
– Пидоры! – крикнул Бранвер, бросив на них презрительный взгляд, и убежал. В одиночку связываться с этим психом ему не хотелось.
Карофски увязался вслед за Куртом в туалет. Не глядя на него, Курт оторвал несколько бумажных полотенец и начал вытирать лицо.
– Теперь ты решил стать моим рыцарем в сияющих доспехах? – с сарказмом спросил он. Он был так удивлен, что даже не мог злиться. – Почему ты это делаешь, Карофски?
Карофски пожал плечами.
– Я больше никому не позволю тебя доставать, – пробубнил он.
– Потому что это твое исключительное право? – язвительно усмехнулся Курт, вытирая подтаявший лед с пиджака. К счастью на него попало не так много коктейля.
– Эй, я больше этого не делаю, понятно! – возмутился Карофски.
– О, прости, я должен тебя поблагодарить?! С чего это ты вдруг решил стать хорошим парнем?
– А может, я просто хочу извиниться, – пробормотал Карофски, опустив глаза и ковыряя пол носком кроссовка.
– Прошу прощения? – Курт уставился на него с изумлением.
– Слушай, мне в последнее время очень хреново. Я не понимал раньше, что творил. Я был говнюком, и отыгрывался на тебе…
– Рад, что ты это признаешь, – заметил Курт, сознавая, что это самый цивилизованный разговор, который у них был.
– Было так паршиво, что я уже о всяком думал… – с трудом проговорил Карофски. – На самом деле предки восприняли это лучше, чем я ожидал. Но вот в школе… легче удавиться…
Брови Курта поползли еще выше. Он хотел спросить, зачем Карофски ему все это рассказывает, но потом понял, что тому просто необходимо выговориться. Наверное, в последнее время мало кто жаждет с ним общаться, и он решил, что Курт сможет его понять.
– Ты превращал мою жизнь в сущий ад, и то, что теперь ты такой отверженный и страдающий герой, не отменит того, чтобы делал, и не заставит меня тебе посочувствовать, – возмутился Курт.
– На самом деле я никогда бы не сделал тебе того, о чем говорил… – искренне глядя на него, проговорил Дэйв.
Где-то в глубине души Курт знал, что Карофски никогда не претворит в жизнь смертельную угрозу, но это не помогало справиться страхом, который тот вызывал, подкрадываясь в коридоре со странными взглядами, неожиданно появляясь из-за спины…
– Теперь ты знаешь, каково мне было все это время, – сказал Курт.
Карофски смотрел на него несчастным взглядом, и Курт понял, что все-таки немного его жалеет. Он понимал, как тяжело через это пройти, особенно, такому парню, как Карофски. Но Курт сопереживал ему и хотел помочь ровно до того момента, как тот пригрозил его убить.
– Знаешь, я ходил в эту группу поддержки… – продолжил Карофски.
– Серьезно? – недоверчиво выпалил Курт, – даже представить не могу.
– На самом деле меня предки туда засунули, когда мне стало совсем паршиво. Боялись, как бы я вены не начал резать или еще что. Но я бросил эту херню после пары встреч. Там одни придурки. Но одно я усвоил, – он с мольбой посмотрел на Курта. – Там сказали, что каждый заслуживает второй шанс.
– А теперь ты надеешься, что я дам тебе второй шанс?
– Больше некому, – Дэйв пожал плечами.
Он смотрел на Курта так, будто тот держал в руках его судьбу. Курту стало не по себе. Да, он не желал ему такой участи, но не хотел иметь дел с Карофски и разбираться с его проблемами. И все же какая-то часть внутри него настаивала, что он тоже должен повзрослеть и попытаться перешагнуть через страх и обиды, потому что на самом деле может помочь другому человеку. Он ведь никогда не был жестоким и злопамятным. Курт скатал влажные полотенца в комок и бросил в урну.
– Не думай, что мое прощение можно получить так просто, – наконец сказал он.
Карофски засиял от счастья.
– И что я должен сделать? – спросил он с надеждой.
– А ты придумай. Я не собираюсь выполнять за тебя всю работу, – заявил Курт, выходя из туалета.
И вот так, сам того не подозревая, он обзавелся безумным сталкером.

