Почти 30 лет назад Джейн Линч была озлобленной студенткой Корнельского Университета с кошмарной химической завивкой и привычкой заканчивать свой день с упаковкой пива Miller Lite. Уроженка Долтона, штата Иллинойс, изучала актёрское мастерство, кипя от зависти, как и её любимый многими персонаж-антигерой, которого она играет в Glee, Сью Сильвестр, которая «одержима жаждой мести и желанием разрушить чужие мечты». Но этот гнев и высокомерие, о которых она рассказывает в своей автобиографии «Счастливые случайности», на самом деле был прикрытием её большой тайны: она была другой.

Линч росла средним ребенком, отчаянно боровшимся за внимание своего отца-банкира и модницы матери, чья материнская забота сводилась к тому, чтобы убедиться в том, что у её детей "нормальная" жизнь. Родители Линч были квинтэссенцией середины 60-х с их коктейльными вечерами, что означало, что Линч всегда могла раздобыть выпивку и сигареты. Однажды, когда ей было всего 12, Линч вспоминает: «Мой папа поймал меня, когда я зажигала сигарету... Я слышала, как он с гордостью сказал моей маме на кухне: "Она там курит, как настоящий профи».

Это был мир среднего класса с аккуратненькими беленькими заборчиками, но Линч рассказывает, что что-то было не так. Она была напугана своим фундаментальным отличием от других. Она чувствовала себя не на месте дома, в своей семье, даже в своём собственном теле. Когда она украдкой играла в переодевание, она всегда брала одежду папы, а не мамы, и она мечтала стать героическим принцем из фильмов Диснея, никогда не принцессой. Ей хотелось быть человеком 1960-х годов с коктейлем в одной руке и женщиной на другой. Задолго до того как он стал персонажем телевидения, Дон Дрэйпер был героем маленькой Дженни Линч.

Поэтому, как только годы своего отрочества у неё появился доступ к алкоголю, Линч обратилась к выпивке, чтобы приглушить это отличие. Позже она пила и пила и пила, скрывая боль и смятение. Хотя она не была безумной пьяницей, она была настоящим алкоголиком, и не раз просыпалась, находя рвоту с ночи и понятия не имея о том, где находится. Это вылилось в фазу гранжа, когда она, вдохновлённая Indigo Girls, писала лесбийские песни, проводя ночи в забытьи. Депрессия в 31 год привела её в общество Анонимных Алкоголиков – и к каминг-ауту перед родителями.

Линч прошла долгий путь. Она вела церемонию 63-го награждения Эмми в сентябре и стала только третьей женщиной в истории шоу, которая делала это сама - и она ещё получила награду в придачу. Линч, чья полка уже полна наград (Эмми, Золотой глобус и премия Гильдии киноактеров за Glee), сейчас является одной из самых узнаваемых женщин на телевидении. И это довольно иронично, особенно в свете того, что многие из ее ролей были первоначально написаны для мужчин.

Актриса снималась в самых разных фильмах, среди которых и детские фильмы («Шрек», «Всегда После» и «Рио») и ориентированное на молодёжь кино («Юлия & Юлия», «Ролевые Модели», «40-летний Девственник»). Но ее настоящее наследие на телевидении. Начиная с «Пустого Гнезда» 1993 года, Линч снялась более чем в 50 сериалах, большинство из которых были хитами своего времени, в их числе «Друзья», «Фрейзер», «Бухта Доусона», «Мыслить как преступник», «Секс в другом городе» и, конечно, комедия номером один канала CBS «Два с половиной человека».

И потом она получила самую большую роль в своей жизни: матери. Лесбиянка, лечащаяся от алкогольной зависимости, ставшая широко известной в 48 лет, Линч никогда не чувствовала, что ее собственные биологические часы тикают, и она считала, что материнство пройдёт мимо неё. Но потом она встретила психолога Лару Эмбри - известную долгим судебным разбирательством со своим бывшим партнером за одну из своих дочерей, которое она в итоге выиграла - на годовщине работы Национального Центра по Правам лесбиянок (NCLR) в 2009 году. Лучшая подруга Эмбри была фанаткой сериала «Два с половиной человека» и убедила ее попросить автограф звезды.

