Коридоры Маккинли были украшены рождественскими гирляндами. Всё вокруг напоминало о предстоящем празднике. Ученики школы ходили вокруг этого рождественского великолепия. Бен Израиль – главный сплетник Маккинли узнавал у всех, как они проведут это Рождество:
- Мы будем вместе, - ответила Рейчел, полным счастья голосом, обнимая Финна.
- Да, мы будем встречать Рождество всей большой семьей с мамой, Бартом и Куртом, - добавил Финн и лучезарно улыбнулся.
- А как ты встретишь это Рождество? – спросил Израиль у оказавшегося неподалеку Курта.
- Пока не знаю, и я вообще не очень люблю этот праздник, - ответил Хаммел и быстро удалился.
Рейчел догнала Курта и спросила:
- Курт, как ты? Какие планы на Рождество?
- Мне пока ничего не известно, я мечтаю встретить это Рождество с Блэйном, но пока не знаю, сможет ли он.
- Я точно буду на это Рождество с твоей семьей. Так что этот праздник мы встретим вместе.
- Вот и я бы хотел, чтобы мы были все вместе, ты с Финном, а я с Блэйном.
- Будем на это надеяться, но побежали, а то мы опоздаем на занятие у Мистера Шу.
Когда они прибежали в хоровую, там уже были все хористы.
Мистер Шу начал занятие со следующих слов:
- Здравствуйте, ребята! Всех с наступающим Рождеством! Надеюсь, вы встретите этот праздник с теми, кто вам дорог.
На этих словах Рейчел и Финн обнялись, Курт посмотрел на Блэйна, Сантана на Бриттани, а Мерседес на Сэма.
- В этом году нам надо будет постараться ещё больше, так как в этом году нас пригласили выступить на Рождественском празднике в начальной школе Маккинли, и мы будем гвоздем этого представления.
Все хористы радостно зааплодировали.
- Поэтому мы сейчас же начинам подготовку.
После собрания хорового клуба Сантана подошла к Бриттани, когда та забирала вещи из своего шкафчика.
- Брит, а с кем ты собираешься встретить Рождество в этом году? – спросила она.
- Как всегда со своей семьей, мы встретим его все вместе, а на утро я найду подарок от Санта-Клауса под ёлкой, а ты?
- Пока не знаю, обычно мы с родителями встречали его вместе с бабушкой, но в этот раз если она будет, то мне придется уйти, так как она прекратила со мной общаться с тех пор, как я призналась в том, что я лесбиянка.
- Надеюсь, что когда-нибудь она примет тебя, - полным надежды голосом сказала ей Бритттани.
- Я тоже на это надеюсь. На самом деле, Брит, - продолжила она, - я бы хотела встретить это Рождество вместе с тобой.
- О, я бы тоже хотела.
- Может быть твои родители не будут против если этот праздник я проведу вместе с вами.
- Не знаю, но я могу поговорить с ними об этом, - ответила ей Брит.
- Хорошо, буду ждать, - закончила Сантана.
Они обнялись и под руку пошли на следующий урок.

В то же время, когда Сантана и Бриттани говорили о предстоящем Рождестве, Курт задал Блэйну давно волнующий его вопрос:
- Блэйн, давно хотел узнать у тебя, как ты планируешь встретить это Рождество?
- Точно не знаю. Мы с родителями пока не обсуждали это. Но я думаю, что они. как всегда пригласят всех наших родственников, - ответил ему Андерсон.
- Просто я мечтал о том, чтобы встретить это Рождество вместе с тобой, - продолжил Хаммел.
- О, Курт, я тоже мечтаю об этом. Но для этого мне надо поговорить с родителями, и может у меня получится убедить их, - с надеждой в голосе сказал Блэйн.
- Просто папа будет с Кэрол, Финн с Рейчел, а я буду без пары, не очень бы хотелось встречать это Рождество одному, без тебя, - добивал Хаммел.
- Курт, - Андерсон взял Курта за руку, - я сделаю все от меня зависящее, чтобы быть с тобой в это Рождество.

А Мерседес, чем ближе был предстоящий праздник. тем больше понимала. что её чувства к Сэму остались такими же, какими были этим летом. В последнее время она украдкой поглядывала на Сэма на занятиях на хорового клуба и в коридорах школы, и похоже он начал это замечать. И вот. когда она в очередной раз смотрела, как Сэм кладет вещи в свой шкафчик, он заметил её взгляд и подошёл к ней:
- Мерседес, может, хватит уже?
- Что Сэм, о чем ты?, - ответила Мерседес. стараясь не показать своего волнения.
- О том, что мне надоело, что ты всё время смотришь на меня, может пора нам уже поговорить о наших отношениях?
- О каких таких отношениях? О чём тут можно говорить?, - оборвала его Джонс.
- Ну перестань, - ответил ей Эванс, - я же вижу, что у тебя остались чувства ко мне, и я тебе уже говорил, что хочу быть с тобой, но ты заявила, что тебя это не интересует. но зачем же тебе тогда разглядывать меня всё время?
- Не понимаю о чем ты говоришь, у меня есть парень, и я счастлива с ним, - ответила Мерседес неуверенно и ,резко отвернувшись, пошла в другую сторону.
- Что-то мне как-то в это не верится – крикнул ей вслед Сэм.

На следующий день занятие хорового клуба началось с того, что ребята слушали, как Рейчел поет «Merry Christmas Darling». Делала она это. как всегда, великолепно и от всей души, все хористы заслушивались ей пением.
Каждый член хорового клуба, слушая Рейчел, думал о своих чувствах. Курт о том, как же он хочет быть с Блэйном в это Рождество, и быть таким же счастливым как Финн и Рейчел. Сантана понимала, что она счастлива от того, что она вместе с Бриттани и они любят друг друга, не смотря на мнение других учеников, и возможно, встретят это Рождество вместе, только бы Брит удачно поговорила с родителями. Мерседес же всё более убеждалась в том, что её чувства к Сэму крепнут день ото дня, и она безумно хочет быть вместе с ним, какими бы прекрасными не были её отношения с Шейном. Сама же Рейчел вспоминала, каким печальным было её прошлое Рождество без Финна. Папы тогда устроили ей настоящий праздник, впрочем, они делали это каждый год, но в тот раз ей было грустно от того, что её любимый Финн не был с ней. Потому она ещё лучше осознала то, как же она счастлива сейчас.
- Прекрасно, Рейчел, - сказал Мистер Шу, когда она закончила, - твоё выступления обязательно войдет в наше представление.
- Спасибо, я посвятила эту песню Финну.
После её слов все зааплодировали, а Мистер Шу продолжил:
- А теперь, ребята давайте споем, что-нибудь повеселее.
- Мы с Сантаной подготовили веселый номер, - сказала Бриттани.
- И в этом нам помогали болельщицы, - добавила Сантана.
И девчонки зажгли с задорной песенкой «Jingle Bell Rock», все ребята заметно оживились после их номера.

Все последующие дни ребята готовили свои номера для выступления в начальной школе.
Курт с Блэйном решили спеть дуэтом на празднике, потому репетировали дома у Андерсона. И так в один из вечеров, когда они тренировались, Курт наконец решился узнать, как Блэйн поговорил с родителями:
- Блэйн, недавно мы с тобой обсуждали грядущее Рождество и ты обещал поговорить с родителями, - неуверенно начал Хаммел.
- Да, я помню, и я поговорил с мамой, и она сказала, что отец очень расстроится если меня не будет на это Рождество с ними, и ему будет очень стыдно перед родственниками, потому, я не знаю есть ли смысл говорить с отцом, - закончил Андерсон.
- Конечно, есть, ты попробуй, может, у тебя получится уговорить его, у тебя же получилось убедить его перевезти тебя в Маккинли, - посоветовал Курт Блэйну.
- Ну тогда было всё было намного легче, так как оплата в Далтоне повысилась, и отцу не нравился новый директор, но я попробую, кто знает, может у меня и получится.
- Если он хочет, чтобы ты был счастлив, он обязательно согласится, - заметил Курт, и поцеловал Блэйна.
Их поцелуй был нежным и невинным, затем они обнялись, и Блэйн сказал:
- А теперь продолжим репетировать.

Сантана и Бриттани тоже репетировали свой номер, только делали они это у Брит дома. Сантана решила усложнить их вокал и помогала Бриттани брать нужные ноты, а сама Брит усовершенствовала их танец и показывала его Тане.
- Брит, мне очень нравятся новые движения, ты большая молодец, что придумала их, - заметила Сантана.
- А мне нравиться то, как ты усложнила наше пение, - ответила ей Бриттани.
- Мне просто хочется, чтобы наше выступление всех поразило.
- Я уверена, что у нас это получится, - сказала Бриттани полным уверенности голосом.
- Брит, я хотела узнать у тебя, как ты поговорила с родителями на счёт Рождества. Просто бабушка уже точно будет на это Рождество в нашем доме. А значит, мне негде встречать этот праздник, так как она не выносит моего присутствия, - подняла Сантана болезненную для неё тему.
- Тана, я говорила с ними, заодно рассказала им о твоей ситуации. и они обещали подумать.
- Ну, надеюсь, они разрешат мне быть с тобой.
- Я тоже на это надеюсь, - добавила Бриттани.
Они обнялись и продолжили репетировать.

Мерседес же проводила все дни в раздумьях о том стоит ли ей расставаться с Шейном и говорить о своих чувствах Сэму. Так как она не была уверена в том, что он питает к ней такие же сильные чувства, как она к нему. И вот, в одну из перемен, когда она стояла у своего шкафчика и никак не могла найти нужную тетрадь, так как мысленно она была далеко отсюда, её окликнул Сэм:
- Мерседес, можно с тобой поговорить?
Она была удивлена и обрадована тем, что он сам подошёл к ней, и вовремя взяв себя в руки, обернулась и ответила:
- Что тебе нужно, Сэм? Мне казалось, что мы с тобой всё выяснили ещё в прошлый раз, - резко ответила она ему.
- Я просто хотел узнать как твои дела, и ты готовишь номер для праздника?
- Спасибо за беспокойство, у меня всё хорошо, и да, я готовлю соло. – полным уверенности голосом сказала она.
- Ух ты, буду ждать твоего выступления. А как ваши дела с Шейном? – поинтересовался Сэм.
- У нас, как всегда, всё хорошо, если тебя это волнует.
- Странно, я всё так же замечаю то, как ты разглядываешь меня, причем теперь ты стала это делать ещё чаще.
- Сэм, хватит придумывать, - перебила она его, мне это уже надоело, да и зачем мне это делать? Если у меня прекрасные отношения с моим парнем.
_ Ладно, не злись. А с кем ты встречаешь Рождество в этом году?
- Как всегда со своей семьей.
- А что ж не с Шейном?
- Каждый из нас будет со своими семьями, но мысленно мы будем вместе.
- А я буду со своей семьей и Рори, его семья не смогла приехать к нему на Рождество, и потому я пригласил его к нам.
- Очень мило с твоей стороны. Сэм. ты всё узнал, что хотел? – вдруг прервала из разговор Джонс.
- Мерседес, я бы мог узнавать тебя всю свою жизнь, и то бы мне не хватило времени, - ответил ей Эванс.
- Ну как я понимаю, ты закончил, пока и удачи тебе во всем, - сказала Мерседес, закрыла свой шкафчик и пошла на урок.

И вот наступил день выступления хористов на Рождественском празднике. Все хористы приятно волновались за кулисами. до того они посмотрели сценку учеников начальной школы о Рождестве, и теперь настал их черед выступать. Курт с еле сдерживаемым волнением сказал Блэйну:
Я так волнуюсь, наш номер второй, и я переживаю о том, как его примет публика.
- Не волнуйся, у нас легкая и позитивная песня, и зрители примут её на «ура», - уверенно ответил ему Блэйн.
Надеюсь, так и будет, - закончил Хаммел, полным надежды голосом.
И вот выступление «Новых Направлений» началось. первым номером было общее исполнение песни «We Need A Little Christmas». Ребята исполнили её со свей жизнерадостностью, на которую были способны. И Зрители приняли их очень хорошо.
Затем настал черед дуэта Курта и Блэйна. Они выступили прекрасно, не смотря на то. что Курт в одном моменте чуть не забыл слова, и немного запутался в танцевальных движениях, но зрители долго аплодировали им.
Следующим номером было сольное выступление Рейчел, и перед тем как она пошла на сцену, Финн тронул её и сказал:
- Удачи тебе, и мне очень нравится твоя песня.
- Рада это слышать, так как она напоминает мне о прошлом Рождестве, когда у нас был разрыв. Потому я так счастлива от того, что сейчас мы вместе.
- Я тоже счастлив, и рад, что встречаюсь с такой звездой, как моя любимая Рейчел Берри.
- Спасибо, и хорошо выступить вам с Паком, у вас очень веселая и зажигательная песня, так что оторвитесь там по полной.
- Ну, будем стараться, - закончил Финн.
Затем Рейчел пошла на сцену и, как всегда, великолепно и от всей души, исполнила свою песню.
Пение Рейчел и её печальная песня убедили Мерседес, что она давно должна была сделать одну вещь, потому она нашла номер Шейна в своем телефоне и нажала кнопку «вызов». Шейн почти сразу взял трубку:
- Привет, моя звезда, как там ваше выступление? Ты уже спела свою песню?
- Пока нет, но скоро моя очередь. Шейн, я должна сказать тебе что-то очень важное.
- Что-то случилось? С тобой всё в порядке?
- Да со мной всё хорошо. И случилось то, что я разлюбила тебя.
- Но почему? Что такого произошло, что твои чувства так резко изменились?
- Просто я полюбила другого.
- Кого, этого блондина? Я слышал, что у вас летом был роман, но я думал, что ты уже прошла через это.
- Ну, значит не прошла.
- Я так и знал. Но всё, я найду его, и тогда от него живого места не останется.
- Шейн, прошу тебя, не делай этого, дело во мне и только во мне, он ни в чем не виноват.
- Ладно, как скажешь, но считай это моим подарком тебе на Рождество.
- Спасибо и ещё раз прости меня, - закончила Мерседес и почувствовала облегчение, как будто с её плеч гора свалилась.
Тем временем выступление Рейчел закончилось, зрители аплодировали ей стоя, она выглядела очень счастливой. За кулисами хористы поздравляли её, а Мерседес подошла и обняла её, сказав при этом:
- Спасибо, Рейчел, твоё выступление изменило мою жизнь.
- Не за что, и как же оно её изменило? – ответила озадаченная Берри.
- Я тебе потом расскажу, подруга, - заверила её Джонс.
- Буду ждать, и рада, что мы опять общаемся, - закончила Рейчел и они обнялись.
Потом Финн и Пак зажгли со своей песней «Santa Claus Is Coming To Town». Финн выкладывался на всю катушку, ведь его так вдохновили слова Рейчел. Зрители были в восторге от их выступления и ещё долго не отпускали их со сцены.
Следующим был номер Бриттани и Сантаны, девчонки выступали с задором и очень старались. Бриттани взяла все ноты, которые они репетировали с Сантаной, а Тана вспомнила все движения, что они разучивали у Брит дома. Их выступления было потрясающим, как они того и хотели, и зрители ответили им продолжительными аплодисментами.
Наконец настал черед Мерседес петь свою песню, и она вложила в неё все чувства и надежду. А пела она «All I Want For Christmas Is You», и когда она исполняла её, то все слова предназначались Сэму, и пела она только ему. И как слова в песне: «Мне не нужны подарки, мне нужен только ты» так и Мерседес нужна была только любовь Сэма. Зрители слушали её с замиранием и потом аплодировали ей стоя с криками: «Браво!».
После соло Мерседес последовал заключительный номер выступления «Новых Направлений» в начальной школе Маккинли и это был «Welcome Christmas». В прошлом году они уже пели её в своей школе и решили, что и в этот раз эта песня подойдет для финала их представления. Зрители долго аплодировали и не отпускали наших ребят, да и сами хористы наслаждались моментом своего триумфа.
После окончания выступления Сантана спросила у Бриттани:
- Брит, ты узнала решение своих родителей на счет того, чтобы я была с вами в это Рождество?
- Да, узнала. И они согласились, они прониклись твоей ситуацией и готовы поддержать тебя, - полным счастья голосом ответила ей Бриттани.
- Очень рада это слышать. Рада, что в это Рождество я буду вместе с тобой.
- И я очень рада.
Они обнялись, и полные счастья, пошли переодеваться.
Курт же задал Блэйну в мужской раздевалке давно волнующий его вопрос:
- Блэйн, ты поговорил с отцом, что он сказал по поводу твоего присутствия на нашем семейном празднике?
- Да, поговорил, и боюсь огорчить тебя, но он не разрешил мне быть с тобой этим Рождество, и указал на то. что я обязан встречать это Рождество со своей семьей, иначе я опозорю своих родителей.
После слов Блэйна весь восторг Курта от их дуэта и выступления «Новых Направлений» мгновенно куда-то исчез и он сказал:
- Очень жаль, ведь я так мечтал о том, чтобы встретить это Рождество с тобой.
- Я тоже очень хотел этого, но я не могу идти против своих родителей, прости меня, и надеюсь, что ты и без меня прекрасно встретишь это Рождество.
- Очень в этом сомневаюсь, - закончил Хаммел, и, расстроенный, продолжил одевать свою, как всегда, многочисленную одежду.

Мерседес же сразу после того как «Новые направления» радостно пошли за кулисы, подозвала Сэма и сказала ему:
- Сэм, нам нужно поговорить.
- Согласен с тобой, нам давно пора это сделать, - радостно ответил ей Эванс.
- Позволь мне продолжить. С тех пор как ты вернулся, моя жизнь очень изменилась. Я сама не ожидала того, что мои чувства к тебе остались прежними. Я пыталась их скрыть, но с каждым днём мне все сложнее и сложнее это делать. Свою песню я посвятила тебе, ведь я люблю тебя, Сэм Эванс, и именно с тобой хочу встретить это Рождество.
- А я уже и не мечтал это услышать. Я тоже люблю тебя, Мерседес Джонс, мои чувства к тебе ни капли не изменились, я всё так же сильно люблю тебя. И буду счастлив, встретить это Рождество с тобой, если ты конечно не против, если мо родители и Рори будут вместе с нами.
- Нет, конечно, я не против, главное, что мы будем вместе, - заверила его Мерседес.
- Это точно, - согласился с ней Сэм.
Они обнялись, а затем поцеловались, и в этот поцелуй они вложили все те чувства. что они скрывали столько месяцев.

И вот, наконец наступил Рождественский вечер. Бриттани с Сантаной встречали этот праздник с семьей Брит. Обе были счастливы как никогда раньше с своей жизни.
Сэм и Мерседес проводили этот праздник вместе с его семьей и, радостно принятым Рори. После того, как Рождество наступило, влюбленные оставили Рори вместе с родителями, а сами поднялись в спальню Сэма, где провели много счастливых часов. Они так долго ждали, когда, наконец, останутся наедине друг с другом, что наслаждались каждой секундой проведенной вместе.
И только Курт не был счастлив в этот праздник. В то время, как семейство Хаммелов-Хадсонов радостно отмечал, и Рейчел с Финном не отпускали друг друга из объятий, Курт сидел в уголке и тихо потягивал шампанское из своего бокала. Он чувствовал себя глубоко несчастным человеком. Когда до прихода Рождества оставались считанные минуты, в дверь вдруг позвонили.
- Я открою, - сказала Кэрол и пошла к двери.
Курт же никак не отреагировал на звонок, хотя никого в этот вечер уже не ждали.
- Курт, к тебе пришли, - вдруг обратилась к нему Кэрол.
Курт наконец обратил на невнимание и не смог поверить своим глазам, рядом с Кэрол стоял Блэйн и радостно улыбался ему.
- А я уже и не надеялся, - закричал Курт и кинулся в объятия Андерсона, - но как тебе это удалось? – вдруг опомнился он.
- Ну, я уличил момент, когда родители были заняты общением с родственниками и сбежал к тебе. Просто я понял, что мне уже не хочется встречать Рождество так, как делал это уже шестнадцать лет, а я хочу быть вместе с тобой встретить этот праздник.
- Надеюсь, родители тебя поймут. Я так счастлив, что мы будем вместе, - ответил радостно Курт.
- И я счастлив, быть с тобой в это Рождество, - закончил Блэйн.
Они обнялись и присоединились к празднованию Рождества с Братом и Кэрол, Рейчел и Финном.
Все в это Рождество были со своими любимыми. А это самое главное, ведь иногда всё, что нам нужно, это просто быть с теми, кто нам дорог.

Если и есть в этом мире что-то непостижимое, то это – любовь. Она укрощает даже закоренелых циников и смягчает сердца давным-давно потерявших веру скептиков. Любовь словно надевает на людей розовые очки – и в то же мгновение мир становится красивее, окружающие – добрее, а ты – в сотни раз счастливее. Многие влюбленные мечтают о том, что их совместная жизнь обязательно будет похожа на сказку. Пусть с испытаниями, недоразумениями, неожиданными препятствиями, но непременно – со счастливым финалом. Каждая девушка, глядя на своего возлюбленного, думает, что наконец-то встретила настоящего Принца. Ну а Принц, счастливо улыбаясь ей, размышляет о том, что рядом с ним, несомненно, идеал (и уж она-то точно понравится его маме). Закрутившись в вихре романтики, многие из них забывают, что жизнь совсем не похожа на сказку.

Но Рейчел и Финн не были похожи на остальных. Познакомившись в старших классах, они проверили свои отношения временем, ссорами, расставаниями и расстояниями. Они не питали никаких иллюзий о несуществующих идеалах и безоблачной любви. Они просто были вместе и готовились к очередному Рождеству в своей уютной нью-йоркской квартирке.

…. – Финн? Финн, что там такое? – Рейчел поторопилась в прихожую на звук бьющегося стекла.

- Вешал гирлянду и уронил зеркало, - вид у парня был виноватый. – Нет, стой! Не ходи дальше. Здесь повсюду осколки, поранишься.

Финн подхватил миниатюрную девушку и перенес ее подальше от разбившегося зеркала. Захватив на кухне совок, он начал собирать крупные зеркальные куски.

- Ну как же так, Финн? Я не могу без зеркала в прихожей. Перед тем, как выйти на улицу, я должна убедиться, что выгляжу превосходно. Ты же знаешь, хорошо выглядеть – моя обязанность.

Финн развел руками.

- Милая, у нас в каждой комнате есть зеркала. Ничего не случится за то время, пока ты будешь одевать пальто. Тем более, после праздников мы переедем в другую квартиру, - он улыбнулся. – О, черт!

Парень резко отдернул руку от большого осколка.

- Что случилось? Ты поранился? – всполошилась Рейчел. – Нужно немедленно обработать рану!

- Нет, не беспокойся. Просто царапина, - Финн закончил собирать осколки и направился в ванную. Оттуда послышался шум воды и его голос:

- Сейчас остановлю кровь, и все будет в порядке!

- Ты уверен? – Рейчел приоткрыла дверь и заглянула в ванную комнату.

- Конечно.

Их разговор прервал звонок в дверь. На лестничной площадке стоял человек, которого Рейчел и Финн совсем не ожидали увидеть.

- Квинн? Это и правда ты! – донесся до Финна голос его девушки. Он закрыл кран и вышел из ванной. На пороге квартиры белокурая гостья обнимала Рейчел. Через мгновение, выпустив ее из объятий, она повернулась к Финну.

Девушка практически не изменилась со времен старшей школы. Снова короткая стрижка, те же сияющие глаза и ослепительная улыбка. На светлых волосах искрились снежинки, стройную фигуру подчеркивала белая шубка. Грациозные движения, королевская осанка - это и правда была Квинн.

Закончив с приветствиями, они переместились в гостиную – согреться и поговорить за бутылочкой вина.

… - Я недавно приехала из Европы, - рассказывала Квинн. – рассталась там со своим парнем и решила все бросить, уехать домой. Случайно узнала, что вы в Нью-Йорке, решила заглянуть. Завтра поеду в Лайму, к маме. Рождество все-таки. А у вас неплохая квартирка. Небольшая, но уютная….

- А мы как раз собираемся переезжать в квартиру побольше, - с улыбкой перебила ее Рейчел. - Жаль, конечно, уезжать отсюда. Но мы уже думаем о будущем, - она многозначительно посмотрела на своего парня.

Постепенно вина в бутылке становилось все меньше, а многочисленные школьные истории подходили к концу. Пока Финн рассказывал о своем недавно открывшемся бизнесе, Рейчел отлучилась на кухню – приготовить еще бутербродов. Через какое-то время, вернувшись в гостиную, она увидела, что гостья перевязывает недавнюю рану Финна.

- Вот так будет лучше, - закончила она, завязывая бинт.

Парень поймал недоуменный взгляд своей девушки и с улыбкой пожал плечами:

- Квинн настояла, что руку нужно обработать, иначе… рана может воспалиться.

После секундного молчания Рейчел вежливо улыбнулась:

- Конечно. Правильно.

Посидев еще немного, Квинн начала собираться. Распрощавшись с хозяевами и пригласив их в гости, девушка ушла.

Убирая грязную посуду со стола, Рейчел сказала, не глядя на Финна:

- Просто царапина, значит?

Парень почувствовал, как моментально изменилось ее настроение.

- Я просто не успел ничего сказать Квинн. Она отправила меня за бинтом, что-то говорила, говорила. Я решил, пусть забинтует мне руку и успокоится, - виновато оправдывался он.

В конце концов, Рейчел смилостивилась. «Только потому, что завтра Рождество», - уточнила она.

Предрождественская ночь опустилась на город. За окном крупными хлопьями сыпал снег, витрины магазинов пестрели разноцветными гирляндами, большие пушистые елки на улицах Нью-Йорка переливались яркими шарами. Город ждал праздника.

Утром, наскоро собравшись и оставив Финну записку «Я в театре. Вернусь вечером. Люблю. P.S. не забудь украсить елку – ты обещал! », Рейчел убежала на работу. Предстояла репетиция нового мюзикла, а в таких случаях даже минутные опоздания режиссер совершенно не переносил. Их театр не был известен своими постановками так же, как были известны Бродвейские спектакли, но все же занимал не последнее место в списке лучших театров города. Поэтому сверхурочная работа и репетиции в праздники уже никого из актеров не удивляли. Глядя в окно такси, Рейчел утешала себя вечерним ужином на двоих и рождественским подарком, который наверняка уже ждет своего часа.

Однако в этот раз репетицию отменили. Режиссер с улыбкой поздравил всех с праздником, после чего коллектив выпил по бокалу шампанского и бодро разбежался, торопясь каждый по своим делам. Рейчел летела, словно на крыльях. Она забежала за новым платьем, которое уже давно заказала в хорошем ателье и успела продумать праздничный стол, который теперь успеет приготовить сама. И не придется заказывать еду из ресторана, как обычно.

Буквально взлетев на пятый этаж, она повернула ключ и прямо с порога прокричала:

- Милый, я уже вернулась!

Стараясь не помять платье, она сняла сапоги и прошла в квартиру.

- Финн? Финн, ты дома?

В гостиной было пусто. Рейчел заглянула в спальню, в кухню, проверила ванную и туалет. Финна нигде не было. Странное предчувствие зашевелилось где-то в груди. Рейчел открыла шкаф – его вещи исчезли, как и он сам.

Отгоняя плохие мысли, девушка вернулась в прихожую. На лестничной площадке раздались шаги. «Финн», - мелькнула мысль. Рейчел выбежала из квартиры и увидела соседского мальчишку Майки. Немедленно возникло желание дать ему по носу. Особой любви к избалованному подростку Рейчел не питала и смутно подозревала, что это взаимно. Однако сейчас ситуация требовала кардинальных решений.

- Майки, стой! Привет, - улыбнулась ему девушка.

Подросток недоуменно уставился на нее:

- Ну чего тебе? – не слишком дружелюбно спросил он.

Рейчел подавила желание сделать ему замечание.

- Ты Финна сегодня видел?

Майки нахмурил лоб, делая вид, что понятия не имеет, о ком речь.

Девушка снова подавила желание отвесить ему подзатыльник.

- Мой парень. Финн.

Лицо подростка осветилось озарением.

- Аааа, твой парень, - протянул он. – Видел, как же. Он уходил с шикарной блондинкой. Ох, и красотка же она, - его глаза мечтательно загорелись.

В голове девушки снова мелькнула мысль о подзатыльнике, но на ее место тот час же пришло осознание сказанного. Он ушел. Ушел с Квинн. Собрал вещи и ушел.

На ватных ногах Рейчел вернулась в квартиру. Стало вдруг пусто и одиноко. Финн бросил ее в Рождественский праздник. Он ушел за своей бывшей девушкой. Нащупав в кармане телефон, Рейчел набрала номер и, дождавшись, пока гудки сменятся звонким «Алло», прорыдала в трубку: «Он ушел от меня!».

Через полчаса она уже сидела в квартире напротив своих подруг и нервно всхлипывала.

- Подожди, не плачь. Почему ты решила, что он тебя бросил? – задала девушке вопрос одна из подруг, Линда.

- Он дождался, пока я уйду на работу, собрал вещи и ушел. Оставил только зубную щетку. Даже елочку забрал, чтобы встретить Рождество с другоооой! – всхлипывая, ответила Рейчел.

Подруги переглянулись.

- Забирать елку – это совсем уже извращение. А почему ты думаешь, что он ушел к этой… как ее... белобрысой девице?

- Когда она приходила к нам вчера, я заметила, как она смотрела на него. И он на нее тоже. Улыбался, когда она ему руку перебинтовывала! И вообще, она его бывшая.

- Ну и что?

- Можно сколько угодно говорить, что чувства прошли, но, видимо, что-то все равно остается.

Линда вздохнула:

- Слушай, Рейчел. Мы знаем твоего Финна уже три года. Он такой… такой романтик. Он не способен на такой поступок.

Рейчел скомкала носовой платок.

- Вы не видели Квинн. За ней кто угодно бы ушел, не раздумывая. Она похожа на Снежную Королеву, прямо как в сказке. Неприступная, ослепительно красивая. Такая … снежная Квинн.

- А может, ну его, твоего Финна? – спросила Марси – еще одна подруга. – Найдем тебе и лучше, и богаче, и красивее?

Заплаканная девушка покачала головой:

- Я его люблю. Мы были с ним счастливы! - через несколько мгновений она подняла глаза и спросила: - Может мне пойти за ним? Разыскать, поговорить?

Полная девушка, сидящая напротив, встрепенулась:

- Ну конечно, Рейчел! Ты должна это сделать!

Линда передернула плечами:

- Даже не думай! Не слушай Сьюзи! Ты же знаешь, она помешана на романтических фильмах. Только у нас тут жизнь, а не кино и не сказка. Может эта Квинн и похожа на Снежную Королеву, но ты – не Герда. И уж тем более, твой Финн совсем не похож на Кая. Он просто кобель. Забудь о нем. Ну давай, улыбнись, праздник же. Отпразднуем Рождество все вместе!

Рейчел кивнула:

- Да. Ты права. Верно. Верно…. Я пойду за ним.

Сьюзи захлопала в ладоши, остальные закатили глаза.

- Где ты собираешься его искать? Будешь бегать по всему Нью-Йорку?

Девушка вытерла слезы и оживилась.

- Я нашла чек из цветочного магазина. Он заказал для нее букет. Схожу туда, выясню, на какой адрес заказаны цветы. Начну с этого.

Марси с жалостью на нее посмотрела:

- Подумай, Рейчел. Сегодня же Рождество. Чек из магазина может ни к чему не привести.

- Я знаю. Но я все решила, - улыбнувшись, девушка обняла своих подруг и решительно выбежала из квартиры.

Цветочный магазин «У Дженкинса» находился недалеко от квартиры, где до сегодняшнего дня счастливо жили Финн и Рейчел. На улице было морозно, что заставляло девушку идти быстрее. Вокруг суетились счастливые люди, торопясь приготовить все необходимое к встрече Рождества. Среди этой разноцветной толпы Рейчел впервые чувствовала себя совсем одинокой. Казалось, весь Нью-Йорк преобразился перед праздником. Окружающие улыбались, повсюду слышались крики «Счастливого Рождества!», «Счастливого Рождества!», и Рейчел грустно улыбалась в ответ. Она быстро шла по улице, повторяя про себя в такт шагам: «Как он мог?», «Как он мог?», «Как он мог?».

Наконец, девушка увидела перед собой знакомую вывеску с выцветшей иллюстрацией розового букета. Небольшой цветочный магазинчик был практически таким же старым, как его хозяин – мистер Дженкинс. Старик упорно не хотел поддаваться новым веяниям, лишь изредка снимал и подкрашивал потертую вывеску. Рейчел и Финн частенько заходили сюда за праздничными букетами, подружившись со стариком Дженкинсом. Поэтому, наспех придумав историю о цветах для мамы, которые Финн по ошибке мог отправить не на тот адрес, девушка решительно потянула тяжелую дверь. Звякнул колокольчик.

Через пятнадцать минут мистер Дженкинс уже искал адрес в толстом ежедневнике, а его жена угощала Рейчел горячим чаем с имбирными печенюшками.

- Вы же знаете Финна, он бывает таким рассеянным, - краснея от того, что приходилось врать, рассказывала девушка. – За ним обязательно нужно все перепроверить.

- Конечно, милочка. Мужчины – они как дети, - поддакивала ей миссис Дженкинс.

Наконец старый хозяин протянул Рейчел карточку с адресом.

- Красивый букет белоснежных тюльпанов. Немного неподходящий букет для взрослой женщины, я бы сказал. Такие цветы больше подходят юной леди.

«Да, они очень подойдут Квинн», - с горечью подумала Рейчел. – «С этого дня ненавижу тюльпаны!».

Вслух девушка произнесла:

- Спасибо, мистер Дженкинс! Адрес правильный, я зря беспокоилась.

Старик улыбнулся.

- Ничего, дорогая, лучше все проверить, чтобы не было потом недоразумений. Счастливого рождества, милая!

- Счастливого Рождества.

Выбежав из магазинчика, Рейчел, ежась от холода, вытащила телефон и набрала номе6р Финна. Безучастный женский голос монотонно сообщил ей о том, что «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» и посоветовал позвонить позднее. Вздохнув, девушка выключила телефон и поймала такси. Желтая машинка закружила по городу. Глядя в заснеженное и разукрашенное морозом окно такси, девушка погрузилась в свои мысли. За стеклом мелькали знакомые улицы. Вот на этом широком проспекте находится театр, в котором Рейчел начала работать, едва закончив университет. На этой улице был их любимый с Финном ресторанчик, который недавно закрыли. Места уходят, а воспоминания остаются.

Из раздумий Рейчел вывел голос таксиста:

- Приехали! Счастливого Рождества!

Девушка кивнула в ответ и вышла из такси. Оглядевшись, она поняла, что уже была здесь. Через несколько мгновений Рейчел вспомнила, почему окрестности казались ей знакомыми. Ну конечно! Прямо в этом доме, напротив которого она сейчас стоит, жила Либби – младшая сестра матери Финна – с мужем и двумя очаровательными детьми - Марком и Мариссой. Финн очень любил своих племянников, шутливо называя их не иначе, как «ваше Величество Принц» и «моя Принцесса».

Рейчел прикусила губу. «Букет для юной леди»…. День рождения Мариссы совпадал с рождественским праздником, а она совсем об этом забыла. Хотя собственноручно приготовила для девочки подарок в яркой синей обертке еще пару недель назад. Поднявшись в дом и отыскав нужную квартиру, девушка постучала в дверь. Через пару минут, поздравив Либби с Рождеством и передав поздравления Мариссе, Рейчел спросила о Финне.

- Да, он заходил сегодня. Передал для Мариссы подарок от вас обоих, сказал, что у тебя в театре репетиция, - улыбнулась Либби. – А что такое? Что-то случилось?

- Нет-нет. Просто у него телефон не отвечает, вот я и волнуюсь немного, - поспешила заверить ее Рейчел.

- Точно все хорошо? Вы не поссорились?

Девушка замялась.

- Ну…. Мы немного повздорили. Теперь он не отвечает на звонки. А ведь сегодня праздник…. Вы не знаете, куда он мог пойти?

Либби пожала плечами:

- Нет, он ничего не сказал. Он вообще не выглядел расстроенным. Не переживай, в скором времени он сам тебе позвонит. Это же Финн. И он любит тебя.

Рейчел опустила голову.

- Да…. Наверное…. Спасибо, Либби. С Рождеством.

- С Рождеством, дорогая.

Девушка медленно спустилась по ступенькам и вышла на улицу. Северный ветер стих. Пушистые снежинки медленно спускались на землю. Темнело. Магазинные витрины уже светились разноцветными гирляндами, начинали загораться уличные фонари. Рейчел подняла голову. В фонарном свете полет снежинок казался красивым танцем.

- Где мне теперь его искать? – она не заметила, как произнесла это вслух.

- Кого-то потеряла, милочка? – раздался голос за спиной.

Девушка вздрогнула от неожиданности и повернулась. Рядом с ней стояла попрошайка – уже немолодая женщина в старой одежде. Рейчел инстинктивно попятилась, а потом, повинуясь какому-то порыву, спросила:

- Вы случайно не видели здесь сегодня парня с большим синим подарком?

Женщина оглядела Рейчел с ног до головы.

- Такой почти двухметровый увалень в спортивной куртке?

- Да-да! Это он! Куда он пошел? В какую сторону? Вы помните?

- Десять долларов – и я все скажу, - попрошайка протянула руку.

Девушка думала всего пару секунду.

- Хорошо, - согласилась она, вытаскивая кошелек.

- И плюс твои варежки. На улице холодно. Руки мерзнут, - женщина пожала плечами.

Рейчел сняла рукавички и протянула их попрошайке.

- Твой парень зашел вот в этот самый дом, пробыл там минут пятнадцать-двадцать, а затем вышел, разговаривая по телефону….

- И куда он пошел? – нетерпеливо перебила ее девушка.

- Не знаю. Но говорил он с какой-то Квинн и упоминал про свою новую квартиру.

Внезапно Рейчел поняла, что все это потеряло смысл. Она привел другую девушку в квартиру, которую они так долго выбирали. В то место, где они мечтали о будущем. Куда собирались переехать после Рождества. Это был дом, где однажды Рейчел втайне мечтала растить их будущих с Финном детей.

Нет, она не поедет туда. Чувство собственного достоинства не позволит ей этого сделать.

Но разве можно говорить о какой-то гордости, когда сердце уже рвется вперед? Когда на языке уже вертятся слова, которые она бросит ему в лицо.

Рейчел поймала такси, слыша позади себя голос попрошайки:

- С Рождеством, дорогуша!

Доехав до места, девушка выскочила из машины и поспешно поднялась по лестнице, чтобы не передумать. Открыв дверь новеньким ключом, она услышала голос Финна, который напевал какую-то рождественскую песню. Сдерживая слезы, Рейчел прошла в пустую необставленную комнату. Финн сидел рядом с украшенной елкой. Рядом стояла бутылка вина, два бокала и почему-то коробка пиццы. Парень обернулся на звук шагов и изменился в лице.

- Рейчел? Почему ты здесь? У меня ничего не готово! Еще слишком рано!

Услышав родной голос, девушка не выдержала и расплакалась, дав волю накопившимся за день слезам.

- Как ты мог, Финн? Я думала, мы счастливы. Мы строили планы вместе…. А ты так просто от всего отказался….

Финн испугался.

- Что случилось? Я успел тебя чем-то обидеть?

- Почему она? Почему Квинн? – не слушала его Рейчел, захлебываясь в рыданиях.

Парень совсем растерялся.

- При чем здесь Квинн? Я говорил с ней недавно, она сказала, что уезжает обратно к своему парню. И еще что-то про глупые ссоры и то, что нужно прощать. А что, она тебе тоже звонила? С ней что-то случилось?

Рейчел посмотрела на него сквозь слезы.

- Ты ее не видел сегодня?

- Нет. А должен был? - Финн пожал плечами.

- Майки мне сказал, что вы вместе уходили из нашей квартиры.

- Я не видел сегодня ни Майки, ни Квинн. После того как ты ушла, позвонил грузчик. Он перепутал дни и приехал на неделю раньше назначенного срока. Тогда я решил перевезти некоторые вещи на новую квартиру, раз уж машина все равно приехала. Собрал свою одежду, взял коробки, которые ты собрала еще в прошлом месяце, захватил елку и отправил с грузчиком. Я вдруг подумал, что здорово будет встретить это Рождество здесь. Наше первое рождество в новой квартире. Украсил елку, купил шампанское, заказал ужин в ресторане и ждал момента, чтобы позвонить тебе…. Но ужин почему-то задерживается, - невпопад закончил Финн.

Рейчел внезапно стало стыдно. В суматохе она совершенно не заметила, что некоторых ее вещей тоже не было в квартире. Девушка виновато уткнулась в плечо Финна.

-Я подумала, ты бросил меня. Когда я пришла и увидела, что тебя нет, твоих вещей тоже нет…. А потом Майки сказал, что ты ушел вместе с красивой блондинкой…. Я такая глупая!

Финн молча обнял ее.

- Как ты догадалась, что я здесь? – спросил он после нескольких минут молчания.

Рейчел посмотрела на него и решила, что историю о том, как носилась по всему Нью-Йорку, она расскажет как-нибудь в другой раз.

- Не знаю. Наверное, почувствовала сердцем.

- Ну что же…. Ужина, видимо, нам сегодня не дождаться. Но у меня есть пицца. И вино, - улыбнулся Финн, открывая бутылку.

За окном стихла метель. Город встречал Рождество. Где-то в одном из аэропортов Нью-Йорка красивая белокурая девушка поздравила с праздником случайных соседей. Где-то в одном из домов города большая семья, весело переговариваясь, сидела за праздничным столом, и маленькая девочка то и дело поглядывала на букет белоснежных тюльпанов. Где-то на одной из улиц немолодая женщина в поношенной одежде пила горячий чай, согревая руки в новеньких варежках. Где-то в новой, необставленной квартире парень и девушка смотрели, как отражается свет в елочных игрушках, наполняя пустую комнату праздничной теплотой….

- Счастливого Рождества, Рейчел.

- Счастливого Рождества.

Во имя любви подчас совершаются самые необдуманные поступки. Ради любимого человека покоряются горы с полной уверенностью того, что он этого достоин, пусть даже все вокруг твердят об обратном. Любовь способна растопить самое ледяное сердце. И тогда выкладывание слова «вечность» из льдинок перестает казаться такой уж безнадежной идеей. Если и есть в этом мире что-то непостижимое, то это – любовь.

P.S... А на следующий день в квартире Рейчел и Финна снова раздался звонок. Девушка открыла дверь и увидела на пороге человека, которого меньше всего хотела видеть. Это был Майки. Его правое ухо было оттопырено чуть больше левого и цветом напоминало сочный помидор.

- Привет, - подросток робко поднял глаза.

Рейчел скрестила руки:

- Ну привет.

- Со мной только что Финн поговорил….

- Да я вижу, - девушка улыбнулась. Совсем чуть-чуть.

- Я хотел извиниться. Я все придумал вчера, не видел я никакую блондинку. Я не думал, что ты поверишь. В общем, прости меня. Обещаю больше не врать и не забивать ваш почтовый ящик старыми газетами.

Рейчел покачала головой. Ну что делать с этим подростком? Можно, конечно, прочитать ему целую лекцию, и выдать список с указаниями, как нужно и не нужно себя вести. Но что-то подсказывало девушке, что Майки все прекрасно понимает сам. И вообще, не такой уж он и плохой.

Рейчел улыбнулась:

- Хорошо, Майки. Я не сержусь. Но если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобного рода….

- Я понял! Понял! – поспешил ответить мальчик, потирая ухо. – С Рождеством, Рейчел.

- С Рождеством, Майки.

Всем привет, меня зовут Финн Хадсон, неделю назад я стал звездой YouTuba.
И, чтобы вы не подумали, что я чудик или, не дай бог, трансвестит, который в свободное время любит кататься на роликах в балетной пачке и крылышках феи, я расскажу вам мою историю.

Все началось три недели назад, на последнем в этом году занятии хора.
Вместо того, что распивать безалкогольный глинтвейн, петь рождественские песни и обмениваться подарками, мы с ребятами снова зацепились за недостатки друг друга.
Кажется, виной тому стала латиноамериканская бестия, поддев на прощание нашего ученика по обмену колким замечанием. Естественно, я не мог оставить акцент Рори на растерзание этой пантере, поэтому влез с уместным замечанием относительно манеры Сантаны вести себя как белая цыпочка из гетто.

Я всегда знал и помнил, что Сантана – девушка не промах, ей палец в рот не клади, оттяпает по локоть, но в этот раз мой инстинкт самосохранения дал сбой.
Эта юная леди проехалась вдоль и поперек по моему росту, дряблому телу, дурацкой родинке, глупой прическе и одежде, больше напоминавшей мешок для дров.

Перехватив эстафетную палочку морали, со стула вскочил Курт, которого задели слова относительно моего внешнего вида, ведь именно он подбирал мне эту замечательную фланелевую рубашку и теплый кардиган…
Потом была Мерседес, утверждая, что кардиганы вышли из моды, Блейн, утверждающий обратное… Рейч – любительница вязаных вещей…

Простуженная Тина, сморкаясь, просила всех успокоиться, а Бриттани с видом профессора всех наук лепетала, будто козявки – это алмазы души. И что еще пару дней такой болезни, и Тина станет бездушной, как шарик мороженого, упавший на ковер.

Чтобы отвлечь нас от колких замечаний, которые испорченным телефоном переходили из уст в уста, мистер Шустер предложил сконцентрироваться на своих непознанных сторонах, а если попросту, навязал задание на каникулы – найти как можно более странную песню и записать к ней чудное видео.
Мы бы с удовольствием проигнорировали это горе-задание, ведь Пак всегда знал, где достать липовые справки о болезни, но желание утереть нос друг другу оказалось сильнее.

Не мешкая, мы разделились на две команды.
Я, Рейч, Курт, Блейн и Пак против Бриттани, Сантаны, Мерседес, Квин и Рори.
Арти был нашим режиссером-монтажером, Тина припасена в качестве помощника режиссера (у неё была обалденная камера), а Майк должен был помогать с хореографией.

Первые дни мы довольно бурно обсуждали идеи и возможные варианты песен, но 25 числа наступило Рождество, а после Новый Год с его уютными вечерами.
Настольные игры, снежки, кино, какао… Праздничные дни мы командно проводили у нас, в доме Хадсонов-Хаммелов, пользуясь тем, что 1 января мама с Бертом уехали в Швейцарию, то ли на лыжах кататься, то ли уплетать за обе щеки местные лакомства.
Блейн, кажется, основательно переехал к нам в гостиную, повсюду валялись его многочисленные сумки и пакеты, которые тошнило цветной одеждой.
Пак тоже не растерялся, он присмотрел себе диван в столовой и, не стесняясь, занял нижнюю полку холодильника своими хмельными нуждами.
Рейчел ночевала в комнате Курта, хотя мелкими перебежками иногда всё же заглядывала ко мне, чтобы ненароком поцеловать или одолжить для сна любимую футболку.

Каждый вечер мы ходили кататься с горки, а после, отпиваясь горячим чаем с пирогами у газовой конфорки, обсуждали идеи «рождественского баттла».
К сожалению, наши идеи были больше похоже на шутки.
Однажды мы представляли, как Курт будет эротично и дерзко крутить бедрами на проезжей части под песню Ace of Base - Its A Beautiful Life по мотивам фильма «Не шутите с Зоханом».
Разумеется, каждый по очереди пародировал его движения и мимику, Курт верещал громче всех, а после мастер-класса предложил пересмотреть фильм, чем мы с радостью и занялись.

В другой вечер, промерзнув до мозга костей, мы решили проникнуться атмосферой задания и горячим глинтвейном, посмотрев что-нибудь безумное. Ну, кто же знал, что по детскому каналу будет идти марафон телепузиков?!

Словно под гипнозом, мы просмотрели 3 часа подряд это серо-буро-малиновое чудо, а после, видимо совсем съехав с катушек, начали ролевую по увиденному.

Рейчел была Laa-Laa – жёлтой телепузихой с антенной в виде молнии, которая любит петь и танцевать.

Пак Po – красный телепузик, довольно вредный и непослушный.

Курту перепал зеленый Dipsy, ключевую роль в выборе персонажа сыграл цилиндр, по расцветке напоминавший корову.

А Блейну Tinky-Winky. Да, да, это тот самый фиолетовый телепузик, повсюду таскающий свою бездонную красную сумку.

А я…
Как бы мне не хотелось остаться за бортом истории того вечера, но ребята быстро смекнули, что я Noo-Noo – существо, похожее на пылесос. Мне было немного обидно, но поднятый терпким напитком градус с каждым глотком разбавлял переживания души. И роль домоуправленца Телепузиков, который вместо разговоров лишь издает непонятные звуки, больше веселила, нежели угнетала.
Мы зажгли звезду на ёлке и выключили свет, представляя, что это наше «солнышко». Водя хороводы, с вешалками на голове, напевали незамысловатый «саундтрек» к передаче.
Кажется, в тот вечер мы так и уснули всем скопом на угловом диване с фоторамками, примотанными к животу.

Счет дням был утерян.
Веселье вскружило головы, и мы совершенно позабыли о цели, которая собрала нас под одной крышей.

Занятия начинались через 4 дня, и мы бы, наверно, так и не занялись всерьез заданием мистера Шушу, если бы не телефонный звонок.

– Финн, привет!
– Привет Арти, как праздники?
– Отлично, сегодня снимали с девочками и Рори видео. Надо сказать – это чума. Вам придется сильно постараться, чтобы переплюнуть их. Что придумали? Нет, не говори, сам всё увижу. Завтра в два. Ребятам привет.

Осознание свалилось, как снег на голову. Праздники почти закончились, а мы так ничего и не придумали. Теперь Сантана и её бро, раздавят нас своими огромными башмачищами, как муравьев.

Экстренное собрание!
Я забежал на кухню, схватил кастрюлю и начал долбить в неё поварешкой с криком: «Экстренное собрание! Экстренное собрание!».

Любимые ротозеи подумали, что я снова затеял какую-то странную игру, и с удивлением выпучили на меня заинтригованные глазка.

– Ребята! – пытаясь отдышаться, я поднял руку вверх в знак внимания.

– Финн, ты прямо как ящерица Мушу с гонгом из мультика, – затараторила Рейч, плохо скрывая усмешку.

– Вообще-то, это был дракон, – исправил её Пак.

– Пакерман, а ты откуда знаешь? Никак в свободное от крутизны время мультиками балуешься?

– Хей, хей, ребята, стоп, – попытался я остановить надвигающуюся «бурю в пустыне».

– Скажите, для чего мы все собрались под одной крышей с наступлением нового года?

– Чтобы тусить – Пак как всегда в своем репертуаре.

– Чтобы быть ближе к дорогим нам людям – Блейн, в тебе романтики на взвод солдат.

– Чтобы не помогать папам со строительством птичника во дворе – я в тебе и не сомневался дорогая...

– …

– Хорошо, – продолжил я, недоуменно почесывая затылок. – Ребят, не буду ходить вокруг да около, только что звонил Арти, он будет завтра в два часа.

– О, круто! Закажем пиццу и поиграем все вместе в твистер, Арти будет крутить.

– Пак, это отличная мысль, а то вечно у нас ведущего нет, – радостно поддержала Рейчел.

– Вообще-то Арти придет снимать клип – пришлось уточнить причину его визита.

– Клип? – кажется, Курт уронил поднос с суши.

– Снимать? – насторожился Пак.

– Арти? Уже завтра? – не мог поверить своим ушам Блейн.

– Мы ведь еще ничего не придумали, – подытожила Рейчел.

Быстро скоординировавшись, мы расположились на большом ковре с длинным ворсом.

Тишина…

– Ну, хоть у кого-то есть идеи?

Ребята смотрели по сторонам, игнорируя мои взгляды.