Все началось с коробки конфет в шкафчике Курта с приклеенной к крышке запиской «Прости». Курт даже не удивился, как Карофски смог взломать замок, наверное, для него это пара пустяков. Но сам жест был настолько нелепым и непохожим на него, что это показалось даже милым.
– У тебя появился тайный поклонник? – удивилась Мерседес, когда Курт достал коробку. Спасибо за маленькие милости, она была не в форме сердечка.
– Нет, это от Карофски, – озадачено сказал Курт. – Кажется, он решил таким способом извиниться.
Похоже, этот болван думает, что заработать прощения можно такими идиотскими ухаживаниями.
– Серьезно? – Мерседес изумленно покачала головой. – Кто бы мог подумать… Похоже, он действительно сожалеет. Это очень хороший шоколад.
– Если хочешь, забирай, – Курт протянул ей коробку.
– Что? О нет, нет-нет-нет, это же для тебя, – она жадно посмотрела на конфеты.
– Я все равно выброшу это в мусорную корзину, а ты будешь меня доставать, что я перевожу хороший шоколад.
– Ну ладно, – с осторожной радостью сказала Мерседес и взяла конфеты.
После третьей коробки в своем шкафчике, Курт не выдержал. В коридоре он поймал Карофски, которого теперь всегда можно было отыскать где-то поблизости, и с возмущением накинулся на него:
– Хватит оставлять мне конфеты в шкафчике!
– Шшш! – зашипел Карофски, оглядываясь по сторонам, – говори тише.
– Я не ем шоколад, – понизив голос, сказал Курт.
– О, правда? – Карофски раскрыл рот и растерянно поморгал. Выглядел он в этот момент так забавно, что Курт едва сдержал смех.
– Так что если эти извинения предназначаются не Мерседес, придумай что-нибудь другое, – ухмыльнулся он.
Курт не надеялся на изобретательность Карофски, но обнаружив на следующий день в шкафчике букет отвратительно-желтых хризантем, был настолько обескуражен, что не сдержал истерический смех.
– Это невероятно!
– Знаешь, по-моему, это даже мило, – улыбнулась Мерседес, заглядывая ему через плечо.
– Эти цветы ужасны! – воскликнул Курт. – Нет, я должен прекратить этот фарс, пока не стало еще хуже.
Заметив приближающегося Курта, Карофски сразу нахмурился. В прошлый раз тот подходил с таким же выражением, чтобы сказать, что ему не понравились конфеты.
– Ты не любишь цветы? – с ходу спросил он.
– Нет, я люблю цветы… хотя эти ужасны, – Курт махнул рукой. – Дело не в этом. Послушай, Карофски. Я ценю твой энтузиазм и все такое. Но ты забыл, что я не девчонка, которую можно завоевать такими банальными подарками, – самодовольно заявил он. – Если хочешь заслужить мое прощение, нужно действительно постараться.
Карофски озадаченно нахмурился, но ничего не сказал и прошел мимо. Курт решил, что он сдался, и когда на следующий день в шкафчике ничего не появилось, уверился в мысли, что Карофски просто слабак, который не способен на большие поступки.
Но через пару дней Курт понял, что Карофски еще не сдался, когда нашел в шкафчике этот ужасный шарф. Он сказал себе, что действительно пора прекращать эти глупости, иначе в следующий раз там окажется цепочка с сердечком.
Курт наткнулся на Карофски, спускаясь по лестнице, когда тот поднимался ему навстречу. Они остановились на середине.
– А, вот и ты. Хорошо, что я тебя встретил, быстрее с этим разберемся.
Карофски засиял от радости.
– Ты получил мой подарок?
– Да, об этом я и хотел поговорить, – Курт расстегнул сумку, достал оттуда коробку с шарфом, и сунул его в руки Карофски, – вот, держи.
– Тебе не понравилось? – разочаровано спросил тот.
– Как тебе вообще пришло в голову, что я буду такое носить? – оскорблено воскликнул Курт.
– Ну, ты же любишь всякие такие штуки, – Карофски провел пальцем возле шеи, – и чтобы все было яркое…
– У тебя атрофировано чувство вкуса, тебе нужно запретить покупать людям подарки, – заявил Курт.
Карофски в один миг помрачнел, стал каким-то потерянным и несчастным. Даже толчки, грубые слова и коктейли в лицо не заставляли его выглядеть так жалко. Курт строго сказал себя, что нельзя поддаваться.