И, как во всех этих сказках, которые Линч смотрела ребёнком, они влюбились друг в друга. Теперь Линч состоит в браке, и у них есть дети. (Когда они поженились, остроумная мать Линч язвительно заметила: «Ну, по крайней мере, ты женишься на докторе!») Их дети - девятилетняя Хэйден, биологическая дочь Эмбри, которая живет с ними, и одиннадцатилетняя Чейз, опеку над которой Эмбри делит со своим бывшим партнером, Кимберли Райан.

Блондинка шесть футов ростом, став матерью, оказалась на новой территории. В перерывах между съемками второго сезона Glee Линч полностью погрузилась в материнство. «Я стала типичной женой», – говорит она. Пока Эмбри работала, Линч ездила в химчистку, ходила в хозяйственные магазины и выполняла прочие домашние дела, прежде чем забрать Хэйден из школы. «Мне нравится заботиться о моих девочках», – признаётся Линч.

В этом месяце её могли наградить ещё одной Эмми, и рейтинги ее автобиографии поднимаются, но чего ей действительно хочется, так это развалиться на диване и смотреть с Хэйден телевизор, пока Мама не вернется домой.

Когда Вы встретили Лару на годовщине работы NCLR, она была там с другой женщиной. Вы не знали, вместе ли они, но, говорят, вы посмотрели на них и сказали, почти как Сью Сильвестр: «Я могла бы их развести».
[Смеётся] На том этапе я была готова пойти туда и разрушить чужие отношения, только чтобы получить то, чего хотела. Но так вышло, что мне не пришлось этого делать.

И в итоге вы стали семьёй – не только с Ларой, но и с её дочерьми тоже. Материнство как-то изменило вас?
Это так забавно, у меня есть материнский инстинкт, и я очень чуткая, но у меня никогда не было детей, и я их не понимала. Я всегда предпочитала собак. Так что да, материнство меня изменило. У меня есть эта маленькая девочка, Хэйден, которая живёт с нами. Ей девять лет, она остроумная и насмешливая, и у неё огромное сердце. Она настоящий миротворец и одна из мудрейших людей. Иногда мне кажется, что это она несёт ответственность за меня.

Так что теперь вам 51, и вы в браке, с детьми, вы перестроили свой дом, ваша карьера на взлёте – вы беспокоитесь о том, что можете потерять всё это?
Нет, на самом деле, нет. У меня отличная позиция по отношению ко всему этому, и у меня больше нет этих лихорадочных устремлений или страстной нужды к бесконечным достижениям. Я просто позволяю событиям идти своим чередом. Я не особенно страдаю и также не особенно ликую из-за чего-либо. Я не слишком высоко и не слишком низко. Можно сказать, я нашла золотую середину для себя.

Вы думаете, «Счастливые Случайности» удивят читателей?
Я не знаю, у меня не было намерения удивлять – я просто рассказала свою историю. Я думаю, что людей может удивить только то, что подо всем этим я на самом деле была просто испуганным ребёнком.

Вы говорили, что никогда не совершали официального каминг-аута в СМИ, потому что вы актриса определённых ролей и это никого особенно не волнует. Но это очень волновало вас.
Да. Это то, что, я надеюсь, будет полезным для людей, которые живут в обстановке, где гомосексуальных людей нет, или в обществе, враждебном по отношению к ним. Важно, чтобы люди знали, что на самом деле можно преодолеть все эти невзгоды и найти места, где есть люди, похожие на них. Где они смогут открыться.

Вы были на награждении Эмми вместе со своим коллегой по Glee Крисом Колфером, который совершил каминг-аут вместе со своим персонажем. Какой совет вы могли бы дать кому-то вроде Криса, чей путь так отличался от вашего?
Одна из вещей, о которых я писала в книге, это то, что у каждого человека собственный путь, и я не в праве говорить кому-то, как по нему идти. Единственное, что я могу сказать: «Доверяйте своей жизни и тому, где вы находитесь прямо сейчас». У каждого своя история, и мы должны оставить им решать, как и когда им открыться. Я бы никогда не стала кому-либо давать советов по этому поводу. Это слишком личное.

В своей книге Вы упоминаете лесбийские сцены, которые были у вас с Сибилл Шепперд в «Сексе в другом городе».
Это была её первая любовная сцена с женщиной. Конечно, мы обе были одеты, потому что никто не хотел бы видеть нас, женщин среднего возраста, резвящихся в постели. [Смеётся] У меня есть одна такая любовная сцена в своём послужном списке, и я лесбиянка в реальной жизни, так что я была уверена, что она ожидала, что я буду вести, и так я и сделала. Она была абсолютно замечательной и открытой. Мы обе хорошо провели время.