– Что, совсем никаких?

В такой идеальной тишине я слышу, как идет снег.

– Хорошо. План действий такой:
а) нам нужно найти песню;
b) придумать сюжет для видео.
Курт, твоя картотека глянцевых журналов должна помочь, бери Блейна и идите наверх, наверняка там что-нибудь найдется.
Пак, на тебе весь интернет, ищи информацию о самых ужасных песнях десятилетия. Рейч – ты отвечаешь за телевизор, на тебе MtV, Vh1 и JCTV. У нас есть 15 часов до прихода Арти, я уверен, мы справимся.

– Финн, – играючи подняв бровь, Курт удостоил меня взглядом из серии «нож в спину». - А что ты будешь делать всё это время, неужели танец придумывать?!

Я переждал, пока присутствующие по достоинству оценят шутку братца, и указал на свинарник, который мы развели за эту неделю, пояснив, что займусь уборкой.

После моего ответа ребята еще долго хохотали, и я честно не понимал, что происходит, пока Блейн, красный как томат, не выпалил:

- Ты совсем как Noo-Noo!

Закончив уборку к 5ти утра, я обнаружил Пака, уснувшего перед открытой вкладкой фейсбука, Рейчел, сладко сопящую с пультом в руках и Курта, уснувшего на плече обездвиженного Блейна.
Похоже, у них не получилось.

Видимо, из меня плохой лидер, раз мы даже песню выбрать не можем.
Две недели и ничего.

Я отнес Рейчел к себе в комнату, а сам устроился на диване в гостиной.
Уснуть у меня не получалось, поэтому я безнадежно щелкал каналы, даже не пытаясь вникнуть в суть происходящего, пока…
Я наткнулся на довольно интересную передачу, в которой говорилось про какие-то «святки».
Сейчас мне кажется, что это был подарок судьбы, знак, чудо!
Посмотрев немного, оказалось, что эти самые «святки» – следующие двенадцать дней после Рождества. В эти дни можно гадать, вызывать души умерших и загадывать желания.
Я всегда побаивался всего потустороннего, поэтому о спиритических сеансах не могло быть и речи, но желание… я просто не мог его не загадать.

Сев на край дивана и сконцентрировавшись на звезде, венчающей верхушку ёлки, я начал подбирать нужные слова, ведь насмотревшись фильмов из серии «Трасса 60» или «Ослепленный желаниями», я прекрасно знал, что в этом деле главное – правильная формулировка.
Немного подгоняемый храпом Пака, я прошептал:

Сжав кулаки на удачу, я накрылся пледом и уснул.

Ночь пролетела довольно быстро, мне снились совершенно бессвязные сны, некоторые пугали, а некоторые смешили до потери пульса. В итоге, проснувшись утром от неудобной позы, я вскочил с кровати и с криком «Подъем» забегал вверх и вниз по лестнице.

Сказать, что ребята были злы за столь резкое пробуждение, всё равно, что назвать Курта брутальным мачо.
Они словно амебы, шаг за шагом тащили свои тела к барной стойке, где я уже разливал чай.

– Ребята! Этой ночью случилось чудо! Я еще не знаю какое, но у меня были видения, и чтобы расшифровать их, мне не обойтись без вашей помощи.

– Финн, сейчас только 10 утра, почему ты не мог попридержать своё видение, ну или, не знаю, погуглить его, что ли, зачем нас поднимать? Мы и так мало спали – демонстративно цокнув, Курт вернулся к ложке, в отражение которой поправлял волосы.

Ребята, обнимаясь с горячими кружками, начали сообща гоготать о несправедливом подъеме.

– Хорошо. Давайте каждый отчитается о проделанной работе. Пак, как поживает фейсбук? Много девочек вчера зафрендил?

– Эй, я, между прочим, музыку там слушал, но меня постоянно отвлекали цыпочки. И вообще, у меня глаза от монитора болели, я их прикрыл, а в темноте быстро уснул.

Присутствующие подавились смешком, но быстро запили его пряным чаем.

– Курт, Блейн как ваши успехи, нашли что-нибудь в журналах?

– Финн, это была совершенно глупая идея, ну как в модных журналах можно найти информацию о неудачных композициях, – закатывая глаза, выплюнул Курт.

– А почему ты вчера это не сказал? До того, как уснул на Блейне?

Пока Курт краснел, Блейн быстро перехватил слово:

- Финн, на самом деле там были рубрики про музыку, но в них говорилось о новых альбомах, ничего вульгарного, криминального или безумного.

– Хорошо, тогда слушайте меня. Это странно, но раз у нас нет других идей, будем лепить на ходу.

– Финн, а ты не хочешь поинтересоваться, что нашла я?

Удивлению не было предела, неужели Рейч наша спасительница?! Я в ней не сомневался.
Кивнув в знак того, что она может продолжать, мы направили на неё свои взоры надежды.

– Признаться, я так ничего и не нашла. Если вы, конечно, не хотите перепевать песню Вarbie Girl группы Aqua.

– О нет, в этом-то, как раз, нет ничего необычного и безумного. Типичная кукольная жизнь Рейчел Берри и её пластмассового Кена, без обид, ребята. Нам нужна классика, нам нужно что-то очень популярное и забытое. Финн, что за видение? – определенно точно я знаю, насильно будить Курта нельзя, весь день ядом плеваться будет.

– Короче, ребята, когда вы вчера все уснули, я еще долго шатался по дому, пытаясь что-нибудь придумать. Но мыслей у меня не было. Я чувствовал себя ужасно, ведь понимал, что мы проиграли, еще не начав бой.
Уснуть не получалось и поэтому, отвоевав пульт у Рейч, я начал монотонно листать каналы. В один момент кнопку заело, и телевизор оставил меня один на один с документальным фильмом про Рождество и волшебство, которое сопровождает эти сказочные ночи.
Оказывается, что следующие 12 дней и ночей после Рождества считаются «святками», это особое время, в которое можно делать много того, чего нельзя делать в обычные дни…
И что самое интересное, прошедшая ночь, с пятого на шестое января, была последней, когда можно загадывать желание.

– И??? – в унисон мурчали четыре горла.

– Я загадал желание, и ночью мне было ведение!

– Финн, ты только не пугайся, но кажется, тебе нужен психотерапевт. Ты слишком инфантилен для своего возраста – яда всё больше и больше…
Да, у меня не брат, а чудо.

Я уже было надул обиженные губки, но Блейн пришел мне на выручку:

– А я верю в волшебство, в этом что-то есть. Расскажи, что ты видел.

– Ну, это было очень странно, просто набор маленьких сюжетов, но я знаю, точно знаю, что для этого есть какая-то песня.
В общем, сначала это было какое-то белое помещение, всё там было белое: кафель, стены, люди. Очень тихо и страшно. И мужчина, весь в красках. Все считали его безумным, и он хотел таким казаться, но это было неправильно. Я чувствовал, что это неправильно.
Потом был лес, всё такое коричневое и странное. Маленькие люди, феи, трубачи, люди-насекомые. Вы все тоже там были. Даже Мистер Шушу в качестве кучера.
Мы, точнее вы, стояли в лесу, сосредоточившись неровным кругом, в ожидании чего-то нового, пугающе-прекрасного…

А еще позже была английская королева, точней не совсем она, просто Британский флаг и корона… и я постоянно повторял про себя Vivat Queen, Vivat Queen.

– И это твоё видение? Чувак, даже мне понятно, что это бред сивой кобылы.

– Боюсь, я полностью солидарен с Паком. Прости, брат. Мне, может, тоже сегодня снилось, что я оставляю свой след на аллее звезд в Бирмингеме, но это же еще ничего не значит.

– Ну вот, могли бы еще спать и спать, всё равно ничего не придумали, – плюхнувшись на стул, Рейчел, видимо, решила вздремнуть в режиме сит-стоп.

– Нет, нет, нет! Это же гениально, – Блейн явно наслаждался прозрением. – Это ведь действительно видение! Боже, как интересно, никогда бы не подумал, что уроки «Мировой литературы и искусства» в Далтоне сослужат мне такую пользу. Это ГЕ– подождите-подождите –НИАЛЬНО! ГЕНИАЛЬНО!
Финн, ты просто гений! И как только в твоем орешке заключена такая сила разума? Потрясающе!

– Да что, собственно, происходит? – нахмурился Курт, находя осуждающим поведение Блейна.

– Мы только что нашли нашу песню! Финн нашел! И как только всё сходится с его сном. Мама дорогая, как интересно. Расскажи поподробнее, что мы делали во сне?

Я и сам в тот момент сильно растерялся, Блейн выглядел просто безумно, он сиял радостью и энтузиазмом, который пока оставался неведом.

– Вы только не смейтесь, это ведь просто сон, но…

– ЭТО НЕ ПРОСТО СОН, – перебил меня Блейн, а после, извинившись, попросил продолжить.

– Как я уже сказал, там были мы все, даже мистер Шушу. Рейчел была в самом центре событий, у неё в руках был топор… да, да, очень смешно.
Вы все и еще много непонятных существ вокруг.
Курт и Блейн были маленькими карликами в забавных чепчиках, Пак сидел на траве, пытаясь заглянуть под подол женщинам. Были феи, люди-стрекозы, странные бородатые дяди… или тети?! Мы, точней вы, были очень маленькими, ну или, по крайней мере, мир вокруг был велик.

– Обалдеть! – Блейн вскочил с места и побежал к ноутбуку.

Нам понадобились секунды, чтобы недоуменно переглянуться и броситься за ним вдогонку.

– Узнаешь? – развернув крышку планшетного бука, Блейн показал изображение, найденное в программе Google.

– Какое-то сходство есть. По крайней мере, эти цветы…

– Маргаритки, – перебил Блейн.

– Эти маргаритки такие же, и Рейч с топором…

– Гениально! – не переставал повторять одно и то же Блейн.

– Кхм, кхм, – прокашлявшись, Курт подошел к своему парню и, обняв его за шею, спросил. – Может, ты все-таки расскажешь, что происходит? Мы ничего не понимаем.

– Элементарно. Это картина английского художника Ричарда Дадда.

– …

– Финн вначале говорил, что ему снился мужчина в красках, белые стены, пол и так далее – это была психушка! Дадд рисовал свою картину именно там в течение 9ти лет.
Вы только посмотрите, как все сходится. Вот Рейчел с топором пытается расколоть орех, вот в левом углу мы с Куртом, вот Пак, трубачи, люди-стрекозы и так далее.

– Как эта картина поможет нам выбрать песню? – спросил я, почесывая затылок.

– Да как же вы не понимаете! Название картины – это название песни.
Fairy Feller's Master-Stroke!
– А что, этот дядя писал еще и песни? – удивилась Рейчел.

– Я что, один внимательно слушал Финна?!
Все части его сна постепенно складываются в единую картинку.
Психушка – человек с красками – сюжет картины…
Что было дальше?

Тишина…

– Вы безнадежны. Финн, что было дальше?

– Блин, я кажется, забыл!

– Ребята, потом была Королева! QUEEN! Вы понимаете?

– Если честно, не очень, – ответила за всех Рейчел.

– Боже, вы точно безнадежны! Это песня группы Queen – Fairy Feller's Master-Stroke.

Разинув рты, мы смотрели на Блейна, как на северное сияние, пытаясь подобрать слова восхищения, но он переключил наш процесс вольнодумия на новый уровень.

– Итак, Арти с ребятами придет снимать клип через 2 с половиной часа. Нам надо подготовиться. Все ведь согласны с песней?

– Фредди Меркьюри – величайший артист всех времен и народов, тем более он знал толк в отрыве, как и Я – как предсказуемо Пак.

– Ага, и по слухам был гомосексуалистом – а вот это уже что-то новенькое Курт.

– Мои папы каждое 24 ноября устраивают вечер памяти в стиле Queen, поэтому я только «ЗА».

– А я верю в волшебство рождественских ночей, и, думаю, именно эта песня поможет утереть нос ребятам – что я там говорил про романтику и роту солдат?, забудьте, у этого парня нежности на всех хватит.

– Отлично, теперь дело за малым. Нам нужно придумать сюжет.

– Может обыграть слова песни? Что там у нас?



– Курт, цель задания сконцентрироваться на своих непознанных сторонах и сделать что-нибудь экстраординарное. Как вы смотрите на то, чтобы смысл видеоряда вообще никак не был связан со словами песни?

– Понимаю, к чему ты клонишь Финн, хорошая идея. Это будет чудовищно-безобразно, дай пять.

Кажется, этим утром только мы с Блейном понимаем друг друга. Остальные стоят с разинутыми ртами и зевают, глотая остатки утреннего сна.

– Как вам такая идея: один центральный персонаж, остальные на бэк-вокале.

– Чудесно, – оживилась Рейчел, хлопая в ладоши. – И так как я единственная девушка, да и к тому же центральный персонаж картины, думаю, могу смело занять место солиста. А вы будете моей подпевкой.

– Прости, Рейчел, безумие безумием, но даже если на тебя налепить усы, ты вряд ли сможешь подделать неповторимый тембр Фредди. Думаю, из Финна получится идеальный солист. Всё-таки это его сон, как вы на это смотрите?!

– Да, но ты расшифровал это чудо подсознания, может быть, ты будешь солистом, Блейн?

– Не, не, не! Я придумал, кое-что поинтереснее…
Отчасти, мы оживим картину Дадда, придав ей комичности.
Мы с тобой, Курт, будем карликами бэк-вокалистами в смешных чепчиках, совсем как во сне. Рейчел будет рубить орехи топором, а Пак заглядывать под юбки манекенам в торговом центре.
А Финн…
Финн, почему тебя не было в собственном сне?

Я сидел на диване с согнутыми коленями, поэтому мне не составило труда уткнуться лицом в ноги и пробурчать:

– Фея! Я был Феей!

Шаровой молнией неудержимая истерика смеха гуляла под крышей нашего дома. Ребята обливались слезами, а я хотел провалиться сквозь землю.

Пытаясь придать своему лицу серьезный вид (что совсем не получалось), Блейн вынес вердикт:
– Карлики – есть! Сатир Извращенец – есть! Сказочный Дровосек – есть! Фея – …

– Но я не хочу быть Феей, надо мной потом будут смеяться…

– Финн! – Рейчел обняла меня за плечи и, глядя в глаза, спросила. – Ты ведь хочешь победить?

– Да, – кивнул я.

– Нам ведь надо сделать что-нибудь из ряда вон выходящее?

– Да, да, да, – повторял Курт за моей спиной.

– Хорошо – скрипя новыми пломбами сказал я – Мы сделаем это.

***

Еще немного мы обдумывали сюжет, а потом наспех собирали свои «костюмы».
Кажется, все выглядели прилично. ВСЕ, кроме меня.

Мою голову венчала пушистая корона, за спиной красовались розовые крылышки.
Балетную пачку (и откуда они её взяли?!) я надел на белые галифе Курта.
В руках, вместо волшебной палочки, я держал микрофон, усеянный стразами.
И в довершении сей картины, меня поставили на роликовые коньки.

По сюжету я должен был просто катиться по улицам и петь, на деле же я скорее шагал и спотыкался о крутящиеся колесики.
Так мы катались до поздней ночи, поэтому не удивительно, что меня сняли на свои телефоны так много зевак.

Я Финн Хадсон, и это моя история.

Кстати, если вам интересно, мистер Шу забыл про задание, а мы с ребятами не стали напоминать, потому как Рори с девочками снимались в очень нетрезвом виде.
Все попытались забыть об этом безумии, и лишь прицепившаяся ко мне кличка «Фея Финь-Финь» регулярно напоминает о зимних каникулах.

– Что ж, могу официально заявить – мы заблудились!

– О, Пакерман, какое своевременное заявление! И, конечно, совершенно не важно, что мы уже битый час ходим кругами! Никто и не заметил! – язвительно заметила Сантана.

– А ты что, раньше не могла сказать об этом? Если заметила ещё час назад, - передразнил её Пак.

– Ты же у нас великий следопыт и непревзойдённо ориентируешься на местности? Не ты ли знаешь здесь каждую тропку? Или это не твои слова?

– Сантана, не надо нападать на единственного человека, который действительно знает местность, – тронул разгневанную девушку за руку Курт.

– Оооо, а кто это у нас здесь? Уж не обладатель ли премии «За самую идиотскую идею под Рождество»? Сам мистер Курт Хаммел – несостоявшийся президент?

– А давайте не будем ссориться? Мы все сейчас в одинаковых условиях, – вмешалась Рейчел.

– Да уж конечно! И все поддались этой супер оригинальной идее – отправиться в лес за настоящей ёлкой! – Сантана от злости пнула пенёк, поскользнулась и, не удержавшись на ногах, упала в больший сугроб.

Всем очень хотелось рассмеяться, но каждый понимал, чем это грозит. Оказаться в лесной глуши с Сантаной в бешенстве не хотел никто. Тем более что они уже находились в лесу.

***

Берт сделал рождественский подарок Кэрол в виде недельного отпуска в санаторий. Хаммел-старший задолжал подарок на годовщину свадьбы, поэтому подвернувшийся случай порадовать свою вторую половинку он никак не мог упустить. Кэрол сопротивлялась, говорила, что не хочет оставлять мальчишек одних, тем более в такие праздничные дни, но Финн и Курт клятвенно заверили, что всё будет в порядке и родителям нужно ехать. Поэтому большой дом Хаммелов-Хадсонов под Рождество оказался совсем пустым. Курту в голову пришла идея пригласить всех ребят из хора, ведь это последнее Рождество, когда они ещё все вместе.

Поразмыслив над украшением помещения к празднику, он решил, что в доме непременно должна быть настоящая ёлка. И не покупная, со склада, потерявшая половину иголок и пропахшая городом, а из леса, свежесрубленная, которая встретит восхитительной смесью ароматов хвои и смолы каждого, кто войдёт в дом. Поэтому Курт поднял на ноги всех и вся, чтобы раздобыть желанную колючую красавицу. К счастью Пак отозвался на просьбу Курта, иначе тот прогрыз бы мозги всем, кому мог позвонить и увидеть.

Но когда Ноа соглашался на эту поездку, он вовсе не предполагал, что многие захотят присоединиться. Блейн не захотел отпускать Курта в лес и решил поехать с ними. Рейчел насильно выпихнули из дома Хаммелов-Хадсонов Тина и Мерседес, потому как Берри чересчур активно участвовала в украшении дома и больше мешала, чем помогала. Вслед за Рейчел отправили и Финна по причине особой неуклюжести в замкнутом пространстве – три разбитых ёлочных шарика, огромная куча из спутанных дождиков и гирлянд и четыре синяка явно не радовали присутствовавших. Бриттани же, услышав о поездке в зимний лес, решила, что непременно должна увидеть Рудольфа, главного оленя Санта Клауса и уговорила посмотреть на это чудо Сантану и Квинн. Так почти весь хор оказался во дворе у Пакермана, где было назначено место сбора.

– Да, иногда я люблю побыть в одиночестве и уехать за город, сменить каменные джунгли на настоящие, если можно так сказать, – с вызовом говорил Пак, укладывая необходимые инструменты в багажник своего авто. – Правда, обычно я это делаю летом, брожу по тропкам, слушаю лес.

– Мы и не знали, что ты такой романтик, Ноа, – улыбнулась Рейчел.

Пак смущённо почесал затылок.

– Не понимаю, зачем ехать почти всем хором? – задал он мучивший его вопрос. – Мы с Куртом спокойно бы съездили сами, он – выбрал, я срубил.

- Это же так чудесно, побывать в снежном лесу! А вдруг мы увидим зайца? Или белку? – Рейчел почти светилась от предвкушения встретиться с фауной штата Огайо.

Пак закатил глаза.

– Нет, мы определённо встретим там Санту. И Рудольфа, его главного оленя, с милым красным светящимся носом, - со спокойной уверенностью сказала Бриттани.

– Бритт, ну с чего ты взяла, что Санта здесь, в Огайо? – за последние два дня Квинн устала слушать рассказы Бриттани о Санта Клаусе и его олене.

– Потому что я видела, как он пролетал над моим домом. И то, что его не видели вы, ещё ничего не значит. Просто чем ближе Рождество, тем ближе Санта к людям. У него наверняка есть домик в лесу.

– Может, мы уже сядем и поедем? – подала голос Сантана.

– Так, все по машинам, – скомандовал Пак. – Со мной едут Квинн, Сантана и Бритт. Курт, Блейн, Рейчел и Финн – во второй машине.

Хадсон тяжело вздохнул.

– Держись, чувак, – сочувственно похлопал Финна по плечу Пакерман. – Я знаю, что находиться в одной машине с этими тремя щебетуньями не айс, но к себе в машину я их не возьму.

Подъехав к кромке леса, ребята покинули авто и направились вслед за Паком, уверенно шагавшим впереди всех.

***

– Сантана, ты в порядке? – отряхивая девушку от снега, спросила Бриттани.

– Насколько можно быть в порядке, заблудившись в лесу под Рождество?

– Ой, смотрите, белочки! Белочки, рыженькие, такие милые, а какие у них хвостики! Там, наверху! – восторженно запищала Рейчел.

– О, просто пристрелите меня сейчас, – пробормотала Квинн.

– Они машут нам лапкой, гляньте, – задрав голову, сказала Бриттани. – Они наверняка знают, как выйти из леса. Эй, рыжики, куда нам идти?

Блейн взглянул на Курта.

– Мне кажется или она спрашивает у белок куда нам идти?

– Ты скоро привыкнешь, Блейн, не обращай внимания. Чёрт, ну и холодно же! – запрыгал с ноги на ногу Курт. – А ни одной приличной ёлки мы так и не нашли.

– Если я ещё хоть раз услышу слово «ёлка», Хаммел, клянусь, я… – Сантана не успела закончить угрозу.

– Нам в ту сторону! – объявила Бриттани и показала направление рукой.

– Это почему же? – заинтересованно спросил Пак, безуспешно пытаясь понять, в какой части леса они находятся. Всюду виднелись только голые стволы деревьев и белое безмолвие снега.

– Белки показали. Пойдём же, – и Бриттани бодро зашагала между деревьев.

– Почему меня не пристрелили раньше? Сделайте это сейчас, – вздохнула Квинн.

– Нам нужно держаться вместе, иначе потеряемся! Пошли, – Финн взял за руку Рейчел и отправился вслед за Бриттани.

– Все идём, никто не отстаёт, – скомандовал Пак. – Не забываем посматривать по сторонам в поисках чёртовой ёлки.

– У меня от холода сейчас потрескаются все кости, – возмущалась Сантана, но шла следом.

– А если вы прислушаетесь, то обязательно услышите звон! Это колокольчики, привязанные к рожкам Рудольфа, – Бриттани продолжала уверенно идти вперёд.

– А давайте что-нибудь споём? Какую-нибудь рождественскую песню? – предложил Блейн. – Заодно и согреемся.

– Я бы предпочёл согреться чем-нибудь другим, – мечтательно вздохнул Пак.

– Нет, спеть мы ничего не успеем, потому что мы уже пришли. Спасибо, милые! – Бриттани помахала рукой двум рыжим белкам, сидящим высоко в ветвях раскидистого дуба.

Ребята вышли на совершенно круглую полянку. Выглядела она в точности так, как изображают на милых праздничных открытках: всё вокруг в снегу, а в центре небольшой деревянный домик с уютно светящимися окошками. Из трубы на крыше шёл дымок, и аппетитно пахло чем-то невероятным.

– Ммммм, вы только понюхайте, как пахнет! Я только сейчас понял, что ужасно хочу есть! – Пак мечтательно закатил глаза, представив фаршированного гуся.

– Я это поняла давно, у меня желудок сейчас вылезет и пойдёт своими ногами, если мы так и будем стоять и глазеть! – Сантана отодвинула Пакермана в сторону и направилась к домику. Остальные потянулись следом.

Тут дверь дома широко распахнулась, на пороге показался высокий старик и запричитал, увидев ребят:

– Хо-хо-хо! Как же долго вы бродите! Замёрзли наверняка до самых костей! Проходите скорей в дом! Проходите, раздевайтесь, вот здесь можете повесить одежду.

– Вы так говорите, будто ждали нас, – простучала зубами Рейчел.

– Мы всегда ждём кого-то, – тепло улыбнулся хозяин дома. – Мы с женой как раз собирались ужинать и всё думали, что к нам кто-то должен обязательно заглянуть. Дорогая, у нас гости!

– О, как чудесно, наконец-то! – раздался приятный женский голос из другой комнаты. – А я как раз подаю на стол!

Ребята прошли в ярко освещённую столовую и восхищённо замерли. Более уютной и красиво украшенной комнаты трудно себе было представить – потрескивающий камин, три больших окна, смотрящих прямо на заснеженный лес, милые безделушки в виде оленей и эльфов на каминной полке, удобное кресло у огня, так и зовущее надолго засесть в нём с любимой книгой. У входа в комнату, слева, сверкала огнями пушистая ёлка, а справа находился книжный шкаф. Всё вокруг было со вкусом украшено, как будто над комнатой потрудился невероятно талантливый и умелый дизайнер, хотя в этой глуши данный факт казался весьма сомнительным. Но самое большое удивление вызвал занимавший почти половину комнаты стол, заботливо накрытый на 10 персон. Хозяйка без устали суетилась, поправляя салфетки и переставляя блюда таким образом, чтобы любому было удобно до них дотянуться.

– Вы кого-то ждёте в гости? – поинтересовалась Рейчел у седой толстушки.

Та в ответ поправила сползшие на кончик носа очки и улыбнулась в ответ.

– Все, кого мы ждали, уже здесь. Проходите, рассаживайтесь, у нас так редко кто-то бывает, особенно молодёжь. Так замечательно, что вы зашли.

– Нет, понимаете, мы заблудились, нам нужно домой. У вас есть машина? Вы сможете отвезти нас к нашим авто? Они остались там, у дороги, – вмешалась Квинн.

– Да, конечно, милые. Ник, дорогой, наш Рудольф на ходу? – приветливая хозяйка, жестом пригласив гостей ещё раз к столу, вышла в соседнюю комнату.

– Ничего не понимаю, – почесал затылок Финн.

– Ничего удивительного, – тут же отозвалась Сантана.

– Это Санта, – заявила Бриттани.

– Все мы знаем, что это Сантана, – заметила Квинн.

– Вы не поняли. Я про хозяина дома. Это Санта Клаус, а эта милая женщина его жена, – глядя на ребят, пояснила Бриттани.

– Ох, Бритт, не начинай, я прошу тебя! – Квинн демонстративно закатила глаза.

– Санта это или нет, мне совершенно неважно, если я вижу столько еды, – довольно потёр руки Пак и уселся за стол.

– Поддерживаю! – отозвался Блейн и потянул за собой Курта.

– А может быть это вовсе не семейка Санты, а злые колдуны? И они хотят нас хорошенько откормить, чтобы потом зажарить и съесть? Как вам такой вариант? – Финн вопросительно смотрел на ребят.

– Если уж на то пошло, то людей едят ведьмы, а не колдуны, – встряла Рейчел.

– Тебе виднее, однозначно, – хмыкнула Сантана.

– Говорю вам, это Санта Клаус, – продолжала настаивать Бриттани. – Вы слышали, что сказала миссис Клаус? «Наш Рудольф на ходу?» – вот что она сказала. А Рудольф – это…

– Главный олень Санты, – закончили хором все ребята.

– Ох, и почему вы до сих пор не заняли места за столом! – заулыбалась вернувшаяся в комнату хозяйка дома. – Вы же наверняка проголодались!

– Надеюсь, что вы не очень проголодались, - пробормотал Финн, усаживаясь подальше от гостеприимной толстушки.

– Простите, мы не познакомились, я – Рейчел, а это Финн, Сантана, Бриттани, Квинн, Ноа, Курт и Блейн, – скороговоркой представила всех Берри. – А вас как зовут?

– О, милая, зови меня просто миссис Ник. А, вот и все в сборе, наконец-то, – всплеснула руками хозяйка, увидев, что в столовую вернулся её супруг.

Все заняли места за столом и, пожелав друг другу приятного аппетита, принялись за еду. Одна только Бриттани беспокойно ёрзала на стуле.

– Вы что-то говорили про Рудольфа? – обратилась она к миссис Ник.

– Что? Ах да, Рудольф. Это мы так зовём наш старый пикап.

– А я думала, вы про оленя говорите, – явно расстроилась девушка. – Вы знаете историю про Рудольфа? Главного оленя Санты?

– О, истории! Люблю всякие истории, – усмехнулся в бороду мистер Ник и подмигнул своей жене.

– Так я вам сейчас расскажу! – обрадовалась Бриттани.

– Нееет, только не это! Пожалуйста! – почти в один голос простонали хористы, а Курт прикрыл глаза рукой.

– Жил-был северный олень, по кличке Рудольф, – продолжала Бриттани, не обращая внимания на ребят. – У него был большой красный сияющий нос, и другие олени дразнили его и издевались. Даже собственная семья – братья, сестры, и мама с папой стыдились его и гнали от себя. Рудольф очень страдал. Но однажды Санта со своей упряжкой попал в густой туман и понял, что при такой погоде ему будет очень сложно выполнить свою ежегодную миссию по раздаче подарков детям. На помощь пришел Рудольф: его красный нос сиял сквозь туман, как яркий фонарь и Рождество было спасено. С тех пор Рудольф стал главным и любимым оленем Санты, и у него появился повод гордиться своим чудесным носом.

– Какая чудесная история, Бриттани, – так тепло улыбнулся хозяин дома, что казалось, всё вокруг посветлело. – Ты ведь понимаешь, что это не просто история про Рудольфа?

– Конечно. Никогда не нужно стесняться того, кем ты являешься. И какой у тебя рост, вес или нос, – Бриттани скосила глаза на свой нос.

Хозяин дома одобрительно кивнул.

– Что ж, спасибо всем за компанию, – мистер Ник поднялся из-за стола и, чуть поклонившись Бриттани, продолжил. – И за историю. А мне нужно покопаться в нашем старичке Рудольфе, что-то барахлит он.

– О, я могу помочь! – вызвался Курт. – У моего папы автомастерская, я с детства в этом разбираюсь. Не смотрите, что я не похож на того, кто в этом хоть что-то понимает.

– Я всегда жду чего-то необычного от каждого из вас. Иногда человек и сам не знает, на что он бывает способен, – задумчиво произнёс старик. – Что ж, а теперь за дело! Скоро начнёт темнеть и праздник уж совсем близко!

– Я тоже с вами, – Блейн поднялся со своего места. – Я тоже разбираюсь и могу помочь.

– Буду рад, буду рад любой помощи!

И мистер Ник в сопровождении Курта и Блейна вышел из комнаты.

– Я помогу убрать со стола, – подскочила с места Рейчел, увидев, что миссис Ник начала носить в кухню пустые тарелки.

– Что ты, милая, сиди, отдыхай, – замахала руками хозяйка. – Я и сама справлюсь.

– Ну должны же мы хоть чем-то вас отблагодарить за такой чудесный приём! И отогрелись, и наелись, – рассмеялась Рейчел. – Не спорьте, я помогу и убрать, и посуду помыть!

– Откуда же в тебе столько энергии, Берри? – простонала Сантана. – Я сейчас просто лопну. Кажется, я объелась. Всё такое вкусное, спасибо миссис Ник.

Пак согласно кивал словам Сантаны, не в силах произнести ни слова. Рейчел, словно пчела во время сбора пыльцы, носилась между кухней и столовой, убирая со стола, а потом и вовсе удалилась на кухню помогать мыть посуду. Оттуда доносился её непрерывный щебет, изредка прерываемый фразами хозяйки дома.

– Вот и славно, она нашла свободные уши, ещё не слышавшие о НЙАДИ и грандиозных планах на будущее десятилетие, – протянула Квинн.

Бриттани встала и на цыпочках подошла к двери, ведущей в коридор.

– Нам нужно здесь всё разведать, – заявила она заговорщицким шёпотом так, что все присутствовавшие обернулись на неё. – Теперь-то всем понятно, что это действительно Санта, и я хочу взглянуть на мастерскую, где милые эльфы пакуют подарки, напевая чудесные песни.

– Не знаю, как тебе, Бритт, но мне не стало это понятно, – ответил Финн, качая головой.

– Ну как же? Их зовут мистер и миссис Ник – то есть полностью это Николас, по-другому – Клаус! Это мистер и миссис Клаус! А своего оленя Рудольфа они просто замаскировали под пикап с помощью волшебства.

– Хорошо, а где остальные олени? Под кого их замаскировали? – скептично улыбнулась Квинн.

– Вон они, стоят на каминной полке, – Бриттани подошла к камину и ещё раз пересчитала керамические фигурки оленей, которых увидела когда ещё только вошла в комнату. – Потрясающий, Танцор, Гарцующий, Злобный, Комета, Купидон, Болван и Молниеносный. Все в сборе.

– Ничего себе! – восхитился Финн.

– Сами вы олени! Хватит верить во все эти глупости! – раздражённо сказала Квинн. – Не бывает ни чудес, ни Санта Клауса!

– Квинни, не стоит так распаляться, – попытался успокоить девушку Пак. – Сейчас парни поправят тачку Санты, и мы скоро будем дома.

– И ты туда же? – подняла одну бровь Квинн. – Ну какой ещё Санта?

– Самый настоящий, – сказала Бриттани, заходя в комнату. Она так тихо вышла во время словесной перепалки Квинн с Паком, что никто и не заметил её отсутствия. – Но верить в него или нет – личное дело каждого. Правда, ребятки?

Бриттани опять подошла к каминной полке и погладила каждого керамического оленя, а потом наклонилась и тихо прошептала:

– Я знаю ваш маленький секрет, но я больше никому о нём не расскажу.

Тем временем Курт и Блейн успешно помогли гостеприимному старику наладить работу старенького мотора не менее старого пикапа. Выйдя из гаража во двор, Курт вдохнул морозный воздух и замер, не отрывая взгляда от увиденного.

– Блейн! Иди сюда, Блейн!

– Что такое?

– Ты видишь то же, что и я?

– Эмм… наверняка, – в замешательстве произнёс Блейн.

– Это она! Понимаешь? Это – она!

– Да кто?

– Не кто, а что! Ёлка, – восхищённо улыбался Курт. – Такая, как я себе и представлял! Посмотри, ветка к ветке, иголка к иголке, стройная и пушистая! И как раз нужного размера, она отлично станет в гостиной! Я поверить в это не могу! Такая удача!

– Курт, она же находится на участке мистера Ника. Может быть, он и не разрешит рубить её?

– Не для того мы мёрзли полдня в лесу, наматывая километры, чтобы в итоге отказаться от того, за чем приехали! Мистер Ник! – Курт решительно развернулся и направился обратно к гаражу, где старик разогревал мотор пикапа.

Если Курт Хаммел ставил перед собой цель, мало что могло помешать ему в её достижении. Ну, разве что, Рейчел Берри с сотней фальшивых бюллетеней. Но не в этот раз. Мистер Ник на удивление быстро согласился отдать под сруб ёлку и даже выдал инструменты.

Еле-еле вытянув из-за стола почти задремавших Пака и Финна, остальные ребята собрались вокруг ёлки и давали им советы, как лучше её срубить.

– Вы всё неправильно делаете!

– Вы знаете, в какую сторону она упадёт после сруба?

– Ей лучше упасть туда, в сугробы, чем на нас!

– Так, может, вы отойдёте?

– Или, если такие умные, сами будете рубить!

– Не ругайтесь! Этим вы огорчаете Санту. Да ещё и в его собственном доме, – осуждающе произнесла Бриттани.

Тут ствол дерева затрещал, и елка аккуратно упала на большие сугробы.

– Пора ехать за нашими авто, а то пропустим всё Рождество, темнеет уже! – Пак решил снова взять бразды правления в свои руки. – Мистер Ник, я и Финн едем на пикапе, потом возвращаемся каждый в своей машине. Курт и Блейн – перевяжите ёлку и оттяните её к подъездной дорожке. Девочки, проследите, чтобы к нашему приезду все были собраны и готовы ехать.

– И как вы два, скажем так, немаленьких парня поместитесь в кабине пикапа? Ещё и с мистером Ником? – подняла бровь Квинн. – Вы поедете в обнимку?

– Я поеду хоть в кузове, но за руль своей машины я не пущу никого, – Пак скрестил руки на груди.

– Тогда не будем терять времени! По машинам! То есть – в пикап! – Финн решительно направился к гаражу, где раздавалось довольное урчание мотора.

– Мне всегда становится не по себе, когда Финн «включает» лидера. Такое странное чувство дискомфорта возникает, будто проглотила лягушку.

– Сантана, можно подумать ты когда-то глотала лягушку, – съязвила Рейчел.

– Можно подумать, что Финн когда-то будет принимать самостоятельные решения, – парировала Сантана.

– Так, всё готово, едем! – прокричал Финн. – Пак, залезай в кабину!

– О, я хочу на это посмотреть, – широко улыбнулась Сантана.

Но, к удивлению не только Лопез, но и всех остальных, парни прекрасно разместились в кабине пикапа. Ребята расступились, пропуская автомобиль, и тут же засуетились вокруг ёлки, аккуратно обматывая её верёвкой, чтобы не повредить ветки.

Парни довольно быстро вернулись на своих машинах. Мистер Ник ехал впереди и показывал дорогу. Оказалось, что они ушли совсем недалеко от трассы и большее время просто ходили по кругу.

Водрузив ёлку на машину Пака и тщательно закрепив её, ребята прощались с гостеприимными хозяевами.

– Мистер и миссис Ник, спасибо вам за всё! За тепло, гостеприимство…

– За ёлку!

– За угощения!

– Боже, кому что! – рассмеялась Сантана.

– Счастливого Рождества и Нового Года!

– Мы приедем вас навестить!

– Ох, ребятки, это вам спасибо, что навестили нас. Вы все такие чудесные, каждый из вас, помните об этом.

И только Бриттани стояла в стороне и гладила капот старенького пикапа.

– Как жаль, Рудольф, что мы не смогли пообщаться с тобой. Что я не потрогала твой волшебный нос и не погладила по шёрстке.

– Не огорчайся, – на плечо Бриттани легла тяжёлая и теплая рука. – Главное – ты веришь. Главное – ты знаешь. А теперь вам пора.

– И вам тоже, мистер Ник, – улыбнулась в ответ Бриттани. – Праздник уже совсем скоро.

– Вот именно. Все по машинам! – скомандовал старик и хлопнул в ладоши.

***

Две машины, к одной из которых была прикреплена ёлка, подъехали к большому дому Хаммелов-Хадсонов. Восемь человек быстро взбежали по ступенькам и вошли внутрь, ожидая лавину вопросов от оставшихся готовиться к празднику. Но никто не спешил навстречу и не торопился узнать, где же они так долго пропадали.

– Эй, есть кто живой? Мы вернулись! – крикнул Пакерман.

– Все живы, все здоровы! – отозвалась на зов Мерседес. Следом за ней из кухни вышел Сэм. На них были одеты фартуки, а лица перепачканы мукой.

– Быстро же вы вернулись. Неужели ёлка стояла возле леса и ждала вас? – улыбнулся Сэм.

– Что значит быстро? Нас не было целый день! Мы уехали ещё утром, в десять, а сейчас уже вечер! И почему вы в муке? – вскинула бровь Сантана.

– Ну, мы там… готовим, – переглянулись Сэм и Мерседес и не смогли сдержать улыбок.

– Как это вас не было целый день? – спросил вошедший из гостиной Майк. Следом за ним вышли Тина и Рори. – Сейчас только час дня, вас не было всего три часа. Время как раз доехать туда и обратно. Мы успели только украсить дом и начать готовить.

Приехавшие недоумевающе смотрели друг на друга. Потом заговорили все одновременно, перебивая друг друга.

– Не может быть…

– Столько времени прошло…

– Да ну…

– Глупый розыгрыш…

– Мы только по лесу бродили два с лишним часа, – растерянно сказал Курт. – Вы разыгрываете нас. Этого не может быть.

– Сами посмотрите, в доме полно часов, – ответил Майк.

Все подняли глаза на настенные часы и действительно увидели, что они показывают начало второго.

– Часы можно было и перевести, – произнесла Квинн.

– Они правы, мой сотовый не врёт, – Сантана достала телефон из кармана куртки и смотрела экран. Остальные сделали то же самое.

– Странно, в лесу телефоны не работали, а сейчас всё отлично, – констатировал Блейн.

– А ёлку вы всё-таки привезли, потерявшиеся во времени? Её тоже наряжать надо, – Тина, как ответственная за праздничное убранство дома, вернула всех к действительности.

– Да, конечно. Сейчас мы её занесём и установим. Потом закончим с приготовлениями, и такое расскажем, вы просто упадёте! – усмехнулся Пакерман.

– Да, представьте, мы заблудились, но нас спасли белки и привели прямо к Санта Клаусу!

– Бритт! Ну сколько можно!

– Пожалуйста, Бриттани, только не начинай!

– Бритт, ты обещала!

– А что? Вы все такие толстокожие! Остальные наверняка поверят! Я вам всё-всё расскажу, как было на самом деле, – пообещала Бриттани.

– Всем привет! Ребят, помогите выгрузить Арти, – прокричала с улицы подъехавшая Шугар.

– Никогда не приходит вовремя, – проворчала Мерседес.

– Мы с Финном поможем Арти, потом установим ёлку. Остальные – распределились и рассредоточились! Все за дело, праздник на носу! – Пак хлопнул Финна по плечу. – Пошли, чувак.

Каждый нашёл себе занятие. Кто-то готовил, кто-то украшал ёлку, кто-то накрывал на стол, кто-то раздавал бесценные указания, а кто-то целовался под омелой.

Наконец, все приготовления были окончены и хористы собрались за праздничным столом. Горели свечи, потрескивали дрова в камине, сияла огнями самая красивая ёлка в Лайме. В воздухе витали ароматы хвои и праздничных блюд, смешиваясь с улыбками и светящимися глазами ребят. Долго ещё не замолкали смех и рассказы о поездке в лес. Дом Хадсонов-Хаммелов услышал массу предположений о самом невероятном: о путешествиях во времени, о массовых галлюцинациях и банальном розыгрыше. Только Бриттани не участвовала в обсуждении, а улыбаясь, поглядывала в окно.

Ночь опускалась на город, укутывая его звёздным покрывалом. В холодном и прозрачном зимнем воздухе всегда кажется, что яркие звёзды совсем рядом, близко. Только руку протяни – и достанешь. А ещё, если прислушаться, можно услышать тихий звон. Это звенят колокольчики на рожках у Рудольфа, главного оленя Санты.

Иногда, мы думаем, что забыли человека, одновременно игнорируя его. Иногда, это отсутствие чувств не обманчиво. но только до тих пор, как мы не встретимся и не посмотрим ему в глаза. Иногда, это понимание приходит само по себе, иногда в этом помогают люди, а иногда даже вещи, подаренные Сантой.

Самым любимым праздником Бриттани был... День Независимости. Она обожала смотреть на фейерверки, так как искренне верила, что таким образом на свободу выпускают миллионы светлячков, а они, наконец, летят в свой далёкий мир - домой. Это свобода. Свобода от замкнутости, ограничений и контроля.
Если говорить о Рождестве, то его Брит тоже любила, но не принимала рабского труда эльфов. Она очень грустила, когда думала о том, как им тяжело носить тонны подарков, упаковывать и, самое главное: наклеивать марки на письма от Санты. Бриттани уже давно составила план по освобождению и защите прав эльфов и включила его в свою президентскую программу. Сейчас она сидела на полу в раздумьях, ведь приближались праздники и нужно было решать, какие подарки она преподнесет ребятам из хора в этом году (все остальные были готовы ещё в августе), но в голову лезли какие то глупые мысли и идеи, вроде лака для волос для Блейна и мистера Шустера, диска "Лак для волос" для Рейчел и Курта... Всё это было невероятным абсурдом! Как всё ЭТО можно дарить? Глупо и не единорожисто, а ещё лак для волос прорывает дыры в озоновом слое нашей Земли. И только падающие звёзды, своими сияющими нитями, зашивают их. Но Бриттани то знает, как редко они появляются, чтобы спасать наше безответственное человечество.
Бриттани всё ещё думала и напряжённо смотрела на бахрому цветастого ковра. Вдруг её посетила ужасающая мысль: деньги. Такого Брит от своей фантазии не ожидала. Помотала головой и одела шляпу, чтобы фантазия, запутавшаяся в бахроме, больше не мешала ей принимать разумных решений.

До Рождества оставалось 10 дней. Бриттани начала нервничать. Крикнув Рори, чтобы он быстрее собирался, девушка закинула в сумку бинокль и вышла из дома.
По дороге в школу, Брит разговаривала с Рори и разглядывала окна соседних домов. Те, были усыпаны гирляндами и бумажными снежинками. Во дворах красовались искусственные ёлки и карамельные палочки, а праздничные венки на дверях домов так и манили к себе, чтобы рассмотреть поближе. Этим Бриттани и занялась.
-Брит! Ты куда? - крикнул Рори.
-Пошли со мной. Смотри, какой он красивый! Лучше я ещё не видела. Интересно, хозяин сам его делал?
-Какая разница? Нет, не надо этого... - было поздно. Бриттани уже нажала на звонок, и спустя пару секунд дверь открыл никто иной как...
-Санта? - Бриттани округлила глаза. - Ты здесь живёшь?
-Бритс, пошли! - Рори потянул девушку за руку.
-Здравствуй, Санта. - Бриттани улыбалась, а глаза походили на два сияющих ёлочных шара. - Извини, что так внезапно ворвалась к тебе. Я просто хо...
-Венок?
-Да.
-Держи. - "Санта" снял венок с резного крючка и протянул девушке. - Это подарок.
-Но... я только посмотреть.
-Нам ничего не надо. Спасибо. Счастливого Рождества! Брит, пошли уже.
-Возьми, пожалуйста. Я ведь знаю, что мой прошлогодний подарок не оправдал желаний.
Бриттани опустила голову и взглянула на венок. Еловые ветки, обвитые белой лентой, свисающие серебристые колокольчики, издающие самый невероятный Рождественский звук. Казалось, у венка есть невидимые крылья, или может его держит ангел? Бриттани переполняли эмоции, она чувствовала прилив счастья и Рождественского духа, глядя на это чудо. Взяв венок в руки, они поблагодарила хозяина дома и спустилась с крыльца.
-Санта... А что это?
-Надеюсь, ты поможешь мне сделать это Рождество счастливым ещё для двух людей. Счастливого Рождества, Рори.
Оставшуюся дорогу Бриттани оборонялась от попыток Рори отобрать у неё мешочек, как то оказавшийся у неё в руках вместе с венком.
-А вдруг это бомба? Или наркотики? Или скрытая камера? Да кто он вообще? Вдруг он что то украл и сунул это нам? И откуда он знает моё имя?
-Санта не будет дарить ненужного. И он не ворует, Рори. Неужели ты не знаешь, кто он такой?
-Брит, давай хотя бы аккуратно посмотрим, что там...
Бриттани улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой и свернув в сторону парка, направилась в беседку.

Мерседес стояла в холле и смотрела в открытый шкафчик, украшенный снежинками из атласа. Всё складывалось идеально, как никогда. Она наконец то вернулась в Новые Направления, так же как и Сэм, на дворе канун Рождества... Что может быть лучше? Кое-что, что она собирается исправить раз и навсегда. Девушка с улыбкой взяла в руки сумку, перевязанную бантом, и перешла в другой коридор, где, скорее всего, должна была располагаться её цель, она, в свою очередь, не заставила себя ждать. Мерседес набрала в лёгкие побольше воздуха, выдохнула и помахала в сторону Курта.
-Курт, привет!
-Привет. Извини, мне некогда. Ищу Блейна. - парень прошёл мимо.
-Нет-нет-нет, милый, не в этот раз.
-С каких пор я милый? Не надо меня так называть.
Мерседес посмотрела на парня и взяла его за руку.
-Я ведь всегда...
-Мерседес, что на тебя нашло? Мы уже давно не... общаемся так... как раньше - парень аккуратно освободил руку, но остался на месте.
-Курт, почему ты так легко отталкиваешь меня? Неужели, ты не хочешь всё вернуть? Мы ведь всегда были вместе, неразлучны. - Мерседес всё ещё улыбалась.
-Я иду вперёд. Через полгода мы разъедемся, и тогда будет ещё больнее. Но жизнь продолжится. У тебя будет ещё множество друзей, парней и...
-Вот именно, Курт! У нас осталось всего полгода, чтобы всё исправить. - Мерседес подошла ближе.
-Прости.
И он ушёл. У Мерседес задрожали губы, а глаза, наполнились слезами. Она не ожидала, что Курт так просто оттолкнёт её. Неужели она была права, когда считала, что уже давно не нужна ему? Мерседес всегда считала, что если дружба двух и более людей не выдержала каких либо испытаний, то эти люди никогда не были друзьями. Но сейчас она знала точно: Курт Хаммел и Мерседес Джонс всегда будут близкими людьми, хотя бы в её собственном сердце.

-Мерс... - сзади, приобняв девушку за плечи, стояла Бриттани. - Не надо плакать, пожалуйста.
-Брит, почему он больше меня не любит? - Мерседес обняла девушку и шмыгнула носом.
-Он любит, просто ещё не знает об этом. - Бриттани вытащила из рюкзака стеклянный шар и протянула Мерседес. - Счастливого Рождества. И слушайся его.
Мерседес посмотрела на подарок и подняла голову на Брит, но та уже бежала в конец коридора. Девушка ещё раз посмотрела на шар и обнаружила в нём парочку в смешных шапках. Они сидели на миниатюрной скамейке и весело махали. На секунду они напомнили Мерседес кого то, но кого именно? Подставка шара была из синей бархатистой ткани, на которой белыми буквами было вышито: "Не сдавайся".
-Я не сдамся. - Мерседес улыбнулась и вытерла слёзы.

Курт прислонился к стене и прикрыл глаза. Его мучила совесть за грубость по отношению к Мерседес, как к человеку, но не как к другу. Он давно перестал чувствовать тревогу за неё, а интерес к жизни девушки пропал. Курт помнил, насколько они были близки раньше, но назад его не тянуло.
-Лучше бы сказала, где мой соловей, а не насколько он недоступен. - Курт в очередной раз посмотрел на дисплей телефона и сбросил вызов.
-Или где Курт Хаммел. - откуда не возьмись, появилась Бриттани. Курт, в свою очередь, уже был готов к приближающейся атаке его неповинного, как он считал, мозга.
-Привет, Бриттани.
-Не уходите от ответа, мистер.
-Ох, простите, сударыня. Курт Хаммел, собственные персоны, стоит перед вами.
-Это не вы. Настоящий Курт Хаммел единорожистый и милый.
-Ты ведь недавно говорила, что я единорог. Не отлынивай, это было буквально на прошлой неделе. - Курт ухмыльнулся, тщетно пытаясь отразить атаку Бриттани.
-Ладно, ты единорожистый, но уже не милый. Ты не Курт Хаммел, потому что тот Курт, которого я знала, умел дружить и прощать, а теперь ты...
-Санта не принесёт тебе подарок, если ты будешь подслушивать. Мне пора идти, а ты пока подумай над своим поведением.
-Постой, Санта уже отдал мне подарок. Вот, держи. - Девушка протянула Курту маленькую коробочку. - Счастливого Рождества.
-Спасибо, Брит.
-Пожалуйста. И Курт... иногда мы чувствуем совсем не то, что скрывается в нас на самом деле. Чувства - они обманчивы. Просто попробуй, ладно?
-Я точно пожалуюсь на тебя Санте.