– А если я подарю то, что тебе понравится? – спросил Дэйв, с надеждой взглянув на Курта.
– Когда ты поймешь, что даже самыми лучшими подарками ты не сможешь купить мое прощение? Это ничего не изменит, так что не стоит засорять мой шкафчик всякой ерундой.
Рука Карофски сжалась в кулак, ноздри раздулись, а глаза заблестели от обиды и гнева.
– А ты все такая же сучка, – процедил он.
Он вихрем промчался мимо, задев Курта плечом.
– И ты ничуть не изменился, – крикнул вслед Курт.
Карофски ничего не отвел и не оглянулся, просто бросил коробку с шарфом в ближайшую урну. Шорох бумаги показался Курту громким хлопком. Глядя, как Карофски удаляется, опустив голову и ссутулив плечи, он подумал, что возможно, перегнул палку. Курт поднялся на несколько ступенек и подошел к урне. Подарочная коробка лежала на самом верху, Курт поднял ее и вытащил шарф. Пропустив между пальцев ткань, он улыбнулся: ощущение было приятным – натуральный шелк. Пусть расцветка и ужасна, зато качество хорошее – дорогая вещь, а не какая-то подделка. Он вдруг представил, как Дэйв, озираясь по сторонам, ходил по магазину, выбирая подарок, краснеет и запинается, когда просил у продавца показать шарф, а тот, скорее всего решил, что он покупает подарок для подружки. Курт вдруг подумал, что это действительно мило и трогательно. И прежний Карофски ни за что бы не пошел на такие жертвы.
На следующий день в шкафчике Курта было пусто. Он был немного расстроен и даже обижен. Курт был уверен, эта задержка связана не с тем, что Карофски придумывает, что же подарить ему в следующий раз. Больше он не станет взламывать его шкафчик, чтобы сделать глупый сюрприз. Курт вспомнил его взгляд, когда он вернул шарф, и ему стало стыдно. А что если он отвернулся в самый важный момент от человека, которому действительно нужен второй шанс?

Через пару дней Курт понял, что скучает по нелепым знакам внимания от Карофски. Каждый раз открывая шкафчик, он на секунду замирал, надеясь там что-нибудь найти. Курт понял, что действительно задел чувства Карофски, и теперь его это тревожило. Тот по-прежнему присматривал за ним издали, но не улыбался смущенно при встрече, не заглядывал выжидающе в глаза, надеясь, что подарок понравится, и Курт, наконец, оттает. Возможно, на этот раз он просто потерял надежду. Курт убеждал себя, что так ему и надо, он это заслужил, пусть не думает, что глупыми подарками и грустными глазами можно все исправить и заставить себя пожалеть. Но на душе было муторно. Приходилось отговаривать себя от глупости, чтобы самому не просить прощения у Карофски.
Обычно Курт не оставался один, рядом всегда были его друзья из хора, и даже когда Карофски ошивался поблизости, он ощущал себя в безопасности. Он уже отвык от чувства страха, расслабился, решив, что наконец может чувствовать себя свободно. Поэтому сказал Тине и Мерседес идти домой без него, а сам задержался в компьютерном классе. Когда он закончил, школа почти опустела, но Курт даже не думал об осторожности, и шел по коридору, напевая себе под нос. В это время трое парней из футбольной команды выходили из класса, наверное, отбывали в наказание дополнительные часы.
Они заметили Курта и, будто хищники, почуявшие добычу, двинулись на него. Их лица выражали чистую ярость – ничего похожего на жуткие, странные взгляды Карофски, который преследовал его до перевода в Далтон, и тогда Курт не знал, чего от него ожидать. Намерения этих парней были открыты и понятны, они собирались разобраться с ним по-своему…
Засунув руки глубоко в карманы, Карофски брел по коридору в сторону раздевалки. Он задержался в комнате для занятий, чтобы сделать уроки. Дэйв чувствовал себя спокойнее, когда вокруг никого не было, и он мог побыть в тишине. С каждым днем находиться в школе среди людей становилось все сложнее.
– Зачем ты вообще сюда вернулся? Собираешься еще кого-нибудь заразить голубизной? – услышал он яростный голос Стива Уайетта, – тебе надо было оставаться в своей пидорской школе, Хаммел.
