Ты проходишь мимо, не замечая меня, не обращая внимания. Ты прав: я не заслуживаю такой роскоши после того, что сделал. После того, как убежал и потерял последнюю попытку коснуться тебя. Хоть немного, хотя бы на мгновение, хотя бы на эти три минуты. В моей памяти до сих пор остается твой голос, но ты же знал: я не готов. Я не могу, Курт! Пока, но когда-нибудь, я смогу преодолеть это, и тогда…Быть может…
Зачем я позволяю себе мечтать?! Все это бессмысленно, ведь вам с Блейном так хорошо. Я рад, что ты счастлив, Курт. Я рад, когда вижу, твою улыбку, пусть она вызвана не мной, но, тем не менее: я рад. Кажется, Пак и Финн обсуждали в раздевалке новость, что этот кудрявый переводится в МакКинли, что теперь вы точно победите во всех мыслимых и немыслимых конкурсах. А я молю лишь об одном: лишь бы не видеть вас, идущими по коридору, таких идеальных, таких счастливых.
Или бога нет, или я не так молился, но сегодня утром я столкнулся с вами на лестнице: твой парень кинул на меня полный презрения взгляд, а ты… Мне показалось или…
- Стой! Курт! – окликнул я, когда вы уже спустились вниз. – Нам надо поговорить…
- Тут не о чем разговаривать, - повернулся Блейн. – Кажется, все и всё давно поняли – ты слабак, Карофски. Прекрати все это, неужели ты не можешь просто пройти мимо?
- Блейн, - ты тихо зовешь его по имени. Тянешь за рукав. Уходишь прочь. С ним.
Кто меня за язык тянул? Я сажусь на ступеньки, обхватываю руками голову и сижу. Звонок прозвенел, но желание идти на урок напрочь отсутствует. Я не хочу даже двинуться с этого чертового места! Удар. И руку пронзает боль. Я сумасшедший, раз решил, что бетонная стена поможет мне решить мою проблему. Приходится встать и пойти в медпункт, чтобы перевязали руку, а то сегодня всю ночь придется отстирывать куртку от крови.
В медпункте не было ни души, медсестра куда-то благополучно свалила, а рука болела все сильнее. Я огляделся в поисках бинтов и антисептика, но тут мои поиски прервал звук открывшейся двери:
- Мисс, я, - на меня смотрели такие прекрасные и до боли знакомые голубые глаза Курта Хамелла.
- Что ты…- он скользнул по мне взглядом. – Что с твоей рукой!?
- Это… - я пытался найти логичное объяснение всему этому, но как-то не получалось.
- Не важно, садись на кушетку! – ты уже держал в руках все необходимое для оказания первой медицинской помощи. Я смотрел на тебя непонимающим взглядом:
- Зачем? – ты лишь фыркнул и легонько толкнул меня. Я потерял равновесие от неожиданности и приземлился точно на кушетку. Ты присел рядом и поставил все на тумбочку:
- А теперь дай сюда свою руку.
Властный тон. Почему-то совершенно не хочется сопротивляться и задумываться над твоими действиями.
Ты осторожно берешь мою руку за запястье так, чтобы было удобно обработать ссадины, затем берешь бинты и начинаешь накладывать их. По-прежнему осторожно, боясь причинить мне боль:
- Зачем ты делаешь это? – я поднимаю глаза. Твои длинные ресницы намокли от слез, беззвучно спускающихся по дорожке вниз. – Курт.
Но ты молча забинтовываешь руку. Не говоришь ни слова.
- Курт! – я отталкиваю твою нежность и хватаю за плечи. Боль на двоих: и физическая, и духовная. Ты смотришь на меня таким взглядом, словно просишь о помощи:
- Я ничего не понимаю, Дейв, - ты срываешься, и твои всхлипы наполняют комнату. – Я ничего не понимаю: я ненавижу тебя после всего, что ты сделал! Но я не могу перестать думать о тебе!
Я обнимаю тебя, прижимаю к себе так крепко, но нежно – боясь, что ты сейчас рассыплешься и исчезнешь. Я не хочу отпускать тебя. По крайней мере, сейчас. Вздрагиваешь, но расслабляешься. Я чувствую, как твои руки обнимают меня в ответ и стискивают спортивную куртку:
- Дейв, прошу… - очередной всхлип.
- Я не сделаю тебе больно. Никогда более, - я отодвигаюсь и смотрю в твои глаза. – Курт, я не могу навредить человеку, которого я люблю больше жизни.
Ты улыбаешься сквозь слезы. А я больше не могу выносить этого.
Резко поднимаюсь с кушетки и ухожу прочь. Я не могу обманывать себя, не могу обманывать тебя.