Пожалуй, никогда ещё Мерседес не боялась заговорить с кем либо. Казалось бы, ну и что с того? Он просто парень, запутавшийся в себе. Она то знает, что он хочет вернуться, а как иначе? Мерседес то и дело убеждала себя в том, что Курт тоже хочет всё вернуть, но он всё ещё её игнорировал. В прочем, как и раньше. Мерседес не собиралась сдаваться, но никаких идей больше не появлялось. В очередной раз доказывать что то, было тщетно. Что ещё можно сделать? Наверное, посоветоваться с тем, кто все же встал на путь истинный.
-Привет, Кью.
-Привет, Мерс... Я выгляжу, как семиклассница? - Квинн что то сосредоточенно писала в блокноте.
-В смысле?
-Глупый спор с Паком. - девушка прикрыла лицо рукой и засмеялась. - Кто подарит самый крутой подарок.
-Да. Вы - оба. Но это мило, я рада, что у вас всё налаживается.
-На что ты намекаешь?
-Я о...
-Прекрати. Ты бы видела, какой он дурак в последнее время.
-Квинн, вы оба походите на парочку влюблённых первоклашек.
-Угомонись. Как твои дела? Выглядишь задумчиво. - Квинн скомкала исписанный лист и закинула в шкафчик.
-Курт.
-Рождество - самое время мириться. Вперёд, Мерседес.
-Уже... Я ему не нужна, но просто не могу смотреть на то, как он вырывает страницы с моим участием из своей истории.
-Иди сюда... Мы что-нибудь придумаем.
-Что ещё тут можно придумать? Он самый упрямый человек, которого я только видела. Ну, может, ещё Рейчел... а говорят, что похожие люди не находят общего языка... - Мерседес вздохнула и попрощавшись с девушкой, пошла на следующий урок.
-Рейчел.

-Похвально, что ты решила заниматься вокалом и на каникулах, Квинн. Но не думаю, что у нас получится провести и десяти занятий. Главное - тренируйся каждый день. А после каникул я снова тебя подтяну.
-Я имела ввиду другое, Рейчел.
-Я слушаю.
-С недавних времён, ты и Курт стали больше, чем знакомые. - Рейчёл продолжала слушать. - На самом деле, он стал твоим лучшим другом?
-Да, я думаю да. А в чём проблема?
-Проблема в том, что все мы, к сожалению, знаем, каково терять любимых людей. - Перед глазами Квинн пролетели очертания образов Бет и отца.
-Что с Куртом?!
-С ним всё в порядке... почти. Ты ведь помнишь, что когда то в МакКинли была мощнейшая сила двух.
-Ты имеешь ввиду...
-Куртседес.
-Они были прекрасны вместе... "Чёрная и Гей. Мы создаем искусство". - Рейчел мечтательно посмотрела на фотографию хора - 2009.
-Она скучает по нему. Но Курт... поговори с ним.
-Я думаю Мерседес справится на много лучше, чем я. Она ведь...
-Она уже говорила с ним.
-И он... - Рейчел округлила глаза.
-Да. Мерседес не достойна просто мучиться и смотреть, как он каждый день равнодушно проходит мимо. Она закрывала свои чувства всё это время, и открыла их самостоятельно. Курту же поможем мы.
-Ты права, Квинн. Я что-нибудь придумаю.
-Ты всегда найдёшь, что сказать.
-Я слышу нотки сарказма?
-Счастливого Рождества, Рейчел. - Квинн протянула Рейчел свёрток.
-Оу... Квинн, спасибо... я, прости, я ничего такого тебе не приготовила.
-У тебя ещё есть время. Пришлось попотеть, чтобы достать это. - Квинн улыбнулась. - Своеобразная Рождественская благодарность за уроки.

-Хэй, Курт! Что тебе уже подарили? - Рейчел посмотрела на коробочку в руках парня.
-Бриттани... снежный шар. Мило с её стороны. Он достаточно хорош и очень подойдёт под наш Рождественский интерьер в этом году. Тема ультрамарина, смешанная с тёплым, домашним запахом имбирного печенья. Немного корицы и снега... Не помню, когда я его в последний раз видел.
-Шар очень красивый. - Рейчел ловко взяла под руку парня.
-Ты уже приготовила подарок, достойно конкурирующий с моим?
-Конечно, да. Это нечто невероятное, от чего ты будешь пищать и прыгать. Всё же это честь, предоставить тебе подарок, который окажется лучшим в твоей жизни.
-Ты так предсказуема.
-Не правда. Сейчас я скажу кое что очень неожиданное.
-Драматическая пауза - это, по-твоему, непредсказуемо? Как же. - Курт прыснул.
-Почему ты не хочешь мириться с Мерседес?
-Мы и не ссорились. Мы просто перестали общаться, и если вы только сейчас это заметили и решили вмешаться в нашу личную жизнь, то извольте - мы не собираемся... - Курт резко прервался.
-Что? - тихо спросила Рейчел и опустила глаза.
-Это не мой брат.
На шкафчике Курта красовался белый ватман, на котором красным маркером Финн Хадсон выводил слова: "Мир – дружба - жвачка!".
-Зато это мой парень. - Рейчел улыбнулась и побежала к шкафчику.

-Ну что, Пак? Придумал подарок? - Квинн самодовольно вошла в хоровой класс и села рядом с Ноа.
-Почти. Это просто улёт! Ты точно проиграешь.
-Серьёзно? А у меня уже кое что есть. - Квинн покосилась на большую коробку.
-Посмотрим, на что способна твоя светлая головка. - Пак ухмыльнулся, начал разворачивать подарок и замер. - Какого... Ты... Это совсем не смешно. - Пак строго оглядел хихикающую девушку и секунду спустя тоже разразился смехом.
-Я думаю, ты плохой хозяин, смотри, одна шерсть видна.
-Ты отвратительная!
-Я отвратительная, а ты получил на Рождество килограмм корма для грызуна, живущего у тебя на голове. По моему, у отвратительности есть некое преимущество. Например... я выиграла! Согласен?
-Согласен, блондинистая ехидна.
-Фу, грубиянище! - Квинн нацелилась на подзатыльник, но Пак успел перехватить атаку поцелуем.
-Что это ещё значит? - Квинн, сдерживая улыбку, поджала губы.
-Это значит, что моё желание всё равно сбылось.
-А тебе уже не придётся выполнять моё...
-Жаль. - Пак и Квинн намерились повторить "желание", но отскочили друг от друга, услышав хихиканье Бриттани и Сантаны, стоявших в дверях.
-Вы такие дети. - Бриттани рассудительно покачала головой и обняла Сантану. - Мы послужите хорошим примером для кое кого. Кстати, вы слышали?

Курт шёл к шкафчику, из которого он не так уж давно переехал. Соседняя ячейка от его бывшего шкафчика всегда была наполнена фотографиями родителей, друзей, а так же любимых знаменитостей. Там висела афиша фильма "Действуй, сестра", мини-плакат Бьёнсе. Так же там красовался коллаж из фотографий, который назывался "Моя семья": на нём были фото родных, Новых Направлений, друзей по церковному хору, так же там было фото Курта. На сколько сейчас изменилось содержимое шкафчика, Курт не знал. Он не знал, что внутри висят всё те же фото, что шкафчик украшен теми самыми атласными снежинками, которые он учил делать Мерседес в прошлом году. Он знал, что что то почувствовал, когда увидел её, идущую по коридору, но что именно?
-Привет... - Мерседес промолчала, но в упор смотрела на Курта. - Я был груб с тобой...
-Курт, если ты хочешь извиниться за грубость, то забудь. Всё хорошо. просто игнорируй меня, как и раньше, потому что от одного твоего обращения, мне становится больно. Уважай хотя бы это.
-Пошли гулять? - Мерседес вздрогнула от неожиданной реплики. - Я не знаю, сможем ли мы. Но, думаю, хотя бы поставим все точки над "i".
-Когда?
-В субботу, 6 часов, в лучшем после Бредстикс.
-Я буду. - Мерседес тихонько пошла в не тот конец коридора, сжав в руках учебник уже с прошедшего урока. Чуть позже Рейчел жаловалась Финну, что его девушку сегодня чуть не удушили в счастливых объятьях. Эту же историю она поведала Квинн, так же её услышал сидевший рядом Пак и внезапно возникшая Бриттани, от которой обо всём узнали Сантана и Рори. От последнего историю услышали Тина и Майк, рассказавшие Арти то, что он уже давно знал от Сэма. Блейн же, как ни странно, оставался в неведении, т.к. Шугар была уверена в том, что он проговорится.

Курт почему то чувствовал себя глупо. Сегодня сочельник, всё было давно приготовлено, а он должен был наслаждаться чаем с мелиссой и смотреть в камин. Вместо этого он хмуро ёжился на скамейке. Заказанный столик был занят каким то приезжим бизнесменом, заплатившим администратору кафе сотню. От нечего делать парень вытащил из кармана пальто шарик, подаренный Бриттани. Как и Мерседес, на секунду его посетило ощущение, чем то похожее на дежа-вю. Шарик был копией подарка Мерседес, вот только фраза на подставке, которую Курт обнаружил, когда пытался замахнуться вещицей на Финна, отличалась. Почему то именно она сподвигнула его к действиям (после плаката Финна, уговоров Рейчел, "Мы верим в вас" - Тины и Майка, "Чувааак" - Пака).
-Верь ей.
-Кому?
-А... Никому. - Курт быстро убрал подарок обратно в карман. - Привет.
-Привет.
Они молча сидели на скамейке, незаметно рассматривая друг-друга. Мерседес, кажется, впервые увидела, на сколько он изменился, на сколько стал взрослый, подтянутый. Изредка они обменивались фразами:
-Такое чувство, будто вижу тебя в первый раз после долгих лет...
-Постарел? - Курт улыбнулся.
-Ты стал взрослым. Другим. Может быть, мы и правда уже не те Курт и Мерседес, какие были раньше... Между ними было что то общее.
Курт промолчал. Чуть позже Мерседес начала ёжиться. Курт протянул девушке вторую, не менее нелепую, шапку.
-Это подарок.
-Серьёзно? - Мерседес недоверчиво посмотрела на подарок.
-Более чем. - парень с ухмылкой одел шерстяную шапку на голову Мерседес и начал шарить в кармане в поисках зеркала.
- А у меня такой же. - Мерседес показала на снежный шар, лежавший в кармане Курта. - И кажется, я поняла, что он мне напоминает.
-Ты и какой то парень. Сэм? Да, я так и вижу торчащие блондинистые волосы...
-Они и правда очень похожи на нас... - Мерседес невольно положила голову на плечо Курту, но тут же убрала.
-Всё хорошо, милая. - они посмотрели друг - другу в глаза и увидели собственные отражения в тонких стенках слёз. -Я такой дурак.
-Согласна. - Мерседес всхлипнула и обняла парня. - Я так скучала по тебе...
-Прости, прости пожалуйста.
-Прекрати извиняться.
-Прости...
-Прекрати!
-Вы все такие дети. - раздался голос Бриттани.
-Спалила же! - занегодовал Пак где то из-за кустов.
-Вы испортили такую милую сцену! - Рейчел вздохнула и вышла из-за засады.
-Кто нибудь объяснит, что здесь происходит? - Блейн смеялся от того, что совершенно ничего не понимал
-Да, не сердитесь вы. - Бриттани встала посередине, чтобы все её видели. - Я хочу сказать, что Санта вами доволен в этом году. Вообще то это был секрет, ну да ладно. С Рождеством!
-С Рождеством!
-Счастливого Хануки!
-Юху!
-Что вы все тут делаете?
-Мы празднуем и оказались здесь совершенно случайно. - Майк состроил невинное личико
-Мимо проходили.
Курт и Мерседес сидели и сквозь слёзы смеялись над происходящим.
-Прямо как в этих шарах! – вдруг воскликнул Рори.
-Каких шарах?
-Которые вам подарила Брит.
-У вас такие же?
-У меня другие фигурки…
-У нас с Майком одинаковые. Так на нас похожи…
-Ох, дети… - Бриттани вздохнула и покачала головой. – Это вы и есть.
-Они и в правду наши копии. – Сэм удивлённо приоткрыл рот. – даже обстановка такая же.
-Не хватает только снега.
-По логике чуда, сейчас он должен пойти.
-Ну! Снег-снег-снег! - Новые направления начали галдеть на всю улицу.

Любая Рождественская история должна заканчиваться чудом. В этой истории оно произошло. Любое примирение или воссоединение - это своеобразное чудо для людей. Двух друзей или двух влюблённых. Чудо, падающее с неба, застающее врасплох, прямо как снег, который в этот сочельник, усыпал улицы Огайо.
Счастливого Нового Года и Рождества.

– Ребята, вы отлично поработали в этом году! – Задорно начал свою приветственную речь Уилл, когда опоздавшая Мерседес заняла свое место в хоровом классе. – Было много разногласий, но мы все преодолели! Нам есть чем гордиться, есть к чему стремиться, поскольку впереди важный шаг…
– Рождество и каникулы! – добродушно отметила Бриттани, заслужив бурные аплодисменты и довольные смешки.
–… Национальные! – Громогласно продолжил Уилл, а затем, смягчив тон, отметил: – Но да, ты права, Бритт. Каникулы, Рождество. Вам стоит отлично отдохнуть и запастись эмоциями для будущих фееричных выступлений! Поэтому в ближайшие два дня каждый участник хора должен зарядиться эмоциями по максимуму. Давайте отпустим прошлые обиды и на следущем занятии скажем самые теплые и искренние слова своим друзьям.
– Мистер Шу, «скажем»? Мы не будем петь? – Погрустнев заволновалась Рэйчел.
– Именно так. Вы должны отдохнуть от пения. Да и Рождество – это подарки, открытки, пожелания…
– И тосты!!! – Самодовольно выкрикнул Пак.
– Итак, – более твердо продолжил Уилл, – напишите записку или открытку, поэму, стихотворение или пару строк в прозе, главное – ваши искренние пожелания и доброе отношение к другу. Игра напоминает «Тайного Санту», но только с текстами поздравлений. Хотя, если кто-то хочет дополнить слова подарком, я лично не буду против маленького презента.
– Вы? – Сморщив бровки, произнесла Рэйчел.
– Оу. Нет-нет, все честно, – промямлил смутившийся учитель. – Мне хватило урока прошлого года, где все подарки от «Тайных Сант» попали тренеру Сильвестр. Просто я тоже хотел поучаствовать, на равных условиях. Написать кому-то слова в открытке, получить пожелания в ответ, и все такое…
– Да ладно, мистер Шу, не краснейте, – ехидно подначивал Пак. – Я бы не прочь написать вам пару ласковых…эм…слов благодарности! Да! Именно так!
– Спасибо, Ноа.
– Мистер Шу, а может быть, пригласим к участию и тренера Бист?
– Отличная идея, Арти! Не забудем и мисс Пилсбери, – поддержал идею Уилл. – Жаль, что Шелби Коркоран уезжает. Эти женщины стали частью нашего хора. «Вестсайдская история» и «Ходячие неприятности» были интересным опытом, поучительным для всех. Это нас сблизило. А мисс Коркоран мы можем написать совместную открытку!
– Давайте уже начнем тянуть жребий! Или что там у вас припасено? – В нетерпении потирая руки, громко провозгласил Блейн. Курт, отклонившись спиной в сторону и сложив руки на груди, удивленно поднял бровь и пристально посмотрел на бойфренда. – А что? – продолжил Андерсон. – Это же здорово! Есть тайна, загадка, эффект неожиданности. Сюрприз! Это интересно! И надо будет постараться, что бы удивить друга.
– Или не друга. – Пискляво добавила Шугар. И сразу вжала плечики, заметив на себе недоуменные взгляды ребят.
– Что ты имеешь ввиду, девочка? – Произнесла Мерседес, одарив Шугар взглядом исподлобья и ткнув в воздухе в ее сторону указательным пальцем.
Ответа ждали все. Молчание затянулось. Шугар попыталась собраться с духом и, расправив плечики, выпалила: – Мы не являемся друзьями, мы просто школьный хор!
– Хор? Просто хор!? – вскипела дива Джонс. – Смотри на жизнь как хочешь, но я за любого из этого «просто хора» порву! Да, именно так! И за тебя, глупышка! – Мерседес снова взглянула на девушку, так же проткнула воздух пальчиком, и добродушно подмигнула. Шугар опустила глаза и мягко улыбнулась. Глаза защипало от подступающих слез. Сидевшая рядом Бриттани, расплылась в улыбке и крепко обняла смутившуюся Шугар. – Девочки, вы такие смешные! Я вас обожаю! – И блондиночка сильнее стиснула подругу в объятьях.
– Я так понимаю, теперь участвуют все! – произнес Уилл и, оглянувшись на прикрытую дверь класса, осторожно поставил на фортепьяно золотистый кубок. – Рэйчел помогла подготовить бумажки с именами. А этот трофей я…эм…в срочном порядке позаимствовал у мисс Сильвестр, пока ее экстренно как бы вызвали к директору. Ну, вы понимаете.
Уилл, явно довольный собой, скромно улыбнулся. По классу пронесся гул смешков, а Пак вскочил с места и рванул к кубку. – Быстро засовываем пятерню и выбираем жертву! – В полете над стульями прокричал парень. Он в пару секунд добрался до фортепьяно и вытянул сложенный в рулончик кусочек бумаги. В то же мгновение с мест сорвались остальные участники хора и, толкаясь, начали пробираться к заветному кубку.
– Такое бы рвение да на Национальных! – Произнес себе под нос Уилл. Он последним взял из кубка один из трех оставшихся рулончиков. Не разворачивая бумагу, сунул ее в карман джинсов. Два сверточка, для Эммы и Шеннон, зажал в левой ладони, а правой рукой взял опустевший трофей тренера Сильвестр. Уилл намеревался так же незаметно вернуть его хозяйке, пока та не бросилась на поиски. Уже выходя, мужчина, прокашлявшись, произнес: – Помните! Держите в тайне имя того, для кого вы только что стали тайным Сантой! Не портите сюрприз. Увидимся на последнем занятии хора в этом году. Ровно через 2 дня.
Уилл с улыбкой покачал головой, глядя на детей. «Дети» прятались по углам и, склонившись в неестественных позах, словно стайка Голлумов каждый над своим «кольцом», укрывали заветные листочки от чужих глаз. Прочитавшие имя ходили с важным видом, но боясь раскрыть себя, прятали глаза в пол, в потолок, стену. Особо несдержанные пулей начали вылетать из класса, в спешке прощаясь и ссылаясь на неотложные дела. Лишь Бриттани хотела поделиться со всем миром именем, которое она увидела на бумажке. Она пыталась залезть на стул и прокричать его, но Сантана зажимала ладонью девушке рот и старалась усадить подругу обратно. В почти опустевший класс пробились лишь первые буквы «С-с-сссс-с», и оставалось догадываться то ли это Сэм, то ли Сантана так старательно пытается уберечь тайну своего имени.
– Но, Тана, – начала шептать успокоившаяся Бриттани, – я хочу, что бы он ждал открыточку от Санты! Он должен знать, что я выполню поручение!
– Бритт, он узнает это позже. Ему будет приятнее, когда мы все получим открытки от Санты, все вместе. Понимаешь? Ты будешь самым красивым эльфом из всех, что когда-либо были у Санты.
Бриттани кивнула и, так и стоя на стуле, обняла подругу. Затем девушка спрыгнула на пол и закинула рюкзачок на спину. Сантана собрала тетрадки в стопку, прижала их к груди и нежно прикоснулась губами к щеке подруги. Бритт звонко засмеялась. Обычные действия, и только им двоим понятный язык взглядов и движений. Подруги, улыбнувшись переглянулись, почти мимолетно соприкоснулись плечами и медленно вышли из класса, оставив в комнате лишь одну гостью – пушистое рождественское дерево, украшенное тонкими нитями бус, бесконечно вьющейся серебристой мишурой, разноцветными огоньками гирлянд и блестящими стеклянными игрушками виде сосулек и шаров голубых и фиолетовых оттенков. Рождество пришло в школу МакКинли, никто и ничто не сможет испортить завершающийся год, мистер Шустер лишь хочет сделать его чуть-чуть лучше. А еще Уилл мечтает, что бы каждый день последнего учебного года был для его ребят запоминающимся, настолько ярким, что бы через несколько лет свет этих эмоций не потух, не потускнел, а заставил улыбнуться всплывшим в памяти воспоминаниям.

Ровно через два дня класс наполнился веселыми разговорами, музыкальным посвистыванием Пака, шушуканием Тины и Мерседес и…заливистым смехом Шугар. Бритт ее щекотила. Бриттани С. Пирс именовавшая себя сегодня не иначе как «Мэренет»* начала встречу хора с самозабвенного танцевального порхания по классу, одаривая всех присутствующих поцелуями, приходящимися точно в кончик носа. По ее мнению, именно так эльфы выражают свою любовь и дружбу. При этом она была улыбчива и, как всем казалось, безгранично счастлива. Да, такая Бриттани, полностью оправдывала свое новое имя, что в переводе с эльфийского, по утверждению Сантаны, значило «Радость».
– Брииииттаниииии! – Сквозь хохот, надрывным голосом пыталась утихомирить девушку Шугар. Она не оставляла попыток отпихнуть порхающие пальцы неугомонной эльфийки и, топая ножками, никак не могла остановить смех.
– Мэренет! Я – Мэренет! И сейчас я пытаюсь собрать как можно больше твоего смеха, дитя. Чем больше сегодня будет радости, тем пышнее станет борода Санты! Рори – ты следующий! – Эльфийка широко улыбнулась и подмигнула пареньку. Рори округлил глаза и умоляющим взглядом посмотрел на Финна. Но спасение пришло вместе с Уиллом.
– Всем привет! С наступающим Рождеством! – Бодро произнес мистер Шустер, почти вбежав в класс с большой коробкой в шуршащей зеленой оберточной бумаге. Бриттани, заинтересовавшись, наконец-то убрала руки с боков Шугар, поправила свой красный рождественский колпачок и грациозно присела рядом с Рори, снова ему подмигнув. Парень нервно сглотнул и натянул улыбку.
Уилл поставил коробку на фортепьяно и произнес: – Рад вас всех видеть, ребята. Я знаю, вам не терпится посмотреть, что получилось из нашего Рождественского подарка, но мы еще не все в сборе…
– Теперь все, Уилл. – Решительно заявила тренер Бист, заходя в класс. За нею тихонечко ступая, словно боясь нарушить гармонию, двигалась Эмма. Она помахала всем рукой в знак приветствия, и женщины присели на свободные места в классе.
– Отлично! Начнем! – Сказал Уилл и потянулся к коробке.
– А можно мне? – Скромно произнесла эльфийка и, не дожидаясь ответа, подлетела к мистеру Шустеру, обхватила коробку одной рукой, а второй потянула за конец ленты. В считанные секунды упаковка была сорвана, а ее содержимое, стопка открыток и свернутый в рулон плакат, были отданы в руки учителя со словами: – Это вам от Санты! Продолжайте, мистер Шу!
Мэренет, явно довольная проделанной работой, вернулась на свое место.
– Эмм. Спасибо, Бри…Мэренет. Передавай привет Санте!
Эльфийка кивнула и расплылась в улыбке, затем достала блокнотик и ручку с разноцветными перышками на колпачке. Девушка что-то быстро записала, затем убрала все в рюкзачок, и сложила руки на коленях, изображая готовность к продолжению этого маленького школьного Рождества.
– Давайте без лишних слов приступим к подарку! Итак, вот ваши пожелания каждому из присутствующих здесь. – Уилл потряс объемной пачкой открыток различных размеров и форм, к некоторым из которых на ленты были подвешены небольшие свертки. – Пожалуй, мне стоит показать пример? Начнем с моей открытки. Вернее, открытки для меня от «Тайного Санты».
Уилл взял самое верхнее поздравление, фиолетово-розовый односторонний картон. Размытые линии, хаотичные, но изящные. На обложке приклеены пара десятков черных нот из блестящего пластика. Ноты ровно рассредоточены вокруг центрального элемента, то ли волшебной, то ли дирижерской палочки. Сам же текст расположен на обратной стороне открытки, и Уилл, прокашлявшись, поспешил поделиться им с присутствующими:
«Мистер Шу! С наступающим Рождеством! Вы прекрасный человек, и сегодня меня обуревает только одно желание – искренне попросить у вас прощения. Я была резка, но и вы, знаю, чувствуете, что были не правы по отношению ко мне. Надеюсь, вы меня простите за ту дерзость, выпрыгнувшую «звездность» и не уважительные слова, прозвучавшие в ваш адрес тогда, когда я покинула хор. Но я вернулась! А вы приняли меня с распростертыми объятиями. Спасибо вам. Рождество – оно объединяет, заставляет добрее относиться друг к другу, а это ваше задание с открытками от «Тайного Санты» – оно заставило меня задуматься о многих вещах, в частности об отношении к тем людям, кто рядом со мной, кто помогает мне идти к заветной цели и принимает меня со всеми недостатками. Я благодарна судьбе, что вы один из них. Вы всегда умели подбодрить и сплотить нас, показать на ошибки и помочь их нам преодолеть! Вы познакомили нас с самими собой – с талантливыми и яркими. Вы всегда находите нужные слова. Вы прекрасный учитель. И я всегда буду вам благодарна. Поэтому от всего сердца желаю вам счастья. Не знаю, каковы ваши планы, продолжаете ли вы мечтать о большой сцене, или решите наслаждаться спокойной жизнью, посвятить себя семье, и зажигать новые звездочки в школьном хоре…» – Уилл глубоко вздохнул, нежно посмотрел на Эмму, распахнутые глаза которой наполнились слезами, а счастливая улыбка озаряла лицо. Мужчина сделал недолгую паузу и продолжил: «…но я верю, так же как вы 2 года назад поверили в нас, так же и я чувствую, знаю, что у вас все получится! Счастливая семья, успешная карьера. Или очередной год работы в стенах этой школы, с новыми участники хора МакКинли, которым я уже завидую. Я выпускница, а у новичков все будет впереди – интересные номера, прекрасные постановки мюзиклов, новые песни, но главное - они познакомятся с удивительным человеком, с вами, мистер Шу.
p.s.: Вы хотели подарок?!) Надеюсь, он вам понравится. По-моему, я неплохо вышиваю, почти так же превосходно, как пою) Счастливого Рождества, мистер Шу!»
Уилл в абсолютной тишине класса развернул небольшой сверток и обнаружил белый атласный галстук. На нем темно-серебристыми нитками был вышит рисунок, словно повторяющий изображение на открытке – нотки, собравшиеся вокруг дирижерской палочки. Уилл провел по ним подушечкой большого пальца и посмотрел на своего «Санту».
– Спасибо, Мерседес. Это лучшие слова, которые я когда-либо слышал на Рождество. И открытка восхитительна и подарок замечательный, он станет моим талисманом. Я хочу сказать, что тоже завидую… Завидую твоим будущим учителям в колледже. Им достается золотая девочка, талантливая и яркая. – Уилл подошел к Мерседес, которая в тот же миг вскочила с места и заключила его в объятия. Эльфийка Мэренет восторженно захлопала в ладоши и ринулась щекотать Рори. Эмма утерла скатившуюся слезинку, обняла сморкающуюся в платочек Бист. – «Как трогательно», «Это так мило», «Я сейчас разревусь» – Донеслись голоса девчонок, впечатленных моментом. Уилл улыбнулся Мерседес, еще раз крепко обнял и вернулся к открыткам.
– Кто следующий, мистер Шу? – нетерпеливо прощебетал Блейн.
– Любой желающий, или мы можем узнать, какие же добрые слова получил на Рождество наш первый раскрывшийся «Тайный Санта». Мерседес? – Уилл показал на поздравления, аккуратно лежащие стопочкой на фортепьяно, и жестом пригласил девушку в центр комнаты. Джонс кивнула и с улыбкой неторопливо подошла. Мистер Шустер помог найти поздравление, адресованное девушке. На золотистом фоне обложки пестрили разноцветные звезды, а в центре располагался силуэт девушки, стоящей у стойки микрофона.
– Звезды…Рэйч, это от тебя? – обратилась Мерседес к подруге.
Рэйчел смутилось, но уверенно помотала головой.
– Да, действительно, не ты. – Заглянув в открытку и увидев корявые буковки, сообразила Мерседес. Девушка пробежалась по небольшому тексту, снова глянула в сторону Рэйчел и начала читать вслух:
«Мерседес, наша дива, талантливая и завораживающая, с Рождеством! Все, больше ничего не скажу. Меня и за эти слова моя девушка не похвалит, хотя, я же не написал, что ты САМАЯ талантливая, но ты талантливая! Ты и правда талантливая, тут не поспоришь. И когда я слышу твое пение, оно покоряет! Нам очень не хватало тебя в хоре, и мы рады, что ты вернулась. Я рад и моя девушка рада возвращению подруги. Не покидай нас больше и все вместе мы победим, завоюем заветное первое место на Национальных. А пока – с Рождеством и веселых праздников!»
Мерседес расхохоталась. – Финн, это так на тебя похоже! – Засмущавшийся парень вскочил с места, подбежал к Мерседес и обнял. Девушка скрестила на его спине руки и, крепко сжав, прошептала: – Я очень рада, что вернулась, и да, мы победим на Национальных! Даже не сомневайся!
Но Финн в свою очередь уже вовсю решал задачу – отгадать, какая же из открыток на фортепьяно является его подарком. Уилл, заметив нетерпеливый взгляд юноши, вытащил из разбросанных по инструменту картонок красно-розовое сердце с прикрепленной к нему веточкой омелы. Финн недоумевающе посмотрел на мистера Шустера, перевел взгляд на открытку, затем снова на Уилла. Учитель улыбнулся, многозначительно кивнул и протянул картонное сердце Финну. Парень еще раз крепко сжал в объятиях Мерседес, но даже не проводил ее взглядом до места, поскольку все его внимание было сосредоточено на Рождественской открытке в виде сердца. И тут парня наконец-то осенило:
– Так вот почему ты не хотела говорить, для кого ты стала «Тайным Сантой»?! – Восторженно обратился Финн к своей девушке. Рэйчел покраснела.
– А может не читать? Там прилично? Без интимных подробностей? – Нарушил всю романтику Пак своим ехидным замечанием, и класс наполнился хихикающими перешептываниями. Рэйчел грозно посмотрела на Пакермана и, недовольно фыркнув, сменила позу, сложив руки на груди. Финн подошел к девушке, поцеловал ее в щеку и произнес: – Спасибо, мой рождественский ангел!
– Но ты еще не читал!
– А, может, ты прочтешь мне?
Щеки девушки снова вспыхнули, но она решительно взяла открытку в руки. Рэйчел провела ладошкой по обложке, вспомнила, как долго выбирала цвета, что бы отразить и рождественский дух и самые горячие чувства к адресату, как не хотела крепиться омела, …и как эта открытка вдохновила на создание еще одной – насыщенные бордовые цвета с темно-зелеными вкраплениями. Обычная открытка, растиражированная и отправленная в тысячи магазинчиков, но с теплотой выбранная среди сотен других. Наспех подписанная и в суматохе отправленная, с надеждами, что послание успеет дойти к празднику до небезразличного Рэйчел человека. Текст той таинственной открытки гласил:
«С Рождеством, Джесси. Надеюсь, ты не сильно удивлен, ошарашен, шокирован этим посланием. Скоро Рождество и Новый 2012-ый, и я хочу оставить в этом году все обиды. После выпускного бала мы как-то разбежались, без слов и объяснений, словно забыли о существовании друг друга. И почему-то меня не оставляет мысль, что в этом виновата я. И вот сегодня, за несколько дней до праздника, мне хочется искренне извиниться. Я была бы очень рада, если бы между нами не осталось недопонимания. И не из-за того, что я хочу попасть в список Санты с именами хороших детей и получить в подарок главную роль на Бродвее (да, я всегда плохо шутила). Я знаю, что следущий год и без помощи Рождественского старичка станет потрясающим, а в уходящем 2011-ом я и так получила многое. Я обрела любовь, нет, правильнее – «вернула», но так же обрела и, увы, потеряла друга. О последнем я до сих пор сожалею. Мне нужно знать, что ты не в обиде на меня, и если мы когда-то встретимся, ты не отвернешься, а озаришь меня улыбкой и скажешь «Привет, Рэйч»! Я желаю тебе успешной карьеры и личного счастья. С Рождеством! Твоя подруга, Рэйчел Берри».
Воспоминание пролетело за секунду, и девушка вернулась к другому посланию, к тому, что она с трепетом держала сейчас в руках. Такой расклад событий – ее открытка для возлюбленного, показалась многим обычным делом, счастливой случайностью жребия. И только она, мисс Рэйчел Берри, знает, чего это стоило. Пришлось вызваться в помощники к мистеру Шу, аккуратно нарезать бумажки и написать имена, а главное – незаметно, заранее, стащить одну, с заветной надписью «Финн Хадсон». Затем, во всеобщем хаосе вокруг жеребьевки, феерично сыграть роль – с нетерпением тянуться к кубку за невидимым сверточком, искренне удивиться написанному на нем имени и спрятать этот выдуманный листочек между страниц тетради. Превосходно сыграно! Достойно Оскара! Жаль, что публика никогда не узнает об этом мини-выступлении, не сможет оценить, но так и было задумано. Зато сейчас все получат истинное наслаждение. Потому что мисс Рэйчел Берри не в силах молчать, а так много хочется сказать, показать всем, как нужно любить! Она взглянула на Финна, раскрыла открытку и восторженно продекламировала:
«Финну Хадсону. Моей любви. Моему другу. Моему спутнику. Моему человеку.
Каждый день я путь продолжаю свой,
Рампы свет, а не солнца лучи в окно
Это словно в Бродвейской пьесе роль
По сценарию, но и душу нужно вложить в нее.
И пока я стою за сомкнутой тканью кулис
Я не знаю, что впереди, и дыханье спирает,
Но сыграю я на все 100, а позволят – на бис!
Чувствуй, знай, что роль свою я тебе посвящаю…
Ты меня обнимаешь в самом чудном из снов
И сказка не исчезает, когда открываю глаза
В твоих объятьях пропаду, опустившись со звезд,
Когда заслужу сцену, соло и славу сама
Ты следуешь в Нью-Йорк за мной в мечтах,
Город нами покорен, и сердце просится летать
Реальность жестче, катится слеза,
Я свыкнусь, но безмерно буду я скучать.
С тех самых пор, как я нашла тебя
Жизнь пошла на лад, меня ты вдохновляешь
«Люблю тебя, всегда твоя…»
Шепчу я то, о чем и так ты знаешь.
Не откажусь от чувства этого я никогда
Твоим словам, построенным мечтам я верю
И без тебя все кажется пустым, слепой туман
И одиночество слезами не измерить.
Рядом с тобой я оживаю, раскрываю душу
Ты возвращаешь меня к жизни тот же час
Всегда со мной, гармонию я не нарушу
И каждый шаг пройду я ради нас.»

Рэйчел закрыла открытку, и медленно подняла глаза на Финна. Парень сидел не двигаясь, не дыша, словно добровольно шел ко дну, без попыток борьбы со стихией.
– А из этого могла получиться отличная песня! – Произнес мистер Шу, пытаясь разрядить затянувшееся молчание. Все с замиранием сердца смотрели на Берри и Хадсона. Еще несколько бездвижных секунд, долгих, не понятных для других и столько значащих для этой пары. Финн выходит из своего оцепенения, нежно берет девушку за руку и целует ее открытую ладонь.
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя.
Рэйчел вытерла слезинку и мягко улыбнулась. Уилл вытащил открытку и поманил ею девушку к фортепьяно. Финн прервал ее попытку встать нежным долгим поцелуем.
– Ну началоооось. – Со вздохом произнес Пак и еще громче добавил: – Мы так никогда не доберемся до моего подарка! Отлипните друг от друга! В каникулы хоть до бессознательного состояния заобнимайтесь! Э-эй! Вы здесь не одни-и! Да разлепите же их кто-нибудь!
Поцелуй разорвался. Рэйчел чмокнула Финна в щеку, недовольно фыркнула в сторону Пака, поправила юбочку и гордо шагнула в центр класса. Уилл уже протягивал ей очень маленькую ярко красную лаковую картонку. Рэйчел скуксилась, но заинтересовалась, все-таки кричащий внешний вид открытки с лихвой перекрывал недостатки ее размеров. Внутри, на одной стороне, красовались два ослепительно белых снеговичка, один с розовым бантом на макушке, другой с голубым бантом на груди. Милые, влюбленные и счастливые, но занимающие собой половину и так небольшого пространства, отведенного для пожеланий. На другой стороне открытки красивым почерком было написано:
«С Рождеством! Пусть следущий год станет для тебя более удачным. Проигрыш на Национальных, сочинение глупых песенок, необдуманные поступки, провальные выборы на пост президента и участие в Отборочных в качестве зрителя – это для лузеров, а ты Рэйчел Берри, стремись к большему. Удачи!»
– Эм-м-м, – смутилась Рэйч. – Спасибо, Санта.
– Да не за что! – Бодро отозвалась Сантана и под восторженные аплодисменты Мэренет и выкрики «Санта-Сантана!» отправилась к фортепьяно. – Не задерживай процесс получения подарков. – Подмигнув сказала Лопез и помахала ладошкой Рэйчел. Берри поспешила на свое место рядом с Финном, поучила от него утешительный поцелуй в щеку, еще раз глянула на свою ярко красную открытку от Санты-Сантаны, вздохнула и улыбнулась. Красивая открытка, и в принципе все верно сказано, это хороший подарок, подстегивающий к покорению новых вершин.
Сантана в свою очередь уже рассматривала свой презент – безупречно белую открытку с нарисованным ярким красным бантом, переливающимся блестками.
– Счастливого Рождества. – Прочла вслух Сантана. – Очень оригинально! – С усмешкой произнесла девушка и продолжила:
«Милая Сантана. В тебе море энергии, эмоций и переживаний. Они завораживают и покоряют. Тебе лишь остается умело воспользоваться этой силой. Я хочу пожелать тебе прекрасной судьбы и исполнения всех желаний. Не предавай свой талант и свои чувства. У тебя все получится, я лишь искренне болею за тебя. Пусть это Рождество принесет тебе счастье!»
– Тренер Бист? – Попыталась подтвердить свою догадку Сантана и, увидев смущенный взгляд женщины, поняла все без слов. Девушка в знак благодарности сделала реверанс в сторону своего Санты и легкими шажками вернулась на свое место. Уилл выудил из поредевшей стопки открыток самую большую, пышно украшенную золотистыми и серебряными лентами, блестящими сверкающими стразами, а тренер Бист неуверенно встала и направилась к фортепьяно.
– Мне? – Удивленно произнесла женщина, с интересом разглядывая убранство обложки. Получив утвердительное шустеровское «Ага!», она начала читать:
«Мисс Шеннон Бист. Поздравляю вас с наступающим Рождеством. Глядя на вас, я всегда испытывала некоторый ужас. Вы такая большая и сильная. Я даже немного рада, что мы с вами нигде не пересекались. Хотя нет, мне интересно было бы с вами пообщаться и узнать – вы настолько же суровы, насколько кричит об этом ваш внешний вид? Хотя глаза у вас добрые. Мне почему-то кажется, что вы и сама добрая. Только хороший человек мог броситься на помощь таким лузерам, как ребята из хора…»
– Простите, это Аспергер. – Пискляво произнесла Шугар и вжала плечики. Хористы начали выражать недовольство, а Бист, подняв ладонь вверх и дождавшись тишины, продолжила:
«Только хороший человек мог броситься на помощь таким лузерам, как ребята из хора. Да, они, а теперь и я в их числе, не всегда можем похвастаться тем, в чем мы участвуем. Мы не завоевываем красивых кубков по черлидингу с изящными отполированными золотистыми фигурками болельщиц на вершине, футбольных габаритных призов в виде огромных ваз. И мне кажется, что это не так уж и важно. Главное – дружеское отношение и поддержка. Когда мы ставили мюзикл, я слышала от вас много хороших слов, а еще, вы никогда не косились на меня, когда я произносила что-то обидное в адрес вашего внешнего вида, что-то про мужеподобность и грузность походки. Сейчас мне стыдно. Я хочу извиниться. Потому что получала от вас только хорошее отношение и поддержку, и теперь хочу отплатить тем же. Я бы побоялась сделать это наедине, все же вы очень угрожающе выглядите…»
– Простите, это Аспергер…
«Я желаю вам любви. Хочу, что бы вы встретили прекрасного человека, для которого вы будете принцессой. А к Рождеству принцессе нужно красивое платье и хрустальные туфельки. Хотя я даже не уверена, что платья такого размера бывают в наличии,…»
– Простите, это Аспергер…
«… а сколько же надо хрусталя для туфель! Но с моим подарком вам удастся ни в чем себе не отказывать! С уважением, ваш тайный сахарный Санта.»
Бист закрыла открытку и в полной тишине освободила от оберточной бумаги маленький футлярчик, привязанный на одну из лент обложки. Женщина открыла коробочку и, стремительно направившись к Шугар, быстро выпалила: – Мисс Мотта, это неприемлемо! – Девушка испуганно спряталась за спину Бритт и выкрикнула: – Это подарок от Санты!