Быстро завернув за угол, Карофски увидел трех парней, которые окружили Курта, заставляя вжаться в стену. Уайетт держал его за грудки и занес перед лицом кулак. Перед глазами Дэйва опустилась красная пелена ярости – он как берсерк кинулся вперед и отшвырнул Грега Саммерса на пол.
– Отвалите от него, – взревел Дэйв.
– А вот и еще один педрила, – осклабился Джимми Хейз. – Пришел помочь своему любовничку, Карофски?
Дэйв почти без замаха двинул ему в челюсть. Уайетт отпустил Курта и бросился на Дэйва. От страха Курт попытался еще сильнее втиснуться в стену, и выпученными глазами смотрел, как трое парней накинулись на неизвестно откуда взявшегося Карофски. Казалось, что злость придает ему силы, его большое тело двигалось быстро и почти грациозно. Курт затаил дыхание от ужаса и невольного восторга. Он уже приготовился к самому страшному – его никогда не били по-настоящему, только кидали в мусорку или толкали на шкафчики, и он знал, что Карофски никогда по-настоящему не представлял для него угрозы. А сейчас Курту грозила реальная опасность, и тот с бесстрашием кинулся его защищать.
Когда Дэйв покачнулся, прикрывая ладонями в живот, Курт наконец вышел из ступора и достал из кармана телефон.
– Я вызываю полицию, – громко заявил он, держа палец на кнопке быстрого вызова.
Поглощенные дракой, парни его даже не слышали. Когда Карофски отшвырнул Саммерса от себя, тот ударился о стену и схватился за руку.
– Ааа, бля, ты мне плечо выбил, урод.
Уайетт попытался свалить Дэйва, но тот достал его хуком слева. Хейз подхватил своего приятеля, помогая подняться, и они испуганно попятились.
– Да ты просто псих ненормальный, – отплевываясь кровью, проговорил Саммерс.
– Только попробуйте еще раз тронуть Хаммела, – пригрозил Дэйв, – я вам все кости переломаю.
У Курта по спине прошел озноб, он вспомнил, как Карофски угрожал его убить, и сейчас понял, что тот не шутит. Только в этот раз был готов убить за него.
– Ты в порядке? – спросил Дэйв, когда противники скрылись.
Он с таким искренним беспокойством смотрел на Курта, что тот не сдержал истерический смешок. Он напуган, пиджак немного помят, но совершенно невредим, а Карофски – с рассеченным виском и окровавленными губами – спрашивает, все ли с ним в порядке.
– Да, все нормально… Спасибо.
– Я же сказал, что никому не позволю тебя обижать, – с облегчением сказал Карофски.
Курт не знал, как на это реагировать.
– У тебя кровь, – заметил он, – тебе надо к медсестре.
Карофски тронул свой висок и удивленно посмотрел на испачканную ладонь, только теперь заметив, что у него идет кровь.
– Нет, не могу… Ей придется сообщить директору, и у меня будут неприятности.
– Но ведь ты защищал меня! – громким шепотом проговорил Курт.
– Знаешь, я сейчас не на хорошем счету, мне не поверят, что не я виноват.
Он вытер руку о перед футболки, размазывая кровь. Курт нахмурился, вытащил из нагрудного кармана декоративный платок и протянул ему.
– Вот, хотя бы это прижми, – велел он.
Дэйв облизал окровавленную губу и прижал платок к рассеченному виску – желтый кусочек ткани мгновенно пропитался красным.
– Надо обработать рану, иначе может попасть инфекция, – с беспокойством сказал Курт.
– Залеплю пластырем, – беспечно ответил Дэйв.
– О боже, – простонал Курт, – ты просто безнадежен.
Он схватил Карофски за руку и потащил за собой.
– Куда мы идем? – спросил тот, послушно идя за ним. От прикосновения мягкой ладони Курта по всему телу бежали мурашки.
– Ко мне домой, – медленно, словно маленькому ребенку, объяснил Курт. – Я должен позаботиться о твоих ранах. Ты ведь меня спас.
Курт оглянулся через плечо и улыбнулся ему. Сердце Дэйва бешено заколотилось от волнения.
В машине они молчали, искоса поглядывая друг на друга. Дэйв мог думать только о том, чтобы Курт снова до него дотронулся.