У Сибилл две дочери-лесбиянки, Ариэль и Клементина, с которой вы работали. Сибилл говорила о проблемах ЛГБТ-сообщества на съёмках?
О, да. Она маршировала на парадах ещё до того, как это стало модным. И она давала мне награду в Orange County – центре геев и лесбиянок – около двух лет назад, так что она была там. У Клементины прекрасная мать, которая всегда поддержит её и человека, которого она любит.

Ваша работа на «Два с половиной человека» расположила вас к аудитории отличной от фанатов Glee или «Мыслить как преступник». Вы с большим восхищением отзывались в книге о Чарли Шине.
Он один из самых милых парней и настоящий лидер на съёмочной площадке. Сейчас он занимается собственными делами, но он действительно сильная, прекрасная личность, и я очень его люблю.

Вы часто играете властных личностей, таких как Сью, но вы говорили, что по сути совсем не похожи на своих персонажей, так что вы часто чувствуете себя обманщицей.
Абсолютно. Это не похоже на меня, однако это есть во мне. Я не могла бы это сыграть, если бы этого не было. Но я стараюсь быть осторожной с этой властностью и высокомерием. Я намного сентиментальнее и немного неуверенна… Я не хочу требовать слишком многого, я не хочу задевать людей. Я не хочу, чтобы кто-нибудь был зол на меня. Иногда мне приходится немного переступить границу и заявить о том, что мне нужно, и раньше я совсем не была в этом хороша, но я двигаюсь в правильном направлении. Через Сью я показываю миру этот дух соперничества, она очень решительна и всё делает по максимуму. И я думаю, что поэтому я бываю так выбита из колеи, ведь это совершенно не похоже лично на меня [или] на то, как я живу.

В ранних 90-х, когда вам было возможно 30 ил 31, вы прошли через фазу гранжа. Это было до того, как вы открылись перед своими родителями?
Да. На самом деле, когда я приехала домой на Рождество в тот день в длинном белье и фланелевых боксёрских шортах, мои мама и папа обменялись этим взглядом: ага.

Очевидно ваш стиль сильно эволюционировал в лучшую сторону. Вы и ваша мама часто смотрите «Что не следует носить»?
Да, мы любим эту передачу, и её никогда не бывает слишком много. Я люблю моду, я люблю смотреть на хорошо одетых людей, хотя у меня бывали непростые времена со стилем. Мне трудно что-то подобрать. У меня тонкая шея и маленькая голова и большая задница. Это трудно приодеть. [Смеётся]

И вы шесть футов ростом. Верно.
Я выгляжу как высокий человек, съедаемый собственным воротником.

Думаете, то, что вы являетесь открытой лесбиянкой, как-то помогает вам в работе?
Нет. Во всяком случае, мне кажется, люди уважают меня за то, что я этого не скрываю. Но всё сводится к тому, что мы все просто люди. И в конце дня я возвращаюсь домой к женщине. В Голливуде, всё, что имеет значение это… делаешь ли ты свою работу и делаешь ли её хорошо и хочешь ли ты иметь кого-то рядом? Здесь тяжелее всего ведущим актёрам и актрисам, которые предположительно являются любовным интересом. Да, думаю, это всё ещё опасная территория, с которой мы пока не разобрались.

Вы думаете, что нам удастся сломать это представление о ведущем актёре/романтическом любовном интересе?
О, да, безусловно. Я думаю, это всё просто вопрос времени. Пока в этой стране ещё есть наши пуританские корни, но мы стараемся развиваться. Как там говорил Уинстон Черчилль? Американцы всегда будут поступать правильно, завалившись во всём остальном?

Одна из самых трогательных историй вашей книги о вашем лучшем друге, Крисе, с которым вы перестали общаться, по сути потому что он гей.
Это тяжёлая история. Верно. И причина, по которой я её рассказала, заключается в том, что я хочу чтобы люди знали, что и я не была выше этого. Это история об осуждении того, что боишься выразить. Это происходит повсеместно: большинство людей, которые громче всех выступают против прав геев, борются с собственной гомосексуальностью. Крис был очень открытым: «Иди ты, если я тебе не нравлюсь». Он одевался так, как хотел, он красил волосы, делал химическую завивку – и мне было тяжело мириться с этим. Я считала, что это нельзя афишировать. Так как мы никогда не открывались друг перед другом, это было такое бессознательное неприятие с моей стороны – когда ненавидишь то, что не можешь принять в себе.