Этот возглас стал словно сигналом для эльфийки Мэренет, она подскочила к Бист и что-то ей шепнула. Шеннон усмирила пыл, повертела в руках подарочную карту на немаленькую сумму в лучшем салоне вечерних платьев Лимы, вздохнула и медленно подошла к зажмурившейся Шугар. Женщина присела не место Бритт и тихо прошептала: – Спасибо, Санта. – Шугар несмело открыла один глаз, потом второй и смущенно улыбнулась. – Думаю, теперь твоя очередь, милая девочка, насладиться своим пожеланием. – Снова шепотом сказала Бист. Шугар расправила плечики и направилась к фортепьяно, где мистер Шустер ждал ее с синей открыткой в виде заснеженного домика, который был покрыт переливающимся блестками лаком.
«С Рождеством, Шугар! Что можно пожелать девчонке, у которой все есть (достаток, отличные друзья, счастливое будущее)?! Пожалуй, любви! Пламенной и прекрасной! Желаю встретить отличного парня, свою половинку, и поскорее) Любить и быть любимым – это здорово! Отличных праздников!»
– Эм-м, - промычала Шугар, закусив губку и хаотично пробегаясь взглядом по еще не раскрытым Сантам. Бриттани? Сэм? Тина? Блейн? Курт? Рори? Квинн? Мисс Пилсбери?... Тут она заметила Майка, многозначительно подмигнувшего ей. Шугар широко улыбнулась, утопая в приятных ощущениях от пожеланий Майка о «второй половинке и любви», и тут же быстро свернула все надежды, когда почувствовала на себе пристальный взгляд Тины. Шугар быстро выпалила: – Спасибо. – И мгновенно заняла свободный стул. Майк, не дожидаясь приглашения от мистера Шустера, вышел в центр класса и, не рассматривая свою открытку, сразу раскрыл ее и начал читать:
«Я рад, что познакомился с таким талантливым парнем, ты станешь великим танцором. Мне есть на кого стараться быть похожим, ведь танцую я как слонобегемотокит. Я не стану известным танцором, но я буду искренне рад твоим успехам в этой области. С Рождеством!»
– Рори, все придет с опытом. Даже меня научили танцевать! – Не удержавшись выкрикнул Финн, и отовсюду раздались смешки. Майк тоже хихикнул, подошел к Рори и, положив парню руку на плечо, сказал: – Обращайся в любое время, если захочешь потренироваться, я всегда помогу. За пожелания спасибо. И еще – ты не такой слонопотам, каким был Финн год назад, так что пара занятий, и ты составишь мне конкуренцию!
Рори просиял и кивком поблагодарил Майка, а затем шагнул за своей порцией поздравлений.
– А где у нас открытка для Ирландского парня от нашего Американского Санты!? – Попытался пошутить Уилл, но заметив нетерпеливый взгляд Флэнегана, разглядывающего оставшиеся немногочисленные открытки, ткнул пальцем на бело-голубую картонку с еле заметными фиолетовыми буковками на обложке, гласящими «Счастливого рождества, Рори». Парень смущенно улыбнулся и зачитал:
«Для тебя и для меня этот год стал особенным. Мы новички в этой школе, в этом хоре, в этой компании. Я рад, что мне не пришлось проходить через все одному. Сначала я считал тебя конкурентом в каком-то смысле. У тебя интересный тембр голоса, завораживающий акцент. Но теперь я понимаю, что благодаря таким данным наш хор стал ярче, а мне посчастливилось познакомиться с прекрасным человеком, который стал всем отличным другом. Пусть твоя доброта возвращается к тебе в троекратном размере! С Рождеством!»
– Спасибо, Блейн, за приятные слова и поддержку. И тебя с Рождеством, Санта.
Андерсон поспешил подойти к фортепьяно, но пока не заинтересовался открытками. Парень увлеченно начал рассказывать Рори о предстоящей Рождественской вечеринке. Остальные ребята тоже начали перешептываться на эту тему. Все планы были очень зыбки, но ребятам не хотелось оставлять ирландского друга в Рождественскую ночь почти в одиночестве. Так и возник план вечеринки, которую все шумно обсуждали, и лишь Курт погрузился в свои мысли. Через несколько секунд его бойфрэнд зачитает свою открытку, и только пара человек знает от кого она. Так получилось, что Курту по жребию выпало имя его любимого. Сегодня было много сказано – доброго и милого, трогательного и личного, Рэйчел говорила о своей любви к Финну, пусть нескладно, но искренне, и теперь пришла очередь Курта поздравить очень дорогого ему человека с волшебным праздником. Но почему-то в общей суматохе обсуждений планируемой вечеринки, на Курта нахлынули воспоминания об открытке, которую он отправил вчера на адрес дома семьи Карофски. Глупая идея, но он не смог забыть ее и успокоиться, пока все же не выразил то, что творилось на сердце.
«Здравствуй, Дэвид. Да, это рождественская открытка, послание с пожеланиями. Мистер Шустер озадачил нас этими «Поздравлениями на бумаге», что бы каждый выступил для одного друга «Тайным Сантой». Может быть, это глупо и нелепо, но я вспомнил о тебе. Вспомнил о той случайной встрече в клубе, нашем разговоре, твоей улыбке и таком свободном открытом поведении. Ты был как птица, наслаждающаяся полетом. Ты отличался от Дэйва, которого я знал в МакКинли. Сейчас ты ничего не скрывал, словно парил над ситуацией, держал в руках мир, управлял им, брал от жизни все. Ты словно светился этими ощущениями. А еще я вспомнил о катке. Дней 10 назад мы с Блейном решили покататься и, когда он ушел за напитком, я, всматриваясь в толпу у кафетерия, разглядел тебя, в компании… В компании молодого человека. Вы уже уходили. Он у тебя красивый и элегантный. А еще вы отлично смотритесь вместе. Ты нежно поправил ему шарф и взлохматил челку. Это выглядело так мило и трогательно. Я очень рад за тебя. Надеюсь, ты счастлив. Это счастье стало тебе наградой за долгие муки сомнений и принятие себя таким, какой ты есть. Теперь ты настоящий, думаю, ты и сам это почувствовал. Всего тебе самого наилучшего, Дэвид. С Рождеством!»
Но эта открытка была адресована лишь хорошему приятелю, человеку, чьи проблемы Курт понимал и очень радовался изменениям в судьбе парня. Но вот та, что держит Блейн сейчас в руках, бледно-изумрудная открытка с вереницей изображенных на ней гирлянд, значима для Курта. Он убил на сочинение текста не меньше часа. Даже в этих немногочисленных строчках было очень сложно не спалить всю любовь, которую испытывает Курт к адресату. Его чувства к Блейну не на публику, это таинство останется для двоих. Главной в открытке была конспирация! Курт решил принять слишком буквально хранение в секрете имени Тайного Санты и вот, что получилось:
«Здравствуй мой хороший мальчик, Блейн Андерсон. Ты всегда был добр к людям и старался помочь каждому, кто нуждается в одобрении и поддержке. Ты не умеешь злиться, ты всем даришь радость и свой талант. Ты никогда не жаловался, даже если было нестерпимо больно и обидно. Ты никогда не писал мне писем и ни о чем не просил. Но, наверно, пришел мой час написать тебе. Эта открытка заряжена только счастьем и безоблачным будущим, бурей эмоций и ярких событий, которые ждут тебя впереди, удачей и везением. Я дарю тебе их и знаю, что они попали в хорошие руки и не будут потрачены впустую. Из любой ситуации ты будешь выходить победителем, потому что по-другому не может быть – ты сильный, целеустремленный, идущий по жизни с улыбкой. Пусть во всем тебе сопутствует успех. С наилучшими пожеланиями, Санта Клаус.»
Блейн удивленно еще раз пробежался по тексту. – Мисс Пилсбери, это Вы мой Санта? – Эмма помотала головой. – Арти? – Продолжил игру в угадайку Блейн, и снова получил отрицательный ответ. – Тина? Майк? Квин? Сэм? Пак? Мистер Шустер? Нет? Но, мистер Шустер, больше никого не осталось! – Парень в недоумении развел руками.
– Ты же хотел тайну, загадку, – игриво начал Курт. – Так что? Вот он - эффект неожиданности! Ты серьезно даже не подумал, что это я? Из меня получится не только отличный актер, но и прекрасный сценарист! – Парень сложил руки на груди и ухмыльнулся.
– Великий конспиратор! – Произнес с улыбкой Блейн и сделал шаг к бойфренду.
– Ага. – Самодовольно согласился Курт.
– Бесподобный и неуловимый. – Еще шаг. – Неподражаемый. – Еще шаг. – Восхитительный. – Блейн присел рядом с парнем и, взяв его ладонь, произнес: – Мой Санта.
Мерседес в умилении ахнула, а Мэренет завопила: – Кууууурт! Встал! Бегом! Иди и получай открыточку от Санты! – Девушка, не видя никакой ответной реакции, ринулась к фортепьяно, выдернула у мистера Шустера подготовленную для Хаммела открытку, и, так же стремительно преодолев полкомнаты, всучила презент адресату. – Читай!
Пока Курт приходил в себя от столь неуемных действий эльфийки, Бритт уже успела вернуться на место, по пути пощекотав и Финна, и Рэйчел, и Рори, а также чмокнув последнего в нос. Хаммел все же встал со своего места и, не выходя в центр комнаты, повернулся к ребятам:
«Курт, я очень рада, что мне представилась возможность поздравить тебя в преддверии Рождества. Я хочу лишь одного, пусть мои пожелания станут реальностью, потому что ты удивительный человек, и заслуживаешь самого лучшего будущего. Я надеюсь, что все у тебя сложится наилучшим образом – успешное обучение в колледже, превосходная карьера, прекрасные личные отношения и крепкая дружба. Буду всегда рада получить весточку о твоих достижениях, и если понадобится помощь, я всегда рядом. Пусть ангел тебя оберегает. С Рождеством!»
– По-моему, я догадался кто мой «Тайный Санта», – загадочно произнес Курт, – Мисс Пилсбери, спасибо за пожелания и прекрасную открытку. – Сказал парень, бережно поглаживая ветееватый узор из переплетенных лент, обрамляющий открытку по краям. Курт встал напротив Эммы, одну руку завел за спину, другую приложил к сердцу, и не отводя взгляда от женщины, медленно поклонился. Щеки Эммы вспыхнули, она тихонечко теребила лацкан своей рубашки и счастливо улыбалась. Курт вернулся на место рядом с Блейном, который мимолетно приобнял бойфренда, что-то тихо шепнув ему на ухо. Эмма же расправила складки на юбке и беззвучно подошла к Уиллу. Она так же не слышно произнесла: – Есть что-нибудь для меня? – Уилл мягко улыбнулся и прошептал: – У тебя мое сердце. Тебе мало? – Девушка смутилась, прикрыла ладошкой рот и тихо рассмеялась. Уилл передал Эмме одностороннюю картонку бежевого цвета с рисунком в центре, на котором был изображен Санта Клаус, больше похожий на косоватое вытянутое дерево в красной шубе и шапке. Рядом с «деревом» расположился почему-то совершенно круглый мешок. Внизу открытки, в самом углу, нарисован красный носок, из которого торчал медведь…или собака, а вверху надпись «Счастливого Рождества». Художник явно старался создать атмосферу праздника, отразив главные атрибуты Рождества, и Эмма оценила, с удовольствием разглядывая обложку. Девушка раскрыла открытку и прочла:
«С Рождеством, мисс Пилсбери. Вы выглядите счастливой и, возможно, поэтому, я не знаю, что вам пожелать. Сохраните то, что уже имеете. А если чего-то в вашей жизни не хватает – пусть благодаря Рождеству и с легкой руки Санты эта пустота заполнится. Счастья вам с мистером Шустером».
– Хм… – Задумчиво и смущенно произнесла Эмма, теряясь в догадках по поводу автора пожелания.
– Я! Я ваш Тайный Санта! – Добродушно сообщил Сэм, помахав вздернутой вверх рукой. – Да, пожалуй, не очень многословно, но, правда, все написано от чистого сердца!
– Ага, сегодня утром, буквально на коленке складывал лист пополам и сочинял послание. – Перебил друга Пак. – А уж как он носился по школе в поисках разноцветных маркеров! Мистер Шу после первого урока начал трясти с нас открытки, а кто-то заработался, не выспался, забыл подготовиться…
Ноа получил дружеский, но увесистый втык в плечо, и оба парня рассмеялись.
– Спасибо, Сэм, открытка и слова чудесные. Мне очень приятно.
Уилл с теплотой проводил взглядом Эмму, которая словно перышко проплыла к своему месту и присела на стул.
– Сэм, твоя очередь. – Произнес учитель и передал выбежавшему к фортепьяно парню плакат, свернутый в трубку. Эванс удивился и стремительно развернул лист, с которого на него начала откровенно пялиться огромными, но выразительными глазами, изящно нарисованная золотистая рыбка в рождественском колпаке. Блестящие плавники, шикарный хвост и в придачу несоразмерно огромный рот. В верхней части плаката красовалась надпись «Счастливого Рождества, Рыбий Ротик!», украшенная блестками, а внизу всего несколько строк, которые Сэм уже успел бегло прочесть и не решался произнести вслух. Парень нахмурил брови, покосился на пребывающую в нетерпении эльфийку Мэренет и начал читать:
«В это Рождество я попросила Санту подарить тебе в добавку к твоему ротику еще чудесный рыбий хвостик и плавнички, с которыми ты станешь настоящим Королем всех морей и океанов! Только больше не уплывай от нас. Тебя не хватало. Кстати, в «Фондю для двоих» царских особ еще не было, только Лорд, и знаешь, он очень любит рыбок. Поэтому, как только получишь подарок от Санты и будешь признан Королем, приходи во всей красе к нам в гости! Лорд Таббингтон будет рад знакомству!»
Класс наполнился диким хохотом. То ли всех рассмешило рождественское послание добродушной эльфийки, то ли вид у Сэма до сих пор был до умиления несуразный, но всем стало безумно весело. Никто и не заметил, как Мэренет подлетела к фортепьяно и в нетерпении начала отстукивать пальчиками ритм на крышке инструмента. Мистер Шустер передал девушке нежно бежевую открытку, украшенную еловыми веточками и воздушными кружевами. Мэренет громко прокашлялась, привлекая этими звуками всеобщее внимание, и, дождавшись абсолютной тишины, начала читать:
«С Рождеством, Бриттани. Я искренне желаю тебе исполнения самого заветного желания и хочу подарить кое-что особенное. В детстве я побывала в Лапландии, на Родине Санта-Клауса…»
Бриттани пискнула от восторга и продолжила чтение:
«…и в одной из сувенирных лавочек эльф подарил мне 3 монетки с изображением Санты. Гном заверил, что подарок волшебный и исполнит три мои желания. Две монетки я потратила еще ребенком, на пустяки, и мечты мои сбывались, а вот третью припасла для особого случая. Но теперь понимаю, что она мне не нужна, я могу добиться всего сама, да и не хочется снова по пустякам беспокоить Санту. Я решила подарить эту монетку тебе, Бриттани. Ты искренний и чудесный человечек, ты потратишь желание с умом. Нужно сжать в кулачке монетку, зажмуриться и мысленно представить то, чего ты хочешь. Все сбудется! Твой Тайный Санта.»
Мэренет начала крутить открытку в руках в поисках монетки, и тут со своего места поднялась Квинн и подошла к эльфийке, протягивая ей блестящую денежку. Бриттани счастливо заулыбалась, с замиранием сердца сжала монетку в кулачке, крепко обняла подругу и, чмокнув ее в щечку, направилась на место, мысленно перебирая варианты желаний. Лицо Квинн озарила улыбка. Все сделано верно, Квинн Фабрэй давно перестала верить в чудеса, она повзрослела, пожалуй, раньше всех, но продлить волшебную сказку для подруги, которая всегда рада окунуться в детство и утянуть в этот прекрасный мир еще половину хора, – все правильно! От того и так легко на душе.
Из раздумий девушку вытянул мистер Шустер, легонько притронувшись к ее плечу. Квинн обернулась и увидела перед собой золотистую открытку в виде елочки, сложенной по середине. Девушка развернула открытку и рассмотрела обложку, которая сейчас действительно являла собой аккуратную симметричную елку, украшенную шарами оранжевых и бордовых оттенков. Внутри содержалось совсем коротенькое послание, состоящее из ровных маленьких буковок, написанное яркими изумрудными чернилами.
«Квинн, поздравляю тебя с Рождеством и с наступающим Новым годом!
Совершала ошибки и исправляла
О, Корабль, ты нашел свой путь
Свободный, теперь ты вдыхаешь жизнь»
Класс наполнился перешептываниями, но, видимо, до Квинн дошел смысл этого мини-произведения, похожего на хокку. Она прижала открытку к сердцу и прошептала еле слышно: – Спасибо, Санта, за такое необычное посвящение. – Тина еле слышно подошла к подруге и обняла ее за плечи. Девушки обменялись улыбками, еще раз обнялись и разошлись – Квинн присела на место, а Тина, глубоко вздохнув и пробежавшись взглядом по всем ребятам в группе, приступила к чтению своей открытки, красно-черной, шотландская клетка с изящной еловой веточкой в центре:
«С Рождеством, Тина. За год ты повзрослела, расцвела. Никто не в силах отрицать, что отношения с Майком на тебя очень благотворно влияют. И ему повезло с такой спутницей. Пусть в Рождество исполнятся твои самые заветные желания!»
Девушка закрыла яркую открытку, и подошла к Арти. Она поцеловала парня в щеку и произнесла: – Спасибо, Санта. – Парень улыбнулся и раскинул руки, приглашая в объятия. Тина с удовольствием нырнула в них и крепко обхватила друга. – С наступающим Рождеством, Арти.
– Тиночка, тебя ждет твоя открытка. – Нетерпеливо произнес Майк.
– Дай людям пообниматься! – ехидно произнес Пак и сжал в объятиях сидящую рядом расхохотавшуюся Мерседес, положив ей голову на плечо и в наслаждении закатив глаза. Но улыбка внезапно сползла с лица Пакермана. В уютных объятиях Мерседес Ноа вспомнил о другой пышнотелой девушке, желанной. Лорен. Парень скучал по ее смущенным взглядам, ужимкам, недоступности, ароматам ее любимого шоколада, и по страстным порывам Зайзис, дерзким словам, безудержным поступкам, подколкам. Она никогда не была грузной, она легка на подъем и стремительна как изящное копье, брошенное в пламенное сердце Пака. А может быть это просто тоска по отличному другу, ведь к Шелби точно была влюбленность! Можно ли любить сразу двоих? Пак знал одно - он скучал по Лорен, по другу или любимой – не важно, он просто хотел возобновить хоть какое-то общение. Вчера Ноа спер из магазина любимые конфеты Лорен. Лопоухие продавцы ковыряли в носу, поэтому вынести можно было и половину товаров вместе с витринами и кассой, а проходя мимо ярких коробок со сладостями, Пак не смог устоять. Воспоминания нахлынули, тоскливый голос сердца взвыл от одиночества и толкнул парня на маленькое преступление. «Эх, надо было прихватить еще и открытку понаряднее, но Лорен и так все поймет, без слов. Мне не хватает моей девочки».
Пакерман натянул улыбку и вернулся к реальности. Тина медленно вынырнула из объятий Арти и кивнула в сторону фортепьяно, приглашая его за порцией рождественских пожеланий. Пока Арти направлялся за открыткой, Мэренет вскочила на свой стул, изящно на носочках повернулась к рождественскому дереву, зажмурилась, крепко сжала в кулачке монетку и громко и торопливо произнесла: – Я хочу, что бы бабушка Сантаны приняла свою внучку такой замечательной, какая она есть! Пусть в Рождество они помирятся! – Девушка еще пару секунд простояла на стуле, теперь мысленно повторяя свое желание, а затем вернулась в прежнее положение, присев рядом с Сантаной, которая ошеломленным взглядом с наворачивающимися слезами смотрела на подругу. Бриттани расплылась в улыбке, обняла девушка и прощебетала: – Хочу, что бы ты была счастлива, Тана!
В это время Арти уже взял свою открытку и с интересом рассматривал. С виду обычный белый картон, сложенный вдвое, на обложку приклеена гитара. Она вырезана небрежно, вместе с рукой обладателя, красовавшегося когда-то вместе с инструментом на страницах глянца. Зато изображение намертво припечатано скотчем на картон. Ничего лишнего – гитара, надпись «Счастливого Рождества» и отпечаток в углу чего-то темно-желтого. По стойкому запаху, можно догадаться, что «Санта» уплетал что-то с горчичным соусом, пока создавал этот шедевр хэндмэйда. Внутри открытки все так же скромно, ничего лишнего, несколько строчек обычными чернилами.
«С Рождеством!
Чувак, ты друг мне очень классный!
И мне плевать, что ты в коляске!
Талантом блещешь и умом,
Потрепаться я люблю с тобой вдвоем.
Хочу, что б у тебя желаемое все сбывалось,
С девчонками что б получалось,
Что бы всегда, везде и всюду
Не забывал бы ты о друге!»
– О, ееее! Даааа, это твой друг – ПакоСанта!!! – начал браваду Пакерман, самодовольно постукивая себя кулаками по груди словно кин-конг, чем и сорвал бурный шквал хохота. Лишь Арти мягко улыбаясь подъехал к Паку и крепко пожал его руку. Ноа, притянув парня ближе, заключил его в объятия, похлопал по спине и бодро произнес: – Не благодари, друг.
– У меня всегда было плохо с «Логикой», – через мгновение произнес Пак, прервав дружеское объятье с Арти, и выходя в центр комнаты.– Но тут даже детсадовец поймет, что я сегодня получаю поздравления последний, и от кого!? От самого мистера Шу! – Парень забрал последнюю открытку с фортепьяно и, широко улыбнувшись, сразу приступил к чтению.
«Пак, твоим талантам позавидует даже Санта. Целеустремленный, смекалистый, ловкий, мужественный, настойчивый и полный оптимизма. Не растеряй с годами все это и свою доброту, а так же музыкальные таланты. Пусть в делах тебе сопутствует успех, а Рождество станет началом года удач и свершений! Все проблемы будут решаться очень быстро и просто. Пусть осуществятся твои самые смелые планы и покорятся самые высокие вершины. С Рождеством и наступающим Новым Годом!»
– Оооо, захвалили, мистер Шу! – Восторженно проговорил Пак. – Спасибо, Санта! – Ноа крепко обнял учителя и немного приподнял его над полом. Ребята расхохотались.
Уилл, выбравшись из железной хватки Пака, одернул свой жилет и произнес во всеуслышание: – Я думаю, у нас с вами получилось неплохое занятие хора, не смотря на то, что не было песен. – Мистер Шустер подмигнул Рэйчел, получил одобрительный кивок, и продолжил: – Надеюсь, следующий год станет для нас успешным! Многое нужно сделать, что бы одержать победу за победой на пути к заветной вершине. Поэтому, в январе мы продолжим работу и на репетициях, и в «Тренировочном Лагере»! – Мерседес хоть и вздохнула, но улыбнулась учителю. – Всех с наступающим Рождеством и отличных каникул! – Завершил занятие Уилл. Класс наполнился гулом поздравлений, смехом, перешептываниями, объятиями и улыбками.
Это Рождество запомнится. Оно станет для каждого чем-то особенным. Любой праздник мы измеряем не вкусностями на столе, не количеством и ценностью подарков, а добрыми словами и пожеланиями, а еще счастливыми улыбками и присутствующими на торжестве друзьями и близкими. Что может быть проще открытки, что может быть приятнее этого кусочка картона, содержащего, вместо тысяч будничных сказанных за день слов, всего несколько, но самых нужных, идущих от души, от сердца к сердцу? Пожалуй, не так много… Наверное, только искренние дружеские объятия.
Счастливого Рождества и ярких эмоций!

*прим. автора: «Mereneth» - «Радость» («Meren» - «радость», «eth» - «женщина»)
**прим. автора: Выпавшее сочетание «Тайных Сант» было реально проведено 14 декабря с помощью моих дрожащих рук и полосок бумаги с именами действующих персонажей Glee.
Уилл --> Пак --> Арти --> Тина --> Квинн --> Бритт --> Сэм --> Эмма --> Курт --> Блейн --> Рори --> Майк --> Шугар --> Бист --> Сантана -->Рэйч--> Финн --> Мерс--> Уилл
Честно, мне хотелось поменять пары или переиграть, но я удержалась от соблазна. Если б все выпало по-другому, это была бы совершенно другая история. Повторим жребий на следующее Рождество? _)

Рождественская история или Люди, эльфы и питбуль

Под ритмичную «All I Want For Christmas Is You» Мэрайи, чей голос нещадно прерывали радиопомехи, Пак ласкал грудь стройной блондинки, которая примостилась у него на коленях и даже пыталась, сидя на парне, изображать некоторые танцевальные движения, из-за чего несколько раз натыкалась мягким местом на автомобильный гудок. Тёплая и проворная рука Пакермана тем временем скользнула под свитер девушки и стала поглаживать мягкие соски, зажимая их между пальцами. К счастью упругие и приятные на ощупь молочные железы позволяли её обладательнице не носить лифчик, чему Ноа был несказанно рад, так как считал эту часть гардероба абсолютно ненужной, и был уверен, что его изобретатель определённо был геем, который из-за отсутствия интереса к слабому полу хотел лишь подальше запрятать красоту женских форм. Блондинка между тем продолжала извиваться на Пакермане, и выглядело бы это несомненно очень эротично, если бы, увлёкшись телодвижениями, она несколько раз не ударилась светловолосой макушкой о крышу взятого в прокат «Шевроле». Вторая рука Ноа, под тихие постанывания спутницы, проложила путь к ширинке джинсов. Переключившись на оголённую шею девушки, Пак прислонил её к покрытому испариной окну, в которое настойчиво стучала декабрьская метель.
- Разве мы... Не опаздываем... – отрывисто прошептала блондинка. – На эту твою... Встречу... Одно... хорников?..
Нехотя оторвавшись от её бархатной кожи, парень отмахнулся.
- Рок-звезда должна опаздывать.
- Но я говорю не о Мике Джаггере или Стивене Тайлере, а о тебе, помощнике звуковика местного арт-кафе.
Пак сделал вид, что настолько увлечён тереблением сосков девушки, что пропустил колкость мимо ушей.
- И вообще... Не лучше было бы провести эти выходные вдвоём, где-нибудь... на заднем сидении машины. На переднем для этого нет никаких условий...
- Прости, сахарок, но одна любительница свитеров с оленями настаивала на совместном проведении праздника, а я не могу ей отказать. Еврейская солидарность.
Лицо блондинки искривилось в недовольной гримасе.
- И между прочим, мы встречаемся уже третий день. И все эти три дня я был тебе верен, а ты не представляешь, каких усилий мне это стоило. Но не надо требовать от меня невозможного, Эсмеральда...
- Эстель! – поправила Ноа девушка, отстранившись на вытянутые руки.
- Неважно, - покачал головой Пакерман, сжимая податливые ягодицы.


Бриттани, облачённая в клетчатую фланелевую пижаму, сидела на краю кровати и, опустив голову, вырисовывала тапочками на ковре какие-то причудливые узоры.
- Бритт, завтрак стынет, спускайся на кухню... – заглянула в спальню Лопез, сжимая в руке чашку кофе. Заметив подавленное настроение девушки, Сантана подошла ближе и коснулась её плеча. – Эй, ты чего?
Подруга расстроено вздохнула и подняла глаза на латиноамериканку.
- Я не могу найти свой костюм снегурочки.
- О, милая, может отложим ролевые игры до приезда домой?..
- Ты что, не знаешь, - покачала головой Бриттани. – Тому, у кого будет самый интересный и красочный костюм на Рождество, Санта позволит прокатиться его в упряжке. А я мечтала об этом с раннего детства, но каждый раз мой костюм, по-видимому, оказывался недостаточно хорошим для поездки с оленями...
Лопез издала тихий вздох, после чего, поставив чашку на прикроватную тумбочку, запахнула шёлковый халат и присела на корточки перед девушкой.
- Ну, кто тебе об этом сказал? - взяв Бритт за руку, Сантана посмотрела на неё и улыбнулась. - На самом деле все эти костюмы, мишура и прочие атрибуты не играют никакой роли. Знаешь почему?
Пирс пожала плечами.
- Потому что главное то, что у тебя внутри, - приложив ладонь чуть выше груди подруги, Лопез кивнула. – Вот здесь. А здесь у тебя вера. Вера в чудо, вера в сказку, в Санту, настолько сильная, что этот бородатый жирдяй просто не может не заметить её, слышала, есть у него чутьё на такие вещи. Поэтому всё, что тебе нужно - сохранить в сердце это настроение, и тогда Санта обязательно почувствует его и прокатит тебя в своей упряжке.
- Это правда? – губы Бриттани изогнулись в детской улыбке.
Лопез поправила белокурую чёлку девушки и провела пальцами по щеке.
- Verdad. Когда это я тебе врала?
Усмехнувшись, Бритт чмокнула Сантану в губы и обняла за плечи.
- Я буду верить. Обещаю.
- Вот и хорошо. А теперь нам нужно позавтракать и собрать вещи. У нас не так много времени, - взяв подругу за руку, Лопез поднялась с колен и потянула её в сторону кухни.


- И всё же, можешь поколотить меня подносом для тарталеток, но я по-прежнему не верю, что это удачная затея. Ничего хорошего из этого не выйдет, - Курт, нарезающий один из экзотических салатов Берри, взглянул на девушку, которая так же была занята приготовлением закусок и что-то задорно напевала себе под нос.
- Почему ты так думаешь?
- Рейч, посуди сама. Почти все эти люди не виделись уже несколько лет, за эти несколько лет они успели обзавестись своими заботами и проблемами, найти себя в этой жизни. И, к сожалению или к счастью, большинству из них теперь глубоко наплевать друг на друга.
Бросив на Хаммела презрительный взгляд, Рейчел опустила голову к столешнице и продолжила стучать ножиком по доске.
- Ты просто скептик, Курт. И я не понимаю твоего пессимизма. Да, ты прав, после выпуска многие из нас не встречались ни разу, так разве это не хорошая идея, наконец-то увидеться и провести вместе вечер? И разве Рождество – не лучший повод для этого? Ведь именно этот праздник лучше всего объединяет и сближает людей, согласись.
Хаммел покорно вздохнул, но всё же добавил:
- Как знаешь, Рейчел. Но вспомни мои слова, когда убедишься в провальности своего плана.
Берри вновь недовольно хмыкнула, но через мгновение уже продолжила пританцовывать и напевать одну из Рождественских мелодий.
- Как обстоят дела на кухне? – заглянувший в комнату Финн подошёл к друзьям и, взяв с пялы апельсин, с интересом взглянул на занятия двоих.
- Замечательно, - кивнул Курт, заправляя салат подготовленным соусом.
- Моя помощь не требуется? – подброшенный важным Хадсоном цитрусовый ударился о прикреплённые к вытяжке сковородки и, отскочив от столешницы, устремился на пол.
Посмотрев на упавший фрукт, Рейчел подняла глаза на парня и невинно улыбнулась.
- Конечно, милый, для тебя у меня будет самое сложное задание.
Довольная гримаса Финна сказала о его полной боеготовности.
- Сейчас ты пойдёшь в гостиную, сядешь на диван, включишь телевизор и будешь смотреть один из спортивных каналов. Договорились?
Резко изменившись в лице, Хадсон почесал затылок.
- Нет, правда. Мы с Куртом и вдвоём прекрасно справляемся. Так что лучше пока отдохни перед приездом гостей, сегодня будет насыщенный день, - похлопав Финна по щеке, Берри послала ему воздушный поцелуй и вернулась к приготовлению блюд.
Потратив на украшение комнаты несколько часов, Рейчел превратила гостиную в настоящую рождественскую сказку. Все атрибуты так и излучали атмосферу чего-то праздничного и волшебного. Многочисленные гирлянды и дождики, развешанные по стенам и мебели, декоративные носки с именами приглашённых гостей, разнообразные игрушечные олени и снеговики, покоившиеся на креслах и диване. И, конечно же, главная звезда предстоящего вечера – большая пушистая ёлка, одетая в красочные ленты серпантина и неземной красоты шары, заняла своё место возле камина. Истинная зимняя феерия.
Когда почти все блюда праздничного стола были приготовлены, раздался звонок. Берри, замерев с миксером в руках, медленно расплылась в улыбке и взглянула на друга.
- Первые гости! – сняв с себя фартук, девушка радостно протанцевала в сторону арки. – Давай, Курт, бросай свои яйца и бежим встречать!.. – затем остановилась у выхода и повернулась лицом к Хаммелу. – В смысле... Перепелиные... Для украшения салата.
- Спасибо, что пояснила, Рейч, - усмехнулся парень и проследовал за Берри.
Подлетев к двери, хозяйка дома заранее улыбнулась и потянула за ручку, впуская в комнату морозный ветер.
- Сантана, Бриттани! – воскликнула она при виде девушек. – Проходите, скорей, вы у меня сегодня первые!
Зайдя в прихожую, Лопез расстегнула своё пальто и ухмыльнулась:
- Быть первой у Берри мне ещё не приходилось...
- С праздником, Рейчел, - Бритт сняла с себя меховую шапку и протянула хозяйке обёрнутую пёстрой бумагой коробку.
- Ох, спасибо, девчонки, не стоило, правда...
Берри, поспешно обняв гостей, помогла им снять верхнюю одежду, а когда они хотели пройти в гостиную, остановила жестом и взвела кверху палец:
- Стойте-стойте! Омела!
Парочка подняла глаза и, увидев над дверью зелёный пучок, обрамлённый искусственным дождиком, покорно поцеловалась.
- Вот так. А теперь за мной. Чувствуйте себя как дома!
- Привет, девушки, - отозвался развалившийся на диване Хадсон.
- И тебе не болеть, - кивнула Сантана. – Красивая ёлка, Рейчел. Сама наряжала?
- Мы с Финном вместе!
- О, да? И что же он делал? Дай угадаю... Просто не мешал?
- Нет, он... Он... – запнулась Берри. – Он брызнул искусственным снегом.
- Ого, Хадсон, это правда? Как ты справился с такой непосильной задачей? А, ну конечно. То-то я смотрю весь пол в белых пятнах...
- Следующие гости! – вновь воскликнула хозяйка, услышав повторившийся звонок. – Вы тут пока располагайтесь, а мы встретим остальных.
Потянув за руки парней, Рейчел направилась в прихожую. За дверью оказались Сэм и Мерседес, которые не спеша прошли в дом. Точнее, сначала в комнату зашёл живот девушки, а уже потом она сама и её муж, следующий за ней, словно тюремный конвой.
- Здравствуйте, ребята, - кинулась целовать их Берри, пока те снимали дублёнки.
Хадсон оглянул облачённую в велюровый костюм афроамериканку и присвистнул.
- Мерседес, ты... в положении?..
- Нет, Финн, я просто плотно позавтракала... Конечно я беременна, кретин! – закатила глаза Джонс.
- Почему мне никто ничего не сказал... – нахмурился парень, пожимая руку Эвансу.
- А что, тогда бы ты установил фейс-контроль?
- Ребята, омела! – снова предупредила пару Рейчел, после чего та, усмехнувшись, обменялась поцелуями.
- Так, сейчас мне нужен диван и большая кружка горячего шоколада, иначе мне придётся уйти по-английски... – заявила Мерседес, держась за поясницу.
Не успела Берри проводить супругов в комнату, как раздался очередной звонок, разлившийся по просторам особняка.
- Я открою, - кинул Курт, щёлкая дверным замком.
Увидев оказавшихся на пороге гостей, Хаммел неожиданно вздрогнул и издал странный звук, что-то между вскриком и смешком.
- Пак, это... Ты?..
Пропустив парня и длинноногую блондинку в дом, он ещё раз подозрительно взглянул на Пакермана.
- Нет, папа Римский, - хмыкнул Ноа, помогая снять куртку с девушки.
- Чувак, да ты похож на Траволту из «Бриолина», - усмехнулся Хадсон, похлопав гостя по плечу.
Пак пригладил блестящие тёмные волосы и хмыкнул:
- Ретро сейчас в моде. Знакомьтесь, это Эсми...
- Эстель...
- Точно. А эти двое - Курт и Финн.
Блондинка взглянула на парней и улыбнулась белоснежными зубами.
- Очень приятно.
- Где я мог тебя видеть... – прищурился Хадсон, рассматривая девушку.
- Презервативы «Тохх». Я была на этикетке. Сейчас их уже сняли с продажи, после беременности шестидесятилетней миссис Зальцберг. Громкое же дело было...
Сводные братья переглянулись, но решили обойтись без комментариев.
- Ах, да... Рейчел убьёт меня, если я не скажу... Омела, - вздохнул Финн, указывая на ветку растения.
Обхватив лицо Ноа руками, Эстель страстно поцеловала своего спутника.
Следующая трель, оповещающая о приезде новых гостей, не заставила себя долго ждать.
- Курт, открой дверь, я пойду пока индейку проверю, - попросила Рейчел и поспешила на кухню.
Спокойно просеменив к входной двери, Хаммел, следуя примеру Берри, натянул приветственную улыбку и повернул ручку, готовясь встретить за ней Арти. Однако, увидев оказавшихся на пороге гостей, он медленно изменился в лице, брови удивлённо приподнялись, а дар речи на какое-то время зазевался. В метре от парня стоял Блейн, держащий в руках подарочный пакет, а сопровождал бывшего хориста незнакомый Хаммелу шатен, одаривший того взглядом светло-голубых глаз.
- Курт... – мягко улыбнулся Андерсон.
Выйдя из некоего оцепенения, Хаммел отступил, пропуская гостей в дом, и вновь попытался вернуть на лицо улыбку, хотя получилась она на этот раз довольно нелепой.
- Блейн... Привет. Не знал, что ты... Что вы... Тоже к нам присоединитесь.
- Здравствуй, - сняв верхнюю одежду, он посмотрел в сторону своего спутника. – Джастин, это Курт. Курт, Джастин. Мой... Друг.
- Очень приятно, - кивнул шатен, протягивая Хаммелу руку.
- Взаимно, - ответил на жест тот, рассматривая гостя с головы до ног. – Что ж, проходите в гостиную, там уже все собрались, а я гляну, как там Рейчел...
Завернув на кухню, парень подкрался к Берри, которая нарезала какую-то зелень, и, взяв со столешницы нож, резко воткнул его в разделочную доску.
- Зачем ты его пригласила?
Вздрогнув, девушка бросила на друга виноватый взгляд и пожала плечами.
- Курт, он один из нас, часть «Новых Направлений»... Почему я не должна была его звать? К тому же ты неоднократно повторял, что уже давно всё забыл, а то, что между вами было, осталось в далёком прошлом...
- А ещё я утверждал, что тебе идет это платье. Рейч, ну нельзя же верить всему, что тебе говорят... - вздохнув, Хаммел прислонился к столу и сложил руки на груди. – Что это за жалкая пародия на Патрика Суэйзи?
- О, так вы уже познакомились? Да, Блейн предупредил, что приедет с... другом.
- Прекрасно.
Посыпав один из салатов зеленью, Берри ополоснула руки и посмотрела на Курта.
- Послушай, всё будет хорошо. Просто не обращай на них никакого внимания и наслаждайся вечером. Сегодня хандрить я тебе не позволю, заруби себе на носу. Ясно?
- Ясно, - натянуто улыбнулся парень.
- А теперь пойдём за стол, можно приступать к ужину.
Зайдя в гостиную, Рейчел водрузила рядом с многочисленными пялками и блюдами салат и осмотрела гостей, которые занимались своими делами. Сантана заплетала Бриттани колоски, Финн мельком поглядывал на монитор телевизора, Пак целовался с Эстель, а Сэм массировал ноги Мерседес.
- Что ж, у нас всё готово. Арти, к сожалению, не будет, он занят на съёмках фильма, так что можно начинать! – радостно объявила Берри, проходя к своему месту. Однако не успела девушка опуститься на стул, как по комнате в очередной раз разлилась трель дверного звонка.
- Рейч, мы ещё кого-то ждём?.. – поинтересовался Финн.
- Ох, совсем забыла... Милый, открой, пожалуйста.
Проводив Хадсона взглядом, девушка потянулась к закускам, подначивая остальных последовать её примеру. Искоса посмотрев на цыплёнка, украшенного овощами, Лопез нахмурилась:
- Берри, ты что, кормила пташку исключительно своими песнями? Да эта тушка худее, чем собака Пэрис Хилтон.
- Лучше бы бедняга умерла своей смертью... – засмеялась Мерседес, накладывая из кастрюльки пасту.
Рейчел растеряно поджала губы и кивнула:
- В духовке ещё запекается индейка... Скоро будет готова.
- Алоха! – послышалось со стороны арки, что тут же приковало взгляд гостей к источнику звука.
У входа в комнату замерла улыбающаяся Шугар в больших чёрных очках и шляпе с широкими полями, на которых успел скопиться толстый слой снега. Сняв аксессуары, девушка оглядела присутствующих и обернулась назад.
- Ну же, крошка, не стесняйся... – вытянув перед собой руку с поводком, гостья явила свету толстого карликового питбуля, перебирающего своими короткими лапами по паркету. – Знакомьтесь, это Пеппер.
- Шугар и Пеппер. Какая ирония, - заметил Пак.
Финн, стоящий за спиной девушки, тем временем бросал недоумевающий взгляд на эту парочку.
- Проходи, дорогая! Все тебя уже заждались! – пригласила её к столу Рейчел.
- Ага, так заждалась, что кушать не могу... – фыркнула Сантана.
В сопровождении своего питомца, девушка присела рядом с Мерседес и стряхнула с одежды снег.
- Рейч, почему ты не сказала, что пригласила Шугар. Я бы прихватила винтовку, - процедила Джонс, поглядывая на соседку.
- А что, мы ещё и на охоту пойдём? – поинтересовалась Бриттани.
- Ну что ж, теперь уже точно все в сборе, так что приятного аппетита! Налетайте, - Рейчел с энтузиазмом хлопнула в ладоши и наполнила бокал вином.
Несколько минут гости сидели практически молча, наслаждаясь ужином и пробуя всё новые и новые блюда. Только хозяева дома обсуждали проведение предстоящего отпуска и варианты досуга. Блейн с Джастином так же шептали что-то друг другу на ухо, время от времени смеясь, шатен неотрывно смотрел на своего спутника, а Андерсон невзначай касался его руки или плеча. За всем этим действом с другого конца стола наблюдал Курт. Он старался следовать совету Берри и не обращать внимания на пару, но глаза как-то сами собой направлялись в их сторону. И только когда взгляды Блейна и Хаммела в какой-то момент встречались, последний спешил тут же отвернуться.
- Боже мой, Рейч, ты хочешь, чтобы я родила один большой перец чили? Почему эта жижа такая острая? – скривилась афроамериканка, размазывая по тарелке соус.
- Кстати, Мерседес, слышала, вы ожидаете двойню? – расплылась в улыбке Берри.
- Да, мы решили по мелочам не размениваться, - деловито усмехнулся Сэм.
- Это правда, что если у вас родятся мальчик и девочка, вы назовёте их Барак и Мишель? – поинтересовался Финн.
Сантана, отпивавшая в это время вино, чуть не поперхнулась.
- Что? – сердито спросила Джонс. – Да они мои кумиры! Властный мужчина и стильная женщина.
- А какие есть ещё варианты? – отозвался Пак.
- Я бы назвала малышей Брэд и Анджелина. На случай, если губами девчушка пойдёт в папу, - предложила Лопез.
- Эй, не вынуждай меня заткнуть тебе рот носком! – пригрозила Мерседес.
- А если это будут девочки?
- Арета и Уитни? – предположил Хадсон.
Пакерман покачал головой:
- Вупи и Тина.
- Дамблдор, - послышалось с противоположного конца стола, после чего все взгляды направились в сторону Бриттани. - Разве мы не выбираем персонажей для ролевой игры?..
Не придумав, что ответить, гости нашли лучшим выходом вернуться к трапезе.
- Эй, а ты не боишься, что малыши могут родиться с синдромом Дауна или другими отклонениями? – заговорщицки прошептала Джонс Шугар. – Слышала, такое часто случается, если родители разной расы. Извини, Аспергер.
Немедля отвесив соседке сочный подзатыльник, Мерседес хмыкнула:
- Извини, гормоны.
Затянувшееся вновь молчание вскоре нарушил один продолжительный и знакомый всем звук, который заставил гостей недоуменно уставиться на этот раз на афроамериканку. Та в свою очередь непонимающе оглянула присутствующих.
- Не смотрите на меня так! Я хоть и беременна, но свои газы при себе держать умею!
- Пеппер! – воскликнула Шугар, нагибаясь под стол и шлёпая питбуля по морщинистому боку. – Наверное, седьмая пачка «Скиттлз» была лишней...
- Если эта псина отложит радугу мне в тапки, я сделаю из неё бурито, - предупредила Мерседес, брезгливо поглядывая на питомца.
- А ты знаешь, что в период рождественских праздников рождаются эльфы? – вдруг спросила Пирс.
Бросив сомнительный взгляд на блондинку, Джонс кивнула:
- Спасибо за ценную информацию, Бритт.
Что-то вновь напевая себе под нос, Берри взяла со стола графин и посмотрела на гостей.
- Кому ещё вина? Шугар? Блейн?
- Нет, спасибо, мне хватит... – улыбнулся Андерсон.
- Правильно, - Финн усмехнулся. – Помнится мне, твоя ориентация, чувак, как хамелеон, меняется в зависимости от количества выпитого алкоголя. Да, Рейчел?
Девушка сердито зыркнула на Хадсона и тыкнула его локтем в бок.
- Девчонки, слышала, вы тоже всерьёз подумываете о пополнении, это так? – решила сменить тему хозяйка дома.
- Да, - подтвердила Сантана. – Мы уже даже подыскиваем подходящего донора в центре искусственного оплодотворения.
- Я бы хотела, чтобы это был Рикки Мартин, - призналась Бриттани.
Хмыкнув, Финн пожал плечами.
- А вы не боитесь, что у этого самого донора может оказаться плохая наследственность... Вдруг у него будет врождённый порок сердца, или... Не знаю... Перхоть?..
- О, если ты, Дряблые Сисяндры, не делал туда свои вклады, нам нечего бояться, - закатила глаза Лопез.
- А кто из вас будет вынашивать ребёнка? – поинтересовался Сэм.
Переглянувшись с Бритт, Сантана ответила:
- Мы решили, что лучше это буду я.
- А, ну, в принципе, правильно... – тихо проговорил Хадсон и закачал головой.
- Что ты хочешь этим сказать, Плоский Зад?.. – возмущённо уставилась на парня латиноамериканка.
Рейчел испуганно посмотрела на гостей, после чего Финн пояснил:
- Ну, просто... Ты будешь более... Опытней, как мне кажется...
- Не ври мне, крендель, ты не это имел ввиду! Я посмотрела три сезона «Теории лжи» и знаю, когда мне говорят правду, а когда врут! Слабо сказать мне всё в лицо, без намёков, гм?!
- Нет, Сантана, он действительно не подразумевал ничего плохого!.. – вступилась за парня Берри.
Девушка отступать не собиралась:
- О, Рейчел, может ты хоть раз не будешь прятать Хадсона за своей юбкой?!
- Эй, полегче, дорогая, - строго предупредил Финн Лопез.
- Правда, Джей Ло, успокойся... – нахмурилась Мерседес.
Повернувшись в сторону Джонс, Сантана откинула со лба чёлку и гаркнула:
- А ты не лезь не в своё дело, Арета! Это только между мной и Финном! Разберёмся без пузатых!
- Что ты сказала?..
Через некоторое время в комнате стоял такой гул, что услышать свои мысли было просто за гранью возможного. В какой-то момент Курт, сидящий в противоположном от горячей точки конце стола, окинул взглядом присутствующих. Начавшаяся ругань, которая всё стремительнее набирала обороты, постепенно перетекала в настоящий скандал. Сантана с Финном не переставали пререкаться, именуя друг друга непечатными эпитетами, Рейчел и Мерседес безуспешно старались унять пыл латиноамериканки, Сэм так же пытался заступиться и оправдать слова Хадсона, за что натыкался на незамедлительные оскорбления в свой адрес. Пак с Эстель, вновь оказавшейся на коленях парня, были настолько увлечены друг другом, что не обращали никакого внимания на ссору. Шугар втихаря кормила питбуля острым соусом, развалившаяся на стуле Бриттани играла с виноградом, катая его по скатерти. Сидевшие чуть поодаль от эпицентра Блейн с Джастином тоже не принимали участия в перепалке, они лишь продолжали тихо переговариваться и смеяться, обмениваясь улыбками и лукавыми взглядами. Губы шатена часто оказывались в сантиметре от шеи Андерсона, что-то шептали на ухо, после чего парень кивал и накрывал его руку своей ладонью. Создавалось впечатление, словно они находились не здесь, и всё происходящее их абсолютно не касалось, так как эти двое предпочитали уделять внимание друг другу, а не ругающимся гостям. И именно это, наверное, и стало последней каплей для Курта.
Со звоном отбросив свои столовые приборы, Хаммел резко отодвинул стул и, встав из-за стола, направился в сторону коридора.
- Я пойду пройдусь... – процедил парень, выходя из комнаты.
- Курт, стой, ты куда?.. – испуганно и с долей мольбы в голосе воскликнула Рейчел. Провожая отдаляющегося друга взглядом, девушка хотела было ринуться за ним, но, наступив на лапу Пеппер, которая вследствие противно заскулила, упала обратно на стул. – Ну, остановите же его, кто-нибудь!..
Сидящий ближе всех к выходу, Блейн посмотрел на не прекращающих вздорить гостей и, недолго думая, проследовал за парнем в коридор. Обнаружив того у двери в наполовину застёгнутом пальто, Андерсон медленно подошёл к нему и тихо проговорил:
- Эй, Курт... Останься. Не уходи.
Подняв на Блейна глаза, Хаммел холодно поинтересовался:
- Почему? Какой смысл здесь оставаться?
- Просто останься. Пожалуйста.
За спиной Андерсона тем временем показались Финн, Бриттани и Рейчел, так же осторожно прошептавшая:
- Курт, прошу тебя... Не уходи...
Спрятав руки в карманы, парень отвёл взгляд и, помолчав, строго взглянул на Берри.
- Ты всё ещё считаешь, что это была удачная затея, Рейч? Правда?
Девушка ничего не ответила, продолжая жалобно смотреть на друга, едва не всхлипывая. В глазах Финна так же читалась немая просьба, Бриттани же просто выглядела расстроенной.
- Ну пожалуйста, Курт, останься, - вновь взмолила Берри дрожащим голосом.
Сделав глубокий вздох, Хаммел громко выдохнул и устало провёл рукой по лбу. Ему не хотелось здесь больше находиться, ему было неуютно и неприятно среди бывших друзей, которые в данный момент, позабыв об общем прошлом, без стеснения поливали друг друга грязью. Ему было трудно наблюдать за Блейном и Джастином, казавшимися настолько близкими, насколько в своё время были они сами. Но так же он не хотел подводить Рейчел, подругу, которая все эти годы была рядом и помогала в любую трудную минуту, которая выручала его неоднократно и без раздумий. Хаммел не хотел её бросать в особенности в этой ситуации, когда все её планы медленно, но верно шли коту под хвост.
- Курт... – еле слышно вырвала его из раздумий Берри. Парень взглянул на девушку, а та в свою очередь едва заметно улыбнулась, и улыбка эта по непонятным Хаммелу причинам была пропитана некоторой хитростью и лукавством. Кивнув в сторону потолка, Рейчел осторожно пояснила:
- Омела...
С неким опасением подняв вверх глаза, парень посмотрел на зелёный пучок и плавно перевёл взгляд на Блейна, который от этого факта был растерян не меньше. После нахмурился и отрицательно закачал головой:
- Перестань, Рейч, сейчас не до твоих предрассудков...
- Это традиция, - настойчиво отозвалась Бриттани, сложив руки на груди.
Курт вновь повернулся к Андерсону, не зная, что предпринять в данной ситуации. С одной стороны то, к чему вынуждала их эта ссохшаяся ветка, было абсолютно неуместным и невозможным, чем-то, чего в данный момент, по идее, парень хотел меньше всего на свете. Однако какая-то маленькая его часть, совсем незначительная, об этом почти мечтала.
Хаммел неотрывно всматривался в глаза Блейна и, к своему удивлению, не видел в них отказа или несогласия, напротив, в его взгляде тогда читалась готовность и одобрение данной идеи, из-за чего Курт даже немного опешил. Поэтому когда Андерсон неторопливо подался в его сторону, Хаммел, неожиданно для себя, потянулся к нему навстречу.
Он успел забыть, каково это. Забыть, какие его губы на вкус, какие мягкие наощупь, как приятно их касаться своими. Он уже не помнил, когда ему в последний раз приходилось быть с Блейном в такой близости. В далёком прошлом Курт мог наслаждаться подобного рода мелочами сколько угодно, несколько лет назад все они были чем-то привычным и обыкновенным. Но сейчас, застыв в невесомом поцелуе на глазах у друзей, его переполняли такие эмоции, которых ему уже давно не приходилось испытывать. По телу мелкой россыпью пробежались мурашки, дыхание замедлилось, а в голове скорым поездом пронеслись воспоминания, мысленно перенося его в те времена. Те, которые остались лишь в памяти.
Первым медленно прервав поцелуй, Хаммел растерянно посмотрел на Блейна и попятился назад. Затем обвёл взглядом неподвижных присутствующих, резко развернулся и, громко хлопнув дверью, выбежал на улицу.

Когда Рейчел с остальными вернулись в гостиную, скандал по большей мере утихомирился и в комнате повисло молчание. Однако по недовольным и рассерженным лицам гостей было заметно, что схватка закончилась не без боевых ранений. Присев за своё место, Берри отпила вина и предложила:
- Давайте сменим тему! – после чего, пробежавшись глазами по сидящим за столом, остановилась на спутнице Пакермана и натянуто улыбнулась: - Эстель! Может, тебе есть, что рассказать? Какую-нибудь историю из жизни, интересный случай? Что угодно. Мы хотели бы узнать тебя получше.
Сомнительно взглянув на Рейчел, блондинка пожала плечами и будничным тоном поделилась:
- Однажды я работала на мальчишнике у мистера Хочнера... Старый пятидесятивосьмилетний извращенец с кривыми зубами и большой бородавкой на носу. Так вот этот пижон захотел, чтобы я была в костюме пожарницы. Ну, ничего не поделаешь, желание клиента – закон. Напялила я, значит, комбинезон, даже огнетушитель прихватила. Уселась ему на колени, начала танцевать, и в самый пикантный момент... Огнетушитель упал и убил кота, который в это время как раз тёрся об его ногу. Кровь, зубы... В общем, громкое же дело было...
Застыв с поднесённой ко рту вилкой, Берри уставилась на девушку, не в состоянии что-либо сказать. Но за неё это решила сделать Сантана, спокойно поинтересовавшаяся:
- И почем нынче любовь?
- Эй, Энджи не проститутка! – грубо возразил Пак, нахмурившись.
- Эстель...
- Тем более!
На что Лопез только усмехнулась:
- О, да, я так и подумала...
- К тому же, кому, как не тебе, знать о нынешних расценках, а, Тана?
- Ты на что это, Пресли, намекаешь?! – вновь завелась латиноамериканка.
Хмыкнув, Ноа язвительно улыбнулся и посмотрел на девушку исподлобья:
- Брось, Лопез, не включай дурочку, ты знаешь, что я имею ввиду. Да через тебя прошли все парни, находящиеся в этой комнате! Ну, кроме вас, ребята, - развёл руками Пак, глядя на Блейна и Джастина.
Казалось, если хорошенько присмотреться, в глазах Сантаны в тот момент можно было увидеть языки пламени, испепеляющие взглядом Ноа. Переварив услышанную информацию, девушка прошипела:
- Решил поворошить прошлое, Пакерман? Мистер «Контрацепция? Не, не слышал». Ты что ли у нас святоша, гм? Хочешь сказать, что за тобой нет никаких грехов? И ты, кукушка наша, не подбрасывал своего ребёнка приёмной матери?
- Даже не думай приплетать сюда Бет... – с такой же яростью во взгляде процедил Ноа.
- Давайте сменим тему, сменим тему... – запричитала Берри, зажмурившись и приложив к ушам ладони.
- Смени для начала стиль, Мэри Поппинс!..
И так, слово за слово, перепалка возобновилась с новой силой. Сантана с Паком пререкались в полный голос, забыв обо всём на свете, Рейчел продолжала опасливо наблюдать за ссорой гостей, заламывая пальцы и не решаясь прервать их потоки оскорблений. Остальные так же не упускали возможности подлить масло в огонь.
- Что это за выкидыш сэндвича? – поинтересовался Сэм, разглядывая канапе.
Принюхавшись, нахмурилась Мерседес:
- А что это за запах?
- Пеппер!.. – тут же отреагировала Шугар, нагибаясь под стол.
- Нет-нет... – Джонс покачала головой. – Это не псина... Это... Что-то... Горит?..
- Индейка! – воскликнула Берри, прикрыв рот рукой, после чего вскочила из-за стола и ринулась на кухню.
Вернулась девушка через минуту. Держа в прихватках блюдо с большим чёрным холмиком, над которым поднимались волны густого дыма, Рейчел появилась на пороге комнаты и виновато посмотрела на присутствующих, едва сдерживая в глазах слёзы.
Бросив взгляд на погорельца, Сантана в голос усмехнулась и съязвила:
- Спасибо, Рейч, но если бы я хотела заработать гастрит, отправилась бы в МакДональдс...
- Эй, Лопез, может хватит уже подкалывать мою девушку? – немедля отозвался Финн. – Да она потратила уйму сил и времени, чтобы собрать вас всех вместе и приятно провести вечер! Она два дня занималась приготовлением ужина и украшением комнат! Она сделала все возможное, чтобы вам угодить!
- И ей это удалось... – хмыкнула латиноамериканка, отпивая из бокала.
- ...А вы, вместо того, чтобы быть ей благодарными, устраиваете скандал на ровном месте!
- Знаешь, Танцор Диско, я изначально догадывалась, что не стоило нам соглашаться на ваше предложение и приезжать на эту встречу одно...хорников, - призналась Сантана. - Я предвидела, что эта дерьмовая затея ничем хорошим обернуться не может. И теперь я в этом убедилась окончательно. Спасибо вам за это огромное.
Эванс, покачав головой и хмуро посмотрев на Лопез, возразил:
- Ты перегибаешь палку, Сантана...
- Да ничего я не перегибаю! Я это понимаю и вы все это понимаете, просто боитесь признать! Да это самая идиотская идея, которая когда-либо приходила в голову Берри! Знаете почему? Потому что нам всем уже давно глубоко насрать друг на друга!
- Говори за себя, Джей Ло! – выпалил Хадсон, не отрывая глаз от Сантаны.
- Да, вспомни, кто начал весь этот скандал, бонита! – поддержал друга Пак. – Если бы не ты, возможно, нам и удалось бы приятно провести время! Но твоя желчь, видимо, так мешает тебе дышать, что ты не можешь не поделиться ею с окружающими!
Встав из-за стола, девушка бросила на стол праздничную салфетку и выпалила:
- Отлично! Тогда я не знаю, что меня ещё здесь удерживает. Пойдём, Бритт.
- Стой, Сантана, не уходи... – попыталась остановить латиноамериканку Рейчел.
Финн нахмурился:
- Не держи её, пусть идёт...
- Да, Лопез, дорогу помнишь!
- Адрес, куда тебе идти, ты тоже не забыл!
- Значит, встретимся там!
- Обязательно!
- Заткнитесь!!! – завопила вдруг сидевшая до этого спокойно Мерседес. Растерянно окинув взглядом гостей, которые замерли в оцепенении, повернув головы в её сторону, девушка испуганно прохрипела: - Или я только что надула в штаны... Или... – затем, медленно повернувшись к Сэму, чья вилка тут же со звоном ударилась об тарелку, еле слышно прошептала: - Пресвятая Бейонс...
В комнате на какое-то время повисло гробовое молчание, прервавшееся вместе с Бриттани, которая радостно захлопала в ладоши и воскликнула:
- Эльфы!

Повернув в какой-то момент голову в сторону особняка, Хаммел, мягко говоря, опешил, увидев, как к его минивэну, разгребая ногами сугробы снега, несётся темнокожая беременная девушка в сопровождении десяти человек и одного питбуля.
- Курт! Мы едем в больницу! Срочно! – парировала Рейчел, усаживаясь рядом с водителем.
- Что случилось?..
- У нас непредвиденное пополнение, - послышался с задних сидений голос Финна.
Берри схватила друга за локоть и взвизгнула:
- Мерседес рожает!
- Не хочу прерывать вашу радость... – прозвучали за спиной стоны самой Джонс. – Но я не уверена, что кто-то из вас, ребята, сможет принять роды в машине... Так что заводи мотор, парниша! Если ты не хочешь отмывать свой салон от крови и плаценты...
Услышав последние слова, Хаммел нажал на газ и, вырулив на дорогу, помчался в сторону города.
Дорога в больницу оказалась настоящим безумием. Царившая на задних сидениях суматоха и ажиотаж могли бы свести с ума любого, даже самого адекватного человека. Мерседес, чертыхаясь, без остановки продолжала вскрикивать и тяжело дышать, то хватаясь за живот, то намертво цепляясь за руку мужа. Без конца тараторила Рейчел, подгоняя Курта и подбадривая подругу, а так же невзначай предлагая свою кандидатуру на роль крёстной. Время от времени портила воздух и продолжительно скулила Пеппер, которой в толкучке то и дело наступали на лапы. Где-то раздобыв журнал, стала обмахивать и обдувать Джонс Эстель, на что девушка, скрипя зубами, процедила:
- Спасибо, конечно, милая, но я рожаю, а не горю!..
И вот, завидев вдалеке здание клиники, все облегчённо вздохнули.

О каком больничном покое могла идти речь, когда в приёмную влетела выкрикивающая толпа с пердящей собакой и беременной афроамериканкой, проклинающей всех попадавшихся у неё на пути. Пока Сэм договаривался с врачом и заполнял формуляры, Шугар, встав за «штурвал» инвалидной коляски, усадила в кресло Мерседес и помчала с ней по коридорам, наезжая на ноги зазевавшимся пациентам.
- Расступись! Большая чёрная женщина едет рожать! – верещала Джонс, разгоняя незнакомцев.
Проведя девушку в палату, её друзья, не в силах унять панику и ажиотаж, замерли под дверью. Рейчел продолжала расхаживать из стороны в сторону, то и дело поглядывая на часы, Финн пытался прислушаться, стоя у входа в комнату, остальные так же были предельно возбуждены, в особенности Бриттани, которая всё повторяла, что ей ещё никогда не приходилось быть свидетельницей рождения эльфов.
И вот через несколько минут на пороге палаты наконец-то появился Эванс.
- Ну что, как она?.. – тут же подбежала к нему Берри.
Только Сэм открыл рот, чтобы ответить, как из комнаты донёсся протяжный вопль Мерседес, рассеявшийся по всему этажу. Обернувшись к двери, парень пожал плечами и неуверенно кивнул:
- Она в порядке.
- Сэм Кристофер Эванс! – вновь послышался громогласный голос афроамериканки. – Сейчас же неси сюда свою белую задницу, пока я не раскроила тебе черепушку!..
- Пожалуй, мне лучше вернуться, - догадался Сэм и юркнул обратно в палату.
Подойдя к Берри, Хаммел наклонился и шепнул подруге:
- Я подожду в машине.
- Но, Курт... Почему?..
- Будут новости, позвонишь, - кинул парень, направляясь в сторону лестницы.