– Я не поблагодарил тебя за подарки, – наконец сказал Курт, украдкой рассматривая профиль Карофски.
Сейчас он был совсем не страшным, и напоминал того здорового разбойника из «Рапунцель», который любил единорогов. Курт едва сдержал улыбку.
– Тебе они все равно не понравились, – смущенно пробурчал Дэйв.
– Но я оценил жест, – признался Курт. – Просто мне было сложно поверить, что ты правда изменился.
– Понимаю, мне бы самому было сложно, – ответил Дэйв, – но я хочу, чтобы ты мне поверил.
– После твоего героизма у меня просто нет выбора, – взволнованно сказал Курт. – Спасибо тебе, правда, – добавил он.
Карофски повернулся к нему и робко улыбнулся, Курт тоже ответил улыбкой, а потом оба быстро отвели взгляд. Смущенно улыбающийся Карофски выглядел довольно мило. Курт вдруг представил, что Карофски сейчас поцелует его, и к щекам прилил жар.
– Ты уверен, что дома никого нет? – еще раз с опаской спросил Дэйв, спускаясь вслед за Куртом по лестнице в подвал. Ему бы не хотелось еще раз встретиться с разъяренным мистером Хаммелом.
– Не волнуйся, отец и Кэрол на работе. А Финн с ребятами пошли к Паку. Устраивают какое-то соревнование по компьютерным играм, – пренебрежительно отозвался Курт.
Дэйв грустно вздохнул. По его потерянному взгляду Курт понял, что ему бы тоже хотелось оказаться в компании своих друзей, играть в игрушки или болтать о глупостях. Он скучал по старым временам. В душе Курта потеплело, он почувствовал не жалость, а какую-то симпатию, прекрасно понимая, что тот чувствует.
– Садись на диван, я принесу аптечку, – велел он.
Дэйв осторожно присел на край белого дивана и осмотрел комнату.

Здесь почти ничего не изменилось после свадьбы. Из-за перехода Курта в Далтон поиски нового дома отложились, но теперь их семья снова об этом задумалась, а пока мальчики делили комнату Курта. Еще год назад это было пределом его мечтаний, а теперь он ворчал по поводу беспорядка и шумных друзей Финна, мечтая о тишине и одиночестве, и ждал, когда его приемный брат наконец обзаведется собственной комнатой.
Он принес из ванной аптечку и присел рядом с Дэйвом. Тот вздрогнул, когда Курт прикоснулся к его лицу, убирая пропитавшуюся кровью ткань.
Кровь уже начала запекаться корочкой, и когда Курт промок губу Дэйва тампоном, смоченным антисептиком, тот Карофски зашипел от боли.
– Терпи, ты же большой мальчик, – строго сказал Курт, а потом серьезно добавил: – Это было очень глупо. Их трое, а ты один. Они могли тебя покалечить.
Дэйв пожал плечами, не зная, что сказать, даже если бы их было вдвое больше, он все равно не раздумывал бы ни секунды.
– Но в то же время это было очень храбро, – опустив глаза, сказал Курт. По иронии судьбы Карофски оказался тем самым рыцарем, пусть и не в сверкающих доспехах, который его спас.
– Теперь ты меня простишь? – с надеждой спросил Дэйв.
– Думаю, ты заслужил мое прощение, – улыбнулся Курт, касаясь ватным тампоном раны на виске.
Дэйв просиял от счастья. Отчаяние и беспокойство, которые не оставляли его долгие дни, теперь исчезли, и он впервые с надеждой подумал о будущем.
Кровотечение к счастью прекратилось. Дэйв вздрогнул, когда пальцы Курта коснулись его виска. Они снова пристально посмотрели друг на друга. Между ними повисло напряжение, одновременно смущающее и приятное.
– А ты... – Карофски прочистил горло, – все еще встречаешься с тем парнем?
– С каким парнем?
– Ну этот с бровями, в униформе…
Курт грустно улыбнулся.
– С Блейном. Нет, мы решили остаться друзьями, – поспешно ответил он.
– Почему? – с любопытством спросил Карофски.