Неделя. Целую неделю я лежу и смотрю в этот чертов потолок. Никогда не думал, что это так увлекательно. Родители думают, что я заболел. Верно, я заболел, но отнюдь не тем, чем болеют обычные люди. Хаммелизм? Куртомания? Я не силен в названиях, но определенно я болен тобой. Твоя улыбка не выходит из моей головы, а слезы… Я сошел с ума, если думаю, что все наладится. А ни черта не наладится!
Встаю с постели и иду в ванную. Да, видок у меня, мягко говоря, не очень. Надо бы побриться или нет? Итак, сойдет. Наспех одеваюсь, спускаюсь вниз, проскальзывая мимо мамы, которая краем глаза замечает мою вылазку:
- Купи ещё соевого соуса!
Я мысленно улыбаюсь и выбегаю на улицу. Свежий воздух.
До супермаркета минут пятнадцать пешком, поэтому лучше пройтись. А ещё лучше – через парк. Там всегда мало людей, так что возможность быть застуканным кем-то из учителей снижается процентов до сорока.
Я всегда любил парки, в них пахнет листвой и корой деревьев, словно в книгах об эльфах. А вот и один из них…
Мое сердце ушло в пятки, стоило мне заметить спину местного властелина моды, кажется, ты был там не один: я отчетливо слышал голос богатея, но не придал значения тому, что вы говорили, и пошел своей дорогой за соевым соусом и…ох. Ты встал и побежал прочь, чуть не сбив меня по пути. А он выглядел раздраженным; увидел меня, и его лицо приобрело ещё более ужасное выражение, чем было:
- Это все из-за тебя!

Ничего не понимаю. Я с этими геями совершенно ничего не понимаю! Боже, как же сложно, я совершенно запутался. Повернувшись на бок, глазами нашел телефон, беру его холодными, как лед руками…Они всегда холодеют, когда я нервничаю, а сейчас мне предстоит набрать твой номер. Вздох. Выдох.
- Да? – из трубки послышался сонный голос. – Кто это?
Молчу. Мне не хватает смелости, а на другом конце уже начинают злиться:
- Ну? – раздраженно произносишь ты.
- Курт, извини, что разбудил, - да, я зашел в клетку к тиграм. – Я видел вас сегодня в парке.
- И что?
- Это из-за меня? – из трубки послышался смешок. А потом снова тишина.
- Да.
- Вы… - внутри разгорается надежда. – Вы что, расстались?
Ты молчишь, я слышу лишь твое дыхание. Потом сквозь тишину: шорох простыней и твой вздох. Тяжелый. Полный сожаления. Полный страдания вздох:
- Да.
Я сижу на кровати, и, кажется, улыбаюсь во все свои тридцать два зуба. Пусть это плохо, пусть тебе сейчас тяжело, но я улыбаюсь:
- Курт, мне…мне жаль, - я закрываю глаза. Прислушиваюсь. Я хочу увидеть тебя через эту тишину в телефонной трубке.
- Я знаю, что ты сейчас улыбаешься, Дейв.
От неожиданности я ахнул, и тут же раздался твой смех. Такой счастливый смех, словно не было ничего этого: ни моих нападок, ни ухода в Далтон, ни Блейна.
- Курт, я…
- Дейв, ты ещё не готов, - послышалось из трубки. – Но быть может... потом…Спокойной ночи, Дейв.
- До завтра, Курт…

Я улыбаюсь. Черт возьми, я счастлив! Я слышал это много раз, но именно теперь, я понимаю, что ради любимого человека, можно преодолеть что угодно. Курт, я буду ждать тебя, так же, как и ты будешь ждать меня.