- Господи Иисусе, почему меня не предупредили, что будет так больно?! – не прекращала стонать Мерседес, ворочаясь на больничной койке. Сидящий рядом муж всё успокаивал и гладил её по руке, взволнованная Сантана дежурила у двери. – Где ходит этот доктор?! Мне нужно обезболивающее, срочно, пока я тут всё не разнесла!
Как ни странно, стоило девушке упомянуть врача, как в комнате возник высокий мужчина лет сорока пяти с планшетом в руках и стетоскопом на шее.
- Ну наконец-то! – взвыла Мерседес при виде медика.
- Как проходят схватки, миссис Джонс?
Строго взглянув на врача, Лопез сложила руки на груди и приказала:
- Сейчас же вколите моей подруге обезболивающее, иначе я нашлю на ваш дом стаю саранчи! Rápido, rápido!
- Она может! – подтвердила афроамериканка, кивая. – Милый, скажи ему, что она может!
- Это правда...
Доктор с сомнением посмотрел на Сантану, после чего направился в сторону пациентки и, изучив показания приборов, запустил руку под одеяло.
- Эй, эй, вы что делаете?! – возмутилась Лопез, подлетев к койке. – Только этому белому парню позволено засовывать что-либо в Мерседес!
- Без паники, обычная процедура, я проверяю, насколько раскрылась миссис Джонс.
Афроамериканка вновь простонала.
- Да я раскрылась, как грудь Тары Рид на красной ковровой дорожке!.. Колите уже, быстрее!..
- Хорошо, думаю, вы готовы для укола.
После введения жидкости из ампулы, девушка значительно расслабилась, скорее всего, от самовнушения, чем от такого молниеносного действия лекарства. Подняв мутный взгляд на врача, она устало проговорила:
- Я же могу рассчитывать на вас, док? То есть... Вы же не накатили втихаря по случаю праздника, правда?.. Потому как если я не досчитаюсь у малышей ручки или ножки... В общем, лучше вам удвоить страховку...

Сидя за рулём минивэна, который продолжала засыпать метель, Курт без интереса наблюдал за прохожими, спешившими в такой торжественный день к своим родным и близким. На запотевшем стекле машины ритмично отражались огни разноцветных гирлянд, украсившие витрины соседних магазинов, крупные снежинки по-прежнему укутывали улицу пушистым покрывалом. Тихая рождественская музыка, которую только и крутили на радиостанциях, заполняла собой салон автомобиля. Не смотря на такое радостное и непредвиденное событие, как рожающая Мерседес, настроение Хаммела было по-прежнему на нуле. Ему стоило бы сейчас находиться рядом с друзьями, разделить их приятное предвкушение и волнение, однако расположение духа Курта в тот момент было недостаточно праздничным и воодушевлённым, чтобы оставаться там. Среди улыбающихся пар, которые, прижавшись друг к другу, обсуждали пол и имена будущих малышей. Наверное, ему просто было одиноко.
Из глубоких мыслей парня вырвал стук в окно минивэна. Приспустив стекло, Хаммел увидел исходящего мелкой дрожью Блейна без верхней одежды, чьи волосы и плечи были припорошены снегом.
- Можно присесть? – поинтересовался Андерсон, нетерпеливо глядя на Курта.
Задумавшись на мгновение, Хаммел приоткрыл дверцу автомобиля, а затем уставился на дорогу. Блейн опустился рядом на сидение и оттряхнул джемпер.
- Вот так погодка, да?..
Тот лишь едва заметно кивнул.
- Почему ты ушёл? Мерседес уже повезли рожать, так что если ты не хочешь пропустить самого главного...
- Извини, но мне хотелось бы побыть одному, - холодно произнёс парень, не поворачиваясь в сторону Андерсона. – И тебе, думаю, лучше вернуться к Джастину.
Блейн взглянул на Хаммела, но промолчал. Его взгляд так же устремился в окно, на проезжающие мимо автомобили и красочные надписи афиш и вывесок. Он не спешил нарушать тишину довольно долго, словно собираясь с мыслями и обдумывая фразы, но через некоторое время, всё так же глядя сквозь запотевшее стекло, тихо проговорил:
- Курт... – издав глубокий вздох, Андерсон провёл рукой по лицу, после чего продолжил: - Мы с Джастином не встречаемся. Он мой хороший друг и коллега по работе, но не больше. Я просто попросил его сопроводить меня на время ужина.
Брови Хаммела слегка приподнялись, однако в остальном своего удивления он старался не показывать, лишь поинтересовался:
- Зачем?
- Я... – начал было Блейн, но ненадолго остановился. - Я боялся. Боялся увидеть тебя с другим, боялся, что ты приедешь на встречу с каким-нибудь... Красивым, стройным, эдаким «парнем мечты». Что вы будете... Близки. Что я увижу, как ты улыбаешься, как смотришь на него, что пойму, что ты с ним счастлив. И мне просто не хватит сил с этим смириться.
Курт всё ещё смотрел на тротуар, на прохожих, кутающихся в свои шарфы от морозного ветра, на бездомных собак, карауливших посетителей супермаркета и надеявшихся на их щедрость по случаю праздника. На всё, что угодно, только не на парня, сидевшего в полуметре от него, чья забытая близость в тот момент казалась ему просто невыносимой. Курт по-прежнему не решался повернуться в его сторону, взглянуть в глаза. Опасался убедиться в том, что его слова – правда, а не лишь утешающий вымысел. По радио тем временем одна рождественская песня сменилась другой, после чего из динамиков стала доноситься до боли знакомая мелодия, с которой когда-то довольно много было связано.

Last Christmas
I gave you my heart
But the very next day
You gave it away

Около машины вдруг пробежали три малыша лет четырёх, которые, заливаясь заразительным смехом, забрасывали друг друга снежками. Вслед за ними, обнявшись, не спеша семенили их молодые родители, поглядывая на играющих детей и обмениваясь тёплыми поцелуями. Рядом с автомобилем, обрамлённый неоновой подсветкой, так же неторопливо проехал фургон «Coca-Cola», непонятно почему затерявшийся среди улиц города в самый канун Рождества, с красно-белого кузова которого улыбался румяный Санта Клаус. У крыльца одного из магазинов размахивал колокольчиком парень в костюме всё того же сказочного бородача, предлагая прохожим воспользоваться невероятными скидками. И от всего этого внезапно повеяло чем-то настолько уютным и праздничным, чем-то до того волшебным, что именно в это мгновение просто непреодолимо захотелось быть с кем-то рядом, почувствовать чьё-то согревающее присутствие, прижаться и пожелать всего наилучшего.
Вновь окунувшись с головой в свои мысли, Хаммел почувствовал, как на его колено опустилась тёплая ладонь, и мягкий голос едва слышно произнёс:
- С Рождеством, Курт.
Парень медленно повернулся к Блейну, чей взгляд и улыбка так же излучали какой-то чарующий уют и спокойствие, а глаза смотрели так, как много лет назад. Улыбнувшись в ответ, он накрыл руку Андерсона своей и, кивнув, так же тихо прошептал:
- С Рождеством.

Волнительно заламывая пальцы, Рейчел продолжала мерить шагами приёмную больницы, не переставая поглядывать на часы.
- Что ж так долго...
- Они там что, третьего решили зачать? – предположил развалившийся на кресле Пак.
Завидев в конце коридора Курта и Блейна, девушка подбежала к парням.
- Ну где вы ходите?! Мерседес уже целую вечность в операционной!
- Пока нет?.. – догадался Андерсон.
Берри расстроено вздохнула.
- Нет. Ждём новостей от Сэма. Он может появиться в любую секунду и...
Не успела Рейчел закончить предложение, как в приёмной возник Эванс, на чьём лице застыло выражение полнейшей взволнованности, а в глазах блестели слёзы.
- Чувак, ну что там? – нарушил некую паузу Пакерман.
- Поздравьте меня, - дрожащими губами прошептал Сэм. – Я только что стал папой.
Засмеявшись и изобразив победный жест, Финн подлетел к другу и похлопал его по плечу.
- Ах ты ж Эванс Всемогущий! – после чего сжал приятеля в объятьях, к которому подтянулись и все остальные, начав аплодировать и радоваться за молодого отца.
- К ней можно? – нетерпеливо спросила Берри, едва не подпрыгивая от предвкушения.
- Да, она готова вас принять.

Уставшая, слегка взмокшая, с растрёпанными волосами, Мерседес лежала на больничной кровати, прижимая к груди два маленьких свёртка, которые заливались отрывистым плачем. Замерев на какое-то время на пороге палаты, друзья нерешительно направились в сторону девушки, не отрывая взгляда от кричащих темнокожих младенцев.
- А диапазон-то у малышей, как у мамы! – заметил Курт, приблизившись к койке.
Ноа тем временем закачал головой:
- У меня определённо дежа вю... Только на этот раз я рад, что эти шоколадные крошки не от меня.
- Веришь, я тоже, - хмыкнул Сэм, присаживаясь рядом с женой.
- Какие же они хорошенькие... – тихо проговорила Рейчел с выражением полного умиления на лице.
Джонс довольно ухмыльнулась:
- Какие родители, такие и дети.
- Девчонки? – поинтересовалась Сантана.
- Пацаны... – возразил Пакерман, складывая руки на груди.
Поправив малышам простынь, Мерседес покачала головой:
- Мальчик и девочка.
- Так что, всё-таки Барак и Мишель?
- Нет, - девушка улыбнулась и посмотрела на грудничков, которые постепенно переставали плакать. – Это Майкл и Дженет. К тому же зачали мы их под «Scream»...
- Боюсь предположить, как бы вы назвали карапузов, зачав их под хорватские новости... - еле слышно пробубнил Ноа.
Хадсон усмехнулся:
- Значит, ты думаешь, что со временем малыш всё больше станет похож на отца?
Джонс недовольно зыркнула на парня, но ничего не ответила, однако вскоре командным тоном парировала:
- Так, теперь вы трое! – Мерседес указала на Финна, Пака и Сантану и нахмурилась. – Ну-ка быстро помирились! Детям нужны положительные эмоции. А то мне в такой наэлектризованной атмосфере шептуна пустить страшно...
Бросив сомнительный взгляд на Хадсона, Лопез закатила глаза и вздохнула:
- Ну ладно, ладно... Извини, Финн, что я называла тебя Дряблыми Сисяндрами. У тебя довольно неплохие соски. Правда. Все три.
- У тебя тоже. Особенно левый, - кивнул парень, протягивая к латиноамериканке руки.
Немного замявшись, Сантана всё же улыбнулась и обняла Хадсона, который примирительно чмокнул её в щёку.
- Ты тоже меня прости... – отозвался Пакерман, обращаясь к девушке. – Я немного вспылил... А ведь неплохо мы с тобой в своё время куролесили, так ведь? – самоуверенно ухмыльнувшись, Ноа прошептал: - Между прочим, я до сих пор храню твои трусики. Ну те красные стринги в горошек.
Эстель удивлённо приподняла бровь:
- Красные в горошек? Так это твои? – после чего вытянула из джинс резинку трусиков и продемонстрировала их Лопез.
Та в свою очередь изумлённо взглянула на блондинку и замахала руками:
- Дарю!
- Вот и замечательно, - выдохнула Мерседес, вновь склонившись над младенцами.
Малыши к тому времени уже успели заснуть, и девушка начала их медленно укачивать, не отрывая взгляда от темнокожих макушек. Наблюдая за спящими детьми, на глазах молодой мамы выступили слёзы, а губы изогнулись в тёплой улыбке. Сэм так же был не в силах скрывать своего счастья, бережно поглаживая жену по волосам и отрывисто вздыхая.
- Как это трогательно, - тихо проговорила Рейчел, сжимая руку Финна.
Джонс громко всхлипнула:
- Не верится, что эти ангелочки только что разрывали мою промежность...
- Твою ж мать!.. – скривился Пак, отворачиваясь.
Слегка нагнувшись к Сантане, спросила у девушки Бритт:
- А почему у малышей человеческие уши?
- Эльфийские отрастут со временем, милая, - пояснила Лопез и поцеловала блондинку в висок.
Продолжая любоваться такой невероятно трепетной и чувственной картиной, как новоиспечённые родители, которые, обнявшись, убаюкивали своих грудничков, Рейчел не сдержалась и запела.

Good tidings we bring
To you and your kin

Решил поддержать свою девушку и Финн, продолжив:

Good tidings for Christmas
And a Happy New Year.

Переглянувшись, поддержали пару и все остальные, тихонько, чтобы не разбудить младенцев, протягивая:

We wish you a Merry Christmas
We wish you a Merry Christmas
We wish you a Merry Christmas
And a Happy New Year.

Заполняя больничную палату своими голосами, друзья, многие из которых до сегодняшнего дня не виделись несколько лет, напевали Рождественскую мелодию, забыв о случившихся накануне ссорах и перепалках. Они пели, как в старые добрые времена, подхватывая друг друга и старательно выводя ноты. Как в давние школьные годы, в родном и изученном вдоль и поперёк кабинете мистера Шустера, который сейчас проводил свой отпуск на каких-то островах. Рейчел, прижавшаяся к Финну, не пыталась сдерживать слёзы умиления. Опустив голову на плечо Бритт, стояла в обнимку с девушкой Сантана, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Посмотрев в какой-то момент на Блейна, мягко улыбнулся Курт, встретившись с ним взглядом, а тот улыбнулся ему в ответ, и жест этот был чем-то гораздо большим и значимым, чем просто проявлением вежливости. Водрузив руку на ягодицу Эстель, притоптывал ногой Пакерман, Шугар так же плавно покачивалась, не попадая в ритм. Даже толстый питбуль Пеппер в поддержку праздничной серенады пыталась изображать какие-то звуки. И все в то мгновение почувствовали прикосновение чего-то волшебного, сказочного, присутствие чего-то фееричного. Какую-то невероятную атмосферу, магию, согревающим эхом отразившуюся на их сердцах. И каждый в тот миг на секунду поверил в то, что в канун Рождества чудеса всё-таки случаются, ведь чем ещё, как не чудом, можно назвать рождение двух замечательных малышей у двух любящих и не менее прекрасных родителей.

We wish you a Merry Christmas, - просолировала Рейчел, глядя на семейную идиллию.

We wish you a Merry Christmas, - продолжила Сантана, аккуратно скользя по нотам.

We wish you a Merry Christmas, - фальшиво проблеяла Шугар, из-за чего Мерседес наигранно прикрыла грудничкам уши.

And a Happy New Year, - в унисон завершили песню все присутствующие.

На какое-то время в комнате повисла пауза, но минуту трепетной тишины вскоре осмелился прервать Пак, покачав головой:
- Нет, ну это было пиндос, как тупо...
- Да, согласен, фигня полная... - кивнул Хадсон, потирая шею.
Своё мнение по этому поводу решил высказать и питбуль, громогласно и протяжно испортив воздух.
- Пеппер! – так же в один голос воскликнули друзья и завелись безудержным смехом, который разлился по всему этажу больницы, заражая пациентов клиники небольшой частичкой их личного рождественского волшебства.

"Здравствую, дорогой дневник. После того, как я проиграла выборы, когда меня обошел на пару голосов этот лысый бабуин, хор немного помог мне не раскиснуть и не поддастся мысленному самоуничтожению. И сейчас, вспоминая все то, что хор сделал для меня просто так, я не понимаю, почему для них так просто забыть о моих поступках. Я столько раз хотела им помешать, унизить их, сделать как можно больней, но они все равно проявляли ко мне столь доброе милосердие. Каждый раз, вспоминая: о Шустере и гномиках живущих в дебрях его кудрявой, маслянистой прически, которые помогли мне со Свингом, о Фарфоровом и похоронах, о днях после проигрыша на чемпионате по черлиденгу и о многом другом, я понимаю, как была не права. И мне становится так стыдно, что я решила подарить им не большой подарок. Увидимся позже, и я расскажу, как все прошло".

За окном, не переставая, шел снег, что для этой недели декабря было довольно редким явлением. Окна покрывались инеем.
В учительском кафетерии было тепло, и туда периодически заглядывали все учителя, чтобы попить горячий кофе или шипучий сидр, закусывая шоколадным печеньем. Вот и Уилл с Эммой уселись за столик возле окна, чтобы пообедать. Уилл держал Эмму за руку и целовал. Вскоре Шеннон вошла в кафетерий и присоединилась к ним. Она достала из пакета, который доставил в школу курьер из Брэдстикса, большую упаковку жареной курицы фаршированной овощами. Спустя пару минут они уже во всю разговорились об игре "Тайный Санта" и подарках на новый год. И казалось, Шеннон уже и забыла, почему ходила в печали целых две недели после школьных выборов. Хотя, за эти две недели, столько всего произошло. И победа на школьных выборах Курта, даже после пересчета голосов, и отборочные у хора, на которых выиграли "Новые Направления", и выборы, где Берт одержал победу и многое другое. Но ее все это не волновало. Она пропадала в себе из-за Куттера.
–"Нет. Сью не будет участвовать в "Санте". Она снова найдет способ, как нас всех одурачить и получит все подарки! Или просто все испортит!"– почти кричала Шеннон, пока, не проживав, проглатывала очередной кусок курицы, размером с кулак.
В комнату вошла Сью, и все замолчали по поводу "Санты". Сью подошла к столику – "Я извиняюсь, что помешала вашей беседе. Но могу я присесть?" Уилл одобрительно кивнул.
Шеннон быстро собрала свою курицу и, не сказав ни слова, удалилась.
–"Я не знаю, что мне теперь делать. Она на меня так обиженна. Я пыталась перед ней извиниться, но она и слушать меня не хочет! Просто, молча уходит, каждый раз, как я к ней подхожу"– сказала Сью, допивая очередную бутылочку коктейля.
–"Тебе стоит дать ей время. А еще можно написать искреннее письмо с извинением и объяснением твоего поведения. Ты сильно задела ее чувства"– предложила Эмма.
Уилл наблюдал за ними, доедая очередной бутерброд с арахисовым маслом –" Я думаю, Эмма права. Но не стоит избегать ее. Я думаю, она вскоре успокоится. И тогда она сама с тобой поговорит".
–"Уилл, Эмма спасибо за вашу поддержку. Вы очень добры. Я сожалею, что обижала вас, все то время пока мы были вместе в школе. Мне очень жаль. Хоть я и по прежнему считаю, что тебе, Эмма, стоит побрить Уиллу его кудряшки, которые он, втайне от тебя, завивает в ванной по ночам".
Эти, раньше обидные слова, сейчас все воспринимают как смешную шутку.
–"А ты не хочешь, на этой недели, присоединится к хору? Шеннон, Эмма и даже Шелби уже согласились" - с таким восторгом рассказывал Уилл, отламывая от домашнего тоста половину и отдавая его Эмме –" Ах, да! Я и забыл: ты же не знаешь. Мы в хоре собираемся устроить благотворительный, новогодний концерт. Чтобы помочь детям в больницах и детских домах! У нас будут и парные выступления и соло и общие! "Соловьи" из Далтона уже предложили выступить. Это будет в конце этой недели. Так, ты с нами?"
–"Да! Я думаю, тебе стоит сделать это, Сью! Может, вы с Шеннон исполните красивый дуэт? И ребята будут только рады! Ну, если ты, конечно, воздержишься от комментариев в сторону Курта или Рэйчел!"– сказала Эмма, чмокнув в нос Уилла –" Простите мне пора. Увидимся!"– Эмма подошла к двери, и помахали им обоим рукой.
Уилл и Сью сидели за столиком и провожали ее взглядом –" Да, конечно! Я к вам присоединюсь, но чуть позже. Мне нужно купить кое-кому подарок на рождество, заранее. Спасибо. До встречи, Уилл!"
–"Пока"– и дойдя до общего коридора, они оба разошлись.

Рэйчел стояла возле своего шкафчика и украшала его дверцу разноцветной, блестящей мишурой и новым новогодним календарем, который ни как не хотел прикрепляться к шкафчику. Берри развернулась от необычного чувства, как будто за ней кто-то наблюдает. Она только успела заметить, как вверх взметнулся цветок Омелы, пока Финн не обхватил ее за талию и нежно не поцеловал.
–"Фи... Финн! Что ты делаешь? Я же болею!"
–"Тренер Бист говорит, что мы бойцы и у нас иммунитет закаленный! Так что я выдержу".
–"Она так говорит только потому, что после всей той разминки, которую она вам устраивает, вы не идете к ней и не жалуетесь на боли в спине, ногах, руках и во многих других частях тела! И это только потому что вы ее боитесь! Квинн, Сэм, привет!"– мимо них прошли Квинн и Сэм и, помахав Финчел, устремились в хоровую. И повернувшись к Финну, Рэйчел продолжила –" Просто ты сейчас у меня таблетку от кашля изо рта достал, своим языком!"
–"А я и думаю: "Что такое? Почему у меня во рту такой мятный вкус?""– сказал Финн, прижимая свою девушку к себе еще ближе, чтобы еще больше ее согреть.
–"Как я тебя люблю!"
–"Хорошо, что Фигинс сократил срок твоей отсрочки от школы. Я по тебе так сильно соскучился!"– сказал Финн, снова поцеловав Рэйчел.
Мимо них прошел мистер Шу –" Ребята сегодня важное собрание! Не опаздывайте!"– и с ухмылкой пошел в хоровую.
Рэйчел закрыла шкафчик и поцеловала Финна –" Вот тебе микробов, закаленный!"– с улыбкой произнесла Берри и подхватив Финна под руку, потащила в хоровую.

Все уже сидели по местам, только почему-то вокруг ребят из хора стало больше пустых стульев. Хотя, все были на месте.
–"Итак, после того как мы выиграли отборочные, я много уменьшил количество занятий в тренировочном лагере. Но, вы не думайте что это навсегда. Я дал вам послабление, чтобы вы сейчас занялись кое-чем другим очень важным!"– С восторгом говорил Шустер.
–"У нас будет поставлен еще один спектакль? Если да, то скажите прямо сейчас!"– Рэйчел с выпученными глазами смотрела на мистера Шу и ждала когда же он произнесет это заветное слово.
Британи подняла руку: "Я знаю, вы хотите, чтобы мы все поехали на северный полюс, чтобы позвать Санту! Мне так грустно когда я думаю о том, как ему там скучно! Надо поехать и подбодрить его песней. А то эти Эльфы не умеют петь!"
Мерседес посмотрела на Британи так, будто у нее только что изо рта курица выскочила. А Курт с Блейном даже отвлеклись от обсуждений, того, где они будут выходить замуж.
Мистер Шу набрал побольше воздуха в легкие и восторженно прокричал: "Мы устроим большой концерт, в котором споют все! И соло и общие песни! Можете выбирать себе любые песни связанные с Рождеством! А заработанные деньги пойдут на подарки для детишек и пожилых старичков из общего приюта "Rest Home" на окраине города возле приюта для животных!"
–"Погодите-ка, мистер Шу, это тот дом, где малыши кидаются в окно проезжающих машин томатной пастой в пакетах?"– спросил Пакерман, с лицом как у только что проснувшегося после зимней спячки медведя.
Тина посмотрела на Пака –" Нет. Та больница, про которую ты говоришь, это психбольница для детей, названная в честь Санты-Марии-Розы. И она находится совсем в другом конце города!"
–"Мистер Шу, а можно я выступлю с песней Джонни Митчелл?"– с восторгом прокричала Рэйчел.
–"С любой хорошей песней! Ну? Как вам такая идея? Майк и Британи могут придумать классный танец под Рождественскую песню в исполнении Тины и Мерседес! Я думаю, выйдет отлично! Курт и Арти, не могли бы вы украсить сцену и зал для празднования, с тяжелой работой вам поможет Пак! Сэм и Рори, вы нужны мне в оформлении пункта сбора пожертвований! Финн, я думаю, тебе с Рэйчел стоит приготовить отличный дуэт и заняться коридорами школы во время каникул! Блейн ты бы мог спеть с Соловьями! Сантана, позови к нам команду поддержки, и ты вместе с Квинн и Британи я думаю, сообразите какую-нибудь песня на десятку! Шугар, я надеюсь, ты не откажешься нам помочь в приготовлении праздника?!"– когда мистер Шу так говорил, он был очень похож на Рэйчел.
–"Это отличная идея!" – "Ура" – "Лучшее Рождество! Когда-либо!"– кричали все и радовались всей этой затее!
–"Отлично! Давайте сделаем это!"– сказал Шустер.

–"Как думаешь, какую нам песню спеть на праздник?"– спросила Квинн у Сэма, проходя по большому коридору в столовую.
–"Не знаю"– сказал Сэм присев возле Рори, со своим обедом –" Привет чувак! Как дела?"
–"Привет! Отлично!"– Рори сидел и ел большой вкусный гамбургер, закусывая жареной картошкой и мясными шариками.
Квинн и Сэм разговорились о песнях. Вскоре к ним присоединились почти все ребята из хора. Чуть позже приехал Арти. Шугар сидела у него на коленках, прижимаясь к нему, а он ее обнимал. Неделю назад между ними вспыхнули какие-то чувства. И, с тех пор, они вместе.
Сантана как всегда не сдержалась и прошептала Бритт на ушко: " Это выглядит одновременно и смешно и отвратительно!" – но это было совсем не тихо.
—"Ребята, что мы подарим мистеру Шу и миссис Пи, и еще тренеру Бист?"— Рэйчел влетела в столовую, снеся с ног Джейкоба, и даже не извинилась за это.
Все посмотрели на нее как на обезумевшую. А Арти, от неожиданности, даже рот раскрыл. Чем и воспользовалась Шугар и запихнула ему в рот очередную картошку.
Тина, наконец, прекратила щекотать Майка и с недоумением спросила: "А разве мы должны, что-то им подарить? Я думаю, они сами будут рады, если мы не будем заставлять их смотреть наши глупые подарки! А тренер Бист? Что ей вообще можно подарить? Мне кажется, если конечно ей вообще кто-нибудь что-нибудь дарил, то гантели и разные снаряды всех видов, размеров и форм ей уже подарили".
—"Нет, нужно обязательно что-нибудь подарить! Финн скажи им! Так нельзя. Они так много всем нам помогли. И всегда нас поддерживали в трудные минуты!"— Рэйчел присела рядом с Финном и высматривала поддержку в их глазах. А Финн только смотрел на Рэйчел и пил сок.
—"Я думаю, я и Сэм согласны. Мы просто не можем не приготовить подарки! И это должна быть не песня! А какой-нибудь отличный подарок!"— сказал Рори, привстав с места. Он был в красивом зеленом костюме, с изумительно красивой шляпой и черно-белом галстуком, с идущей крест-накрест полоской.
–"Все решено. Все согласны?"– спросила Мерседес. На что последовало множество ответов "Да" – "Тогда мы должны выбрать хороший или хорошие подарки. Есть предложения?"
Их большой столик погрузился в тишину. И все думали, что же им подарить.
Так они сидели почти до конца перерыва, и только иногда, кто-нибудь из парней предлагал глупые идеи. А после они разошлись.

–"Курт, почему ты меня игнорируешь все неделю? Я просто не понимаю, что я ужасного совершил!"– Блейн подошел к Курту и пригородил ему дорогу к шкафчику.
На что Курт его обошел и открыл шкафчик и, посмотрев на него многообещающим взглядом, ответил: "Не прикидывайся! Ты же прекрасно знаешь! Как будто ты не замечаешь, как я не люблю, когда ты общаешься с этой расфуфыренной курицей, с очень необычным именем – "Себастьяном"! Как ты не понимаешь? Я люблю тебя! А ты просто так встречаешься с каким-то... Даже слово не могу подобрать! Я не могу видеть это! И, "Да", я на тебя обижен".
–"Но это глупо! Почему ты ревнуешь? Я тебе уже говорил, что он для меня просто друг и ничего больше. Я тоже люблю тебя! И ты мне дорог! Как ты этого не замечаешь? Он просто друг".
–""Просто друзья" не приглашают своих друзей, постоянно, в боулинг и клуб! А ты с ним только на этой недели посетил два клуба! И еще вы успели попить кофе! Да, я ревную! И ревную потому, что мне совсем не нравится ваше дружеское общение!"– Курт почти кричал на Блейна, но, поняв, что вокруг много людей, он захлопнул дверь шкафчика и примолк.
–"Но ты бы мог ходить с нами! Себастьян не против! Он вообще говорит, что тебе нужно уже выйти за свои рамки"– сказал Блейн уже на ходу потому, что Курт пошел в сторону фойе.
–"А! Так мне теперь и советы будут давать пернатые с самодовольной физиономией, об которую так и хочется сломать стул! Я сам знаю, что мне стоит сделать, а что нет! А ты "своего" Себастьяна слишком много слушаешь! Ты что не понимаешь? Мне не он не нравится. А сам факт вашего общения! И каждый раз, когда я вижу вас вместе, мне просто становится плохо. И я становлюсь на столько злым, что могу его побить. И каждый день в снах о том, как я скидываю на него рояль с крыши, появляешься ты и танцуешь вокруг него, а я просто не могу прицелится или попадаю роялем на вас двоих. Либо прекращай, либо..."– Курта уже не было слышно потому, что прозвенел звонок.

"Сэм, почему ты не хочешь быть со мной вместе? Я так скучаю по тем временам, когда мы были вместе", "Я просто не думаю, что мне будет это интересно" – крутились слова в голове Сэма, из разговора Квинн с ним, на прошлой недели.
Он не мог, ни как избавится от этих мыслей. Ему снова и снова, в голову, приходила мысль о том, как они могли бы быть вместе. И могли бы, сойтись сею же минуту. Вот и опять! "С одной стороны между нами проходит искры, каждый раз как мы видимся в коридорах школы, еще в столовой и на уроках, с другой стороны я еще, не понял, нужно ли мне это. Она меня влечет, но это сложно понять сразу. И, как мне кажется, она ко мне не равнодушна! А может попробовать с ней пару раз встретится? Ну а там и видно будет. Или пойти прямо сейчас и поцеловать ее! Да пойду и так и сделаю!"– подумал он. Зайдя в хоровую в которой сидела одна Куинн, он подошел к ней, но не успел ничего предпринять. Она встала и обхватила его милое лицо и поцеловала.
После чего они вместе закрылись в кабинете астрономии...

Куттер зашел в кабинет, к Сью и присел напротив нее.
–"Здравствуй, Сью. Ты знаешь, я, кажется, осмыслил всю ситуацию и понял, что так не могу. Я все еще люблю Шеннон. И я не отрицаю тот факт, что ты мне нравишься. Но она что-то большее. Она вызывает у меня не обычные чувства. И мне сложно быть с тобой и испытывать эти чувства! Я понял. Я люблю ее. И нам стоит расстаться".
–"Я тоже так думаю. Ты тоже мне нравишься, но это не то. И мне так тяжело понимать, что я разрушила ваши отношения".
Шеннон случайно проходила за дверью и остановилась подслушать. И услышав эти милейшие слова, она расплылась в улыбке, со слезами на глазах. Она зашла в комнату, и ее заметил Куттер. Он подошел к ней и поцеловал ее, так нежно, как только срывают прекрасные лилии из воды.
–"Шеннон я хочу извиниться перед тобой и предложить выступить с тобой, с песней на концерте Шустера. Прости, что я так себя повела".
Шеннон подошла к ней, и они обнялись.
–"Я согласна".

Майк бежал по коридору к Тине, и, добежав, сильно обнял ее, а потом поцеловал.
–"Что случилось? Почему ты так взволнован?"
–"Я получил предварительные результаты от Вест-индской Академии Танца! Они прислали мне приглашение на прослушивание! Они написали, что посмотрели мой диск с вестсайдской историей, и я прошел в десятку лучших из семи сотен участников! Вот посмотри" – объяснил Майк милой Тине, подовая ей большой конверт.
Тина быстро пробежалась глазами по письму и поцеловала Майка: "Я так за тебя рада! Ты молодец! Осталось только показать свои таланты там!".
–"Ты представляешь, мой папа сегодня сказал мне, что гордится мной! А мама чуть не заплакала т радости!"
Тина подхватила его руку, и они почти скоком продолжили свой путь по коридору.

Зайсис шла по коридору, и все было как будто в замедленной съемки. Все вокруг, куда-то торопились, не понимая, что делают, спешили по классам. Она же уже около двух месяцев не понимала, что происходит вокруг. Она потеряла нить своих будущих действий и целей. Она потерялась в себе. Может это из-за того, что она бросила хор или рассталась с Пакерманом. Или только потому, что просто перестала общаться с друзьями из хора. Она любила хор. Но "быть хоре" это было не круто, и портило ее репутацию. Только поэтому.
Но сейчас Зайсис понимала, что на мнение остальных стоит на плевать! Потому что это "мнение" ничего не значит. А она индивидуальная личность, а не отросток на большой, разжиревшей от напора народа в ней, массе. И она придет в хор и покажет всем.
Спустя пару минут, она уже зашла в хоровую, где были девчонки, Сэм, Рори и мистер Шу. Все были заняты своими делами, и не замечали ее. Девочки что-то громко обсуждали, а мистер Шу и мальчики думали по поводу предложенных вариантов украшения пункта для сбора пожертвований.
–"Вы не будете против того, если я присоединюсь к хору снова?" – сказала Зайсис и помахала всем рукой. На что девочки и Сэм прореагировали очень шумной реакцией. И все побежали к ней навстречу обниматься. Мистер Шу от неожиданности такого поворота событий, подскочил.

Мерседес присела с Шейном, сопровождая это приветственным, Рождественским поцелуем.
–"А ты придешь на праздник в хор, в честь Рождества? Я подумала, что тебе стоит присоединится к хору, вообще. Потому, что, я слышала как ты подпевал мне на репетициях! И ты отлично пел! Тебе не стоит скрывать свой голос. Ты придешь, ради меня?"
–"Моя шоколадная пампушка, ты прекрасно знаешь, что мне до вашего уровня еще далеко. Я не думаю что впишусь" – лицо Мерседес изменилось как будто она съела что то горькое –"Ну только ради тебя, любимая!"
–" Тогда пойдем на собрание. Только тебе в скоре придется пройти прослушивание. Ну, то есть, спеть перед всеми соло. А то некоторые не понимают, почему ты сидишь на репетициях и собраниях просто так.

–"Бритт, давай в это Рождество, исполним какую-нибудь красивую песню о любви? Я так соскучилась по песням, которые мы исполняем вместе, по нашим голосам. Просто, не могу. Еще, стереотипные песни мисс Берри мне уже так надоели! До ужаса, надоели".
–"Да, конечно! Я согласна. Только выбирать песню будешь ты. А то я так устаю на уроках приготовление кексов вместе с учителем-поварихой. Мой мозг просто перегружается!"– ответила Бриттани, подкрашивая свои глаза.
Они стояли в туалете и наводили порядки на своих лицах, после физкультуры.
–"Ты знаешь, как я сильно тебя люблю? Понимаешь, после того как о тебе все узнали, мы не говорили о нас. И я просто хочу быть с тобой, не обращая ни на кого внимания. Ведь это неважно, что о тебе думают люди. Ну, теперь точно не важно".
–" Бритт, я люблю тебя, тоже. Так же сильно, как и ты меня. И я хочу с тобой быть. Но это достаточно сложно. Твои родители еще не знают. Много всего!" – ответила Сантана подойди к Бриттани поближе.
–"Да, но! Мы скажем родителям и справимся с проблемами. Мы как "хор": мы сильны, умно и все переживем. Главное что мы любим друг друга!"
Сантана подошла к Бриттани еще ближе, и они подарили друг другу воздушные нежные поцелуи.

Зайсис шла по коридору, выискивая одного, единственного человека. Она все вглядывалась в лица и искала того самого. И вот, наконец, нашла. Она подошла к нему и, положив руки на его лицо, впилась губами в его губы.
Это был Пак. Он ошеломленно посмотрел на нее и поцеловал еще раз, потом еще и еще. И так они стояли долго, не говоря не слова.

Курт сидел за столиком в кафе и доделывал уроки, заданные в школе. Совсем забывшись математикой, он не заметил, как к нему подсел Блейн и поставил рядом новое кофе. Блейн взял Курта за руку и сказал: "Как же я тебя люблю".
–"Я тоже тебя очень люблю. Но если ты все еще собираешься проводить время с той самодовольной птичкой то, лучше не надо сейчас со мной разговаривать.
–"Нет. Я сказал Себастьяну, о нашем разговоре, и он все понял. Я понял, как тебе было не приятно видеть нас вдвоем. Поэтому, я буду с тобой" – Блейн придвинул к нему стул и обнял.
Курт повернулся и сказал: "Тогда в честь твоего извинения, я разрешаю тебе меня поцеловать! Но если такое повторится, ты получишь по полной."

–"Вот и наступают праздники. Уже завтра мы устраиваем концерт! Вы уже все приготовили! Молодцы! Так давайте пройдемся по списку. И не забудьте поприветствовать новых участников мисс Зайсис и мистера Шейн. А где Рори?"
–"Я здесь! Все хорошо. Я только что звонил маме она приедет меня навестить и еще она успевает на концерт!" – ответил Рори, забежав в класс.

Сэм с улыбкой до ушей шел по коридору в направлении к Рори.
–"Я бы хотел, чтобы вы с мамой приехали ко мне домой отмечать Рождество! Если ты конечно хочешь. Наверно, с Бритт тебе будет скучно."
–"Спасибо! Я с радостью приму твое приглашение! Только мама прилетает не надолго и потом улетает снова, чтобы попасть домой до Рождества. Поэтому к тебе смогу прийти только я".
–"Пойдем в столовую, перекусим" – он похлопал ему по плечу, и они пошли в кафетерий.

Праздник прошел отлично. Они собрали очень много денег и подарков.
В "Rest Home" они раздали подарки и бабулям, и дедулям, и детишкам, вообщем всем. После чего спели отличную песню.

–"И так, Новые Направления вы просто класс! Вы молодцы! А вы: Сью, Шеннон и Эмма, спасибо вам за поддержку и помощь во всем этом. А теперь я хочу сделать не большое объявление!" – Эмма подошла к Уиллу и взяла его за руку –"Вы все приглашены на нашу свадьбу, которая состоится через месяц!"
Все ошеломленно на них смотрели, крича и хлопая, начали поздравлять их и обниматься.
Одна только Сью смотрела на них с места. Она встала и сказала: "У меня тоже для вас новость! Вы не поверите, но вы все едите отдыхать в Нью-Йорк! На пару дней, вы приезжаете в Нью-Йорк и становитесь отдыхающими. Я оплачиваю вши поездки! Это за то, что вы так добро ко мне относились!"