– Не хочу говорить об этом…
Это было сложно объяснить. Встретив Блейна, Курт просто не мог не влюбиться – он был идеален, они оба были идеальны и похожи друг на друга, им просто было суждено стать парой. Но когда первое очарование прошло, Курту начало казаться, что они разыгрывают какую-то хорошо поставленную и отрепетированную пьесу. Он и представить не мог, что что-то окажется для него слишком совершенным. А вот теперь перед ним сидел Карофски, совсем не принц, ни капельки не идеальный, у них нет ничего общего, и возможно, его недостатки перевешивают достоинства, но Курт обмирал от волнения, когда обрабатывал его рану, заклеивал ее пластырем, и его пальцы то и дело касались его лица.
Видя, как Курт замкнулся при упоминании о Блейне, Дэйв не стал больше ни о чем расспрашивать, ему было достаточно того, что он услышал.
– Наверное, у меня просто сильный пунктик на парней, которые делают для меня что-то хорошее, – задумчиво, скорее самому себе, произнес Курт.
Он взглянул на Карофски, тот смотрел в его лицо пристально и жадно, и только тогда Курт понял, что сказал. Дэйв накрыл его руку, лежащую на своем виске, и робко сжал. Это не было похоже на отрепетированную пьесу, все случилось спонтанно и пугающе, но в этот раз, когда Дэйв обхвати ладонью его щеку и прижался к губам, Курт ответил на поцелуй. Это было беспорядочно и прекрасно, Курт не думал, хорошо ли он целуется и как выглядит со стороны, что не раз случалось с Блейном, просто отключил мысли, позволяя его губам и рукам делать то, что захотят. Он наслаждался этим внезапным неподдельным вожделением. И совсем не удивился, когда чужая ладонь сползла ему на поясницу, а сам он начал расстегивать пуговицу на джинсах Карофски. Неожиданно Дэйв его оттолкнул.
– Постой…
– В чем дело? Я хочу отблагодарить тебя как следует, – игриво проговорил Курт.
– Нет-нет, подожди, Курт, – испуганно проговорил Дэйв, отодвигаясь подальше, – я не хочу так...
Курт почувствовал себя полным идиотом. То, что у него несколько раз был секс, не значит, что он тут же стал роковым соблазнителем. Что если Карофски вообще не чувствовал ничего такого лично к нему, что если он просто боролся со своей сексуальностью, а Курт был единственным геем, которого он знал. Но тогда что значат все эти подарки и знаки внимания? Именно сейчас, когда Курт действительно этого хотел, Карофски его оттолкнул.
– Я хочу, чтобы все было, как следует, – поспешно объяснился Дэйв. – Знаю, что я не твой тип, и не разбираюсь в твоих увлечениях, но хочу, чтобы у нас все было по-настоящему...
– Ты хочешь встречаться со мной? – удивленно спросил Курт.
Дэйв опустил глаза и торопливо закивал.
– Ты мне давно нравишься…
Курт польщено улыбнулся. Наконец-то Карофски это признал.
– И ты не боишься?
– А чего мне теперь бояться? Все думают, что ты превратил меня в гомика, и мы и так вместе, – усмехнулся Карофски.
Это не совсем то, что хотел бы услышать Курт, но он сказал себе, что не стоит ожидать от Карофски слишком многого. Он пододвинулся к Дэйву, так что их лица оказались совсем близко.
– Не думай, что можно завоевать меня так просто, – соблазнительно прошептал он, – понадобится нечто большее, чем конфеты и цветы. Я хочу настоящее свидание, и после этого подумаю.
– Ладно, – радостно согласился Дэйв. Он был так счастлив, что в этот момент готов был пообещать Курту все, что угодно, хоть луну с неба.
– Ладно, – повторил Курт.
Он больше не мог терпеть сексуальное напряжение, поэтому сам обнял Карофски за шею и поцеловал раскрытым ртом. Тот глубоко застонал, когда их языки встретились. Дэйв обнял его за пояс двумя руками, притягивая к себе на колени, и неожиданно они свалились с дивана. Курт возмущенно вскрикнул, но тут же его отвлек поцелуй Карофски. Курт с воодушевлением начал целоваться в ответ. Эта была уже не признательность к парню, который ему помог, а что-то настоящее, непонятное и сильное – влечение к такому живому и несовершенному человеку, который однажды перевернул его жизнь вверх тормашками, и теперь сделал это снова. И Курту не хотелось сопротивляться такому неправильному желанию. Оно было самым искренним, самым сильным, что он испытывал.