Что вы вынесли из этого много лет спустя?
То, чему я научилась в жизни – это то, что всегда нужно извлекать на свет проблемы, которые грызут вас изнутри и заставляют набрасываться на людей. Если не сделать этого, они обернутся против тебя. Всё в итоге выходит наружу. Я психологически разбираюсь в себе и всегда поступаю так же со своими персонажами. Я всегда задаю себе вопрос: что является их самым большим секретом? Чего они боятся?

Вы были раздражительным подростком. Это нашло отражение в характере Сью Сильвестр?
О, безусловно. Я знаю, откуда эта стервозность. Сью воитель, но она защищает свои очень уязвимые места, и это проявляется в том, что она всю свою жизнь заботилась о своей сестре с синдромом Дауна, защищая её от жестокости мира. Я думаю, это блестяще, это блестящая история.

Сью также ощущает себя брошенной своей матерью.
Безусловно. Брошенный ребёнок, который вынужден заботиться о себе и своей беспомощной сестре.

Говоря о более счастливой Сью, ваше видео “Vogue” осуществило гей-мечты Райана Мёрфи. Но, похоже, это было не так легко для вас.
Я не танцор. Я женщина, которая знает свои недостатки. Но это не значит, что я не буду много над ними работать и по-настоящему стараться. Говорят, нужно всё сделать правильно только один раз, и, к счастью, в этом видео мы засняли именно этот раз.

Было удивительно узнать, что вы глухи на одно ухо.
Давно, когда ещё были радио-транзисторы, мой брат переключал радио в наушниках. Я сказала: «Ты не можешь так делать», и он ответил: «Нет, могу – я могу слышать обоими ушами». И тогда я осознала, что, угу, я могу слышать только одним. Но вместо того чтобы чувствовать себя из-за этого другой, я почувствовала себя особенной.

Это когда-нибудь влияло на вашу работу?
Нет, нет. Единственное, на что это влияет, это на то, что, если я нахожусь в заполненном ресторане, я должна быть уверена в том, где я сижу. Я должна убедиться, что моё слышащее ухо будет направлено на человека, с которым я разговариваю.

Во время ваших ранних театральных лет, вы работали с истинными комедиантами: Уиллом Ферреллом, Стивом Кэреллом, Стивеном Кольбером, Энди Рихтером, Эми Седарис. Это была питательной средой для вас как для актрисы?
О да. Там нужно было показывать что-то своё, свои идеи, что ты хочешь делать, и команда подхватывала это. Это была группа людей, с которыми проекты рождались сами. И нужно было… устраивать собственную вечеринку, а не ждать приглашения.

Так много знаменитостей вышли из того театра, много ли тех, от кого вы ожидали, что они станут большими звёздами, и, к вашему удивлению, этого не произошло?
Да. Я чувствую, что мне очень повезло. Я знаю очень много талантливых людей, кому просто не повезло так, как мне. И я не могу сказать, что это из-за того, что я лучше как человек или я сделала что-то правильно, а они – нет.

То, как всё у вас сложилось, выглядит как счастливое совпадение. Для такого беспокойного подростка это весьма удивительно.
Безусловно, но это кое-что дало мне, эта беспокойность, она заставляла меня хватать всё, что мне могли предложить, даже не раздумывая. Что-то, возможно, стоило бы оставить, но я извлекала уроки из всего. Я расшибалась, пытаясь вытянуть дрянные проекты, в которые была вовлечена, и старалась сделать их чем-то значимым для себя. Я всегда много работала. Я никогда не делала чего-то вполсилы, и, думаю, это хорошо послужило мне.

Возвращаясь к вашей борьбе с алкогольной зависимостью – вы начали выпивать Boone’s Farm в восьмом классе. Думаете, Boone’s Farm это путь к алкогольной зависимости для молодёжи?
[Смеётся] Boone’s Farm это ворота к наркотикам. Я думаю, дело в том, что он просто дешёвый. И он делает тебя пьяным, и он сладкий, но он делает тебя больным потом. Я помню друга, который шёл домой через парк по снегу, оставляя за собой ярко-красный след рвоты.