– Через плтра. Через плотора. Через пол-то-ра-ча-са наступит Рождество.
Зачем я говорю это вслух? Для кого? Нет никого. Ни-ко-го. Пусто. Холодно. Одиноко. Обидно. Вот такое Рождество. Тупое стечение обсоятесьтвь. Об-сто-я-тель-ствввввв. Вслух – не вслух, а слова не выговаи… Дачтожэтотакое! Не-вы-го-ва-ри-ва-ют-ся. Надо проспаться. Но хочется дотянуть до Рождества. Это же Рождество! Главный праздник года! Ха! Не смешите мои бицепсы. Это самое бездарное завершение года. Рождество – тот самый день в году, когда одинокий человек ощущает, насколько он одинок.
– Уууууххх! Иееее-хххуууууу!
Сижу на полу, а мотает как в самолете, попавшем в зону тумбрулентности. Тру-бу-летности. Тру… В общем кача-а-а-ает и клонит вниз. Комната плывё-ё-ё-ёт, летит, несётся, мчится – стооооооп. Не-а, совсем не стоп, совершенно не притормаживается, раскааачивается. По часовой стрелке? Нет, против. Плывем против часовой стрелки. Определенно. Дааа, выпитой бутылки не пойми чего мне на сегодня явно хватило. Осушила всю склянку почти залпом. Что-то горячительное, согреваааающее, без лишних вкусов. В этой водице нет ничего мятного, цитрусового, нет вкуса Рождества – только то, что нужно, много градусов. Просто что бы напиться. В магазине рука сама потянулась к бутылкам и схватила первое попавшееся холодное стекло с манящим бульканием внутри. Запить горечь и обиду. Согреться в этом холодном одиночестве. Закрыть глаза и утонуть в кресле. Но мешает пелена слез, лучистые мерцания в каплях воды, предательски застилающие глаза, не дающие нырнуть в спасительный сон, возвращающие обиды с удвоенной силой. Подрагивание губ и вот - ручьи потекли. Как в том фильме, «вообще, я не люблю плакать… а они льются». А нет, лучше как в «Алисе» - «Зачем ты столько ревела, дурочка! Вот теперь в наказание утонешь в собственных слезах! …это и называется, оказаться в плачевном положении». Идиотический поток мыслей и слез. Боже, откуда эти слезы, зачем они мне, не надо. Неистово вытираю лицо, пришмыгивая носом, глубокий вдох и всхлипывающий выдох. Как же больно и обидно.
– Тур-бу-лен-тннннооо-ость. Как же я мечтала о ней. Но. Не-судь-ба.
***
Восемь с половиной часов в аэропорте в ожидании благосклонности небес. Мечты о доме, о скорой встрече с родителями, надежды, что разбушевавшаяся метель прекратиться, сжалиться. Но нет. Скрипучий голос девушки по громкой связи сначала объявлял о задержке рейсов, а потом и вовсе констатировал их отмену. «Метель», «Плохая видимость», «Сильный снегопад» - как пощечины. Отменено все, даже до ближайших штатов. Все ожидающие вылета закованы этой пургой в Лиме, без возможности вырваться. Все планы рушатся.
Я еще около часа провела в аэропорте, глядя на безжизненные огоньки на табло. Надрывное дыхание и сердечные сокращения на старте аритмии. Тук---тук---тук---тук---тук. В любой момент готовые ускориться от переполняющего счастья, только позвольте вылет в Ашвилл. Но нет, пустые надежды, бездушные огоньки табло, Рождество в заснеженной одинокой Лиме. Это конец. Хуже и быть не может. Хотя… Каждый раз, когда я начинаю думать о моменте, как о самом худшем, предательски складывается ситуация, которая перекрывает собой все случившееся ранее. Доказывая, что может быть хуже! На, смотри, впитывай, наслаждайся бессилием, но терпи! Это же я! Я как бы сильная, я должна выдержать! Поэтому судьбе позволительно издеваться надо мной в два, а то и в три раза ожесточеннее, чем с обычными людьми. А я мощная, крепкая, я должна принять удар, проглотить обиду и жить дальше, тихо всхлипывая в углу, пока никто не видит, я же сильная, нельзя давать слабину на публике. Слезы – дома в подушку, злость и обида – кулаком в боксерскую грушу, стену, школьный шкафчик. Я – гранит, я – скала, я – зверь! Видели плачущую медведицу? Нет? И отлично! Если бы случайно увидели, она бы этого не спустила, сразу порвала бы вас на бутерброды! А просто так, что бы молчали! Статус и внешний вид, так сказать, обязывают. И никуда не деться. И я все выдержу.
«Сильный снегопад привел к отмене рейсов в аэропортах и парализовал движение на десятках дорог…» - это уже скрежетал голос ведущего по местному радио, когда мое такси встряло на пересечении эмм-м-м. Пересечении какой-то улицы с какой-то улицей. Серьезно, в такую метель не разобрать ни улицы, ни района. Сев в такси, я назвала адрес Уилла. Не знаю почему. Как-то само собой вырвалось. Словно крик отчаяния. Нервный смешок, ответный удар для поглощающей апатии. Уилл и Эмма - мой последний шанс привнести в этот безумный день немножко Рождества. Приятный вечер в кругу друзей. Именно вечер, только вечер. Рождественскую ночь я встречу дома, и наплевать, что в убийственно пустом одиночестве. Не стану обременять ребят своим присутствием. А вот неожиданно завалиться в их дом - это можно. Забежать на пару часов, соврать, что около полуночи мне надо быть в другом конце города в приятной компании, но своих коллег, ставших добрыми друзьями, я не смогла не поздравить. Довольно убедительная версия, им будет приятно. Тем более я с подарками. Брошка в виде грозди винограда и коллекционные диски кантри. Приятные рождественские мелочи. Маме и брату я их уже не смогу доставить, а друзьям… да, эти подарки стопроцентно понравятся Эмме и Уиллу. Я выбирала презенты семье, но не сомневаюсь, что содержимое этих рождественских коробочек придется по душе моей любимой паре. Не знаю почему, но я готова поспорить даже на кубок чемпионата прошлого года по футболу, даже на будущий кубок! Я уверена. Вот так случайно и приходит осознание простых вещей – я сблизилась с Эммой и Уиллом, потому что они напоминают мне о моей семье. Есть что-то похожее, словно тоненькие ниточки пересечений вкусов и взглядов на жизнь, манера общения, аура доброжелательности и теплоты, искренних чувств, что-то родное. Семье я позвонила из аэропорта, поздравила с наступающим, сказала о любви и своем сожалении о не состоявшейся поездке. Еле сдержала слезы, а затем наплела, что еду к друзьям, и в шумной компании уже не стану отвлекаться на семейные поздравления. Позвоню завтра. Поздравлю с наступившим, расскажу о «чудесной Рождественской вечеринке».
Я давно не живу со своей семьей, привыкла еще со школы надолго покидать дом, отправляясь на сборы, соревнования, затем была учеба, практика, взрослая жизнь. Но Рождество, этот праздник я всегда проводила с самыми родными людьми. Хотела сделать исключение в этом году, благо, не успела поведать маме об этом «исключении». Я сильная, переживу внезапное выпадение из моих планов на Рождество того самого «Мистера Исключение», а я думала, что он «Исключительный», и, увы, ошиблась.
В редкие наши встречи с семьей я хочу лишь радовать маму успехами, счастливой улыбкой и разделять с ней бесконечные воспоминания. Но теперь мы увидимся не раньше конца февраля, я обязана вырваться на ее день рождение. Большинство из тех, кто сегодня не смог попасть на свой рейс, повторят попытку завтра, послезавтра, да когда угодно! Рождественские каникулы словно созданы для семейных торжеств, в кругу воссоединившихся родных и близких. Лишь я упустила сегодня единственный шанс провести с семьей отведенные мною 2,5 дня на отдых. Потом меня ожидает внеплановая игра команды в Мидлтауне, затем судейство товарищеских матчей среди колледжей, и в самый последний день каникул – большой чемпионат по армрестлингу среди старших школ Лимы. Все спланировано и заполнено, ни одного повода почувствовать себя не нужной, не востребованной, одинокой. Остановиться и дать время просочиться слезам? Ни за что! Лучше на пределе дыхания кружиться в заботах, переходить на бег, опаздывая, срываться на ускорение при первых же признаках наворачивающихся слез. Когда бежишь, вода из глаз слетает вместе с порывами воздуха, а ветер высушивает дорожки слез, оставляя соленые рубцы на душе. Это можно перетерпеть. Но этот предательский удар в спину – сильный снегопад, метель и лавина несбывшихся надежд – настоящее испытание на стойкость. Многочасовое обездвиженное состояние ожидания, подступающего отчаяния, на пределе слез. Хочется разреветься, но все так пусто внутри, высушено, выжжено, нет воды, иссяк источник. Судьба искала единственную лазейку в плотном графике моих планов, и нашла, запустив штормовые метели. Результат –24 декабря, Рождество в полном одиночестве, апатия, обида.
Мы выбираемся из пробки. Таксист, наредкость молчаливый парень, хмурит брови, почесывает затылок и сворачивает в узкий переулок. Еще несколько минут, и мы выплываем в знакомый район. В этой беспросветной метели только благодаря рождественским огонькам можно разглядеть очертания башни, гирлянды праздничного дерева на площади, неоновые вывески торгового центра. Безудержное мерцание огней и льющиеся отовсюду традиционные мелодии. Праздничный дух Рождества царит по всей Лиме, завораживая, выскребая из реальности, заполняя пустоту верой в чудо, в сказку. Теплится надежда, что еще не все потеряно, пара кварталов, и я совсем забуду о неудачах рядом с галантным добродушным Уиллом и мило щебечущей Эммой.
Машина останавливается. Через стекло я пытаюсь увидеть очертания дома. Метель в этом районе не так безумствует, и да, это дом Шустера. Рождественский домик. На двери увесистый венок из еловых веток, украшенных красными и золотыми лентами, лампочки-огоньки на окнах и под крышей, а перед домом фигурки ангелочков. Такие изящные, словно невесомые, танцующие в этой бушующей метели. Но настоящий ангел там, за окном, в доме. Эмма. Ангел, стоящий на табурете. Да, такое бывает. Девушка осторожно, лишь двумя пальцами поправляет золотистый бант у верхушки ели, затем сразу же тянется к шару и поворачивает его на 180 градусов. Да, теперь виден рисунок, мисс Безупречность. А потом. Потом она осторожно встает на носочки, и медленно наклоняется к ближайшей пушистой ветке. Эмма, закрыв глаза, вдыхает запах, впитывая в себя атмосферу приближающегося рождественского чуда, улыбается. Для неё этот праздник, как и в детстве, чудо. Она сама как чудо. И Он это знает, поэтому и смотрит влюбленным нежным взглядом. Девушка настолько погрузилась в тишину вечера и ароматы рождества, что не заметила, как к ней подошел Уилл. Он бережно берет ее за руку, боясь нарушить гармонию происходящего и она…
– Мисс, – прокашлявшись, произносит таксист, заставляя этим громким звуком обернуться в его сторону. – Мы прибыли. Вы выходите?
Я снова всматриваюсь в окно. Эмма уже на руках Уилла, он кружит ее в объятьях. Улыбки, поцелуй…
– Нет, я еду домой. Элида Роуд 2040, пожалуйста.
Произношу. Откидываюсь на сидение машины. Закрываю глаза. Размеренное звучание мотора, пробки, одна за другой, остановки и снова движение. Мелькание рождественских огней ощущается даже через сомкнутые веки. К сожалению, сон никак не приходит, вместо него подступает одиночество. Сознание неумело с ним борется, выуживая из прошлого кусочки воспоминаний, которые хоть как-то смогут согреть. Есть люди, которые всегда живут в моем сердце, они будут там вечно, пока сердце бьется. Они появляются из моей памяти, нежатся в моих мечтах, когда я позволяю себе эту слабость.
В детстве я часто мечтала. Лет с 4-5 все мои мечты обычно сводились к волшебству на Рождество. Уже в январе, да-да, сразу после Рождества и Нового года, я начинала воображать и предвкушать, что в декабрьскую волшебную ночь мне подарит Санта. А с середины ноября я «просила», нет…скорее я «нервировала» родителей, умоляя поставить елку. Ведь именно с этого момента в дом приходило волшебство и дух рождества. Я всегда с теплотой вспоминаю совместную семейную возню у рождественского дерева – шары, гирлянды, банты. Вокруг все сверкает и переливается разноцветными огнями, и кажется, будто чудеса творятся каждое мгновение.
В силу возраста ту самую чудесную ночь я всегда просыпала. Ожидание изматывало, да и родители всячески способствовали моему скорейшему перемещению в кроватку. Они старались как можно дольше сохранить эту Рождественскую сказку и тайну появления подарков от Санты, дать мне еще один год веры в то, что чудо возможно, хотя бы в эту единственную ночь года.
А утром ты с первым лучом солнца начинаешь чувствовать волшебство. Просыпаешься и нащупываешь под подушкой полосатый мятный леденец, рождественская сладость. А еще видишь маленького плюшевого белого медвежонка. Подарки от мамы, она любила меня баловать. Но главное - Санта! Бежишь к ели, а там подарок на подарке – тебе, брату, маме, отцу, и доверху набитый сладостями чулочек на камине. А печенье и молоко? Да, всегда съедено и выпито. Санта любит мамино печенье. Однажды, накануне рождества, Джейсон попросил маму испечь побольше печенек, а затем сам их бережно сложил горкой на огромной тарелке. Также он позаботился о двойной порции молока, хотя и пролил полпакета мимо папиного пивного стакана емкостью в добрые 500 мл. Видимо этими объемами лакомств он хотел задобрить Санту. Я каждое Рождество постоянно забываю выведать у Джейсона, что же он такое натворил в тот год, раз боялся попасть в список плохих мальчиков и остаться без подарка. В аэропорту, в ожидании самолета я несколько раз поймала себя на мысли, что повторяю, как мантру – «Я должна вылететь, я должна встретиться с семьей, я обязана узнать маленькую тайну Джейсона, я должна!» Мы бы долго смеялись, вспоминая ту предрождественскую суету брата с печеньем и молоком, его несмелые поиски подарков под елкой в праздничное утро, и его искреннюю радость от того, что чудо пришло! И уже не важно, что он мечтал о крутой машине из новой коллекции, а получил коньки. Я как раз мечтала о таких, а Санта подарил куклу. Но ведь подарил же, он был здесь, он успел за одну ночь осчастливить миллионы детишек и меня не забыл! Разве это не чудо?!
25 декабря всегда проносилось молниеносно. К нам приходили друзья родителей, приносили маленькие подарки, щипали за щеки, поглаживали по голове и произносили фразы сводившиеся к одной, но бесконечно повторяющейся: «Шееееннон! Какая ты уже большая деееевочка! Красаааавица! Вот тебе Санта подарок передал». Двойная ложь – «красавица» и «подарок от Санты», но как же она была тогда мне приятна. На Рождество все становятся чуть-чуть добрее и внимательнее друг к другу. Волшебное время. Даже рождественская индейка была вкуснее, карамельки слаще, жизнь лучше. Нет. Проще. Тогда я искренне верила, что Рождество – это волшебное счастье, которое озарит твою жизнь, без твоих усилий что-то в ней изменит в лучшую сторону, надо только пожелать! И сбудется, исполнится, по-другому быть не может. Сейчас приходится ежедневно повторять – только упорством и собственным потом можно достичь, заслужить, добиться, завоевать. Сказки кончились.
Открываю глаза. За окном метель. С трудом узнаю место очередной нашей пробки. Пара кварталов, и я дома. А если срезать через парк?
– Я, пожалуй, пройдусь, – прокашлявшись, говорю таксисту. Роюсь в сумке, отсчитываю купюры. – Сдачи не надо. С Рождеством вас.
– И Вас с наступающим!
Выхожу из машины. Закидываю сумку на плечо, поднимаю воротник куртки и въеживаюсь внутрь плечами. Зябко. И почти сдувает. Даже меня сдувает! Первый раз такая погода на Рождество. Оглядываю пробку. До поворота на Элида Роуд дюжина машин в ряд, а дальше - еще больше. Надеюсь, в нашем городе не окажется счастливчиков, которые встретят Рождество в пути. Хотя, до полуночи еще около шести часов, успеют, расползутся.
Бреду по аллее парка. Снежно. И холодно. Нет, это не физический холод, это боль, необъятная пустота и разочарование. Кажется, что для меня больше не будет тепла и света. Я стремилась, я желала, но метель перекрыла все пути, оборвала все попытки насладиться частичкой рождественского тепла рядом с теми, кто тебя ни при каких обстоятельствах не разлюбит. Я всего лишь хотела попасть домой, в уютную квартирку родителей, где я могла забыться хотя бы на одну ночь и один день. Так мало и так недосягаемо.
Хм, кто-то подвесил веточку вечнозеленой омелы на парковое дерево. Шутники. Кто-то еще верит в эти предания про поцелуи под омелой и в сказки про бесконечное счастье и любовь. Бред. Вереницы прохожих, словно не замечая метель, блуждают по улицам – веселые компании молодежи, влюбленные парочки, серьезные мужчины, с подачи жен и возлюбленных заботливо увешанные многочисленными пакетами и сумками. Подарки, веселье, Рождество наперекор бушующей погоде.
Полквартала и я дома. Одна. В Рождество. Так отвратительно мне еще никогда не было. Паршиво и одиноко. Надо попросить Санту, что бы Рождество этого года начисто стерлось из моей памяти. Хотя, я уверена, этому старичку до меня нет никакого дела. Да и забыть Рождество я смогу и без помощи Санты. Небольшое отхождение от маршрута – посещение винного отдела в торговом центре. Быстрый рывок к витрине, почти вслепую, наощупь, избегая традиционных Рождественских напитков. Что-то погорячительней, для быстрого разгона и стремительного финиша. Забыть все. Не вспоминать. Утопить в алкоголе этот затянувшийся кризис. Никогда не пользовалась таким способом. Мой максимум – пиво, что бы расслабиться и отдохнуть с друзьями. На более крепкие напитки всегда было табу. Просто не хотелось. Просто я в этом не нуждалась. А теперь хочется. Я сорвалась. Я не вижу выхода. Мне не в чем черпать надежду. Не осталось больше горючего для движения вперед. Все запасы исчерпаны. Они растворились в событиях последних недель. Истрачено все. Поэтому и хочу поддать газу извне, мне в помощь эта бутыль горячительного напитка за 24,25$. Рождественская цена, не рождественское пойло, которое поможет напрочь выбить из головы все мысли. Спасение близко.
Я дома. Осталось два часа до полуночи. Приглушенное освещение, огни на ели зажигать желания нет. Пусть сегодняшний день будет обычным. Очередной выходной в суматохе дней.
Скидываю обувь, сумку, куртку – все в одну кучу, подпинываю в угол. Засовываю курицу в микроволновку, откупориваю бутылку и пью из горла. Залпом, долго, пока не захлебываюсь…я захлебываюсь собственными слезами, удушающими, переполняющими неиссякаемыми потоками. Слезами отчаяния, внезапно подступившими и предательски бегущими по щекам. Они распирают меня изнутри, опустошают, оставляя на щеках дорожки-реки. Этот ручей – беспомощность, он впадает в русло усталости, параллельно бегут струйки отчаяния и тупой боли, встречаясь с водами искренней обиды женщины, непонимающей несправедливости жизни и причин предательского пинка от судьбы. Воспоминания кусочками вырываются из моего сознания, мельтешат перед глазами, маячат в памяти как размытая слезами акварель. Первое, что всплывает – целующиеся Сью и Кутер, улыбки, объятья, смешки и снова поцелуи. А вот Сью с пеной у рта говорит, что будет биться за Кутера и не откажется от этих отношений. Следущий кусочек, вырывающийся из памяти и нестерпимо обжигающий сердце, - Мэнкинс сидит на шаре, хлопает глазами, ему все равно, нужны серьезные отношения и не важно с кем? И что? С любой из нас? Да я же люблю его, и сердце рвется на части, потому что он остался в ее офисе, он не пошел за мной. И теперь он с ней. У них счастливое Рождество. Еще глоток, еще, еще.
Сью лишилась сестры в этом году, не смогла заползти в политику, ее черлидеры только-только начинают свой путь по восстановлению былых позиций. Много нервов, переживаний, и Кут стал ей утешением. Но я не хочу в это верить, мне больно видеть ее улыбающуюся, светящуюся счастьем. Не-на-ви-жу! Я редко ловлю себя на этой мысли, я стараюсь не относиться к людям плохо, но Сью я ненавижу. Да, я совершила кучу ошибок, несмелых шагов, была закрыта, замкнута и стеснительна. Опыт отсутствует, уж вот такая я …не целованная. Но самое жалящее воспоминание - самое недавнее, всего два дня назад. Я на пороге дома Сью. Нажимаю кнопку звонка, и дверь тут же открывается. Кутер. Я стою в шоке, даже моргнуть не могу, но от звука захлопываемой передо мной двери я прихожу в себя. Рука тянется вновь к звонку, но застывает в паре дюймов. Чего я этим добьюсь? Итак ясно: он выбрал ее, я лишняя, я не подхожу, я – за дверь. Именно тогда я позвонила маме, сказала, что покупаю билет и вылетаю. Отключила мобильник. Дома, пока скидывала вещи в сумку, я пыталась прочесть перед уходом все сообщения на автоответчике. «Шеннон, как ты? Перезвони Люси! Я купила такое красивое платье! Закачаешься! Марк выпадет в осадок! Ты не передумала на счет Рождества? Может с нами? С наступающим! Жду ответа! С Рождеством, Шеннон! Рождество стучится в дом!»…пиб... «Привет, Шен, это Марк. Спаси меня! Я все же надеюсь, что ты присоединишься к нашей компании, обсудим последнюю игру «Стэйт Баккайз». А пока – с наступающим Рождеством! Отзвонись»…пиб…«Шеннон, с наступающим Рождес…» Дальше слушать не захотелось. Рождество-рождество-рождество. Кадры сменяли друг друга – лицо мамы, явно погрустневшее из-за весточки от не выбравшейся из заснеженной Лимы дочери; Люси и Марк, ждавшие меня в гости, заметившие, что я так и не появилась, но забывшие о несостоявшейся встрече через пару минут; физиономия Сью, счастливая, улыбающаяся рядами белоснежных зубов; Кутер… Я так долго ждала его, что была готова жить во лжи. Зацепившись за пару мимолетных встреч, свиданиями-то не назвать, я развила их в целую историю в своем воображении. Я начала рисовать общее будущее, строила планы. И что теперь мне делать с этой любовью?
Щелчок микроволновки возвращает меня к реальности. Потихоньку успокаиваясь, я рукавом стираю с лица все остатки женской истерики. За прошедшие полтора года, те, что работаю в МакКинли, я стала мягче. Слезы для меня стали показателем того, что в человеке есть душа, его трогает музыка, слова друзей, он не равнодушен к горестям близких и готов искренне разделить с ними радость. Были слезы от обиды и отчаяния, но слез счастья и гордости было втрое больше. Сегодняшние ручьи – это признак слабости, невозможности справиться с эмоциями, позор для сильной женщины. Я слишком долго копила в себе наболевшее, и чем больше я это сдерживала, тем более сильным потоком это вырвалось наружу. Плакать оказалось так же легко, как дышать. Немая боль, иссохшиеся эмоции, но этот поток слез все орошил. Полное фиаско. Кто перед вами? Влюбленная отверженная слабачка, слезы, сопли, нервные подрагивания и надрывные всхлипы. Эти слезы нужно было выплакать, жизненно необходимо, что бы все перегорело и забылось. Не вспоминать. Залить. Добавить газу.
***
Сквозь уползающий сон слышу настойчивые дребезжания. Будильник? Оглядываюсь, осматриваюсь. Я задремала в кресле. Часы на стене показывают 23:15, а дребезжание не прекращается. Мобильник отключен, у домашней трубки села зарядка. Да прекратится ли этот звон!
Вскакиваю с кресла. Оооо-о-оопрометчиво. Держась за стену плывущей комнаты, я медленно двигаюсь к выходу. Немного возни с замком и в распахнутую мной дверь влетает ворох снежинок. На пороге стоит что-то не реальное. Я все еще сплю?!
– О, вижу Рождество у тебя проходит так же бурно, как и у меня, Бист. – Стоящая на пороге Сью, поднимает руку повыше и демонстрирует полупустую бутылку.
– Здравствуй, Гринч! Пришла меня добить? Ну что ж, проходи. Эмм… Я сейчас.
Отступаю от двери и медленно направляюсь в ванну. Немного холодной воды. Отдышаться, освежиться, привести мысли в порядок. Последнее не увенчалось успехом. Ну и пусть. Хуже, чем сейчас не будет, это точно не возможно, да и наплевать уже на все. Возвращаюсь в комнату. Кресло уже занято блондинистой гадиной.
– Что? Хреновое Рождество? Даже встретить не с кем? – пытаюсь язвить, но в ответ получаю лишь взгляд, полный сарказма, и ехидную ухмылку. Плюхаюсь в кресло напротив. Смотрю на свою пустую бутылку, валяющуюся у камина.
– Будешь? – Сью отлипает от спинки кресла и, наклоняясь, протягивает начатую литровку бурбона. Я тянусь за бутылкой и взгляд падает на настенные часы. 23:23. Чудненько. Полчаса, что бы еще раз напиться и снова вырубиться. Только кто даст? Сью явно пришла подпортить и так хреново-хреновое Рождество, а не подержать молча за руку и спеть колыбельную. Ну и ладно, не буду ей мешать. Хоть у кого-то праздник пройдет на ура. Что надо Сью? Выпалить победные язвительные речи, утопить меня в море желчи и триумфальных нападок. Что ж, я готова.
Пять минут проходит в абсолютной тишине. Мы просто смотрим друг на друга. Я даже не пью, безжизненно держу бутылку в руке.
– Зачем ты пришла? – надрывно спрашиваю я. Но ответа не получаю. Ок, я терпеливая, могу подождать. И повторить. – Зачем ты пришла?
Еще пара минут ожидания, пристального взгляда и я не выдерживаю!
– Ты издеваешься? Помолчать могла бы и дома! И не мешала бы другим наслаждаться никчемным одиноким Рождеством. Вали! Вон из моего дома!
Сью не шелохнулась. Она сглотнула и, по-моему, первый раз за время своего присутствия, моргнула.
– Дома так же безрадостно как и у тебя. Все же Рождество – праздник коллективный, – тихо начала Сью. – Вот у Бекки было настоящее Рождество. С родственниками и друзьями семьи, подарками, поздравлениями, индейкой и праздничным застольем.
– Ты была у Бекки?
– Да. Она пригласила меня на торжество еще в конце ноября. Для этой девчонки я, действительно, что-то значу. Это удивительно. Я не смогла отказать и, знаешь, я не пожалела. Я почувствовала себя как дома, как в детстве. Пожалуй, Бэкки - самый дорогой для меня человек. Особенно после ухода сестры.
– А Кутер?
– Что Кутер?
– Кутер Мэнкинс! – почти взревела я, вскакивая с места.
– Ничего, как видишь…
– Не понимаю.
– А что понимать. Бери, пользуйся!
– Ты издеваешься, Сью Сильвестр?
– Да тебя он выбрал, ТЕБЯ! Это Я тогда захлопнула дверь, Я пыталась его удержать, переубедить, не пустить. Кутер пришел за пять минут до тебя и, как джентельмен, решил прояснить ситуацию. Он говорил, что ошибся, что должен был сразу прекратить наши с ним отношения. Он, видите ли, понял, что чувствует большее к другой, к тебе, Шеннон. Он начал извиняться, и тут появляешься ты. Я захлопываю дверь перед тобой, падаю на колени перед Кутером, пускаю слезы, задерживаю его всеми немыслимыми способами отвергнутой женщины. Он верит, остается, утешает, но через какое-то время снова извиняется и буквально сбегает. К вечеру он возвращается, но даже не заходит, с порога сообщает, что ты не отвечаешь на звонки, а, по словам соседей, и вовсе улетела к родителям в Северную Каролину. Он слегка пьян, расстроен, несчастен. Он лишь поздравил с наступающим, развернулся и ушел. Я не стала удерживать, умолять остаться, перед таким я отступаю, он твой.
В голове каша, события цепляются друг за дружку, выстраиваются, складываются, соединяются в узор, длинною в сумасшедшие двое суток.
– Сегодня, в канун Рождества, – продолжила Сью, – я решила навестить тебя. Не знаю почему. А вдруг. Может, чувствовала. Интуиция что ли. И вот ты здесь, дома, никуда не улетела. Шеннон, я хочу попросить прощения. Рождество на меня странно влияет, я становлюсь мягче. Мне стало стыдно, за последние месяцы моей бурной кампании, когда я привлекла Мэнкинса. Да что там, я его использовала. Я пытаюсь исправить. Я смирилась с поражением. Слышишь? Я все ему объясню. Я позвоню, расскажу ему, что ты дома… Шеннон? Ты слышишь меня?!
Не слышу. Ничего. Она сидит и смотрит умоляющим взглядом, открывает рот, иногда взмахивает руками, но я не слышу ни звука, ни малейшего сотрясания воздуха, ни одного порыва. Ощущаю только жар своего тела, мне душно, не хватает воздуха. Вдох. Я бросаю ничего незначащий взгляд на Сью, ни ненависти, ни жалости, ни-че-го. Медленно поворачиваюсь в сторону холла и плыву к ванной. Пара всплесков в лицо холодной воды. Нужно остудиться, успокоиться. Прохлада. Может мне и не выходить из ванны? Взгляд на часы. 23:51. Нет, это Рождество я не проведу в ванне, умирая от эмоций. И Сью в моем доме не будет! Полная решимости, влетаю в комнату и слышу хлопок входной двери, ощущаю поток свежего морозно-влажного воздуха на коже, чувствую, как прорастает во мне зерно свободы, маленького счастья и надежды, нет, веры в то, что теперь все будет хорошо. Пусть ничего не произойдет в эти предрождественские несколько минут, они тихие, размеренные и уже не важно, что они одинокие, но завтра все будет по-новому! Я не знаю, что мне делать сейчас, бежать, искать, звонить. Я просто улыбаюсь. Умиротворение заполняет каждую клеточку моего тела, спокойствие и радость. До рождества остается пять минут и я готова встретить его с распростертыми объяти…
Раздается трель звонка. Возвращение Сью-Гринча? А может Санта? Глупая идея. Пьяная идея. Все же столько, сколько я выпила сегодня – это рекордные объемы. И гордиться тут совершенно нечем. Дергаю ручку на себя, и порыв снега врывается в дверной проем. Вижу мгновенно отрезвляющий образ перед глазами, ощущаю холод снега на лице и тающие на губах снежинки. В детстве нас лишали сказки, веры в чудо, вдалбливая научную информацию, прививая основы представления о природных явлениях, нам говорили, что снежинки – это просто замерзшая вода, но детям виднее, они знают больше. Снежинки — это маленькие звезды с волшебным вкусом Рождества и Нового года. Вкус чуда.
– Ты дома! Сью не солгала. Она позвонила… Шеннон, прости меня. Я скучал. Мне тебя не хватает.
«Скучал», «не хватает». Банальные фразы, но так похожие на непоколебимые факты, на аксиомы его жизни, на слова его сердца. Я срываюсь, в душе я уже бегу, я прыгаю в его объятия, но в реальности же стою как камень, почти не дыша, и лишь по щекам стекают ручьями слезы, или это растаявшие снежинки хлынули потоками. Может быть, именно так возвращается вера в чудо, в Рождественское волшебство.
– Прости, Шеннон и… И позволь мне превратить твои слезы в бриллианты. – Несмело прошептал Кутер, доставая из внутреннего кармана коробочку и глядя в мои заплаканные глаза, не отводя взгляда ни на секунду. – Эм. Наверно громко сказано. Бриллиант всего один и не очень большой, хотя… – Кут так забавно почесывает затылок и смущается, я невольно начинаю улыбаться. Он замечает этот намек, несдержанный крик моего оттаявшего сердца, и припадает на колено, вытягивая руку с кольцом вперед. – Это кольцо – знак моих чувств к тебе, Шеннон. Бриллиант пусть и не велик, но он не растает как этот рождественский снег, который уже превращается в воду под моим коленом.
– О, Боже! – Вскрикиваю я и рывком поднимаю Мэнкинса с колен. – Прости. Ты проходи. Я… Я не ожидала, я даже не предложила тебе войти. Я…
– Ты очаровательна. – Кутер смеется, протягивает ко мне руку с коробочкой, снова преклоняет колено и встает на порог, припорошенный снегом. Я же не вмешиваюсь, теряю дар речи и не желаю встревать, я готова смотреть на это изваяние вечно. – Это кольцо, принадлежало еще бабушке, потом матери, теперь вот… – Он снова замялся, перевел дыхание. – Теперь его владелицей станет та, с кем я хочу провести всю жизнь. Я почувствовал, осознал, что ты моя гавань. Ты не эксперимент, не очередная проба, не звено в цепочке поиска, все дороги, пути и мысли ведут к тебе, и когда ты рядом, мне не хочется уходить. Я люблю, когда ты говоришь со мной, мне нравится твоя резковатая оценка событий и поступков, и то, что ты не всегда болеешь за ту же команду, что и я, и большому теннису предпочитаешь армрестлинг. Твоя аккуратная нежность покоряет, твое тепло хочется почувствовать снова, и всегда будет мало. Раньше я пытался идти простым путем, делал не правильный выбор, тратил впустую чувства и нервы. Жизнь одна, и я не хочу больше ошибаться. Я знаю, что мне нужно и буду добиваться. Я знаю, кто мне нужен. И теперь я склоняю перед ней колено. Вот такой, осознавший любовь, горящий и дышащий этим чувством к тебе, Шеннон. Весь в снегу и с мокрой штаниной, но я не встану, пока ты не согласишься быть моей спутницей жизни. Шен, прости за это идиотское предложение и наглый шантаж, но я знаю, что другой такой девушки нет на свете, я должен тебя вернуть и уже не смогу отпустить.
Я тянусь рукой к коробочке с кольцом и когда начинаю ощущать бархат под пальцами, захлопываю шкатулку и забираю ее из ладони Кутера. По моим щекам текут слезы, видимо, это мой несуразный способ демонстрации эмоций, предательское доказательство слабости и ответных чувств, моя восторженная радость. Этот длинный день, бесконечные сутки ожидания чуда и проклинания Рождества заканчиваются. В небо с оглушительным визгом взвиваются сотни огней, мерцают разноцветные яркие вспышки вдали над площадью, в Лиму пришло Рождество. Если бы мне пришлось пережить все пинки от судьбы снова, я бы согласилась на тройную порцию, потому что ради таких слов любимого, я готова на всё. На всё, но завтра. Я безумно устала. Обессиленная я падаю на колени прямо перед ним. Он обнимает меня за плечи, а я хватаюсь за него обеими руками, как утопающий, и начинаю рыдать, уткнувшись в плечо. Совладав с нервами, я встречаюсь с его взглядом, но не стыжусь заплаканных глаз, он все понимает, улыбаясь мне шепчет: – С Рождеством, любимая. – А я? Я снова плачу. Почему? Со счастливыми женщинами такое случается.

Мужчина в стильном костюме темно-синего цвета с накинутой поверх теплой меховой курткой поднес ко рту микрофон, широко улыбнулся и принялся о чем-то вдохновенно рассказывать. Время от времени он останавливал идущих мимо веселых прохожих и задавал им различные вопросы. На заднем плане посреди Рокфеллер-плаза возвышалась сверкающая разноцветными огнями высоченная ель, вокруг которой толпилось огромное количество народа.
Он досадливо вздохнул, закусил губу и нажал большим пальцем на красную кнопку на пульте управления. Изображение на экране телевизора погасло, и комната вместе со всем домом погрузилась в полнейшую тишину. Он перекатился на спину, устало раскинул руки в стороны и невидящим взглядом уставился в потолок. Когда его не отвлекали посторонние звуки, когда он оставался один, в голову тут же лезли мысли, которые он большую часть прошедшей недели усердно гнал прочь. Почувствовав, что к горлу подступает противный ком, а в уголках глаз предательски защипало, юноша упрямо тряхнул головой, несколько раз моргнул и ловко соскочил с постели. Он ведь обещал самому себе, что сегодня он во что бы то ни стало не будет раскисать и уж тем более плакать. Сегодня ведь новый год и, несмотря ни на что, надо верить в чудо и в то, что все, в конце концов, будет хорошо. А вдруг он вопреки всему услышит знакомые шаги под окном, услышит звонок в дверь и исполнится его самое заветное желание? Вдруг Блейн будет стоять на пороге со связкой подарков в руках, освещая своей фирменной улыбкой всю округу?
Курт спустился по лестнице на первый этаж и осмотрелся. Да, он проделал не мало работы. Весь дом был буквально сверху донизу напичкан украшениями, гирляндами, шарами и прочим многоцветием, а что уж говорить про внешний двор – со стороны могло показаться, что здесь живет сам Санта. А чем еще заняться в предновогоднюю неделю, если все твои друзья разъехались кто куда на праздники, а родители отправились к родственникам в соседний штат, оставив дом в полное распоряжение сыновей, понимая, что в таком возрасте им не слишком сильно хочется проводить эти волшебные дни в компании стариков? После продолжительных споров с применением самых обескураживающих и нелогичных аргументов, парни решили, что Финн проведет этот Новый Год в доме Рейчел, а Курт с Блейном останутся у Хаммел-Хадсонов. И все было замечательно ровно до того момента, как наступил декабрь. Он понятия не имел, какая черная кошка пробежала между ними или кто их сглазил, но с наступлением первого месяца зимы их отношения с Блейном дали резкий крен и не в самую лучшую сторону. Началось все, казалось бы, с сущих пустяков – Курт забыл позвонить, Блейн в который раз выпил лишнего на вечеринке хорового кружка – и постепенно начало перерастать в нечто большее, с каждым днем все сильнее пугающее Хаммела-младшего. У него начало создаваться впечатление, что что бы он не сказал или не сделал, это невероятно раздражало Блейна, поэтому прежде чем что-то предпринять, он по десять раз обдумывал последствия своих поступков. Но и это не помогало, потому что к концу дня они неизменно ссорились из-за очередной ерунды, которая, с одной стороны, казалась Курту незначительной мелочью, а, с другой – Блейн придавал этому слишком большое значение. И чем дальше, тем сложнее было разобраться, в чем, собственно, причина всех этих конфликтов, потому что они как снежный ком, покатившийся с горы, с каждым новым оборотом, все разрастались и разрастались, превращаясь в настоящую лавину, под которой оказались погребены их так кропотливо строящиеся отношения. Все закончилось тем, что примерно неделю назад Блейн предложил по телефону переждать. Курт смутно помнил детали того разговора, во многом из-за того, что все внутри буквально разрывалось на части, но когда он спросил Блейна, хочет ли он расстаться, тот после долгой и томительной паузы тихо ответил «возможно» и повесил трубку. Вот так вот просто. «Возможно». После двух долгих лет. В некоторые мгновения Курта так сильно переполняли эмоции, что он уже и сам не знал, как теперь относится к Блейну, любит ли его без ума, ненавидит ли, любит ненавидеть или ненавидит любить. Все так перемешалось и окончательно запуталось, что он совсем потерялся и не знал, что делать, что думать. Обычно в подобной ситуации он бы мгновенно набрал номер Мерседес, а затем Рейчел, собрал пижамный совет и излил бы душу, в надежде услышать дельный совет или хотя бы дружескую поддержку. Но не в этот раз. Это ведь был Новый Год, черт возьми, самый лучший праздник в году, праздник, когда люди дарят друг другу подарки, говорят теплые слова, смеются, поют и радуются вместе. Курт не хотел портить это прекрасное время ни для одной из своих подруг, ведь каждая из них была в данный момент счастлива со своим парнем. Каким бы он ни был иногда эгоистом, он просто не мог сейчас сбросить ни на кого из близких людей этот груз и наблюдать за тем, как и их праздник также угасает, как угас неделю назад и его собственный. Поэтому он решил молчать, держать все в себе, фальшиво улыбаться при встрече, фальшиво смеяться по телефону, иногда даже фальшиво врать самому себе. И надо сказать, у него хорошо получалось, раз никто так и не заподозрил ничего неладного или, быть может, никто даже и не предполагал, что у них с Блейном может что-то пойти не так. У них ведь всегда было все отлично, все так идеально, тихо и мирно. Так может в этом и была вся проблема? Он не знал.
Единственным, что нарушало тишину просторного дома, были настенные часы, монотонно и неустанно отсчитывающие последние минуты до наступления Нового Года. Тик-так, тик-так. Наверно, он никогда не чувствовал себя более одиноким за всю свою недолгую жизнь, чем сейчас, не спеша зажигая продолговатую свечу на кухонном столе, доставая из холодильника шампанское, открывая бутылку и наливая себе искристую жидкость в бокал. Аппетита не было. Сжимая тонкую изящную ножку двумя пальцами, он с тоской смотрел, как большая стрелка часов неумолимо приближается к цифре двенадцать, и когда раздался первый гулкий звон, он в который раз тяжело вздохнул и сделал небольшой глоток шампанского, тихо пожелав самому себе:
- С Новым Годом, Курт.
До самого последнего мгновения он глупо надеялся, что Блейн придет, но Санта не спешил исполнять его желание.

Колокольчик над входной дверью тихо звякнул и затих. Курт слегка передернул плечами и посмотрел вверх. С неба бесконечным кружащимся потоком падали пушистые колючие снежинки, опускаясь ему на плечи, на уши, нос, щеки, ресницы и тая, тая, тая одна за другой. Он не собирался долго гулять, поэтому решил не надевать перчатки и шапку, а просто накинул черное пальто, отделанное замысловатым темно-серым узором на воротнике и рукавах, нацепил ботинки и вышел на улицу. Ветра почти не было, но игривый морозец все равно упорно старался добраться до тепла его тела. Но это было даже хорошо. Курт с силой втянул носом воздух, сунул руки в боковые карманы пальто, втянул голову в плечи и не спеша направился вдоль улицы прогулочным шагом. Повсюду вокруг царило праздничное настроение: мимо пробегали дети с яркими огоньками в руках, то и дело кидая друг в друга снежками и радуясь пушистому снегу, влюбленные парочки, держась за руки, гуляли и о чем-то негромко разговаривали между собой, иногда останавливаясь и сливаясь в поцелуях, а вот и целое семейство высыпало на улицу, чтобы запустить в ночное небо салют и осветить округу радужными взрывами. Ему странным образом нравилось это, наблюдать за чужим счастьем, словно намеренно причиняя себе боль и страдания. Но самое странное, что он неожиданно для самого себя перестал думать о Блейне, и осознание этого напугало его еще сильнее и заставило ненавидеть и самого себя тоже. Он представлял, как сейчас проводят время его родители, Рейчел и Финн, Мерседес и Сэм, другие ребята из хора, мистер Шу и миссис Пилсберри, его друзья из академии Далтон. На этой мысли он остановился не только фигурально, на его лице появилось такое выражение, словно он съел что-то донельзя кислое или горькое. Если подумать, то разлад в их отношениях с Блейном начался именно тогда, когда на горизонте замаячила ненавистная фигура Себастьяна. Курту не нравилось в нем абсолютно все, он даже не помнил, когда люди производили на него такое плохое первое впечатление. Абсолютно все, начиная с обуви и заканчивая неимоверно глупой зализанной назад прической. Курта раздражало абсолютно все: как он разговаривает с Блейном, как ведет себя, как говорит, как улыбается, даже запах его одеколона почему-то вызывал у него рвотные позывы, хотя он абсолютно отчетливо помнил, что, понюхав эту же марку в одном из буклетов, он посчитал ее весьма интересной и будоражащей. Парадокс. И каждый раз, стоило Курту хотя бы заикнуться на тему Себастьяна, Блейн моментально выходил из себя. Хаммел-младший начал это осознавать почему-то именно сейчас. Во всем виноват этот скользкий развратный грубый тип, совершенно бестактный и беспардонный. Почему это не было очевидно раньше? Если бы не он, у них бы с Блейном все до сих пор было бы прекрасно, они бы сидели вместе в гостиной у камина, разговаривали бы ни о чем и обо всем сразу, ели бы приготовленный Куртом праздничный ужин, а потом, скорее всего, поднялись бы в его комнату на второй этаж…

Курт с содроганием вынырнул из своих мыслей, передернул плечами, поплотнее укутался в пальто, и с удивлением обнаружил, что уже успел уйти очень далеко от дома. Он каким-то неведомым образом умудрился потерять счет времени, а ноги сами несли его вперед по заснеженным улицам Лаймы. Пройдя еще пару кварталов, он, сам не имея ни малейшего понятия зачем, оказался перед их любимым местом свиданий. Однако сейчас оно было закрыто и снаружи нельзя было учуять ароматный запах свежезаваренного кофе. Что он здесь забыл, кого искал?
Подумав еще с минуту, Курт очистил стоящую рядом скамейку от снега голыми руками и сел с краю. Он решил немного побыть здесь, а потом отправиться домой, пока сам окончательно не превратился в снеговика и не слег на следующий же день в кровать с сильнейшей простудой. Юноша стряхнул с плеч образовавшиеся на них белые погоны, вздернул повыше воротник и принялся растирать руки, чтобы хоть немного разогреть окоченевшие пальцы. Так прошла минута, а за ней еще одна, и еще, а потом и пол часа, час. Ему начинало казаться, что он успел врасти в эту скамью, потому что как бы он себя не уговаривал, подняться на ноги не было никаких сил. К счастью, за все это время он не встретил никого из знакомых, потому что пришлось бы рассказывать, в чем дело, а это значило врать, врать и еще раз врать, чего ему искренне не хотелось. Но как это обычно и бывает, стоило ему об этом подумать, как это тут же случилось. Мимо прошла компания громко смеющихся и обнимающихся молодых людей. Курт не обратил на них никакого внимания, полностью погруженный в свои мысли, однако самый высокий из парней неожиданно остановился и окликнул его.
- Неужели это сам Курт Хаммел собственной персоной сидит один в новогоднюю ночь?
Этот голос, наполненный и просто сочащийся надменными и ядовитыми нотками, он узнал бы из миллиона. Курт поднял глаза на Себастьяна, смерил того презрительным взглядом и отвернулся в сторону, не желая с ним разговаривать.
- Я вас догоню через минуту, только перекинусь парой фраз с Ее Высочеством, - бросил Смит через плечо своим друзьям, и двое или трое из них противно засмеялись.
Он привык к насмешкам, оскорблениям и даже холодным коктейлям вместе с толчками на шкафчики за время учебы в школе. Это все никогда не имело ни малейшего эффекта, но Себастьян, даже одно его присутствие, почему-то вызывало у Курта жгучее желание хорошенько заехать по этой самодовольной физиономии. В каком-то смысле эта ситуация была похожа на ту, что была с Дейвом, однако Курт понимал мотивы поступков футболиста. Здесь же все было иначе. Он не имел ни малейшего понятия, почему Себастьян именно такой, какой есть, неужели ему доставляет удовольствие разлучать других людей, издеваться над ними и прочее, потому что не было похоже, что он не принимает себя таким, какой он есть, да и проблем с самооценкой у него тоже не наблюдалось. Скорее наоборот. И поэтому, не находя ни единого оправдания, Курту так легко было его ненавидеть.
Группа молодых людей помедлила еще пару мгновений, а потом продолжила дрейфовать дальше по улице.
- А где же твой сексуальный голосистый парень? Неужто пошел покупать тебе букет роз или диадему? – соловей стоял некомфортно близко, и Курт отчаянно не желал встречаться с ним взглядом ровно до того момента, как тот упомянул Блейна.
Не то чтобы он боялся Себастьяна, смущался его или еще что-то, просто совершенно не хотелось вступать с ним в новую перепалку. Именно сейчас.
- Неужели ты не можешь хоть иногда не быть таким, - Хаммел-младший пригвоздил Себастьяна к земле испепеляющим взглядом, - таким, таким, - он не находил подходящих слов, - такой задницей?!
Смех с большим сомнением можно посчитать адекватной реакцией в данной ситуации, но Смит почти захохотал в голос, от чего желание отделать его сейчас по полной могло вполне соперничать с желанием их хорового кружка выиграть национальные соревнования.
- Неужели ты не можешь хоть иногда побыть задницей? – все еще смеясь, парировал вопросом на вопрос Себастьян, чем вызвал у Курта новый приступ гнева, - ты так и не ответил, куда спрятался Блейн? – словно балаганный шут, парень нагнулся и поискал Андерсона под скамьей.
- Очень остроумно, - фыркнул Курт, - это не твое дело, я не хочу с тобой разговаривать. Иди, куда шел, и оставь меня в покое, - трудно было не сорваться на крик.
- Только не говори мне, что он тебя продинамил в новогоднюю ночь, - рассмеялся Смит, - пойду я, а то мой новый парень…как же его зовут, Байрон…или Бун, не помню, что-то на букву «б», - он с наигранной задумчивостью почесал подбородок, - в общем, мой новый парень совсем замерз там без меня. Аривидерчи.
Он напоследок исполнил что-то вроде поклона и быстро зашагал прочь, все еще посмеиваясь, и не видел, как Курт с отчаянием уронил лицо в покрасневшие ладони. Слова Себастьяна словно намеренно били по самым больным местам, и, невзирая на всю свою выдержку, у юноши просто не осталось никаких сил и он, нарушая собственное обещание, расплакался прямо посреди улицы, одиноко сидя на этой проклятой скамье. Теперь уже редкие прохожие косились в его сторону, но продолжали идти мимо, видимо, непроизвольно огибая его стороной, словно прокаженного.

Прошло еще около часа, и к этому времени Курт действительно стал напоминать настоящего снеговика, во всяком случае, из сугробов на его волосах плечах и коленях можно было смело лепить снежки. Страшно подумать, что бы случилось с его пальцами, если бы он не продолжал непроизвольно их растирать, потому что слушались они его сейчас с трудом. Ни о чем не думалось, ничего не хотелось, просто сидеть тут и ничего не делать – это казалось верным решением. Чья-то фигура загородила собой свет, падающий от фонаря, и Курт непроизвольно вздернул голову вверх.
- Ты что участвуешь в реалити-шоу «Самый жалкий человек на планете»? - похоже, издевательства над ним доставляли нездоровое садистское удовольствие.
- Уйди, пожалуйста, - Курт устало посмотрел на него слегка покрасневшими глазами и шмыгнул носом, - найди себе новый объект для издевательств, тебе не кажется, что ты уже сделал достаточно?
Себастьян на этот раз почему-то промолчал, и Хаммел с надеждой подумал, что тому наконец-то наскучила эта игра, и он отправиться восвояси, но соловей остался стоять на том же месте.
- Ну что тебе от меня еще надо?! – не выдержал Курт, срываясь на неприятеля слегка осипшим голосом, - ты добился своего, доволен?! Блейн и я расстались, теперь оставь меня в покое! Можешь идти и дальше пытаться залезть к нему в штаны!
- Что-то мне расхотелось залазить ему в штаны уже с месяц или два, - пожал плечами Себастьян как ни в чем не бывало.
Курту показалось, что он готов был натурально взорваться. В жгучем желании сделать хоть что-то, юноша вскочил со скамейки и сжал кулаки, до боли впиваясь ногтями в заледеневшую кожу.
- Как же я тебя ненавижу!
В ту же секунду, как он поднялся, с него водопадом посыпался скопившийся снег, от чего Смит рассмеялся, хотя в этот раз это больше было похоже на настоящий смех, чем на злорадство. Но Курту от того не стало менее обидно, он почти до крови закусил губу и со всего размаху залепил Себастьяну звонкую пощечину, лишь в самый последний миг разжав пальцы и не сделав удар кулаком. О, это было невероятное ощущение, что-то на уровне нирваны.
- Что же, я это заслужил, - Себастьян ошарашено потирал место пощечины, - но ты не кипятись так, а то снег на твоей макушке начнет таять, - наглец улыбнулся и коротким движением стряхнул эту декоративную белую шапку с волос Курта.
Все удовольствие и наслаждение от пощечины исчезли моментально, словно их никогда и не было. Он просто не понимал Смита, абсолютно не понимал. Себастьян помедлил немного, а потом принялся стягивать свои перчатки.
- Ч-что ты делаешь? – выдохнул Курт, стараясь не стучать зубами от холода.
- А на что это похоже? – хмыкнул юноша, - одевай, - он протянул ему снятые перчатки.
- Не стану я их одевать, - негодующе воспротивился Курт.
- Ой, ну не будь как ребенок, а то я еще окажусь виноват в том, что ты отморозишь пальцы.
- А может хочу? – с вызовом бросил ему в лицо Хаммел, задрав подбородок и опять ненароком шмыгнув носом.
Себастьян непонимающе склонил на бок голову.
- Хочу, чтобы ты оказался виноват.
- Мы сейчас точно о пальцах говорим? Одевай, говорю! – он с силой прижал перчатки к груди Курта.
Курт закатил глаза и, чеканя каждое слово, сказал:
- Как же ты меня раздражаешь.
- Ты не поверишь, Хаммел, это чувство взаимно.
Страшно ругаясь про себя, Курт взял перчатки и попытался их надеть, но оледеневшие пальцы отказывались слушаться, и у него никак не получалось попасть в нужные прорези, от чего он чувствовал себя еще сквернее, потому что это происходило на глазах у Смита.
- Серьезно что ли? – Себастьян выхватил перчатки из немного трясущихся рук парня и помог надеть их сначала на правую, а потом на левую, крепко сжимая при этом Курта свободной рукой за запястье.
Перчатки все еще хранили в себе остаточное тепло и, хотя Хаммел не признал бы этого даже под страхом смерти, ему почти мгновенно стало лучше. Но на этом сюрпризы не закончились, потому что Смит с явно наигранной досадой сначала методично стряхнул остатки снега с плеч Курта, поправил ему воротник, а потом и вовсе ловко обмотал свой красный шарф вокруг шеи замерзшего парня.
- Видишь, я не всегда бываю задницей, - передразнил его Себастьян, и Курт не нашелся, что на это ответить, только стоял со слегка открытым ртом и пялился на соловья, словно у того неожиданно как у настоящей птицы появился клюв, - так, ты постой тут, а я вернусь через минуту.
Парень скрылся за поворотом, а Курт продолжил стоять, растерянный и ничего не понимающий. Он все еще злился на Себастьяна, но, надо признать, как-то это у него с каждой минутой получалось все хуже и хуже. С той же стороны, куда убежал Смит, послышался чей-то голос. В груди Курта неожиданно закололо, потому что он понял, что прекрасно знает, чей именно этот голос. И этого человека он одновременно хотел видеть сейчас и больше и меньше всего на свете. Навстречу ему шел Блейн. И он был не один, а в компании какого-то другого парня. Внутри у Хаммела все похолодело, хотя, казалось бы, куда еще холоднее, потому что эти двое держались за руки, и было кристально ясно, что это не просто случайный знакомый Блейна.
- Ох, Курт, - выдохнул Андерсон, завидев своего бывшего и обеспокоено метнул взгляд в сторону спутника, - что ты здесь делаешь?
Курт потерял дар речи. Все эти часы, что он бродил по улицам города, он винил себя во всем случившемся, он начинал думать, что это из-за него все развалилось на части, из-за его постоянных разговоров о Себастьяне, или, быть может, из-за его недостаточной сексуальности, или из-за того, что он не любит ходить в гей-бары. Да что там, за последнюю неделю он перебрал уже столько вариантов возможной причины, что начал ненавидеть себя даже сильнее, чем Смита. А дело то было, как оказывается, совершенно не в нем, это был лишь предлог, и теперь он чувствовал себя настоящим идиотом, нет, Идиотом с большой буквы.
- И это все, что ты можешь мне сказать? – он не узнал собственный голос.
Но почему-то ему было сейчас все равно. Все равно, что у него были покрасневшие и усталые глаза, все равно, что он промок и замерз, все равно, что у него на щеках остались полузасохшие-полузамерзшие полоски слез, все равно, что на нем были чужие перчатки и шарф.
Позади пары появился Себастьян, удивленно переводящий взгляд то на Курта, то на Блейна.
- Знаешь, я тоже могу быть задницей, - Хаммел дернул уголком губ и метнул короткий взгляд в Смита, - пошел ты, Блейн, счастливого Нового Года.
Решительным шагом он поравнялся с хлопающим глазами Себастьяном, притянул того за шею к себе и впился поцелуем в губы.
- Пошли, - Блейн потупил взгляд, стараясь не смотреть в сторону целующейся пары, и потянул за собой своего ничего не понимающего в происходящем спутника.
Когда Андерсон скрылся из виду, Курт отпустил свою жертву и, тяжело дыша, плюхнулся обратно на скамью.
- Полегчало? – тщетно стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, спросил Смит.
- Ты себе даже не представляешь, - невесело откликнулся Хаммел.
- Вот, держи, - он протянул раскрасневшемуся парню горячую банку кофе, очевидно, полученную из автомата где-то поблизости, - честно говоря, хоть я и человек без комплексов и всяких заморочек, у меня нет особого желания принимать участия в твоей маленькой мести Блейну, так что…счастливого Нового Года, ммм, Курт, - он впервые обратился к нему по имени, - оставь шапку и шарф себе, пусть это будет моим подарком.
Не дожидаясь ответа, он по своему обыкновению одарил Курта отвязной улыбкой, сунул руки в карманы и пошел прочь, что-то тихо насвистывая себе под нос.

Оставшись в одиночестве, парень долгое время смотрел на банку кофе в своих руках, потом опять вскочил со скамьи и очень быстро бегом настиг теряющийся на горизонте силуэт уходящего юноши.
- Что опять? – тот чуть ли не подпрыгнул от неожиданности, судя по всему, не услышав приближения Курта.
- Ничего, - он пожал плечами, стараясь отдышаться, - просто подумал, что забыл поздравить тебя с Новым Годом.
Смит с претензией приподнял вверх левую бровь.
- С Новым Годом, - Курт несмело улыбнулся.
- Угу, - он пожал плечами и отвернулся, - а теперь что? – спросил он, понимая, что Хаммел вроде как не собирается идти своей дорогой.
- Решил прогуляться вместе с тобой, ты имеешь что-то против?
- Как знаешь.
- А как же твой, ну, этот, как его там…Бим…или Бам?
- Не знаю никаких Бимов и Бамов, - хохотнул Смит.
- По крайней мере, ты запомнил мое имя.
- Что?
- Нет, ничего. Я спрашиваю, не хочешь выпить настоящего кофе у меня дома, а не ту гадость, что ты мне принес?
- Тебя же никто пить его не заставляет, - если бы Курт не знал Себастьяна, то подумал бы, что тот даже немного обиделся.
- Так да или нет?
- Как знаешь, - протянул он.
- Ну ты и задница.
- Мне казалось, что твой дом в противоположной стороне?

Счастье – тонкая грань безумия, когда черты между фантазиями и реальностью не существует. Балансируя над этой пропастью, можно запросто растерять осторожность. Сегодня твое имя на вершине мира, паришь на уровне седьмого неба, видишь зарево костров, а завтра ты на них сгораешь. Короткий миг, и судьба предлагает сыграть с ней шахматную партию, один неверных ход и… шах и мат. Победа за ней, и никаких тебе реваншей, дополнительных минут и помощи зрителей.
Время не лечит, оно окутывает сознание молочной дымкой и беспощадно вышвыривает тебя на обочину жизни, не оставляя подсказок о дальнейшем твоем существовании.

Позапрошлой осенью дела отца в магазине пошли в гору, поэтому за несколько месяцев наша семья сумела скопить необходимую сумму денег, чтобы затем с размахом потратить ее на Рождественских каникулах, которые мы запланировали провести на горнолыжном курорте Бивер Крик.
За некоторое время до отъезда я начал свою агитационную компанию, сутью который был тот факт, что без Блейна мое Рождество будет неполным. Папа без энтузиазма воспринял эту идею, но попав под влияние уговоров мягкой и понимающей Кэрол, уже через неделю вывесил белый флаг.
Разве может быть подарок еще более совершенным? Ослепляющие заснеженные вершины гор. Уютные домики, тянущиеся вереницами вверх по склонам. Кристально чистый воздух. Василькового цвета небо, до которого, казалось бы, можно дотронуться рукой. Узкие улочки с мерцающими огоньками. Рядом родные люди, согревающие теплом своих сердец. Его ладонь, сжимающая мою.
Голова шла кругом от счастья и возможностей, открывающихся передо мной.
Мы с Блейном подшучивали над тем, что эти каникулы, вроде как медовый месяц для нас, и верили, что по приезду домой что-то непременно изменится. Мы станем ближе, а наши и без того безупречные отношения перейдут на новый уровень и окрасятся в еще более яркие оттенки.

Лучи солнца просачивались через плотные шторы, освещая маленькую комнату на втором этаже, стены которой были отделаны дубовыми панелями, что делало ее еще более уютной. Сквозь толщу одеяла я почувствовал тонкий аромат, от которого мой желудок свернулся в комок и запел жалобную песню.
До Рождества оставались считанные часы, подарки упакованы, наряд для ужина подобран, так что, я решил еще немного понежиться в постели, отдавая всего себя сладкому блаженству.
-Эй, соня,- Блейн с шумом рухнул на кровать и навалился всем телом на меня, прогнав оставшийся сон, - Все уже встали, а Кэрол даже успела испечь восхитительные булочки с шафраном.
-Эти твои восхитительные булочки – главные враги моей талии, - пробурчал я из своего пухового убежища.
-А вот твой разговаривающий желудок категорически не согласен с этим заявлением, - рука Блейна скользнула под одеяло и погладила мой вибрирующий живот,- Да брось, от одного сдобного лакомства ничего не изменится. Тем более…Довожу до твоего сведения, что, если даже ты наберешь пару-тройку…Да что там говорить! Если даже ты наберешь пару десятков фунтов, я не стану любить тебя меньше!
-Представляю, как ты будешь выкатывать меня на грузовой тележке, с которой свисают мои бока, и с гордостью станешь говорить каждому встречному: «Смотрите, это мой парень. Это я его откормил. Откормил, чтобы съесть под сметанным соусом на следующее Рождество вместо праздничного гуся».
-Ха-ха, когда холодильник опустеет, я непременно воспользуюсь этой идей, а пока добавлю только то, что твои лишние сантиметры на талии – это всего лишь дополнительные места для моих поцелуев.
-Ну и где ты набрался таких премудростей? Вычитал на девчачьих форумах? Блейн Андерсон, ты такой льстец и подхалим…
Блейн пожал плечами и откинул одеяло, под которым я все это время тщательно скрывался, затем потянулся ко мне, чтобы поцеловать, но грозное урчание моего желудка остановило его на полпути и заставило расхохотаться. Вытирая глаза от выступивших слез, он коротко чмокнул меня в щеку и слез с кровати.
-Да, пожалуй, я бы выпил куриного бульона…
-Вставай и спускайся, мы с булочками будем ждать тебя внизу.
-К черту булочки! – я замахнулся подушкой, планируя кинуть ее в своего назойливого парня, но не удержал равновесие и с грохотом повалился на пол.
Андерсон, надрываясь от смеха, на прощание состроил какую-то гримасу и затопал по ступенькам винтовой лестницы, ведущей на кухню.

Через пару часов мы, наевшись до отвала, устроились возле телевизора. Блейн облокотился на спинку дивана и вытянул ноги вдоль него, я устроился рядом, уложив свою голову ему на бедро. Огоньки гирлянды переливались, отражались от окон и напоминали о грядущем празднике. Похрустывание дров в камине, еле уловимый запах хвои и свежей выпечки, звон посуды на кухне, спор отца и Финна о том, какого цвета должна быть скатерть за ужином… Все это умиротворяло. Казалось, так должно быть всегда. Без изменений. Каникулы длиною в жизнь.
-Послушай, Блейн… Я прямо сейчас ощущаю, как ко мне прилипают все эти холестериновые бляшки.
-Опять ты за свое?
-Да нет, я просто веду к тому, что, может, нам стоит прогуляться? Уже через три дня нас здесь не будет, а ты и я еще ни разу не вставали на лыжи…
-О, нет. Уволь. Лыжи – это не мое. Я с удовольствием понаблюдаю за тем, как ты скользишь по этим белоснежным гладям, но сам… Бррр,- Блейн поежился,- Сам я никогда не отважусь на такое.