Дэйв перевернулся, оказавшись сверху, навис над Куртом и начал целовать его шею. Нетерпеливые руки гладили бедра. Курт чувствовал, что Карофски сдерживается изо всех сил, он ждал так долго, давил в себе это, не позволяя думать, не позволяя мечтать, потом Курт дал ему хрупкую надежду и едва не отобрал, но сейчас не собирался никуда убегать. Курт выгнулся, подставляя горло, и обхватил ногой бедро Дэйва. Они начали тереться друг о друга через одежду. Ранка на губах Дэйва открылась, на вкус он был, как лекарство и кровь, и у Курта голова шла кругом. Под одеждой стало жарко. Он крепко обхватил Дэйва за плечи и перевернул, оказавшись сверху. Карофски застонал ему в рот, когда почувствовал сквозь джинсы прижимающийся к паху твердый член Курта. Неловкие пальцы Дэйва вытащили ткань рубашки из штанов, забрались под подол, прикасаясь к желанной гладкой коже. Курт откинулся назад навстречу нетерпеливым рукам. Карофски ласкал его так, как только может человек, который желает тебя всем телом, всей душой, с нежностью, с жаром и нетерпением. Но Курту хотелось большего. Он приподнялся и, обольстительно глядя на Дэйва, начал расстегивать молнию на его джинсах. Тот замер, любуясь Куртом. Ему хотелось снова целоваться, потому что тогда он мог забыться и не бояться, что сейчас этот прекрасный момент закончится.
Курт заставил Карофски приподнять бедра и стащил с него джинсы вместе с трусами. Он облизнулся, глядя на его крупный красивый член, и задрожал от нетерпения, представляя, как он будет чувствоваться внутри. Медленно, дразняще Курт облизал пальцы. Дэйв не спускал с него глаз. Неуверенно потянулся к ширинке Курта и, когда тот его не оттолкнул, бодро начал расстегивать пуговицы, желая, наконец, забраться внутрь, почувствовать, каково это – прикасаться к другому парню.
Они одновременно обхватили члены друг друга и начали ласкать в неистовом, ускоряющемся ритме, словно спешили насытиться удовольствием, от которого распирало изнутри. Курт снова наклонился к лицу Дэйва, прижимаясь к его губам. Они жадно целовались, иногда сбиваясь, толкаясь руками, шумно дыша через нос, смешивая пот и слюну.
Оба были так возбуждены, что все закончилось очень быстро. Курт вжался лицом в шею Дэйва, и тот обнял его левой рукой, нежно поглаживая по спине, а потом и по его телу прошла судорога удовольствия, он громко простонал и закатил глаза. Когда его объятия ослабли, Курт высвободился и лег рядом на ковер.
– Ух ты, – запыхавшись, произнес Дэйв, с восторгом глядя на него.
– Ага, – блаженно согласился Курт.
Они только что отдрочили друг другу, лежа на полу, прямо в одежде, которая теперь пропахла потом, на коже подсыхала сперма, и это было ужасно, но Курт наслаждался этим мгновением. Похоже, он окончательно спятил. Он повернулся и с интересом посмотрел на Карофски.
– У меня это было первый раз... ну, с парнем, – признался Дэйв, заглядывая ему в глаза.
Курт удовлетворенно кивнул, не желая признавать, как ему это польстило. Он вспомнил о нескольких припрятанных презервативах, которые выгреб из ящика тумбочки в спальне, когда уходил из Далтона. Пожалуй, он мог бы кое-чему научить Карофски. Тут же Курт одернул себя, удивляясь собственной нетерпеливости. Это так на него не похоже. Они ведь даже не сходили на свидание.
Он приподнялся на локте и, строго посмотрев на Дэйва, заявил:
– Завтра вечером ты ведешь меня на свидание!
– Хорошо, – с покорной радостью сказал Дэйв.
– И это должно быть настоящее свидание.
– Ладно.
Курт снова лег, устроив голову на плече Дэйва, а тот нерешительно обнял его и начал гладить по руке. Курту было страшно представить, как же выглядит настоящее свидание по мнению Дэйва Карофски. Пожалуй, хуже не будет, если он наденет тот нелепый платок. С белой рубашкой от Йоджи Ямамото должно смотреться даже неплохо.