Когда уговоры бессильны, остаются такие запрещенные приемы, как отчаянные поцелуи или хорошо продуманный ультиматум. Первый вариант сразу отпал, поскольку шпионящий из соседней комнаты папа время от времени давал о себе знать, закашливаясь каждый раз, как только рука Андерсона опускалась ниже моей поясницы.
«Значит, переходим от просьб к постановке условий», - мелькнуло в моей голове.
-А я хотел пойти тебе на уступку…Думал, что, если ты составишь мне компанию на спуске с горы, то я бы смог смириться со всеми этими потными мужланами и сходил бы с тобой в тот спорт-бар, о котором ты говорил всю поездку…
-Курт, ты обещал не использовать шантаж!
-Какой шантаж? О чем ты? Мои помыслы чисты и невинны, - я прикрыл глаза и расплылся в сладкой улыбке, строя из себя ангела.
-Ох…Ну что я могу с тобой поделать? Хорошо, пойдем ха экипировкой.

Как рассказать, что я рассыпался на тысячи острых осколков?
Все это сломало схему моей жизни.
И сейчас, когда в ней по назначенному плану должны случаться прекрасные вещи, камень, привязанный к шее, потянул на дно.
Вчера звонила Рэйчел, без передышки около часа вещала о том, что в НЙАДИ великолепные педагоги, отвратительные соседки по комнате и фантастические учебные планы. Передала привет от Финна, Мерседес, Тины и Майка. Обещала, что обнимет их за меня. Просила держать себя в руках.
Я хотел рассказать о том, что мне стоит больших усилий открывать глаза по утрам; о том, что я делаю это очень медленно, не зная, смогу ли сегодня еще раз увидеть его искривленную болью и муками улыбку. Я хотел, но почему-то не смог.
Отец говорит, что нужно хранить мужество. Мистер Мур говорит, что нужно хранить мужество. Его первое смс-сообщение, присланное на мой телефон, говорит, что нужно хранить мужество.
Пусть мужество останется для тех, кому нечего терять. Я найду способ ужиться со своим малодушием до тех пор, пока у меня еще будет что-то, за что бы я мог уцепиться.

Почти год прошел с того проклятого дня. До Рождества оставалось несколько дней. И, откровенно говоря, я бы и не вспомнил о предстоящем празднике, если бы не случай.

5:30 утра. Я поднимаюсь вверх по лестнице медицинского центра имени Мэри Рутан. Мой пункт назначения – отделение для тяжелобольных, палата в самом конце коридора. Выкрашенные в светло-голубой цвет стены, кафельная плитка на полу, запах боли и безысходности, гнетущая атмосфера обречённости. Ежедневные походы в это место давали мне надежду на то, что все еще может измениться к лучшему. Вера и надежда - мои новые привычки, мои спутницы, мое сумасшествие.

Пространство до миллиметров вымерено шагами. Даже ослепнув, я смог бы без чьей-либо помощи отыскать заветную палату № 39.
Посещение больных начнется только через полтора часа, но нет сил держаться в стороне, поэтому я здесь.
Сажусь в старое потрескавшееся кресло, обшитое светлым дермантином, закрываю глаза.
-Мистер Хаммел, вы снова на своем посту…
-Как всегда, доктор Мур. Доброе утро.
-Доброе, Курт, доброе.

Джейсон Мур – человек в белом халате, день ото дня обманывающий смерть, и, судя по всему, лучший в своем деле. Страдания пациентов не прошли мимо него, оставив на висках серебро и узор из тонких морщин вокруг глаз.
Доктор присел на подлокотник и положил руку мне на плечо.
-Сынок, у меня есть хорошая новость для тебя…
-Что? Вы нашли клинику? Появились препараты? Есть прогресс? Что?
-Погоди-погоди, не тараторь, - спокойным низким голосом произнес Мур и поправил, съехавшие с носа, очки, - Нет, с лечением все неизменно, но… Ночью он пришел в себя. Можешь пройти в палату прямо сейчас, только не шуми, ты же знаешь, как сестра Стюарт не любит нарушение распорядка. Если что, нам обоим влетит.
-Боже… Конечно, я буду! То есть, разумеется, я никому не помешаю,- слова путались, слетали с языка сами собой и превращались в единую неразборчивую массу.
-Ну, так что же ты сидишь?
Я нервно кивнул и сорвался с места, словно участник марафона, услышавший выстрел.

Отодвинул в сторону белую занавеску, приходившейся альтернативой двери, бесшумно вошел в палату.
Коротко остриженные волосы, выпирающие ключицы, обтянутые прозрачной кожей, острые скулы, ввалившиеся глаза, потрескавшиеся губы и лиловые синяки, оставленные после многочисленных капельниц. Его серое и изможденное лицо уже не имело ничего общего с тем Блейном, которого я знал прежде.

Какой-то из подключенных приборов издал громкий протяжный сигнал. Парень вздрогнул всем телом, поморщился и очень медленно, словно преодолевая немыслимую боль, повернул голову в мою сторону. Еле заметная кривая улыбка мелькнула на лице.
Я сел на край кровати, одной рукой сжал его ладонь, другой – погладил по впавшей щеке.
-Превосходно выгляжу, верно?
-Блейн, для меня ты всегда будешь идеальным…
Он опустил веки и тяжело сглотнул, редкие ресницы трепетали, на лбу выступили капли холодного пота.
-Доктор Мур сказал, что я был в отключке чуть больше недели… Прости, что разочаровал тебя…
-Прекрати…Это только моя вина.
Из груди Блейна вырвался короткий глухой смешок, больше похожий на кашель старика.
-Хочешь ее искупить?
-Разумеется. Я сделаю все, что угодно: буду носить вещи из секонд-хэнда, объемся булочками и посмотрю все части «Рембо».
-Какие жертвы. Оно того не стоит. Просто… Просто забери меня, хочу встретить Рождество дома.

Уговорить мистера Мура о том, чтобы устроить Блейну пару домашних выходных, оказалось проще простого. Я дал клятвенное обещание не отходить от своего парня ни на шаг, вовремя выдавать ему лекарства и ставить системы. Наверняка, Мур думал, что привычная обстановка пойдет Андерсону на пользу и улучшит его самочувствие. Так думал и я.

Мы приехали ко мне. Отец и Кэрол по моему настоянию проводили праздники в Нью-Йорке у Финна и Рэйчел, не хотелось портить им настроение своим кислым видом, к тому же в мои планы входила недельная дислокация в медицинском центре. Миссис и Мистер Андерсон были крайне благодарны и дали слово в телефонном разговоре, что, как только у них появится возможность, они первым же рейсом прибудут в Лайму. На лечение сына требовалась уйма денег, которой их семья не располагала, поэтому родители Блейна работали день и ночь, не видя белого света, чтобы только получить возможность оплачивать дорогостоящие препараты и процедуры.

Блейн с трудом выбрался из машины и сумел пересесть на инвалидное кресло, что заставило меня пожалеть о том, что я не какой-нибудь Шварцнегер, не могу просто перекинуть своего парня через плечо и доставить его в нужное место.
Пока я снимал пальто, он, собрав последние силы в кулак, сделал рывок из коляски и повалился на диван.
-Блейн! Ну что же ты делаешь? Ну…Ну ведь я всего на секунду отошел, ты же мне обещал слушаться!
-Прости-прости-прости…Я не хотел быть тебе обузой, думал, что смогу еще на что-то сгодиться…-шептал он, крепко зажмурив от боли глаза и приложив тонкую руку к затылку.
-Больно?- я прижался к нему всем телом и, чуть касаясь, поцеловал в уголок правого глаза.
Блейн отрицательно покачал головой.
-Как символично…
-Ты о чем?
-Поцелуи в глаза - к расставанию.
-Это все чепуха и пустые слова, я не верю в приметы! И перестань себя хоронить, ты мне нужен! Помни об этом и избавься от глупых мыслей.
-Ты не прав, Курт. Тебе никто не нужен. У тебя есть ты сам. Этого достаточно. И сберечь такое сокровище – твоя главная задача. Я думал, что и сам смогу справиться с ней, но, как видишь, из меня получился бестолковый охранник…
-Блейн…
Я, что есть мочи, прикусил губу в надежде, что физическая боль хотя бы на мгновение заглушит душевную. Бесполезно.
Спустя полчаса он крепко спал, и, не помню как, но я тоже задремал, расположившись на рядом стоящем кресле.
В памяти снова вспыхнули события прошлого Рождества.
Вот мы выходим из домика в Бивер Крике, поднимаемся на вершину склона, Блейн целует меня, а я беру его на «слабо», говорю, что он не сможет съехать по запрещенному спуску. Что тогда нашло меня? Начинаю подтрунивать над его нерешительностью, подкалываю и смеюсь.
Затем он скидывает с себя шлем, подмигивает мне и подходит к самому краю.
Не знаю, кто из нас глупее – тот, что провоцировал, или тот, что поддался на провокации.
Мгновение спустя Блейн лежал без сознания у металлической ограды, спрятанной в кустах можжевельника, к которым проложила путь эта проклятая лыжная трасса.

Удар головой привел к перелому основания черепа и двусторонней субдуральной гематоме. Тогда все эти слова и термины мне ни о чем не говорили. Я, как бешеная собака, вращал глазами, хватался за халаты врачей и задавал один и тот же вопрос: «Когда проснется Блейн?». Он провел в коме три бесконечно долгих месяца, а после доктора оповестили меня и его родителей о своей новой находке – опухоль головного мозга.

Полугодовое лечение в лучшей швейцарской клинике не дало существенных изменений. Впоследствии шести сеансов химиотерапии и облучения состояние Блейна осталось прежним. Со временем он перестал есть, буквально таял на глазах, не мог говорить и издавал ночами стоны, от которых моя душа каждый раз умирала по-новому. Болезнь не отступала.
После первой стадии процедур каждое утро медсестра собирала с подушки пряди темных волос и тяжело вздыхала, глядя на зажатые в кулаке мягкие потускневшие локоны.
По окончанию второго курса лечения врачи развели руками и сказали, что больше ничем не смогут помочь. Блейна доставили домой, в Огайо, и поместили в местную больницу в отделение, которое сами пациенты называли «остановка между небом и землей».

Поначалу я не отходил от Блейна на расстояние дальше вытянутой руки. Боялся, что, если выпущу его ладонь, то потеряю парня навсегда.
Долгие дни превратились для нас обоих в жестокую борьбу за выживание.
Однажды в младшей школе я возвращался домой после уроков и видел, как перебегающую дорогу собаку сбила машина. Удар пришелся на все тело. Животное громко заскулило, но тут же, поднявшись на лапы, продолжило свой путь. Скорее всего, она и сама не понимала, что произошло, но я прекрасно знал, что с ней случилось что-то действительно ужасное.
Так и со мной. Я, словно та самая собака, бежал навстречу судьбе, но что-то очень важное сломалось внутри меня.

Жалобный треск дров заставил выйти из забытья. Блейн сидел на полу возле камина и, не отрывая глаз от танцующих искр, ворошил угли кованной резной кочергой.
Словно, почувствовав, мой взгляд на себе, он начал негромко:
-Я подумал, что Рождественские выходные не могут обойтись без зажженного камина.
-Стоило разбудить меня, я бы…
-Нет, впервые за год чувствую себя человеком, а не пареным овощем. Мне только что снилось, что мы с тобой решили навестить Мерседес. Кто только не встречался нам на долгом пути по ухабистым дорогам… Мистер Шустер, Вэс и Дейв, Сантана и Бриттани, Майк и Тина…
- Так что же было в конце? Мы добрались до Мерседес?
-Я, вспомнив о каких-то неотложных делах, высадился из машины немного раньше. Но ты рассказывал, что у них с Шейном чудные шоколадные малыши,- Блейн улыбнулся и тяжело вздохнул, - Курт, может, украсим комнату и приготовим ужин? От мыслей о больничной каше и глюкозе внутривенно, у меня мурашки по телу. А, если я не стану есть, то не смогу следующей зимой обойти тебя в лыжных соревнованиях.
-И это лучшие слова, что мне доводилось слышать за последние двенадцать месяцев, - радость от предложения охватила меня целиком и заставила подскочить с места.
Я помог ему подняться и, крепко ухватив за талию, повел парня на кухню.
Дни сменяли друг друга, плавили события прошлого, попутно исцеляя рваные раны моего средца. Все снова, как и прежде.
Состояние Блейна улучшилось, на щеках появился слабый румянец, ему стало проще передвигаться, и необходимость в постоянном надзоре понемногу изживала себя.
Взяв с Андерсона клятву о том, что в мое отсутствие он без надобности не сделает лишних манипуляций по дому, я на всех парах помчался в ближайший супермаркет, чтобы пополнить запасы продовольствия, которыми мы планировали завалить праздничный стол.
Словно, подключенный к электродвигателю, я летал между стеллажей, кидая в тележку практически все, что попадалось под руку. Хотелось удивить Блейна, хотелось сделать ему приятно, хотелось отметить его постепенное выздоровление и возвращение домой. Однако, времени на обдумывание плана не было, поэтому овощи, фрукты, птица, рыба, приправы, свечи, нарядные салфетки, ароматизаторы воздуха и прочая ерунда со свистом летели с полок в мою волшебную повозку.
Стоя в отделе вин и разрываясь между красным и белым, сухим и полусладким, мой негласный спор решил низкий голос, который тогда мне меньше всего хотелось слышать.
-Бери это, не пожалеешь. Отец всегда покупает его на праздники, - два огромных янтаря, обрамленные изящными бровями буравили меня насквозь.
-Спасибо. Готовишься к попойке с друзьями футболистами?
-Наверное, стоило бы соврать и согласиться, но, нет. Все куда проще, к нам приехала мамина сестра из Швейцарии, которая пьет исключительно малиновые наливки, вот меня и отправили на их поиски, - закончив говорить, Дэвид смущенно улыбнулся и поправил, съехавшую на лоб шапку.
Безоговорочное решение отложить язвительность в дальний ящик своего подсознания пришло в голову само собой, да и к чему все эти придирки? Карофски уже давно не давал повода цепляться к нему.
-Ох уж эти тетушки, - я понимающе похлопал Дэйва по спине, повертел головой в поисках нужного объекта и затем указал на пузатую бутылку, украшенную расписной этикеткой, - Тогда ты возьми эту. Не знаю, как на вкус, я плохо разбираюсь в алкоголе, но она определенно станет украшением вашего стола. Маме и тете обязательно понравится.
Парень пожал плечами и, последовав моему совету, сунул наливку в металлическую корзину. Вероятно, Дэйв решил проводить меня до кассы, попутно рассказывая новости своей жизни, которые, если быть честным, я пропускал мимо ушей до тех пор, пока он не задал вопрос, потревоживший мою находящуюся в стадии реабилитации душу:
-Как Блейн? Я слышал, что его дела идут не лучшим образом. Знаешь, я не советчик, да и советовать здесь негоже, но, думаю, тебе, Курт, нельзя отчаиваться и опускать руки. Ведь у него, кроме тебя, нет никого, понимаешь? Никого… Так же, я слышал, что ты забросил свое увлечение музыкой. Как вы говорили в своем хоровом кружке? «Если на сердце камень, спой, и он исчезнет»? Как-то так? Я никогда не разделял ваших взглядов, но ведь это на самом деле срабатывало! Не дай пропасть своему таланту, Курт. Уверен, Блейн бы не простил себе того, что по причине его болезни ты не смог воплотить свою мечту.
-Да кто же ты? И что ты сделал с прежним Дэйвом Карофски?,- было трудно не уронить челюсть на пол от удивления.
-Ты думал, что я навсегда останусь тупым хулиганом из средней школы? Ха-ха, нет, Хаммел, я тоже кое-чему научился и постарался забыть все то, что было год назад. Все, кроме одного. Наверное, никогда не смогу стереть из памяти твой совет о том, что ни при каких условиях нельзя отказываться от своей сущности и от того, что тебе дорого. Так почему же, в таком случае, ты сам не можешь держаться этого плана? Твоя душа – это музыка, жизнь Блейна – это то, чем ты дорожишь. Даже, если будет тяжело, просто пойди и отбери у судьбы то, что принадлежит тебе. Не сдавайся без боя, Курт.
За последний год я слышал много слов поддержки, наставлений и напутствий, но отчего-то именно сейчас, во время пятиминутного монолога Карофски, фразы стали просачиваться сквозь кожу, донося смысл до разума. Сигналы поступали в подкорку головного мозга, заставляя работать серое вещество. И, словно ощущая, что пора закончить эту напутственную речь, тележка стукнулась о край кассы, возвращая и меня, и Дэйва к реальности.
Домашний уют, пьянящее умиротворение, любящее сердце рядом. Надежда на светлое будущее, словно Копперфильд, мастерски выбиралась из туго затянутой безысходностью смирительной рубашки.
Фокус под названием «Дома и стены лечат» был обязан увенчаться успехом. После плотного рождественского ужина мы поднялись в мою комнату, чтобы, устроившись поудобнее на широкой кровати, уплетать за обе щеки воздушный рис в карамели и смотреть Рождественские телешоу.
Я не верил своим глазам, Блейн чаще улыбался, пытался шутить и даже несколько раз, взяв инициативу в свои руки, поцеловал меня, царапая щеку сухими губами.
Волнение незаметно отступало. И я, позабыв о недавних слезах и переживаниях, медленно таял, заключив в объятья свою мечту.
На экране мелькали люди в праздничных нарядах, на разные лады распевающие песни о жизни, любви и дружбе. Голова Блейна лежала на моей груди так, что я не мог видеть его лица, но почему-то был уверен, что оно светится от счастья.
-Ты бы неплохо смотрелся там, - указал он пальцем на телевизор,- Лучше, чем все эти дилетанты вместе взятые.
-Ты так говоришь, потому что любишь меня. К тому же, я уже давно передумал и отпустил музыку.
-Ее нельзя просто так отпустить, это тебе не воробей. Она всегда будет с тобой, она часть тебя, которая никуда не денется, как не старайся от нее избавиться. Рано или поздно она позовет тебя…,- он замолк на несколько секунд, будто подбирая слова, - Курт, дай мне слово. Пообещай мне кое-что очень важное.
-Любое твое желание.
-После праздников ты начнешь практиковаться, а летом подашь заявления на поступление в НЙАДИ.
-И ты туда же? Вы что, сговорились? Сначала Карофски в магазине устраивает мне сеанс просвещения, теперь твоя просьба… Но… Я не могу просто так бросить все и начать снова заниматься музыкой, у меня появилась масса других забот, и ты – главная из них, поэтому…
-Пожалуйста, пообещай мне, что ты подашь документы.
-Боже, Блейн,- взмолился я и откинул голову на подушку, - Хорошо, я сделаю это. Но взамен я тоже потребую кое-что, ты будешь бороться до последнего, мы прогоним болезнь и следующим летом вместе отправимся в Нью-Йорк. Да-да, знаю, ты не любишь ультиматумы, но как еще я могу повлиять на тебя? А, Блейн? Блейн!
Ответ так и не прозвучал…
Звонкие хлопки и присвистывания больно били по ушам, сердце колотилось так, словно хотело к чертям раздробить грудную клетку, свет софит ослеплял и заставлял кожу покрыться неприятной испариной.
«Дамы и господа! Поаплодируем Курту Хаммелу, первокурснику, с блеском завершающему наш ежегодный отчетный концерт!», - закончив, ведущий подошел ко мне и одобрительно улыбнулся.
Уже полгода я являюсь студентом Нью-Йоркской Академии Драматических Искусств. Преподаватели очарованы мной, что значительно облегчает учебу. Рэйчел старается держать меня под своим крылом, боится, что однажды я сорвусь и не справлюсь с эмоциями. Жизнь в Нью-Йорке совсем не такая, какой я представлял ее себе. Нет, это не вина города или суеты и безразличия, в которых он утопает. И ничего бы не изменилось, проводи я дни в Лайме, Сиднее, Вашингтоне, Берлине или в еще какой части света. Неважно где жить, важно кто рядом с тобой.
Сегодня снова 25 декабря. Год, с тех пор, как Блейн ушел, оставив после себя лишь воспоминания. Говорят, что со временем боль должна притупиться, и пустые дни приобретут смысл. Возможно, но я не верю. Не верю в эту чушь, так же как и в сказки о том, что на Рождество случаются чудеса.
На прошлые праздники я доверился судьбе, а вместо подарка, она лишь поманила за собой, чтобы затем расколоть мою душу на десятки тысяч мелких осколков.
Еще говорят, что память не ранит. Сомневаюсь. Закрывая глаза, я отчетливо вижу острые скулы и подбородок, чувствую прикосновения холодных пальцев, ощущаю его ни с чем несравнимый запах. Представляю, что каждую ночь он возвращается, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, садится на край моей постели, что-то тихо напевает и сладко улыбается, глядя на то, как я сплю.
Сегодня утром я проснулся от резкого звука будильника, старясь нащупать кнопку отключения сигнала, рука наткнулась на что-то острое, что впившись в мягкую кожу, заставило меня окончательно проснуться.
-Что за черт? - шипел я, прикладывая кровоточащую ладонь к губам.
Картинка плыла в глазах, а изображение теряло резкость. Руководствуясь голосом воспаленного подсознания, я почему-то встал с кровати и машинально отодвинул в сторону шторы. За окнами густо падал крупный мягкий снег, покрывая толстым слоем все вокруг и делая двор академии похожим на облако сладкой ваты. Вернувшись к прикроватной тумбе, я присел на корточки и уставился на то, что поранило руку.
-Конечно, ты не забыл. Ты никогда ни о чем не забываешь,- чуть слышно произнес я, обращаясь к крохотной бронзовой фигурке соловья, внезапно появившейся на моей тумбе,- И тебя с Рождеством, Блейн.

… «Соленые брызги каплями стекали по оголенным ногам. Теплый ветер нежно приглаживал шелк к коже. Шагая по теплому, желтоватому песку она чувствовала на себе взгляд, почти зашедшего за горизонт солнца. Казалось, оно принадлежит сейчас только ей. Одна, красивая и молодая. Одна на всем белом свете… Горы, море, деревья – они рядом, но не с кем поговорить. Раскидывая руки, ощущает, что не может взлететь. Чересчур земная, чересчур угнетенная иллюзиями и болью. Она здесь в этой реальности, совсем одна. Маленький осколок счастья скрытый от жадных глаз. Ей нечего бояться, горы не выдадут ее, море не откроет тайны, а звезды будут трепетным взором оберегать ее. И если одна из звезд будет падать, девушка не загадает желание, ведь падая, звезда сгорает, исчезая во Вселенной. Время течет плавно и мягко, окутывая пеленой тайн и загадок. Здесь можно улыбаться без причины, просто, по-детски», - мечтала я, сидя на подоконнике, и, пустующим взглядом смотря в окно. Снежинки летели слишком быстро, чтобы обращать на них внимание, заметить их разнообразие, да и в моей голове место заняли мысли совсем не о снеге и зиме.
Я подумала о Бет и на ум пришли строчки из песни «With me» Sum 41:
I’ll wait here forever just to see you smile,
Cause it’s true, I’m nothing without you.
I want you to know; with everything I won’t let this go.
These words are y heart and soul
I’ll hold you on to this moment you know.
Cause I’ll bleed my heart to show and I won’t let you go.
(Перевод:
Я буду ждать вечность, чтоб увидеть твою улыбку,
Потому что это правда, я ничто без тебя.
Я хочу, чтобы ты знала, я не отпущу тебя ни за что –
Это не пустые слова – слова от сердца.
Я буду держаться за этот миг, ты ведь знаешь.
Я умру за то, чтобы доказать, что не отпущу тебя.)
Моя Бет. Стоит мне взглянуть на это маленькое ангельское личико, как я начинаю задумываться о том, сколько же мгновений в ее жизни пропустила. Такая красивая и милая… Точная копия своей мамы. Почему я от нее отказалась? Словно кукушка, подбросила младенца в «чужое гнездо». На душе стало грустно. Как же мне вернуть Бет? Шелби – вот моя самая главная проблема. Она давно появилась на моем пути, но я так и не устранила ее. Псевдомамаша, кто вообще дал ей право не позволять мне видеться с моим ребенком? Бет ведь ей даже не родная дочь! Не смотря на то, что скоро Рождество и принято всех прощать, я никогда не сделаю этого! Ну вот, я опять разнервничалась. А мне нервничать нельзя, нужно сохранять спокойствие и хладнокровие, чтобы добиться цели. Кстати, мне же уже пора в школу. Я быстро соскочила с подоконника и, взяв сумку, побежала к выходу…
Все уроки прошли невероятно скучно, не считая географии. Бриттани рьяно спорила с учительницей насчет существования страны Неверленд. Она активно защищала свою позицию и сказала, что издаст новый закон, который включает в себя поиски этой страны. Бред, не правда ли? Вы не поверите, но Брит было мало насмешек после этой речи, и она продолжила. Ее мечта – пригласить Питера Пена, а так же потерянных мальчишек к ней домой на ужин. Географичка естественно была ошарашена и спросила, не хочет ли она пригласить еще и русалок. Та ей ответила, что сильно обеспокоена этой проблемой: русалки просто не смогут выйти из воды, поэтому «умная сторона Бриттани» (она так и сказала) в данный момент придумывает специальный трансфер. У учителя географии случился бы сердечный приступ, не знай она заранее о чудаческих замашках своей ученицы. Кстати, у студента-практиканта, который был у нас в прошлом году, произошел нервный срыв из-за Бритс. Ну это же она… Учительница хотела накричать на нашу глуповатую девочку, но в это время Сантана встала на ее защиту, прекратив споры Бриттани и учителя. Опять она не дает в обиду свою подругу. Я не против ее «наклонностей», но куда же подевалась Сантана – угроза всем парням в радиусе одного километра? Уже скучаю по такому образу…
Наконец, звонок прозвенел, и школьники лениво поплелись на дополнительные занятия – я не исключение. На повестке дня был поход в хоровой кружок. Мистер Шу так светился от радости, что мог бы заменить лампочку в люстре. А причиной тому было предстоящее Рождество. Я и не заметила, что скоро наступит праздник. Все были такими радостными и веселыми, одной мне было не до этого.
Внезапно вскочив на ноги, и, повернувшись лицом ко всем участникам «Новых направлений», Рейчел со своей безумной белоснежной улыбкой (иногда она мне напоминала улыбку Чеширского кота из «Алисы в стране Чудес») заявила, что мы споем в торговом центре, причем угадайте, кто будет солировать? Какая неожиданность, это же Рейч! Она уже и песню подобрала: «We wish you a merry Christmas». Послышались возгласы возмущений типа: «опять Рейчел солирует!» или «что за старая песня?!». Мистер Шустер в миг всех успокоил, сказав что-то в роде «так мы заработаем деньги на Региональные и Национальные»…
Вот не все равно ли ребятам? Мне, если честно, без разницы, кто солирует в этой самодеятельности, вот на конкурсах – это да. Лучше бы позаботились о более важных вещах: о поднятии своего социального статуса в школе, смене имиджа или о том, как же найти себе парня или девушку. Кстати, было бы неплохо начать встречаться с кем-то поприличнее, да придержать его возле себя до выпускного бала. Однако сейчас у меня есть дела поважнее: нужно придумать, как же отобрать у мисс Коркаран мою Бет. Я задумалась и начала рассматривать своих одноклассников.
«Звезда Бродвея и Ниады» Рейчел восторженно размахивала руками, выражая свои чувства и эмоции. Уверена, она сейчас представляет, как мы в красненьких костюмчиках качаемся на заднем плане словно пингвины (да и костюмы наверняка нам жмут), а наша «любимица» прекрасно исполняет песню, и все посетители торгового центра аплодируют ей, дарят цветы со слезами на глазах и кричат «браво!». Мои фантазии прервал «ауч». Да, именно этот звук. Рейч так размечталась и размахалась, что заехала в глаз Финну. Я едва сдержала смех. Она полезла к своему парню извиняться, спрашивая, в порядке ли он. Вот это уморительное зрелище! Вот что значит витать в облаках!
Чтобы не засмеяться на всю аудиторию, я переключилась на Курта и Блейна. Как оказалось, они должны к завтрашнему дню украсить хоровую комнату, так как через неделю уже будет Рождество. Так скоро… Ну ладно, вернемся к нашей парочке. Им нужно как можно скорее найти праздничные украшения. Они планировали сделать уютную теплую обстановку. У Блейна дома есть переносной «камин» - подключил в розетку провод, и на экране горит огонь. Елку возьмут у Хаммелов. Еще планируется повесить праздничные носки, каждому из нас будет принадлежать один. «Санта» каждому положит подарок. Я представила себе роскошную большую зеленую елку, украшенную елочными игрушками и сладостями; тот самый камин – по моему мнению, он прекрасно будет смотреться вместо шкафов у доски; эти красные рождественские носочки. Сразу возникает украсить желание украсить свой дом. Нужно напомнить об этом маме, а то она совсем заработалась и, наверное, совсем забыла про праздник.
Позади меня кто-то чихнул. Я обернулась и увидела того ирландца – Рори вроде. Он вроде бы и с Финном дружит, да многие ребята его полюбили, но этот парень отчего-то постоянно сидит отдельно ото всех. А может он сам отдаляется. В общем, не мои это проблемы, однако ему не мешало бы девушку что ли завести. Да прическу бы изменить. И одежду сменить на что-нибудь более мужественное, хотя бы больше похожее на американский стиль. Тогда бы я может обратила бы на него внимание. Кстати, неплохой я вариант придумала.
Правда, может лучше Пак? Я глянула в его сторону. Как обычно кривляется и придуривается – пробует удержать карандаш на носу в вертикальном положении. Не очень-то у него и выходит. Да и сама идея дурацкая. Однако, у нас с ним есть общий ребенок, волей-неволей нужно с ним общаться, он ведь так же хочет вернуть Бет. Нужно будет поговорить с ним насчет нее и мисс Коркаран. И надо уговорить его не приходить больше к Шелби без меня, так он выразит свою поддержку ко мне.
- Итак, «Новые направления», я хочу, чтобы вы спели какую-нибудь Рождественскую песню. Но не надо стандартов: ваша песня должна быть видоизмененной или собственного сочинения. На этом все, до завтра, - мистер Шустер собрал бумаги и вышел из класса.
Потихоньку все начали расходиться. Я поймала Пакермана в коридоре и отвела его в сторонку.
- Куинн, что ты хотела? – он озирался по сторонам, словно ища кого-то. Я обозлилась.
- Кого ты высматриваешь?
- Ну… - возникла пауза. – Я думаю, если нас кто-то увидит, вдруг им взбредет в голову, что мы встречаемся?
Как бы глупо это ни звучало, но я с ним согласна. Не нужно, чтобы поползли слухи.
- Итак, что ты от меня хотела?
- Мне нужно обсудить с тобой все насчет Шелби и Бет. Я не вижу никаких действий с твоей стороны. Точнее, вижу, но не те, которые мне… нам надо. Если ты уж так хочешь не заниматься этим, то я справлюсь сама!
Я знала, что для Пака нет ничего важнее Бет, поэтому, не сомневалась в том, что он меня остановит, когда я повернулась спиной к нему.
- Ладно, Куинн, подожди! Что ты придумала, и какова моя роль в этом?
Я победно улыбнулась и начала объяснять свой план:
- Так как из нас двоих ты ближе к мисс Коркаран, то ведущая роль приманки достается тебе. Назовем наше задание «вне дома». Твоя задача состоит в том, что трое - ты, Бет и Шелби, идут в кафе, кино, парк… мне без разницы куда, лишь бы квартира была свободна несколько часов. А там я сыграю свою партию, и мы, наконец таки, будем родителями нашей родной дочки.
Пакерман кашлянул и как-то странно посмотрел на меня.
- То есть ты опять хочешь подставить Шелби? Тебе не кажется, что Бэт надо отвоевывать более мирными методами? Тем более скоро праздники, неужели ты хочешь испортить всем настроение под Рождество?
Всем нужен этот праздник, а я не хочу его, потому что мне не с кем провести его. И во мне поселились сомнения: Ною нужна наша девочка или нет? Хотя он же все время проводит с ней, ему и так хорошо. А как же тот факт, что я не вижу своего ребенка? Мне хочется слышать ее смех, плач, быть с ней.
- Знаешь, я думаю, что справлюсь все-таки сама.
На этот раз не было никаких маневров и уловок. Нужно поскорей уйти от Пака, пока он не заставил меня усомниться в правильности моих действий. Я все решила, и нет пути назад. Единственная задача, что стоит передо мной – это добиться цели любой ценой…
Придя домой, я почувствовала некое облегчение. Здесь мне никто не помешает собраться с мыслями. Поднявшись на второй этаж, и, забросив сумку в самый дальний угол моей комнаты, я забралась на подоконник и начала смотреть в окно. В последнее время это занятие стало моим любимым. Переехав с мамой в этот дом, я долго искала свое «укромное местечко» и нашла его. С виду обычный подоконник, но для меня, - это место раздумий и откровений…
На улице не было ничего необычного: по грязно-серому асфальту, обкатанному машинами, проехал грузовик с кормом для кошек (поняла я это по его раскраске); единственный рабочий фонарь на этой улице был включен; немногочисленные прохожие спешили кто куда. Жизнь кажется такой серой… Почему все не может быть так ярко, как в «Алисе в стране Чудес»? Кстати, Чешир в виде Рейчел Берри уже есть… Мне ведь сегодня даже снился сон про Зазеркалье, где я была той самой Алисой…
Какая же должна быть моя страна Чудес? Сразу задумываюсь не о концовке, а об отношениях – в современных версиях этой сказки Алиса влюбляется в Шляпниках. Почему он? Без понятия. Нет, я не против симпатичного, умного и доброго Шляпника, но если есть более достойный претендент, который намного лучше, и ты определенно к нему что-то испытываешь, то почему не он? Хотя сердцу не прикажешь…
Червовая королева. Где-то злая, где-то добрая. Какая же она будет в моем сказочном мире? Она будет ни той, ни другой. Королева не будет казнить первого же встречного, который ей не понравился, однако Алиса чем-то ее злит. Может то, что Алису любит хоть кто-нибудь, а она никому не нужна? Возможно, это так. Алиса попытается переубедить королеву, рискуя своей жизнью.
И еще вопрос – зачем делать так, что это лишь сон? Так не честно! Пусть это будет реальностью. И можно переходить из одного мира в другой. Как же я хочу, чтобы сказка стала явью! Но, к сожалению, такого не получится…
На следующий день все наконец опомнились и начали подготовку к Рождеству. Школа была украшена разноцветной мишурой, по всем коридорам расставлены маленькие елочки. Мне бы подняло это настроение, не будь я такой загруженной. Для меня так же не стало большим сюрпризом украшенная хоровая. Я спокойно прошла к своему месту, не взглянув на камин, елку и все прочее.
- Итак, ребята, у кого появилась песня? – спросил наш руководитель.
- О, мистер Шу, у меня есть! – ответил Пакерман, подняв руку.
- Отлично, Ной, покажи, что ты придумал, - учитель испанского пригласил показать Пака свое творение. Тот взял гитару и настроил ее, а потом открыл рот, но из него не вылетело ни звука.
- Кхм… извините, но перед выступлением я хочу сказать пару слов. Эта песня не рождественская, она о моих чувствах, - он посмотрел на меня, а потом отвел взгляд. – Один человек, очень важный для меня, в последнее время переменился, и эти строки – зов, призыв «вернуться и одуматься». Итак, я начинаю.
Хочу сказать, я скучаю…
Что делать дальше – я не знаю.
И думаю о том, что было,
Наверно, ты меня забыла.
Мечтаю об одном я точно:
Хочу увидеть тебя срочно.
И каковы твои слова,
Когда увидишь ты меня?

Я слышу ото всех: «Забей»…
Других наверно нет идей.
Сижу я в комнате один,
Скрываться тебе нет причин.
Проблемы валяться извне,
Я не привык же к новизне,
Где нет слов сердцу дорогих –
Ты говоришь их для других.

А может спустя много лет,
Когда обиды больше нет,
Однажды днем… ну пусть зимой,
Увижу я тебя другой.
Но мы пройдем друг друга мимо,
И это будет очень «мило».
Забыли мы в чем был раздор,
Но злость мы помним и это вздор.

Хочу сказать, я скучаю…
Что делать дальше – я не знаю.
И думаю о том, что было,
Наверно, ты меня забыла.
Мечтаю об одном я точно:
Хочу увидеть тебя срочно.
И каковы твои слова,
Когда увидишь ты меня?..
Эта песня расшевелила меня. Понятно было, что посвящается она мне. Но, что более важное – я почувствовала стыд. За свои мысли, поступки совершенные, незаконченные и планируемые, эгоизм, холодность, расчетливость. На глаза наворачивались слезы, однако я их сдержала.
«Нет, я не отступлюсь ни за что и никогда! Нужно попытаться и сделать все для завершения своего дела!» - эти строчки придают мне решительности. Они – опора для меня. Я не должна их забывать. Чтобы стать настоящей мамой для своей дочки, я обязана сделать то, что хотела. Все задание я думала, как же мне поступить. В итоге, в моей голове сложился идеальный план. Остались лишь одни мелочи…
По окончании хорового кружка я захотела пойти в кабинет информатики, но меня прервал Пак, неожиданно возникнув передо мной.
- Надеюсь, ты не идешь вредить Шелби.
Я фыркнула и пошла дальше по коридору. Ной увязался за мной.
- Тебе-то какое дело? Что хочу, то и делаю, - бросила ему я.
- Пойми, Бет нуждается в Шелби! С ней ей будет лучше, - эти слова заставили меня остановиться.
- Знаешь что? Я считаю наоборот. И давай-ка поговорим о нужде. Кому я нужна кроме семьи? Единицам, если не одному человеку. Нужда – не потребность в совершении чего-либо, а нужда в моральной близости, крепкой связи… Почему я похожа на героиню с проблемами из одного фильма, а не на персонажа со счастьем и всем прочим из другого кино? Хотя может все изменится. Эта энтузиастская мысль у меня давно, но ничего не происходит… В общем, пожалуйста, не мешай мне, - и я побежала выполнять свой первый пункт плана.
Что же мне нужно было в кабинете информатики? Чтобы выпроводить из дома мисс Коркаран с Бет, мне придется создать «билет на детское музыкальное представление бывшему руководителю хора в подарок его ребенку от школы»…
Запыхавшись, я прибежала к квартире Шелби и положила конвертик с приглашением под дверь. Итак, show time. Я постучалась и засуетилась, чтобы спрятаться. Из дверного проема выглянуло лицо мисс Коркаран. Она взглянула вниз и с осторожностью взяла конверт. Открыв его, и, увидев липовое приглашение, на ее лице появилась улыбка, и Шелби ушла к себе. Через полчаса вместе с ней вышла и моя драгоценная дочурка. Белокурые ее волосы были спрятаны под розовенькую маленькую шапочку, которая подходила к малиновому костюмчику. Как же мне хотелось самой ее одеть и поцеловать в щечку перед выходом…
Когда Бет и Шелби Коркаран ушли, я вышла из укрытия и начала взламывать замок. Наконец я попала внутрь квартиры. Первым делом, я надела перчатки, чтобы не оставить отпечатки пальцев. Взяла большой пакет для мусора и начала собирать мягкие игрушки. Далее я, как и в прошлый раз, заменила бутылочку с молоком на какую-то странную жидкость зеленого цвета. Под простыню кровати моей девочки я положила разные предметы: винтики и гвозди. Уверена, на них неудобно спать…
Я так увлеклась делом, что даже не смотрела на время и совсем забыла о нем. Внезапно, в квартиру ворвались полицейские и, с криком: «стоять!», один из них повалил меня на пол и заломил мне руки за спину. Кажется, у меня появились огромные и серьезные проблемы…
В полицейском участке я старалась вести себя спокойно, однако паника просачивалась в самые темные уголки моего сознания. Как я докатилась до такого состояния? А ведь всего-навсего хотела получить Бет. Неужели я слишком сильно перегнула палку? В дверном проеме появилась мисс Коркаран. Кажется, сейчас мне будет безумно плохо… Однако то, что я услышала повергло меня в шок:
- Извините, но так вышло, что я пошла на представление со своей дочкой и совсем забыла про то, что пригласила свою ученицу потренироваться в вокальном пении. Она очень талантлива, между прочим. Видимо, она увидела, как дверь была сломана, вошла, а там такой кавардак…
- Мэм, если вы так считаете, то я могу отпустить бедную девочку домой. Но вот с вами мне нужно поговорить… Почему вы содержите свою дочь в таких ужасных условиях? – с подозрением спросил полицейский.
Тут я никак не могла не вмешаться:
- Это, наверное, какой-то недоброжелатель, потому что я давно хожу на пение к мисс Коркаран, и такого у нее никогда не было. Она очень любит Бет, и никогда бы не делала подобного, - к сожалению, рано или поздно я должна была это понять. Шелби с удивлением посмотрела на меня.
- Ну что ж, дамы, раз недоразумение исправлено, то я должен вас отпустить…
На следующий день дел было невпроворот. Первым делом, нужно сходить в хоровой кружок и представить песню, которую я написала вчера вследствие тех событий. Школа для меня заиграла новыми красками: все такое яркое и красочное! На переменах, я то и дело, что пела да пританцовывала. Тем более, скоро Рождество! После самого прихода в нашу аудиторию хора, я подошла к Курту и Блейну и похвалила их за замечательно проделанную работу. Они были удивлены таким моим поведением, однако поблагодарили меня. Я вышла на середину кабинета начала говорить:
- Ребята, я бы хотела вам показать одну песню, которую написала сама. Она тоже не рождественская, как и у Пака. Но эта песня – показатель того, что я поняла свои ошибки, эта песня покажет, что у меня есть и плохая и хорошая стороны, что Новый год будет иным, и это Рождество будет для меня символом «очищения». Итак, я начинаю.
There is the war of two worlds. (Война двух миров.
One world has terrible gists – В одном мире живут ужасные существа,
They “kill” others divere mods. Которые уничтожают других разными способами.
In another world there are no beasts. В другом мире нет чудовищ.
They are fair and right, Они честные и правильные.
But there is forever their fight. Но их битва будет продолжаться вечность…

I only want to be safe. Я лишь хочу быть в безопасности.
I must run away. Я должна убежать.
I can’t hide myself in a cave. Однако я не могу спрятаться.
Have I another way? Есть ли другой путь у меня?
Or I should die? Или я должна исчезнуть?
But there is no one whom I say “goodbye” Но я никому не скажу прощай

Just images what happen with me Просто изображения, что происходит со мной,
Inspire horror and fear. Вселяют ужас и страх.
This war shouldn’t be… Этой войны не должно быть.
Peace is out gear. Мира нет.
My resque has lated. Мое спасение опоздало.
Destruction has made it. Разрушение сделало это.

I only want to be safe. Я лишь хочу быть в безопасности.
I must run away. Я должна убежать.
I can’t hide myself in a cave. Однако я не могу спрятаться.
Have I another way? Есть ли другой путь у меня?
Or I should die? Или я должна исчезнуть?
But there is no one whom I say “goodbye” Но я никому не скажу прощай)…
Второе дело, и самое важное, было связано с Шелби. Я встала перед ее дверью и нерешительно постучала. Она открыла дверь, однако быстро захотела ее захлопнуть, но я остановила мисс Коркаран.
- Я хотела бы извиниться, - начала я говорить. - За все. Вела себя как какая-то дура… Я могу возместить весь ущерб, что нанесла. Больше я вас не побеспокою. Бет с вами лучше. Это все, что я хотела сказать, - услышав эти слова, лицо моей недавней соперницы смягчилось.
- Знаешь, Пак говорил, что ты на самом деле хорошая, просто хочешь быть рядом с Бет. У меня к тебе предложение – не хочешь ли провести вместе Рождество? Ной говорил, что у тебя мама работает в эту ночь. Приходи к нам – будем лишь я, Пак и Бет.
Я улыбнулась, на глаза наворачивались слезы.
- Конечно…
Я знала, что это Рождество будет другим. И что сказка рядом, нужно просто понять свои ошибки, отпустить их и начать жизнь с чистого листа. В это время люди должны меняться. Пускай не всегда сам факт праздника сыграет главную партию, но близкие люди всегда помогут. Потому что они тоже меняются. Ведь предпраздничное новогоднее время – это время перемен.

*От автора: песни получились на разных языках, так как некоторые взяты из моих собственно сочиненных, к английским песням есть перевод.

Она опять была недовольна. Глядя на моё творение, хмурила носик и поджимала губки, и даже чуть приподнимавшая во время вдохов грудь как бы говорила мне о том, какой же я беспросветный кретин.
– Не желаю видеть это мусорное ведро с ветками в моём доме. Очень надеюсь, что, когда я выйду из душа, его здесь уже не будет.
Честно говоря, я очень расстроился. От всех души хотелось сделать ей совершенно особенный подарок, и вот те раз – мусорное ведро, говорит. Неужели она совсем забыла? Именно такое «мусорное ведро» стало нашей ниточкой в счастливое будущее. Ну как счастливое… В такие моменты даже я, конечно, не особенно уверен, что принимал по жизни исключительно правильные решения и пришел к самому удачному окончанию. Да что тут говорить, ни раз, оглядываясь назад, я понимал, каким глупым и трусливым я был. Хочется тешить своё самолюбие, считая, что в свои сорок с лишним лет я уже научился уму-разуму и не имею ничего общего с тем недотёпой из прошлого десятилетия. Но один взгляд её темных глаз – и я чувствую себя всё тем же мальчишкой. Неужели именно за это я так сильно ее люблю?



Мы встречались задолго до того, как узнали друг друга и стали друзьями. В старшей школе, в предпоследнем классе делали вид, что мы парочка. Были «бородами», как она любила это называть. По мне, так слово странное и какое-то нелепое, и никак не поймёшь, куда тут ударение ставить. «Бороды». Без слёз не взглянешь, без смеха не вспомнишь.
Затеяла она это для того, чтобы стать Королевой Бала, на пару со мной. Ирония заключалась в том, что я-то Королем стал, а вот она Королевой – нет. По-моему, тогда она очень сильно на меня обиделась. Возможно, даже винила именно меня в своём поражении. Хотя мне тоже не очень-то сладко пришлось, если вспомнить, в какой ситуации я в тот раз оказался.
– Это твой шанс показать разницу.
Нет-нет, у меня до сих пор от стыда уши краснеют. И ее это постоянно смешит.
В любом случае, после того провала мы перестали общаться. Та шаткая, непонятная связь была с лёгкостью порвана, и нас разбросало по разным углам.

В следующий раз я услышал от неё через полгода. Сидя в баре, ответил на телефонный звонок с неизвестного мне номера, и это была она, подавленная и совершенно разбитая. Сейчас мне уже не вспомнить, что она тогда сказала или как вообще начался разговор. Помню только, что через полчаса я уже прижимал её к себе, а она рыдала, уткнувшись в меня носом. Майка тогда очень быстро промокла от слёз, и, как мне казалось, было что-то совершенно неправильное во всей этой ситуации. Сантана Лопез искала утешения и обратилась за этим к почти забытому человеку. Я чувствовал себя не в своей тарелке, неуверенно поглаживая ее по трясущимся плечикам и спине. До того, как её захлестнули эмоции, она внятно смогла объяснить лишь одно: Финн Хадсон стал причиной ее насильственного аутинга не только перед всей школой, но и перед всем миром. Перед всем штатом Огайо как минимум.
– Они говорят, – всхлип, – будто это нормально. Будто всё хорошо. Говорят, – шмыганье носом, – что всё в порядке. Чёрта с два! Они не понимают, Дэйв! Они ничерта не понимают! – Последнюю мысль она неоднократно провыла, со всей силой сминая ни в чем неповинную ткань моей рубашки в своих миниатюрных кулачках. И я совершенно неожиданно осознал, что оказался в этом месте, в это время, с рыдающей на руках девушкой именно потому, что они не понимали.
Стало очень горько и даже обидно, что из всех возможных знакомых, из всех возможных друзей, любовников и родственников, из всех возможных недругов и завистников по-настоящему, хотя бы приблизительно, могу понять ее только я. И это несмотря на то, что мы друг другу практически никто. Всего лишь экс-«бороды».
Когда мысли в моей голове улеглись, я обнял ее уже смелее и крепко сжал ее в своих объятиях. Потихонечку она успокаивалась и засыпала, а я шептал ей на ухо бессмысленные утешения и обещал, что всё обязательно измениться к лучшему.
Несколько месяцев назад я бы непременно захотел пойти к дому Хадсонов-Хаммелов и вмазать по нелепому фейсу Финна на глазах у всех его родственничков. Но после МакКинли Хай моя жизнь сильно изменилась, и агрессия куда-то исчезла. Прижимая к себе всё еще всхлипывающую жертву обстоятельств, я пытался объяснить ей, что Хадсон не заслужил такой ненависти, что произошедшее случилось не в результате его коварных замыслов, но по вине его простодушной недалекости.
Сантана почему-то усмехнулась над моей формулировкой, но на вопрос, что ее рассмешило, так и не ответила. Окончательно затихнув, она задремала.

После того случая мы не стали друзьями. И она даже не сказала мне «спасибо». Единственным символом ее благодарности стала поздравительная открытка с вложенным в неё купоном на бесплатную игру на любом игровом автомате в центральном торговом центре. Это был мой первый подарок от неё на Рождество.
Купоном я так и не воспользовался и уже через много лет, разбирая старые вещи, нашёл его и открытку, небрежно закинутыми в дальний угол верхнего ящика письменного стола.

Следующий ее звонок раздался через четыре года. В этот раз ее голос в трубке звучал вполне твёрдо и уверено, так что, когда она пригласила меня выпить, я не почувствовал подвоха.
Первые три стопки текилы Сантана опрокинула в себя в течение первых десяти минут, а в перерывах выкурила две длинные тонкие сигареты с каким-то приторным запахом. Никогда не понимал, в чем удовольствие курить тонкую трубочку, в которой оберточной бумаги получается больше, чем самого табака, сладость фильтра на губах смешивается с горечью смолы и никотина, а дым настолько едкий, что даже опытному курильщику может стать дурно от таких ароматических добавок.
Позже я узнал, что такие сигареты, с привкусом ванили, Сантана курила только в самые горькие минуты своей жизни.
– Две недели назад Бриттани погибла в результате несчастного случая, – подготовленной, слишком официально произнесенной фразой сообщила она мне. – Работала на большой высоте в подтанцовке, дефис группе поддержки, у местной звезды, неправильно закрепила страховку и нечаянно сорвалась. При приземлении сломала шею. В этом нет ничьей вины, и врачи по приезду уже ничего не могли сделать. Смерть была мгновенной. По крайней мере, так мне сказали очевидцы.
Она не плакала и не кричала. Просто сухо констатировала факты, как это делала бы ведущая новостной программы на телевидении. Лицо ее при этом выражало какое-то отстранённое сочувствие, словно произошедшая трагедия касается кого-то другого, а не ее лично. Я открыл рот, чтобы выразить свои соболезнования, но так и не смог произнести ни слова.
Она заказала еще три стопки текилы и опустошила их в таком же темпе. Тут-то я и заметил кое-что особенное на ее руке. Не сводя глаз с простенького золотого колечка, я уже собирался было спросить, но Сантана, проследив за моим взглядом, предпочла ответить, не дожидаясь вопроса.
– Мы собирались пожениться в январе, сразу после праздников. Несколько месяцев назад я сделала ей предложение, и она согласилась, – первая слеза попыталась прочертить дорожку на лице девушки, но та решительно провела ладонью по щеке, не оставляя и следа своей слабости. – Мы даже купили в кредит дом в Калифорнии, в сотне километрах от Сан-Франциско. Собирались переехать сразу после Нового года и сыграть свадьбу уже на новом месте. Бриттани получила работу в танцевальной труппе местного театра, а я собиралась подать документы в Стэнфорд. Знаешь, у меня есть все шансы туда поступить. Бриттани очень этого хотела. Все складывалось так замечательно. – Сделав длинную паузу и прикурив еще одну сладкую сигарету, она продолжила: – Было бы проще… Было бы проще, если бы кто-то всё-таки был виноват. Было бы легче, если б было, кого обвинить. Но для меня не осталось ничего. Меня лишили даже возможности отомстить. Лишили мести как таковой.
Потянувшись вперед так, как это однажды, уже, казалось, давным-давно, сидя передо мной, делала она сама, я вытащил из-под стола ее мелко подрагивавшую руку и крепко сжал ее в своей ладони. Проходящий мимо официант остановился поинтересоваться, не принести ли нам чего-нибудь. Я заказал себе двойной виски со льдом и еще одну текилу для дамы.

Сантана хотела бежать из прошлого, но по каким-то личным представлениям об устройстве мира, считала, что невозможно целиком вырвать случившееся из своей жизни, всегда что-то остаётся. Что-то должно оставаться. Тана решила сама выбрать то, что возьмёт в своё новое будущее, – она выбрала меня. Я так никогда и не узнал, что стало причиной столь неожиданного и, на мой взгляд, совершенно необоснованного решения. Лишь однажды она сказала:
– Потому что я знала, что ты согласишься.
И, в общем-то, она была права. Когда тем вечером Тана предложила мне навсегда уехать из Лаймы и оставить всё прожитое за спиной, я не смог придумать ни одной достойной причины, чтобы отказаться.
Рождество мы встречали уже в малюсенькой комнатушке, расположенной где-то в латиноамериканских трущобах пригорода Майами. Сейчас я и под страхом смерти не смогу найти, где располагался наш домишко: кварталы были похожи друг на друга как близнецы, и первые несколько месяцев я часто путался и терялся. Большинство наших соседей даже не говорили по-английски, а те, кто говорил, предпочитали делать вид, что не умеют. Я как будто попал на другую планету, но Сантане было хорошо, и я не возражал.
Я очень хорошо запомнил запах бедности и нищеты, окружавший нас в ту праздничную ночь, и то, какими холодными были руки моей новой подруги.
– Переехав в Майами, я надеялась, что хоть здесь мое тело сможет согреться. На улице жара, но…
Я сказал, что ее руки холодные не из-за температуры, а из-за того, что она слишком много курит.
– Вот как, – усмехнулась она, как будто назло закуривая очередную сигарету (в этот раз – обычный Marlboro Lights). – Значит, придётся тебе потерпеть.
Я был любимой печкой для ее ладошек.

Через год мы обнаружили себя все в той же комнатушке среди латиноамериканских трущоб.
– Твою мать! Ты только глянь, Дэйв! – окликнула меня Тана и для пущей убедительности пнула локтём в живот.
Выдавив стон, я неохотно разлепил глаза и увидел Курта Хаммела. Он стоял, одетый в элегантный черный костюм, идеально подогнанный по его идеальной фигуре, а взгляд его умопомрачительно небесных глаз был устремлён куда-то ввысь. Я подумал, что, должно быть, именно таким взглядом познавшие тайну бытия смотрят на звёздное небо. Рот Курта часто открывался, и было ясно, что он либо что-то говорит, либо даже поёт, но в комнате не раздавалось ни звука.
– Динамики сломались, – предугадав ход моих мыслей, пояснила Сантана.
Я сидел и смотрел на человека, определившего, как я тогда считал, всю мою жизнь. По его лицу с завидной периодичностью пробегала волна ряби, но даже это не могло помешать какой-то детской радости найти лазейку и просочиться в моё сердце. По законам жанра я должен был испытывать зависть к бывшему лузеру – теперь уже восходящей звезде, – но, когда такие люди, как Курт Хаммел, добиваются успеха, появляется вера в то, что этот мир еще не прогнил окончательно. А надежда и желание жить оказываются куда сильнее жалкой зависти.
Без разрешения Сантаны я подал её документы сразу в несколько Калифорнийских университетов. Её приняли, и весной следующего года наша жизнь в трущобах закончилась, как страшный сон.

Мы переехали в тот дом, где должно было сложиться, но волей судьбы так и не сложилось, счастливое будущее четы Лопес-Пирс. Сантана множество раз порывалась отказаться от злосчастного имущества, особенно в те дни, когда тоска по Бриттани с особой жестокостью вгрызалась в её сердце; в дни, когда последние, с трудом накопленные деньги тратились на текилу и сигареты, а Тана полностью отдавала себя чувству безнадежности.
– Никто не виноват. Но было бы гораздо легче, если б мне было, кому отомстить, – любила повторять она в такие минуты.
Порой Сантана находила виноватых: постановщика трюков, который не догадался проверить крепление страховки на Бриттани, хотя прекрасно знал, какой легкомысленной бывает эта девушка; коллег, которые также не уделили ей необходимого внимания; реквизитора, который разместил опасные декорации прямо под зависшими на приличной высоте танцовщицами; и даже врачей, которые, по ее мнению, должно были без устали дежурить во время репетиций таких опасных трюков. Но сильнее всех Сантана винила саму себя и однажды действительно попыталась «отомстить». В тот раз нам повезло, что рука упитой вусмерть девушки оказалась недостаточно твёрдой, а осколок разбитой бутылки – недостаточно острым.
– Наверное, ты мой ангел хранитель, – задумчиво говорила Сантана, сидя за столом, на котором грудой громоздились учебники, тетради и конспекты по журналистике.

Еще в Майами большая часть наших совместных заработков уходила на погашение кредита за дом (в котором мы тогда даже не жили), и, когда при переезде в Калифорнию добавилась необходимость оплачивать учёбу Сантаны, мне приходилось работать в две смены, чтобы обеспечивать наше существование. Но, несмотря на острую нехватку денежный средств, я твёрдо решил, что в первый Новый год в моём – в нашем – новом доме обязательно будет стоять наряженная ёлка.
Однако корабль моей маленькой мечты потерпел крушение, когда небольшое деревце, небрежно закреплённое на крыше автомобиля, скатилось на проезжую часть и попало под колёса проезжающей мимо фуры, на боках которой, будто насмехаясь, красовался счастливый Санта-Клаус. Вот так вместо наряженной красавицы-ёлки в нашей гостиной оказалось грязное, потрёпанное и сломанное в нескольких местах бревно с криво торчащими по бокам игольчатыми метёлками.
Выражение лица, которое удалось изобразить Сантане при виде такого «чуда», стоящего прямо по центру ее любимого пушистого ковра, обычно можно увидеть только в мультиках. Пару минут она молча взирала на открывшуюся картину и растерянно хлопала глазами, а затём согнулась в остром приступе безудержного смеха.
Минут пятнадцать Тана в истерике каталась по полу, отказываясь успокаиваться, и, честно говоря, я уже начал серьезно беспокоиться и даже подумывал привести ее в чувство, окунув в холодную воду; но, когда я уже направился наполнить ванну, она неожиданно успокоилась и сказала:
– Не расстраивайся, Дэйв. Всё это поправимо.
Поднявшись с пола, она сказала мне, что нужно делать, и вместе мы выбрали и отломали самые целые и пушистые ветки, из которых потом составили что-то вроде рождественской икебаны. Украсив эту конструкцию одолженными у соседей ёлочными игрушками, мы установили её на нашем праздничном столе и впервые за долгое время были искренне рады постучавшему в нашу дверь празднику.

В ту ночь всё вышло так, как вышло: через два месяца Сантана резко бросила курить, а еще через несколько недель призналась, что беременна. Дженнифер родилась осенью, и это было лучше любого подарка, который я когда-либо получал.

Месяцы беременности Таны чуть не вернули нас на год назад, когда жизнь казалась слишком мрачной и безнадежной. Нам как никогда было страшно, но, из последних сил поддерживая друг друга, мы выдержали это нелегкое испытание. Периодически Сантана говорила о том, чтобы бросить учёбу или сделать аборт, но всякий раз мне без труда удавалось убедить ее не делать ни того, ни другого. Журналистика была той мечтой, к которой Тана стремилась ради Бриттани, в память об их любви, а ребёнок – тем светлым будущем, которое обещало навсегда вытащить нас из зыбучих песков отчаяния.
Когда Дженни впервые открыла глазки и посмотрела на меня, что-то у меня внутри, как часто говорят, перевернулось. Как будто в какой-то далёкой вселенной наступил апокалипсис, покончивший не только со всей существовавшей жизнью, но и с воцарившейся тьмой, а в освободившееся пространство хлынул чистый, тёплый свет.
– Ты бы себя сейчас видел, – усмехалась Тана, лёжа на койке в больничной палате. – Если во мне когда-нибудь проснётся талант художницы, я обязательно нарисую вот такую картину и назову её…
Уверен, она собиралась придумать что-нибудь язвительное, что-нибудь в ее духе, но на руках у меня лежала её дочь – её самое драгоценное сокровище, и думать о чём-то другом было просто невозможно.

Рождение Дженни прочертило четкую грань между чёрной и белой полосами наших жизней. С маленьким ребёнком на руках было нелегко. Наоборот, было очень, очень, иногда невыносимо тяжело. Денег катастрофически не хватало, мне приходилось круглыми сутками пропадать на работе, а уход за ребёнком полностью лёг на плечики Сантаны. Печать изнеможения невесомо легла на ее лицо, я также осунулся и сильно исхудал из-за ежедневных нагрузок и постоянных недосыпаний. Но эта новая, ничем не запятнанная жизнь, мирно посапывавшая в своей колыбельке, каждый день давала нам силы вставать и двигаться вперед.
Первые пять лет слились в один очень продолжительный год, и лишь отдельные воспоминания, как звёздочки, ярко сияют среди того бардака, который я нахожу в своей голове каждый раз, когда думаю о том времени: вот крошка Дженни спит, завернутая в несколько слоёв пелёнок, вот бьёт своими малюсенькими ноженьками папины руки; а вот с таким любопытством она оглядывается по сторонам, начинает ползать и садиться, а вот так – пытается сказать своё первое слово. «Дэйв! О, Господи! Дэйв, беги скорее сюда! Ты сейчас всё пропустишь!» – так кричит её мама, когда Дженни делает свои первые самостоятельные шаги по ковру нашей гостиной. Эти воспоминания проигрываются в моей голове как старый фильм, уже потрёпанный временем и истёртый в результате слишком частых просмотров, но всё так же любимый и родной.
Что касается Таны, то она цвела: с энтузиазмом продолжив учиться после академического отпуска, с отличием закончила свой университет и вскоре была принята на очень престижную должность в издательстве местного журнала. К этому времени я заочно проходил курсы повышения квалификации и за несколько лет поднялся по карьерной лестнице от обычного подрядчика до заместителя начальника отдела. Тогда, воспользовавшись своими новыми связями, Сантана порекомендовала меня на одну открывшуюся вакансию на должность начальника производства, мне организовали собеседование и, в итоге, приняли на работу. Материальное положение наконец-то стабилизовалось, и мы вздохнули спокойно.
В то время наши накопления стали расти, и я увлёкся игрой на тотализаторе. Сантана это не одобряла, а Дженнифер, боготворившая свою маму, очень быстро принимала её сторону и часто шпионила за мной, пытаясь уличить за неположенными занятиями. Так, однажды, она засекла меня за экраном телевизора, где в прямом эфире с ипподрома транслировали лошадиные бега. Недовольно постукивая ножкой (копируя манеру матери), Дженни отчитала папу, то есть меня, за «истраченные без толка деньги». Пока она, запинаясь, по памяти воспроизводила одну из речей мамы относительно этого вопроса, моя лошадка проиграла, и я не сдержал вздоха огорчения. Дженни, быстро сообразив, в чём дело, тоже расстроилась и сразу же позабыла о своём маленьком представлении.
– Папина лошадка никогда не придёт первой, солнышко, – сказала Сантана, неожиданно возникая у меня из-за спины. – В этой жизни он уже сделал одну выигрышную ставку – поставил на меня – и сорвал джекпот, а ни одному человеку не везёт так по-крупному дважды.

Личную жизнь мы стали строить уже после того, как построили совместную.
Периодически у нас с Сантаной появлялись серьезные отношения на стороне, но долгое время мы скрывали это от дочери. Однако Дженни, будучи девочкой в высшей степени смекалистой, очень быстро самостоятельно вывела нас на чистую воду. Мы с мамой никогда не были женаты, что всегда отличало нас от других семей, и, возможно, именно это в результате помогло Дженни принять нашу, скажем прямо, необычную ситуацию.
Когда Дженни было десять, в семье случился кризис отношений, как я это про себя называю. Тогдашняя пассия Сантаны оказалась редкостной мужененавистницей и, настроив мать моей дочери против меня, пыталась разрушить нашу семью. Я с ужасом вспоминаю, что у неё действительно практически удалось. Что бы я ни делал для того, чтобы сохранить наши отношения, ничего не помогало. Неожиданная поддержка пришла со стороны Дженни, которая первый и последний раз на моей памяти приняла мою сторону и открыла маме глаза на сложившуюся ситуацию.
После целого года непрекращающихся ссор и размолвок мы укрепили наш платонический союз, зачав еще одной ребёнка. Одному Богу известно, как такое решение вообще взбрело нам в голову, но Дженни была в восторге от перспективы получить младшего братика или сестрёнку вместо подарка на Рождество, и Джерри появился на свет чётко к обозначенному старшей сестрой сроку.
Это было десять лет назад.



– Дэйв, – негромкий, но твёрдый голос вернул меня в настоящее.
Я обернулся и на пороге комнаты увидел ее. После душа на ней был толстый махровый халат кремового оттенка, а из-под «тюрбана» на голове выбивались мокрые пряди всё еще темных длинных волос. Она смотрела на меня осуждающим взглядом, и на лбу её легко читалось: «Ну я же тебя просила».
Теплая вода уже смысла с её тела накопившейся за день стресс, поэтому вместо того, чтобы прятать от её орлиных глаз своё названное «мусорным ведром» творение, я поднялся и, немного прихрамывая на правую ногу (последствие перелома шейки бедра трёхлетней давности) поднёс ей свой небольшой, но очень важный подарок.
– Оно всё ещё здесь, – констатировала она, разглядывая композицию из пальмовых листьев и ёлочных веток. Что-то внезапно привлекло ее внимание, и я наконец-то различил первые признаки узнавания на её лице. Протянув руку, она осторожно коснулась сначала пушистой зелени иголок, затем острых краёв плотных листьев. – Икебана, да? – с улыбкой спросила она, а найдя ответ в моих глазах – радостно рассмеялась: – Временами ты бываешь просто невообразимо сентиментальным!
В этот момент в комнату вбежал Джерри и, распихав нас, проложил себе путь к моему аляповатому творению.
– Джерри! – тут же раздался рассерженный голос его старшей сестры. – Я кому сказала сидеть смирно?! – Дженнифер, совсем уже взрослая девушка, заглянула в комнату и, обнаружив искомого сорванца, прошла, чтобы забрать его обратно. – Мама, папа, это чудовище совсем меня не слушается! – между делом, скорее по привычке, чем серьезно, пожаловалась она и, взяв мальчонку за руку, потащила прочь из комнаты.
– Ты смотри-ка, – хмыкнула Сантана, – они уже и без нас справляются. Совсем старые мы стали. Оглянуться не успеем, а уже внуков нянчить будем. Как тебе такая мысль, а?
Я закатил глаза и сказал, что, пожалуй, пора спускаться и начинаться праздничный ужин. Тана рассмеялась над моим нежеланием думать о том, что уже совсем скоро моя Дженни обязательно найдёт себе достойного мужчину (если уже не нашла, тонко намекая, добавляла она) и продолжит славный род Лопес-Карофски, но развивать эту тему на этот раз не стала и просто отпустила меня вниз.

Через полчаса все наконец-то заняли свои места за праздничным столом, и я воспользовался возможностью осмотреть собравшихся.
По правую руку от меня сидела Дженнифер, моя принцесса. Спокойная и донельзя элегантная в своём лазурном платье с паетками и слишком глубоким, на мой скромный взгляд, вырезом. Окончив школу со спортивной стипендией (и короной королевы выпускного бала), она последовала за своей мечтой и поступила в медицинский университет, где успешно училась по сей день. Её длинные волосы были убраны наверх в замысловатую причёску, какие любила делать мама, до сих пор служившая эталоном вкуса и стиля для своей дочери.
Рядом с ней, ёрзая на стуле, устроился её нынешний кавалер, с которым, по имеющимся у меня данным, она встречалась уже полтора года, хотя первые несколько месяцев пыталась всячески скрыть эти отношения. Стэнли Уайтс был безработным, но талантливым танцором, и каким-то образом Дженни посчитала, что мы не одобрим её выбор, поэтому немало удивилась, когда мама неожиданно рьяно поддержала их союз. Что касается меня, то будь Стэнли хоть миллиардером – всё равно не видать ему моего расположения ближайшие несколько лет так уж точно.
За Стэнли, всячески подбадривая молодого человека, сидела Дэбби Паркер, в недалеком будущем официальная жена Сантаны и вторая мать моего младшего сынишки. Дэбби работала акушеркой в больнице, где родился Джерри, так что не будет преувеличением сказать, что она, как и мы с Таной, была с Джерри с самых пелёнок. Отношения Таны и Дэбби очень долго не принимали серьезного характера, и еще дольше женщины сомневались в том, чтобы оформить их на официальном уровне, но полгода назад этот вопрос всё-таки решился, и свадьба была назначена на следующую весну.
Напротив Дэбби, дёргаясь и болтая под столом ногами, сидел сам Джерри – главный непоседа и известный егоза. Ни я, ни Тана не имели не малейшего представления о том, в кого же он пошел такой неугомонный, но про себя я считал, что это всё-таки черта Сантаны, тогда как сама Сантана считала – моя. Однако при всей своей внешней активности Джерри был очень закрытым мальчиком и предпочитал всё хранить в себе, что само по себе являлось тревожным звоночком. С каждый годом эта скрытность проявлялась всё отчётливей. В школе у него уже начались проблемы с одноклассниками, и все мы – я, Тана, Дэбби и, конечно же, Дженни – понимали, что дальше будет только хуже.
Справа от Джерри, ближе ко мне, расположился Тони Паркер, брат-близнец Дэбби. Тони и Дэбби потеряли родителей в совсем еще юном возрасте, поэтому с детства были очень близки. Когда отношения Дэбби и Таны стали активно развиваться, Тони самым естественным образом вошел в нашу повседневную жизнь и стал ее непосредственной частью. Также, ненамеренно, он стал связующим звеном между семьёй и Джерри, который, как и любой скрытый ребёнок в его возрасте, скорее доверял свои тайные мысли тому, кто не являлся его прямым родственником.
А справа от Тони и по левую руку от меня сидел Курт Хаммел. Да-да, тот самый Курт Хаммел, из плоти и крови, сидел и, улыбаясь, смотрел на меня своими невообразимо небесными глазами, ни разу не потухшими за многие годы изматывающих концертов, туров и выступлений. Каким образом он оказался за нашим праздничным столом – это отдельная история, хотя Сантана любила называть произошедший случай не иначе как рождественским чудом.
Кстати сама она – несостоявшаяся королева выпускного и состоявшаяся королева моей жизни – устроилась аккурат напротив меня, во главе противоположного конца стола, между Дэбби и Джерри. Поймав её взгляд, я понял, что пару секунд назад она так же, как и я, внимательным взглядом обводила каждого члена нашей небольшой, но сплоченной семьи и прокручивала в голове похожие мысли. Одними глазами я спросил: а не жалеет ли она о том, как всё сложилось? Ведь, если подумать, всё, наверное, могло бы получиться гораздо лучше, гораздо ярче, гораздо осмысленней. Но в ответ Тана улыбнулась и слегка покачала головой: совершенно не важно, как могла бы сложиться жизнь, принимай мы не одни, а другие решения, и это уже никогда не будет иметь значения, потому что, находясь среди этих людей, неправильно думать о вероятностях, в которых их могло бы не быть. Я молча согласился и хотел было уже поднять свой бокал, когда Сантана неожиданно резко выпрямила спину, дерзко улыбнулась и на мимолетное мгновение стала точной копией той двадцатилетней девчонки, что, выпивая седьмую стопку текилы, заплетающимся языком предлагала мне навсегда покинуть Лайму.
Я был уверен: все решения оказались правильными, а жизнь в очередной раз только начиналась – в наши окна снова билось Рождество.

Можно стереть любовь из памяти. Выкинуть ее из сердца – это уже другая история.

«And the songbirds keep singing
Like they know the score
And I love you, I love you, I love you
Like never before
Like never before;
like never before».

- Уффф… - выдохнул Блейн, ставя увесистые одинаковые пакеты белого цвета на скамейку в торговом центре и перевел дух. Он присел рядом, сложив руки на ноги и тупо глядел в одну точку – реклама, с изображением счастливой пары в яркой зимней одежде, и социально-важной надписью: «Любите друг друга!».
Он вымученно улыбнулся – все в этом дурацком маленьком мирке подчиняется традициям! Типичные подарки, типичные парочки традиционной ориентации, все типично до невозможности. А ведь скоро Новый год! И опять все будет традиционно: застолье в комнате Себастьяна, на котором будут, в основном, малознакомые Блейну люди. Потом они напьются в хлам, как было на дне Рождении Себастьяна, и будут спать на всех горизонтальных и не очень горизонтальных поверхностях. И пропадет все магическое очарование праздника, который он так любил.
Это был их второй совместный Новый Год. Себастьян жил здесь, в кампусе Нью-Йоркского университета в Нью-Йорке, Блейн снимал маленькую квартирку у звукозаписывающей студии, где уже начал работать, помогая амбициозным молодым людям исполнять свои мечты. Иногда удавалось записать пару реклам для радио, в которых было пара песенных строк: все-таки голос у Блейна был красивый и глубокий, это признавали все, работающие с ним. В академию искусств Андерсон не прошел по баллам, не смотря на главную роль в «Вестсайдской истории», но был даже рад, ведь Курт с Рейчел учились там, и он не хотел попадаться им на глаза. Так и видел, как Рейчел укоризненно смотрит на него снизу вверх, а глаза Курта сами собой наполняются слезами.

Первый Новый Год с Себастьяном Блейн запомнил надолго – это было еще в старом доме Себа в Лайме: родители уехали к родственникам, поэтому они были тут совсем одни. По правде говоря, Себастьян был нечестен с ним, когда сказал, что у него собирается большая вечеринка.
- Да ладно тебе, - сказал Себ, бросая на Блейна двусмысленные взгляды и вальяжно усаживаясь на диване. – Не бросишь же ты тут меня одного справлять Новый Год. Ведь как встретишь… - Продолжать было не обязательно: Блейн с его чертовым сочувствием и неким грузом ответственности повесил свое пальто на вешалку и снял любимый шарф, ненадолго задержавшийся в его руках – подарок Курта. Но это уже не могло его остановить. Его влекло чувство неизвестности, манящей опасности. Все это было так странно. «Останусь ненадолго, а потом найду какую-нибудь отговорку, не бросать же его здесь в самом деле одного, все-таки праздник», - решил он.
- Садись, - жестом указал Себ на кресло, ближайшее к камину, и встал, чтобы открыть бутылку вина. На полу лежала громадная шкура белого медведя, Блейн вздрогнул. – Не волнуйся, она не настоящая, - сказал он, хитро улыбаясь.
Да, так умел улыбаться только Себастьян. Он принес маленькие свечи и расставил их по столикам и полкам этажерки.
- Ты ведь любишь такие штучки, не так ли? – Спросил он, стоя к Блейну спиной, когда давал маленьким огонечкам жизнь.
Блейн обратил внимание на его руки, не прикрытыми в выходной день формой Далтона, когда тот подавал ему бокал – длинные красивые пальцы с выделявшимися костяшками и чуть вздутыми венами, которые выдавали в нем спортсмена.
«Курт не интересуется спортом, - зазвенел у него в голове предательский голос. – Курт вообще не интересуется ничем «мужским».
Себ улыбнулся, заставив сердце Блейна трепетать.
- Может, включим музыку? У меня есть отличная новогодняя подборка.
Блейн не возражал. Он просто откинулся на спинку кресла, не сводя взгляда с лопаток Себастьяна, так мило выпирающих из-под футболки.
Себ поставил диск, заиграла «Blue Christmas».
«I'll have a blue Christmas without you

I'll be so blue just thinkin' about you
Decorations of red on a green Christmas tree
Won't be the same dear if you're not here with me»

- Про меня, ага? – усмехнулся он и сел на подлокотник кресла, подливая Блейну шампанского. У Андерсона перехватило внутри от его парфюма с довольно сильными нотками. Но тут заиграла «Baby, it’s cold outside» и Блейн опомнился, ерзая в кресле.
- Послушай, Себастьян, - начал он. – Мне, правда, нужно идти к Хаммелам, если… - «Если хочешь, можешь пойти со мной», - хотел продолжить он, но Себастьян, вскочив и заходив по комнате, взвился:
- Нужно? Блейн, ты никому ничего не должен! Ты волен распоряжаться своей жизнью, как хочешь… Неужели ты не хочешь попробовать, испытать… что-нибудь новое? – Блейн все никак не мог прервать его. – У тебя есть выбор, Курт не один гей в этом городе, - он на мгновение остановился, - я думал, что у вас свободные отношения.
Они помолчали. Блейн пил уже четвертый бокал шампанского. Себ не торопил его, он ждал, когда он примет решение. В какой-то степени сейчас Андерсон понимал сейчас, что выглядело все так, что он сам решился, что Себ его не принуждал…
Тогда он встал и под начало следующей песни Мэрайи приблизился к Себу, схватив его за плечо. У того горели щеки, Блейн запомнил это, когда взялся за них, чтобы впиться в его губы страстным поцелуем.
«I don't want a lot for Christmas
There's just one thing I need
I don't care about the presents
Underneath the Christmas tree
I just want you for my own
More than you could ever know
Make my wish come true
All I want for Christmas is...
You»

- Is you, - подпел Мэрайи Себастьян.
Блейн чувствовал, что горит весь тоже, когда его руки стали спускаться все ниже, блуждая по спине Себа… А тот уже вовсю поглаживал нижнюю часть живота Блейна, заставляя его мужской стержень становиться все тверже.
Блейн потянул его наверх:
- В спальню? В душ? – еле проговорил он.
- Здесь, - выдохнул Себастьян, кивая на шкуру под их ногами и увлекая Блейна вниз.
Он уже не сопротивлялся. Себ раскрыл губы Блейна своими и полез языком в его рот. От него пахло зубной пастой, кофе с корицей и чем-то еле уловимым, цветочным. Не приглаженные кудряшки Блейна мягко задевали его лицо, заставляя возбуждаться еще больше.
Поцелуи Себа постепенно стали более требовательными, Андерсон чувствовал, как по всему его телу прокатывается сладостная волна желания, а потому не только не сопротивлялся, но наоборот, позволял ему доминировать над собой, позволял упругим толчкам вгонять его в эту безвкусную шкуру, ставшую на какое-то время такой удобной и мягкой…
Даже после того, как все закончилось, Блейн продолжал лежать на ней, еле осмысливая совершенное. Он любовался Себастьяном, который, не утруждаясь натягиванием одежды, разжигал в камине огонь, а потом встал и, не глядя в его сторону отпил из горлышка бутылки.
Заметив взгляд Блейна, полный смешанных чувств, он усмехнулся и сказал:
- Можешь остаться здесь на ночь, - пауза. – Если, конечно, захочешь.
И Блейн захотел. Он остался и вплоть до утра в той комнате перед камином были слышны постанывания, а вожделение, казалось, не кончится никогда…
На следующий день, когда наваждение прошло, а голова немного побаливала с похмелья, Блейн, проснулся один и под пледом персикового цвета, сохранявшем запах крепкого табака. Вероятно, оно принадлежало отцу Себа.
Он услышал, как с кухни несет запахом блинчиков, и тихий ритм «Radiohead». Улыбнувшись, Блейн поворочался, неслышно встал и быстро оделся. Потом зашел на кухню и слегка приобнял стоящего у плиты Себастьяна за плечи. Тот вздрогнул, немного раздраженно, как показалось Блейну, но не оторвался от работы.
- Если хочешь, возьми машину, - сказал Себ, переворачивая блинчики.
- Зачем? – спросил Блейн, недоумевающее глядя на него.
- Ну я же знаю, что ты хочешь вернуться. К Курту.
- Я… - Блейн замялся. Если бы он тогда взял эти ключи и отправился к Хаммелам, не пришлось бы ему сейчас сидеть в торговом центре, сожалея о прошлом. Но тогда он ответил, что хотел бы остаться, и они провели вместе почти все каникулы. Потом он перевелся обратно в Далтон, но там много соло ему уже не давали: другие Соловьи уже успели себя проявить, да он и не стремился стать лидером вновь. Разговор с Куртом прошел не так уж и плохо, как он ожидал. «А все потому, что он любил меня. – Хмуро размышлял Блейн. – Любил по-настоящему, поэтому и сумел отпустить…».
Последнее воспоминание – как Курту вручают диплом – улыбка у него до ушей, осанка и поступь чеканные, а глаза полны грусти… Таким он его и запомнил.
Что же теперь имел Блейн сейчас? Друга-тусовщика, которого он почти перестал интересовать, который поиграл с ним, а теперь не знает, словно бы, как отвязаться…
Отвлечься от нахлынувших мыслей ему помог мальчуган лет семи – его машинка на радиоуправлении стукнула Блейна в ботинок.
- Извините, - пропищал мальчик, смущенно принимая машинку из рук Блейна. Тот улыбнулся.
- Билли! Билли! Ну где ты? – Из толпы вынырнула молодая женщина, вероятно, мать или няня мальчика. – Идем скорее, у Санта-Клауса большая очередь! – Бегло кивнув Блейну, она потащила Билли за руку к большой очереди в конце коридора – частое явление под Новый год. Некоторые малыши сами тянули туда замотанных родителей, другие, как, например, Билли, упирались и чуть не плакали.
Блейн машинально собрал сумки и пошел следом за ними. На другом конце зала пел хор: «Jingle Bells, jingle bells…», - звучало у них. Блейн подошел ближе – ребята были примерно лет пятнадцати-шестнадцати. На него нахлынула ностальгия по прежним временам в Огайо.
- Рейчел! РЕЙЧЕЛ! – Услышал он звонкий голос, а затем смех. – Сумасшедшая!...
Блейн увидел двух запыхавшихся молодых людей – девушку, бежащую впереди в смутно-знакомом ярком пальтишке и беретке и догоняющего ее юношу. Сердце Блейна замерло, а потом заколотилось с удвоенной энергией. «КУРТ! Курт!!! Куууурт!», - кричало, пело, шумело и бурлило в нем.
Рейчел встала рядом с группой ребят и стала им подпевать. Курту пришлось присоединиться к ним. Блейн смотрел на их улыбающиеся раскрасневшиеся лица, такие счастливые…
«Jingle bells, jingle bells,
jingle all the way!
O what fun it is to ride
In a one-horse open sleigh»

Но вот песня закончилась, Курт и Рейчел нарочито манерно поклонились ребятам и отошли в зал. Они стояли в опасной близости от Блейна и спорили, куда еще пойти. Остановились на кафе.
Он не мог стоять здесь дольше и пошел следом, проклиная тот бесчисленный список покупок, который дал ему Себ, и перезвон довольно тяжелых бутылок. А Курт с Рейчел на легке забежали в довольно миленькое кафе и встали в очередь.
Стоя у двери, Блейн разглядывал Курта. Да, изменился. Вытянулся, одежда вся новая, с иголочки, волосы блестят, улыбка искрится… Блейн мысленно поблагодарил Бога за то, что Курт в этом огромном городе не один, что у него есть на кого положиться, с кем поговорить, на чьем плече поплакать… Но уйти просто так он не мог, поэтому, не дав себе передумать, быстро открыл дверь, смахнув пакетом чей-то стаканчик с кофе. Скомкано извинившись, Блейн пробился к прилавку точно после заказа Рейчел сказал:
- А этому молодому человеку мокко с обезжиренным молоком, пожалуйста.
Рейчел, первая узнавшая его, во все глаза смотрела на Курта. Казалось, что она готова была ударить Блейна, скажи ей только он об этом. А Курт… Он просто остолбенел. Продавщице пришлось три раза повторить им сумму, прежде чем он расплатился.
- А ты? – Наконец спросил он.
- Я?
- Кофе? – Курт взял большой теплый стакан.
- Нет, спасибо, у меня руки заняты.
Курт пожал плечами и расплатился. Рейчел все косилась на Блейна. Тот неловко ей кивнул. Она тоже сделала неопределенное движение головой.
- Рейчел, помнишь мы видели те очки от Джорджа Гальяно? – Она осторожно кивнула. – С золотистыми блестками. Ты не могла бы их купить, а я потом отдам тебе деньги.
- Курт, - начала она.
- Рейчел, встретимся в кампусе, - решительно сказал Курт.
Она взяла свой стаканчик и исчезла в толпе.

Мы сидим в ресторанчике, окна которого выходили на Бродвей.
Курт мечтательно смотрит в окно. Оба натянуто улыбаемся.
- А помнишь, Блейн, как мы оба хотели попасть на Бродвей? Играть здесь, жить театром, дышать вздохами и аплодисментами зрителей?
Я поразился появившимся в нем духом, сильным, амбициозным. Он всегда был таким, но сейчас появилось что-то еще, взрослое, наверное. Ну почему он говорит: «Помнишь», зачем это прошедшее время?!! Как горько слышать эти слова, как глубоко они въедаются в душу. Но я улыбаюсь и киваю ему головой.
- Ешь свой чизкейк, - кивает он на пирожное передо мной.
- Если честно, не хочется, - признаюсь я. Да что там: кусок в горло не лезет.
Он усмехнулся и ловко украл клубничку.
- Может, тогда по коктейлю?
Мы заказываем по «Пьяной вишне». Молчим. Отпиваем по чуть-чуть. Курт кивает на сумки, пристроенные рядом:
- Большая будет компания? – сердце мое пронзается от этой фразы. Точно также я и сам втолковывал Курту по телефону: «Ревновать нет необходимости, Курт, компания будет большая! Я недолго повеселюсь, а потом приду к вам домой».
- Курт… - почти умоляюще говорю я.
- Нет необходимости, Блейн, - отчеканивает он, и голос его становится серьезным, а черты лица взрослее. – Не я украл у тебя прошлое Рождество, а ты, со своей «Большой компанией», - передразнивает он. – «Большой компанией», оказавшейся лишь одним… - Губы его кривятся, и он не заканчивает фразы. – Думаю, мне пора в кампус, - встает он. И тянется за пальто и шарфом.
«Подожди! ПОДОЖДИ, - мысленно кричу я, внешне спокойно. – НЕ УХОДИ! ПРОШУ!».
Но он одевается, чуть прикрыв глаза, бросает на стол десятку и направляется к выходу.
Я не мог его упустить.
- Курт, - крикнул я, догоняя его. – Прошлое Рождество… Понимаешь, Себастиан украл его не только у тебя.
- Правда? – Вскидывается он. И так прекрасен в эту секунду. Секунду мимолетного гнева, сменившегося маской безразличия, вырабатываемой месяцами.
- Тут рядом моя квартирка, - начинаю говорить я. – Недалеко, десять минут ходьбы, давай зайдем, прошу тебя. Рождество через пару часов, мы успеем наговориться.
Он фыркает, вздыхает, но идет за мной. Мы поднимаемся на второй этаж старенького, но уже полюбленного мной здания. Внутри все вещи от старых хозяев – моя подавленность из-за неудачного поступления, усиливающаяся раздраженность на Себа все никак не вдохновляли меня на приличный ремонт. Оказавшись внутри, Курт ничего не сказал, но я заметил, как он профессионально бегло осмотрел помещение, чуть вскинув брови.
Я пригласил его присесть и принес блюдо с зефирками, которые, как я помнил, он любил.
- Мы что сюда, зефирки пришли есть? – Сварливо замечает он. Но я не слушаю, а ищу скорее диск с новогодней телезаписью передачи «Glee». Вставляю в dvd. И – вот они мы, улыбающиеся, влюбленные…
- Блейн, - прошептал Курт, когда я приближался к нему.
«А это мой ээ… лучший друг – Блейн Андерсон!», - помогает мне сам же Курт с экрана.
«When we finally kiss goodnight
How I'll hate going out in a storm
But if you really hold me tight
All the way home I'll be warm
The fire is slowly dying
And my dear we're still goodbying
As long as you love me so
Let it snow, let it snow, let it snow»
– Пакеты… - и это было единственное, что он сумел сказать…
Да, я и впрямь забыл их в ресторанчике, но это теперь не важно. Важно то, что эта так приятно пахнущая кожа сейчас под моими пальцами, что его сладкие губы отвечают на мои поцелуи…
Мы, не сговариваясь, пробрались как-то по моему бардаку в ванную, включили душ. Раздеваться начали уже там… Курт отстранился. Он вглядывался в меня, впитывал мельчайшую черточку моего лица и словно бы сравнивал с запомненным, менял делая в памяти необходимые поправки. Он коснулся моих плохо выбритых щек, волос на моей груди. А я наблюдал за тем, как струи душа увлажняют его волосы, как мне открываются знакомые черточки его лица… Я прикасался к нему, задерживая руки, где мне хотелось. На сгибе его локтя, ключицах, груди… Наши тела наполнялись истомой, но мы не хотели разрушать эти чудесные мгновенья. Под душем можно было плакать в открытую, и Курт ловил губами мои слезы, недоумевая, почему они хлынули в три ручья…
Без лишних слов он привлек меня к себе, и я обвил ногами его бедра. Избегая горячих струй, он нашел опору – стенку душа. Когда он оказался во мне, я обхватил его и впился ему в губы…
…Телевыступление уже закончилось, когда мы выключили воду.
- Это было счастливое время, - проговорил Курт, кивая на экран и не думая вытираться или одеваться. Он просто лег на мой, видавший виды, диванчик.
- Каждая секунда, проведенная рядом с тобой счастливая, - отвечаю я и с улыбкой запускаю руки в его мокрые волосы.
Зазвонил телефон. «Thinking of you» Kэти Перри.
- А ты ее до сих пор любишь! – Удивленно-удовлетворенно произнес Курт. Он рад, что помнит меня, я рад, что это так. Киваю. На дисплее лицо Себа. Я знаю, что он будет долго ругаться, спрашивать, где это меня черти носят и прочее…
Курт видит мое замешательство и многозначительно кивает:
- Я позвоню Рейчел, - говорит он, беря свой мобильник, натягивая часть одежды и идя в сторону второй маленькой комнаты, в которой у меня стоял рояль, гитара, а также столик, заваленный набросками будущих песен. – Она с ума, наверное, сходит от беспокойства. Ну вот: пять пропущенных вызовов, - якобы недовольно, но на самом деле, конечно, с нежной улыбкой подмечает он.
«Comparisons are easily done
Once you've had a taste of perfection
Like an apple hanging from a tree
I picked the ripest one
I still got the seed

You said move on
Where do I go
I guess second best
Is all I will know»

Я киваю, размышляя стоит ли отвечать. Песня, эта песня… Она слишком похожа сейчас на ситуацию, которая сейчас происходит между нами. Между кем? Мной и Куртом? Мной и Себом?... Ну, хватит.
Я просто ставлю на бесшумный режим - пусть звонит себе, сколько хочет.
Забросив телефон в тумбочку, я тоже одеваюсь и иду во вторую комнату. Курт, уже закончив разговор, читает мои бумаги.
- О, - вырывается у меня.
- Блейн, - говорит он, и глаза его восхищенно горят. – Блейн, это прекрасные песни!
Я немного смущаюсь – Себа никогда не интересовало мое «дворовое», как он выражался, творчество. Получить похвалу от Курта – это… Это дорогого для меня стоило.
Почти всю ночь он читал мои стихи, подправлял кое-где намеченным глазом ноты. Я настраивал рояль, к которому давно не прикасался, а ноты писал так – по памяти. Уже глубокой ночью я сделал нам кофе. Поставив перед ним кружку, я заметил, что молоко у меня обычное. Но он почти не слушал. Курт зачеркнул пару слов, надписав сверху своими милыми закорючками свои варианты. У меня радостно защемило сердце при виде знакомого почерка.
- Блейн, мы должны это обязательно спеть! – Сказал он, взглянув на меня. Глаза его горели таким творческим огнем, что я едва удержался от того, чтобы не рассмеяться и не задеть его в эти трепетные для меня минуты.
До утра мы сидели за роялем, подбирая мелодию, которая, наверное, навсегда останется в моей душе.
«So happy just to be alive
Underneath the sky of blue
On this new morning, new morning
On this new morning with you»
…Что будет дальше? Я не знаю. Но это Рождество у нас точно никто не украдет…

Я проснулся от того, что кто-то нагло толкал меня в спину, и бурчал.
-Финн, вставай, ты опоздаешь в школу!
-Дай поспать мааам, - ответил я и натянул одеяло на голову.
-Вставай, кому говорю! Мальчики уже уехали давным-давно. Тебе придется добираться в школу автобусом.
Я тут же откинул одеяло и сел. В голове сразу же нарисовалась картина: я и Курт ругаемся в гостиной из-за его кучерявого бойфренда, который опять испортил мои диски. И Берт наблюдающий всю эту картину со стороны, вмешался только тогда, когда мы начали применять грубую силу. Вернее, когда я пихнул братца в плечо, а тот в ответ бросил в меня глянцевым журналом.
-Так не пойдет… Вы оба наказаны! Курт, никаких посиделок с Блейном по вечерам. Финн, а ты всю неделю ездишь на школьном автобусе.
Отчим потряс ключами от моей машины, которые тут же скрылись в кармане его куртки.
«Вот так всегда, виноват Блейн, а отдуваться мне!»
- Вставай, завтрак на столе, - сказала мама, погладив меня по голове.
Приготовления к школе не заняли у меня и десяти минут, натянув джинсы и толстовку, я быстро скатился по лестнице на кухню. Запихнул бутерброд в рот, не прожевав, запил соком и выбежал на улицу. Школьный автобус проехал мимо.… Наш водитель, как всегда забыл остановиться. Я со всей дури пнул забор, будто это он виноват во всем, попрыгал от боли на одной ноге пару минут и пешком пошел в школу, по заледеневшему тротуару.
По дороге позвонив своей девушке, понял, что Рэйч вряд ли меня заберет, так как она накинулась на меня с вопросами:
- Где тебя носит, и почему я одна должна сидеть в хоровой?
-Черт! - выругался я, едва не поскользнувшись на самом входе в школу.
Пакерман, как ни странно, тоже опаздывающий, подхватил меня за руку, поржав над моей грациозностью.
-Здорово.
-Привет, а ты- то чего опаздываешь?
-У Пакстера были важные дела, чувак.
-Какие планы на Рождество?
-Я же не праздную Рождество, «нефинный» ты мой, - ответил Пакерман, стряхивая снег с куртки. - Завалюсь к тебе, поиграем в Call of Duty. Как тебе идейка? Кстати, вон и твой братец со своим хоббитом, милуются. Испортить им малину что-ли?
Я ничего не ответил, так как до сих пор дулся на Курта за то, что тот не разбудил меня сегодня и не подвез.
-Голуби мои, это школа, - заржал Пак, и хорошенько треснул Блейна ладонью по спине.
Брюнет сморщился, потер спину и посмотрел на Курта.
-Финн, какого черта ты промолчал вообще?
-А что я должен был сделать?
-Да ничего, просто ты мой старший брат, и не должен позволять своим дружкам измываться над моим парнем.
Парень попытался сказать, что он сам может за себя постоять, но Курт уже разразился длинной речью в мою сторону, в которой я разобрал только: «неандерталец», «тупой качок», «не жди от меня подарка на рождество» и «я с тобой не разговариваю до скончания дней своих». Он взял Блейна под руку и, задрав нос, пошел по коридору, стараясь не оборачиваться.
Звонок сообщил о начале занятий, и я в паршивом настроении поплелся в класс, где получил нагоняй от учителя за опоздание. Не успел я сесть на свое место, как Рэйчел сразу же зашептала мне на ухо, что она хочет на Рождество.
-Финн, милый, те сережки будут прекрасным украшением на мои ушки. Они такие красивые! Когда ты мне их подаришь, я смогу показаться в обществе в рождественскую ночь. И все будут знать, какой у меня чудесный бойфренд… и какой щедрый.
-Что?
-Ты меня вообще слушаешь?
-Да-да, сережки...
-Финн Хадсон, если ты сейчас же не объяснишь мне, что происходит, я не знаю, что с тобой сделаю?!
-Я люблю тебя, Рэйчел.
Эта фраза всегда действовала на мою девушку, как успокоительное. Она тут же повисла на моей руке.

Учитель уже давно привыкший к тому, что ученики занимаются чем угодно, кроме уроков махнул на нас рукой и завел беседу о том, кто, чем собирается заняться на праздники.
-Рэйч, слушай, может, погуляем в рождество? Ну, там сходим на каток или куда-нибудь еще?
Девушка захлопала глазами, давая понять, что она больше чем согласна.
-Да, конечно, можно пойти послушать рождественские песни, посмеяться…
Звонок прервал ее длинную тираду о том, что рождественские гимны нужно петь от души, а не как их поют на улицах.
-Увидимся в хоровой, - прощебетала Рэйчел, выбегая из класса.
Я собрал рюкзак и поплелся в хоровую, где мистер Шу и мисс Пилссбери украшали елку, напевая Jingle bells.
-Хо-хо-хо, Финн, присоединяйся!
Вскоре к нам присоединились и другие ребята, подтягивающиеся с занятий.
-Финн, какие планы на праздники? - поинтересовалась Куин, протягивая мне звезду, которую естественно мне пришлось водружать на вершину елки.
-Днем погуляем с Рэйчел, а вечером семейный ужин как всегда, а у тебя?
-Попробую увидеться с Бетт. Вот думала, может ты, составишь мне компанию?
-Не лучшая идея, Куин,- пробурчал возникший рядом Курт.
-Тебя не спрашивали.
-Больно нужно мне, - фыркнул Курт и пошел жаловаться Блейну, бросавшему в мою сторону странные взгляды.
Девушка удивленно посмотрела сначала на меня, а потом на брата.
-Ладно, счастливого рождества тебе!
Курт бросил в мою сторону очередной обиженный взгляд, схватил свою сумку и пошел куда-то с Блейном. Мне же пришлось ждать Рэйчел, чтобы она меня подвезла, но оказалось, что ее заберут отцы и мне опять придется идти пешком.
Помахав своей девушке рукой, я направился домой, и, обернувшись на парня в колпаке, поскользнулся на том же самом месте, где чуть не упал утром. Резкая боль в ноге прорезала все тело. Я кое-как поднялся, опираясь на забор, отряхнулся от снега и поковылял домой, завывая от боли в ноге.

****
Вот тебе и рождественские каникулы, лежишь в кровати с перевязанной ногой, никто не обращает на тебя внимания, все заняты праздником.
-Мааам, я есть хочу!
-Финни, милый, ты не маленький сходи сам.
«Шикарно», подумал я, пытаясь встать на ногу. И кое-как поплелся на кухню, где все шкворчало, жарилось и кипело в полной готовности к рождественскому ужину.
- Маам, а что поесть?
- Финн, не мешай! Возьми что-нибудь из холодильника, и иди к себе наверх.
-Но, я вообще думал тут поесть.
-Ты не видишь, я готовлю рождественский ужин? Мне нужно все успеть до вечера. Берт придет поздно, Курт сейчас с Блейном, займи себя чем-нибудь. Позвони Рэйчел…
-Угу.
Я сделал пару бутербродов и поковылял в комнату. Есть резко расхотелось, когда я набрал сначала номер Пака. Оказалось, что тот с парнями гоняет в хоккей. Рэйчел с отцами собиралась на праздник в еврейскую общину, и я как ее будущий муж, должен ее понять, потому что корни это святое.
Куин просто не брала трубку. Замечательное рождество, ничего не скажешь, лежишь тут один, скучаешь…
В соседней комнате хлопнула дверь, и я услышал знакомый голос Блейна Андерсена.
-Курт, да ладно тебе. Сегодня же рождество, такой праздник.
-Нет, я не буду и точка.
Теперь он таскает его к нам домой постоянно. Сначала тот портит мои диски, теперь еще пытается уговорить помириться. Тоже мне Далай-лама или как там его?…
Уткнувшись лицом в подушку, я начал думать, что это самое отвратительное рождество в моей жизни.

***
-Финн к столу!
Я спустился вниз, где посредине комнаты красовался рождественский стол, и сияла огнями елка. Курт сидел за столом в очередном своем костюме а-ля Леди Гага, Берт с мамой на кухне что-то обсуждали.
-С рождеством, - буркнул Курт, и уткнулся носом в тарелку.
Положив себе картошки и немного жареной курицы, я сел за стол, но от вида моего, то ли скучающего, то ли задумавшегося брата аппетит как рукой сняло.
-Маам, идите за стол, праздник же.
-Финн, ты не видишь, я разговариваю? Подождешь немного.
Настроение медленно поползло вниз. Я глянул в окно. Во всех домах горел свет, яркая иллюминация украшала улицу, а в нашем доме рождественского духа не было и в помине.
У брата зазвонил телефон:
-Блейн, - растянулся он в улыбке и поспешил покинуть комнату.
И теперь я сидел один в дурацкой праздничной рубашке, ковыряясь в тарелке с едой.
Все это напоминало скорее глупую новогоднюю комедию. Я положил вилку и пошел к себе, чувствуя, что подарков в этот день не хочу больше всего на свете.
Завалившись на кровать и положив подушку на лицо, в один момент мне, как и Рэйчел вдруг захотелось стать евреем. Они вообще ни фига не отмечают рождество… свечи там какие-то ставят. Дверь в мою комнату приоткрылась, и кто-то убрал с моего лица подушку, мягко приземлившись на край кровати.
-С рождеством, Финн!
-Отвали.
-Нет, правда, сегодня такой праздник. Хватит уже ругаться, прости меня, я вел себя как дурак.
Курт улыбнулся и протянул мне коробку, повязанную красной лентой, которую я тут же разорвал, не смотря на глубокий вздох и ворчание: «Я же ее два часа упаковывал, вандал».
Внутри красовался темно синий вязаный свитер с изображением оленя с большими рогами. Я засмеялся, а вместе со мной и Курт.
-Спасибо, но что это?
-Ну, он мне напомнил о тебе… не смог устоять.
Я повертел свитер в руках, пока Курт не забрал его и силой не натянул мне на голову.
-Мило, тебе идет.
-Эмммм, спасибо что-ли. А это тебе.
Я протянул брату подарок, завернутый в блестящую упаковку, он аккуратно разорвал тонкими пальцами обертку и увидел книгу о моде, которую я выбирал с умным видом два часа стоя в книжном магазине.
-Спасибо, Финн, - сказал Курт и бросился меня обнимать.
Зрелище довольно странное надо сказать: парень в модном костюме с иголочки с книгой в руках, и я в свитере с оленем.
Расцепив объятья, он рассмеялся и сказал, что меня ждет сюрприз внизу. Не успел я что-то произнести, как меня потащили за руку по коридору вниз. В гостиной на диване сидела Рэйчел в очаровательном красном платье, с коробкой в руках, Пакерман с раскрасневшимися щеками.
-Милый свитерок, Хадсон, - сказал Ноа.
Рэйчел, проигнорировал слова Пака, подошла ко мне и поцеловала, и вручила подарок. Кажется, настроение сразу же улучшилось, и снова рождественский дух поселился в нашем доме.
Блейн, подошел ко мне, пожал руку и вручил свой подарок, вот теперь точно настоящее рождество.
Я взял свою девушку за руку, и повел к столу, где уже нас ждали Берт с мамой, Блейн с Куртом, и Ноа Пакерман, так внезапно присоединившийся к нам в этот праздник, улыбающиеся и счастливые. Словно и не было никаких конфликтов.
-Счастливого рождества! - сказал я и посмотрел на елку, сияющую множеством огней.
Рождество тихо вошло в дом Хаммелов-Хадсонов с ароматами елки, огней и снега, кружащегося за окном и теплой компанией, которая заставляла верить в его магию.